Автобус, который ехал по покрытой тут и там выбоинами дороге, был не единственным. Колонна, состоявшая из самого разного транспорта и под завязку забитого людьми, протянулась на многие километры.

Многочисленные пары глаз с отрешенным взглядом уставились в окна на выгоревшие до тла деревья и кустарники. Да что там растительность… сама земля была обожжена.

А на лицах всех, кто ехал в колонне, наблюдался отпечаток безысходности. Оно и не удивительно, ведь то были остатки человечества, а выщербленная дорога, по которой они передвигались, была их последней дорогой в этой жизни.

"Фишер говорит, что врачи прозвали то место, куда мы все направляемся, лагерем смерти", – обратился к нам Ринат вполголоса.

Ринат был долговязым татарином с черными как уголь глазами. Единственный из нашей троицы, который еще мог выдавливать из себя слова и во взгляде которого еще виднелась хоть какая-то осмысленность. Я в ответ только кивнул, а Асхаб вообще никак не отреагировал на данную весть. В глазах чеченца была всепоглощающая пустота, даже слезы их уже давно покинули, хотя еще не так давно он рыдал навзрыд, оплакивая всех своих близких, с которыми ему уже не доведется встретиться. И не только он. Плакали все, ибо то, что произошло, коснулось всех и каждого. Никто не остался в стороне. И то, что произошло, гораздо страшнее собственной смерти, к коей остатки человечества и держали свой последний путь на вершину горы.

Нашей колонне еще повезло, так как от былой цивилизации в ней оказалась горстка врачей, которые перед последней в своей жизни поездкой, успели прихватить из горящей больницы нембутал и много чего ещё, что призвано избавить остатки рода людского от дальнейших мучений и медленной смерти в агонии… там… внизу, откуда они только что поднялись на эту гору и держали путь к старому лагерю, в котором еще не так давно на летних каникулах отдыхали дети изо всех уголков самой большой страны… которой ныне больше не существует как и всех остальных государств.