Buch lesen: «Продолжение не следует», Seite 4
Всепобеждающая сила
Говорят, среди женщин-водителей бывают настоящие Шумахеры в юбке. Мне, правда, такие пока не встречались. Даже самая стажированная из знакомых дам-автомобилисток, и та далеко не виртуоз руля.
Но в противовес этому в борьбе с инспекторами ГАИ имеет оружие, которому позавидует любой мужик-автогонщик. Мужчины наивно полагают: главное на дороге – рулить да газовать-тормозить. Только этого мало…
Когда к твоему авто с жезлом наперевес движется фигура в форме, специфически отороченной светоотражающими полосами, невольно ощущаешь волнение. Или дрожь в поджилках, это зависит от типа нервной системы. Даже при полной уверенности как в себе, так и в машине: не пил, ремень пристегнут, резина в порядке, «Цэ-О» не зашкалит, скорость не превышал, документы в ажуре…
Вот! Документы… У нашей Елены однажды случилось страшное. Тормозит ее гаишник уже на предпоследнем повороте, километрах в пяти от дома. С ней тогда в машине еще моя жена сидела. И Ленина дочка, дошкольница, на заднем сиденье.
Он подходит, строгий такой. Она непринужденно в подставленную руку сразу все, найденное в «бардачке», и впихнула. Именно так, потому как пачка оказалась приличная. И права там, и техпаспорт, и доверенности, и талон техосмотра, и медицинская справка, и гаражный пропуск, и прочее, и прочее.
Капитан просмотрел бегло, а далее состоялся диалог – он спрашивает, она очень правдиво отвечает.
– А страховка у Вас есть?
– Конечно! – кивает Лена, – От пожара, других стихийных бедствий, и на случай болезни, травмы, и на доченьку до восемнадцати лет…
– Я имею в виду обязательное страхование гражданской ответственности владельцев транспортных средств!
– Ой, а я же не владелец… У меня же муж владелец всего, он очень ответственный! Меня без доверенности даже до магазина съездить не пускает! И дочку всегда он из садика забирает, это только сегодня…
– Я…
– Он даже колеса всегда обязательно для страховки проверяет и подкачивает, если я без него куда-нибудь собираюсь…
– Вы…
– И масло в моторе проверяет, и чтобы бензина хватило! Очень ответственный!
– Он…
– Я же все Вам отдала, что здесь в машине из документов, там все нужное должно быть, он мне сегодня сам так сказал! Неужели не все?!
Тут инспектор стремительно перехватил инициативу:
– Нет страхового свидетельства!!!
Последовала пауза в стиле лучших театральных актрис эпохи, способная пронять самого искушенного зрителя. На глазах Лены, только что потерявшей веру в самое святое, показались слезы…
– Подлец… Какой подлец!.. Двадцать долларов! Я же ему давала двадцать долларов! Неужели… Ну, все… Больше я ему никогда…ничего…
В тишине салона офицеру послышался всхлип ребенка…
С усилием вкладывая в руки водителя документальную груду, мужчина в погонах спас ситуацию:
– Знаете, Елена Павловна, Вы только не волнуйтесь! Успокойтесь, езжайте домой, скорость не превышайте, а мужу скажите – он очень ответственный и честный! Только документы пусть внимательно пересмотрит на всякий случай!
Машина тронулась, поездка продолжилась. Наталья осторожно поинтересовалась:
– А что, Саша в самом деле двадцатку заныкал?
Женщина за рулем, не отрывая глаз от дороги, аккуратно переключила передачу.
– Кто, Саша?! Ты с ума сошла! Это я ему уже месяц обещаю страховку сраную оформить, у меня контора прямо около работы, да все руки не доходят!
Не по чину важность
Один из сокурсников по мединституту, по имени Анатолий, решил жениться. Весна, третий курс, он парень вполне взрослый, до ВУЗа в армии отслужил, словом, самостоятельный.
