Buch lesen: «ХРОНИКИ ПАРАЛЛЕЛЬНОГО МИРА. Книга 3. Сын Бездны», Seite 8
ГЛАВА 11
В ушах звенело.
Виски пульсировали, боль разрывала голову на части. Я не чувствовал конечностей, словно пробежал сто пятьдесят километров. Знакомый и одновременно давно забытый запах щекотал ноздри. Запах дерева, парафина и старых книг. Сквозь густую мешанину ароматов прорывалась тонкая ниточка – холодный, свежий запах снега.
Я открыл глаза и увидел дубовые доски потолка. Они тускло освещались дневным светом. Больше в поле зрения ничего не входило, поэтому я осторожно сел, за что получил удар головной боли.
Теперь взгляд упирался в стену, тоже обитую дубовыми половинками. А подняв глаза вверх, увидел картину с горами.
Челюсть отпала. Я сам нарисовал ее, очень и очень давно, и повесил во вторую прихожую Аскатрала, которую ещё называл «дубовой»… Но сейчас этого места не существует. Вместо ненужной прихожей теперь продолжение библиотеки.
Мысль шокировала. Я резко вскочил на ноги и тут же чуть не упал. Терпя боль в голове, осмотрелся. Догадки оказались верны. Я стоял в прихожей моего дома в Аскатрале. От дубовой двери маленький коридорчик заворачивал направо, ведя в основную часть дома. Сквозь небольшое окошко лился дневной свет. Около чугунной вешалки ютились столики для канделябров с потухшими свечами. Это было так же странно, как и существование самой прихожей. Я давно не пользуюсь канделябрами.
Рядом с одним таким столиком лежала без сознания Кори. Я бросился к ней и сел рядом, взял за плечи и посмотрел на лицо. Бледное. Дышит плохо, но пульс есть.
– Кори, ты слышишь меня?
Она не ответила. Я осторожно перевернул девушку набок и поправил замявшуюся куртку. Мы оказались здесь в той же одежде, что и выбежали на улицу за Хатоном. Убедившись, что Кори ничего не угрожает, я встал и направился к двери.
Распахнул.
И тут же захлопнул.
Спокойно. Это глюки от потери сознания. Сейчас я снова открою дверь, и…
Вместо теплого июньского денька в лицо ударил ледяной колючий ветер, занеся внутрь сугроб мелких снежинок. Казалось, за секунду я обморозил все тело. Здесь бушевала настоящая снежная буря, а температура вряд ли поднималась выше двадцати градусов ниже нуля.
Я закрыл дверь и прижался к ней спиной, сползая на корточки рядом с Кори.
– Где мы… и когда? – спросил я девушку. Она молчала.
Какого демона в начале июня в Аскатрале снежные бураны и лютая зима? Как, если в конце мая росли цветочки в плюс пятнадцать?..
В полном смятении я вышел из прихожей. На каждом углу стояли канделябры разных размеров, висели люстры с подставками для свечей – будто совсем исчезло электричество. В гостиной панорамные окна были закрыты плотными бордовыми шторами; через узкие щели прорывался свет. Пол был устлан сплошным мягким ковром; на дубовом потолке, под которым висела мощная люстра на три десятка свечей, сияла резьба, как и на верхней части стен. На них висели многочисленные картины. В холодном камине лежала старая зола. В большом зеркале над ним отражались мраморные статуи лошадей и подставки для оружия. Вокруг камина расположились стулья и кресла старомодного вида с кушетками для ног и круглым столиком. В одном углу гостиной стоял большой стеллаж с множеством книг, в другом располагался специальный столик для игры в шахматы. Я смутно припоминал, что такой интерьер у меня был где-то в конце девятнадцатого века.
И ни грамма пыли и грязи. Будто здесь убирались еще вчера. Странно.
Очень странно.
Все остальные комнаты и помещения, куда бы я ни заглядывал, были обставлены в том же стиле. В подземелья я спускаться не решился, пока не приведу в порядок Кори.
Подойдя к окну, глянул в щелку между шторами, и не увидел ничего, кроме белого вихря. Тело пробрал холод. Да, надо бы одеться потеплее.
Ради интереса я вышел в парадную прихожую и заглянул в почтовый ящик. Там лежала газета. Схватившись за нее, как за спасательный круг, я поднес листы к глазам.
Имперский Вестник
Выпуск №27
12/01 от 1894 года
Брови стремительно поползли вверх. 1894?.. Оглянувшись на гостиную, я тут же понял всю странность интерьера.