Вот только жить было негде. В том понимании жизни интимно-супружеской, которого в нашем Эсэсэре официально как бы и не существовало. Это теперь без секса не обходятся даже новостные программы, а в семидесятые прошлого века – дети, понятное дело, появлялись, но сам предшествующий процесс скромно замалчивался.
Будущие муж с женой обитали в разных общежитиях, а чтобы снять отдельную квартиру или даже комнату – тогдашним студентам практически не под силу. Со стороны родителей большой помощи не поступало, учились средненько, стипендии хватало на еду, а на жилье – никак.
Поэтому семейная жизнь могла разладиться еще до юридического оформления семьи как таковой. Тут же подпитка важна, в смысле совместного, образно выражаясь, сна…
Ясно, молодую барышню в мужскую комнату на ночь не приведешь. А вот парню в женскую на такой срок прийти вроде как допустимо. Особенно при определенной доле так называемого «второго счастья». Нахальства, проще говоря. Наш Толян так и поступал, причем вполне систематически, на протяжении более года.
Еще на первом курсе, в самом начале обучения и, соответственно, проживания в общаге, Толика неформально прозвали «Толя-генерал». А чаще – просто «генерал».
Причина вот в чем. При росте выше среднего парень он был габаритный. Бог не обидел рельефными плечами, гм… бедрами, и еще на редкость выдающимся был животик. Можно сказать, брюшко. Из-за этого майки-рубашки на Толике смотрелись кургузо даже при соответствии размера. Отказывались полностью скрывать объем внутреннего мира… Но важнее всего – привычка погуливать в майке с трусами. Трусы же у Толяна всегда были особенные. Не просто «семейные», а до колена и с широкими ярко-красными лампасами, независимо от основного окраса. Через них и стал «генералом».
Этот крепыш имел еще привычку иногда перед сном употребить. Стаканчик-другой, оно же для любви и последующего крепкого сна с храпом и другими сопутствующими звуками – то, что надо! А соседкам его избранницы Валюшки куда деваться? Приходилось терпеть.
И вот однажды наш молодожен – они уже в ЗАГСе отметились – в подпитии на автопилоте поднялся и отправился в удобства. Туалет с литерой «М» в той общаге располагался в противоположном, мужском, крыле, и требовалось преодолеть метров пятьдесят коридора. По дороге две рекреации, в одной – импровизированная дамская читалка, где жаждущие знаний с первого по последний курс сидят-зубрят почти круглосуточно. В другой тоже не пусто – танцевальная «зала», в полумраке под музыку из кассетника соответствующие движения, объятия и вздохи.
Только достигнув места назначения, Толя окончательно проснулся и обнаружил: он частично, вернее ровно наполовину наг. Не как змей Киплинга, а в смысле ГОЛ. Или неодет. До пояса. Как предлагают пациентам на приеме у врача, но с точностью до наоборот. То есть майка, хоть и скромненькая, в наличии, а лампасоносная часть экипировки – отнюдь…
Во все времена и независимо от географии жизнь в студенческих общежитиях на ночь не замирает. Скорее активизируется. И вызывающее дефиле «генерала» не осталось незамеченным. К его счастью, один из хлопцев-одногруппников тоже оказался среди свидетелей триумфа. Вошел в положение и принес страдальцу штаны для сокрытия срама хотя бы на обратном пути.
В такие моменты приходит осознание смысла фразы: «Остановись, мгновенье!..» Прекрасного мало, но хочется, чтобы все пропало. Навсегда. И завтра не было бы вообще. Но, как пела некогда примадонна, время ни на миг не остановишь.
Следующий полдень все-таки пришел. На курсовой лекции, в присутствии полутораста молодых людей обоего пола, герою был задан вопрос. Задавал его представитель деканата, и суть кратко сводилась к нравственной оценке состоявшейся демонстрации. Оценить предложили самому автору экспозиции.
Крови и слез не было, но, чтоб из института не поперли, стриптизер краснел, потел, каялся, заверял, приносил, обещал и тому подобное.
А как только доцент исчез с горизонта, Анатоль, расправив плечи, выдал:
– Ну, подумаешь!.. С кем не бывает? И вообще, невелика важность!
Нокаут всегда случается внезапно. И ухмылка на лице виновника торжества мгновенно скисла после комментария скромницы-отличницы Ирины.
Она сказала сочувственно, поправляя очки:
– Да, Толя! «Важность», действительно, невелика!..
Напутствие
Краткость – сестра таланта. Еще есть такое понятие «лаконизм». Значит, умеет человек максимум информации и смысла передать минимумом слов, букв и тому подобное.
Особенно это ценится у военных. Еще с Цезаря. И Суворова, разумеется. Потому что Цезарь – не наш, и вообще, давно и неправда. А нам надо, чтоб по-нашему. И желательно с колоритом.
У нас как было? Стремишься в армию родную, нет ли, а служить придется. В восьмидесятые годы минувшего века возникло такое явление «двухгодичник». Кадровых военных периодически не хватало, и молодых людей, окончивших ВУЗы, где имелась военная кафедра, призывали на два года послужить лейтенантами.
К медикам это тоже относилось. И меня, что называется, забрили. Побывал в штабе округа, тамошний кадровик со змеями в петлицах дал Це-У, потом – Це-У в штабе пониже, и вот я уже в родном, так сказать, подразделении с гибридным военно-медицинским наименованием «медицинская рота».
Там рекрута с распростертыми объятиями приняли два майора. Один, соответственно, командир этой самой роты, другой – начальник медицинской службы. Полагалось представить новенького командиру соединения. И повели они меня, еще в «гражданку» одетого, пред ясны очи.
Под дверью кабинета с полчаса постояли. Они то и дело козыряли проходившим военным: отдание чести – процедура у них, в отличие от непорочных девиц, многоразовая даже в течение дня.
Наконец выглянул молодой офицерик, их позвал. Я было сунулся – стой, говорят! Стою еще минут двадцать. Там рядом солдатик какую-то тумбочку красит, запах едкий до ужаса – глаза на лоб, у меня сопли, дышать нечем… Зовет один из моих майоров, на ухо шепчет:
– Подойдешь к столу, кратко и четко о себе доложи…
Вошел. Кабинет – в длину еще больше, чем у моего районного главврача – метров десять! По стенам карты развешаны, от области до Европы. Мои майоры в углу жмутся. В глубине за столом сидит здоровенный мужик с погонами полковника на чем-то черном.
Я и забыл – соединение-то танковое. А подумал: вот влип, блин, СС какой-то! И цвет волос арийский такой… Можно сказать, очень светлый шатен. Потом уже узнал: неформально-ласково нашего старшого кличут «рыжим».
Шаг печатать не стал – смешно бы очень получилось… да я, честно говоря, за всю последующую службу так и не научился… подошел, хотел кратко и четко, а в горле от коридорного ацетона пересохло, и вышло как-то кое-как:
– Я, кхе-кхе… фамилия-имя-отчество… прибыл для прохождения службы на должности… Образование… кхе-кхе… высшее – такой-то институт окончил в этаком году… Работал, кхе-кхе… в такой-то больнице, хирургом… Кхе…
Полковник на протяжении моей речи молча в стол смотрел. Потом поднял глаза, а взгляд у него, как сказали бы Толстой с Тургеневым, «тяжелый» был… Я и кашлять перестал. Он помолчал еще минуты три. И лаконично так спрашивает:
– Ты там, наверно, резал?
Вот что тут отвечать прикажете?! Что у медиков резать не принято, это больше по части бандитов да раскройщиков? Или уточнять: мы, дескать, не просто режем, а с лечебно-диагностической целью, вслед зашиваем, и вся процедура называется «ОПЕРИРУЕМ»? Я и уклонился от прямого ответа… Получилось довольно путано.
– Приходилось, исходя из диагноза и данных обследования, лечить пациентов различными методами, в том числе и хирургическими…
До собеседника, похоже, не все из моей тирады дошло… Он брови домиком сложил и снова в стол уставился, минут на пять. Мне показалось, полчаса прошло. Опять новобранца глазами посверлил и выдал еще лаконичнее, четко так:
– А тут ты них…я резать не будешь!
У меня вовсе язык отнялся. Что-то невнятное промямлил… Очередная пауза с разглядыванием стола. И завершение – Цезарю не снилось.
– Зато будешь дох…я получать!.. Иди!
Наш, краткий, колоритный лаконизм… И ведь прав оказался полковник! Чего-чего, а получить пришлось по самое не могу…
Эх, Ася!
Тургенев тут ни при чем. Кошка у нас такая была. Некрасивых котов, да и вообще животных не бывает, а эта запомнилась особо. Хотя с виду ничего особенного – бело-черное создание, может, чуть крупновата для обычной короткошерстной. Только глазки смолоду были у нее грустные такие.
Потому жена ее так и назвала. По классику, значит. При ее появлении в квартире жила еще морская свинка, Мартой звали. Что «морская» – не имеет никакого отношения к водоплаванию. Это просто ее предков когда-то завезли в Европу из Перу, что ли. В России – заморскими назвали.
А потом название само собой сократилось, вот соленый колорит и прикипел. Ну, ее что Марта назови, что Карта – все равно не поймет. На редкость безмозглое существо. Но и безвредное, кстати.
У них с кошкой иногда соревнования случались – жаль, не засняли. По перетягиванию клевера или тимофеевки, что попадется. Я для Марты сено-траву заготавливал – травоядное все-таки, а Ася любила тоже травинку ухватить, и они наперегонки тянули. Обычно свинья побеждала. Она ведь не просто тянула, а еще и ела. До кошкиного носа догрызет, тут и финиш. Та уступала, не оставаться же без носа.
Ася хоть и грустила, считала себя в доме полноправной хозяйкой. Это четко проявлялось при появлении гостей, в основном женского пола. Раз пришли бывшие женкины одноклассницы, она на холодильнике обосновалась… Я думал, испугалась – куда там! Это засада была.
Одна близко проходила – чудом без глаза не осталась. Легкое, понимаешь, движение. Просто рядом шла… Потом как-то родня гостила, самая из них безобидная барышня в кресло присела, а кошка тут как тут – хвать! Кровь у девочки из раны на ноге полчаса останавливали.
Наш сосед, военный, солидный такой, захотел выйти на балкон покурить – с четверть часа меня ждал (я как раз за пивком отскочил), потому что жуткая тварь сидела, шипела, скалилась и пройти не давала…
Только физик один сразу понял, что к чему. Он в кресло уселся, тут Ася, приятно так щурясь, к нему подбирается, а он ее – пустой пластиковой литровочкой! Почуял подвох… она сразу подобрела, к ногам, помурлыкала. За своего приняла.
К своим насилия с ее стороны не наблюдалось, дочку не царапнула ни разу.
С котенком история вышла вообще уморительная. Ася была девушка строгих нравов, сколько ни пытались ее к женихам возить – ни в какую. Пока не погостил у нее рыжий котяра.
Кто-то при переезде попросту оставил во дворе, а жена по доброте душевной взяла в дом. Мы ему даже имя дали – Рома. Всего дня три у нас и пробыл мальчик. Успел, скотина, так пометить мягкую мебель, ковры и углы – год от запаха избавиться не могли. Но красив был, ничего не скажешь. Увидев его, наши друзья, имевшие домик в деревне, тут же предложили парню ПМЖ, и зажил бомж барином…
А после отъезда гостя вскоре обнаружился растущий животик у нашей Аси. В срок котенок появился, как ни странно, всего один. Но аппетит у кормящей мамы сделался просто неправдоподобный!
Я было предложил ей слегка умериться в еде. Так и сказал:
– Сколько можно? Переедать вредно!
Последовала душещипательная сцена. Она ушла с кухни, а через минуту снова явилась, да не просто, а с сыночком в зубах! Приволокла малыша за шкирку, положила на пол посреди помещения, стала над ним в позу скорби и исполнила с подвыванием: «Мы сами не местные, помогите, люди добрые!». А жене послышалось: «И не стыдно вам кормящую мать голодом морить?!» Ясное дело, все ограничения были сняты.
А летом мы собрались на озеро. Ездили регулярно в лесной район, недели на две, большой компанией, с детьми, собаками, палатками, лодками… У меня тогда машинка была, «копеечка». Места в ней немного, так что Марту в коробке разместили, а Асю жена обещала на руках держать.
Но ехать-то полторы сотни километров! Удержи-ка, у нее ведь и лапы, и когти, и зубки, и тревожно ей. В сумку тоже не засунешь, а «перевозку» специальную не удосужились купить. Вырвалась, в общем, и ехала на самом спокойном месте в машине – у меня под ногами, где педали. Когда приходилось тормозить (хорошо, не часто), я ногой туда-сюда пошурую, она пошипит, отодвинется, и можно нажимать. А то эффективного торможения не получится, да и цапнет еще!
Там, на озере, кошку будто подменили. Грусти как не бывало. Все окрестности обегала, все деревья облазила. Но мы наблюдали, наверное, только полпроцента ее похождений, причем дневных. А уж по ночам!
Те леса из-за людской деятельности крупного зверя лишены напрочь. Получился мышиный кошмар «страшнее кошки зверя нет». Особенно не повезло местным кротам: к утру у входа в палатку наша зверюга выкладывала по десятку-полтора трупиков несчастных землекопов. Рыбу вроде бы сама не ловила, но нюх на нее имела.
Я вовсе не заядлый рыболов, и заплывы с удочками на надувной лодочке бывали пустыми, но стоило поймать хоть пяток-десяток – она сидела на берегу, терпеливо дожидаясь возвращения кормильца. Как узнавала? Наверное, есть-таки какая-то кошачья энергетика.
Недолго это счастье длилось, засобирались назад. Сложили вещи, палатки, навес, лодки, Марту… Собачка наших друзей сама в машину залезла. А кошка где? Ася-а-а! А нету! Мы туда-сюда, все вокруг обежали… Нету! Звали-кричали – кис-кис-кис и все такое, позвали на помощь студентов-экологов – они рядом лагерем размещались, лес на километр прочесали – нулевой результат.
Друзья укатили, мы остались. Ночь прошла – кошки нет. Жена с дочкой от слез опухли. Я предложил: давайте-ка я на лодочке с удочкой типа на рыбалку, может, чего поймаю, а она – встречать и выйдет… Мне в ответ: ты свою удочку знаешь куда засунь? Ну, я-то знаю… рыбалка, стало быть, отпадает.
Еще день-ночь, округу опять обошли, голоса сорвали, кашу-тушенку съели, да и вернулись домой без нее. Я потом через месяц побывал в тех краях, зарулил на поляну, посмотрел, позвал-покричал…
Мужик какой-то на крики вышел, закурить стрельнул. Разъяснил.
– Не пропадет твой кот, тут вон, видал, на поле – скирды здоровые стоят? Так там все местные коты всю зиму пасутся, потому как мышей прорва. Да и в лесу – птички, белки, зайчики…
Конечно, понятно: кошка сама выбор сделала – чем в квартире как в тюрьме, лучше на воле королевой леса пожить! А все равно грустно. Будто осиротели мы.
Эх, Ася, Ася…
Первая кровь
«Не ошибается тот, кто ничего не делает». Только эта древняя мудрость спасла меня если не от мучительной смерти, то как минимум от пощечин, плевков под ноги, словесных оскорблений и прочих выражений недовольства со стороны целых трех (!) возмущенных женщин.
Кто баб по жизни знает, согласится – такое их количество стоит двенадцати разгневанных мужчин.
А начиналось все вполне безобидно, даже скорее весело и приятно. Мой старый знакомый, успешно трудившийся на ниве шоу-бизнеса, подкинул прямо-таки царский подарок – билеты на концерт «Машины времени». Причем не поскупился, и я смог пригласить друзей. Набралось трижды три, из них трое – девочки, две Маринки и Оля, по восемь-девять лет.
Происходило это в далеком девяносто пятом, местом проведения шоу выбрали Дом Офицеров. Зал вместительный, акустика хорошая. Один минус – буфет в то время не работал, затеяли ремонт.
Но я всех заинтересованных на этот счет успокоил – поблизости, метров двести всего – большущий гастроном «Центральный». Вот мне наши дамы и поручили обеспечить соответствующую компенсацию. Как принимающей стороне.
Времени до начала почти не оставалось, поэтому я включил высшую передачу, фактически перебежками метнулся, прихватил для мужичков бренди, для жен – винца «Шардоне», на закусь – горсть конфет, а дочкам – мороженого и литровую пластиковую бутылку газировки.
Когда старт принимал, заботливые мамы меня напутствовали:
– Имей в виду, «кока» и «пепси» для детей не годятся – просто жутко сладкие, а в «фанте» вообще гвозди растворяются, не то что желудки!
Я обещал что-то другое присмотреть. И присмотрел…
Попалась мне на глаза яркая красивая этикетка, газировка там тоже красненькая такая, нарисовано нечто вроде птиц над замками, башнями…
Я, вообще-то, вижу неплохо, особенно вдаль – как говорится, зрение хорошее, а руки коротковаты. Поэтому мелкий текст на этикетке не вычитывал, но у продавщицы поинтересовался, не слишком ли сладкое. Она успокоила:
– В самый раз!
С тем и явился, уже к самому началу действа. Взрослые по-быстрому на грудь приняли, барышни мороженое слизали, и в зал. Места у нас были в двух рядах: пять в пятнадцатом и четыре в шестнадцатом, друг за другом.
Детей усадили впереди, с боков подперли мамами Леной и Люсей, а мужики с моей половинкой Наташкой позади них. Я девочкам газировку открыл аккуратно, чтоб не пролить, стаканчики раздал, и пошел концерт.
Звучало все замечательно, хотя на мой вкус и громковато. А малышня с середины первого отделения начала вовсю подпевать и даже подтанцовывать. Ну, думаю, надо же! Не ожидал от молодежи такого понимания репертуара Макаревича со товарищи.
Только тут Люся, докторесса наша, взяла у своей дочурки Маринки бутылочку, почти пустую, посмотрела внимательно (очки специально надела, змея!), и оборачивается ко мне со словами:
– Ты чем, сволочь, детей поишь?!
– А в чем дело? – интересуюсь невинно…
Ее ответ печатать не полагается.
Уже в антракте, когда детишки мирно спали – утомились, как видно, от музыки и танцев, мне три фурии разъяснили.
Это оказался напиток под названием «Дракула». В нем восемь процентов алкоголя! Как раз по процентику на год детского возраста. И никакие не птицы там на этикетке летают, а вампиры…
Андрей, Люсин муж, вступился за друга. Аргументы привел: надо же приобщать понемногу, так сказать… Эстафета, мол, смена поколений, неизбежность жизненных коллизий и прочее в том же духе. Он эти речи вел вполголоса, лояльно вполне. Но тоже был удостоен весьма строгой оценки и увял.
Вот тут я и оправдался упомянутой мудростью, добавив от себя (цензурно, между прочим):
– Воистину ни одно доброе дело не остается безнаказанным!