Спокойно, Кай. Мы в Аскатрале. На улице январь конца девятнадцатого столетия. Все нормально.
Если это чья-то злая шутка, и пока меня здесь не было, кто-то решил устроить исторические съемки, я искренне его поздравляю. Но мебель не выглядит старой. И так изменить погоду не может никто…
От этой мысли стало еще холоднее.
Куда Энн нас отправила?!
Минут через двадцать пришла в себя Кори. Рассеянно озираясь по сторонам, она вышла в гостиную:
– Кай… Что ты делаешь?
Я сидел на полу и метал ножи в Хатона, нарисованного на стене. Откопал я их много. И почти все попадали в цель.
– Пытаюсь сделать из брата дуршлаг, – мрачно ответил я, метнув очередной нож и обругав рисунок.
– Где мы? Это явно Аскатрал, но… почему здесь зима и такая странная мебель?
Не отрываясь от своего занятия, я кинул ей газету.
– 1894 год? – упавшим голосом спросила Кори.
– Причём январь. Самое лютое время в горах.
– И как мы сюда попали?!
– Спроси у Энн, если увидишь её. Хотя я не собираюсь оставлять ей шанса с кем-либо говорить.
Задумавшись, Кори замолчала. Я отложил ножи, еще раз подошёл к окну и отметил, что буря только усилилась. Девушка приблизилась и обняла за плечи:
– Ты весь трясешься. Не нервничай. Иди сюда.
Мы сели на диван и тут же утонули в нем. Кори посмотрела мне в глаза и спокойно спросила:
– Что ты помнишь?
– Пришла Энн, неся какую-то чушь. А потом сорвала свой кулон и бросилась к нам. Кулон превратился в кинжал. Кори, клянусь, я думал, она атакует меня, но…
И тут я перевел взгляд на ее футболку под курткой. В ней зияла круглая дыра, но на коже не осталось и намека на ранение.
– Но она вонзила в тебя этот странный кинжал. Ты отшатнулась, но продолжала крепко держать меня за руку. Больше я ничего не помню.
– У меня примерно те же воспоминания… – пробормотала Кори и добавила: – Как мы оказались в прошлом? Это вообще возможно?
– Раньше я не встречался с таким. Я мог говорить с теми, кто умер в прошлом, но не быть там… это не некромантия, не стихийная магия…
– Она говорила о древней магии оборотней.
Я задумался. Взгляд упал на стеллаж с книгами. Встав, я пробежался по названиям и вынул одну, сев обратно на диван. Том назывался просто: «Магия». Я помнил эту книгу, и быстро пролистал на нужную страницу:
– Смотри. Здесь написано, что вампиры владели магией Времени, но в результате утратили ее. А из-за чего, не написано…
– Всех магов истребили кейнары, – вставила Кори. – Так говорила Энн. – Дальше. Оборотни владеют магией Перемещения, между снами, ипостасями и пространством. Последняя была утрачена, опять же, без причины.
– Пространство? Но наш случай больше похож на магию Времени, а это вампиры. Энн обучалась у оборотней. Противоречие.
Я печально усмехнулся:
– Кори, я не думаю, что она когда-то обучалась у оборотней. Она строит из себя человека, и аура у нее человеческая. Но на деле она может быть кем угодно, но я не знаю ни одну ведьму, способную переносить кого-то во времени. Я не знаю. Не знаю!
В голосе против воли сквозило отчаяние. Мозг отказывался воспринимать происходящее более чем за своеобразную игру.
– Ей нужны знания, – пробормотала Кори. – И проблема в том, что она не знает… Знающие…
– Что ты говоришь?
Девушка подняла сияющие глаза:
– Тебе не кажется, что между этим есть связь? Энн сказала, что ей нужны знания, и проблема в их отсутствии. А Толя во время приступа бормотал про Знающих, и только Энн могла снять с него эту ересь. Знания, знания, знания… Везде они.
Я сделал жест, чтобы она продолжала.
– Что, если существует такой орден Знающих, по типу Ищеек? И Энн относится к нему? И все, что она нам говорила – банальное пудрение мозгов? Ведьма специально что-то сделала с Толей, чтобы мы зависели от неё.
– Не надо было его обращать, – пробурчал я и тут же заткнулся. – Да, здесь есть доля истины. Но это лишь догадки.
После недолгого молчания Кори спросила:
– Так выглядел дом в то время?
– Да.
– Я осмотрюсь немного, ты не против?
– Конечно.
Девушка встала и ушла наверх, внимательно рассматривая каждую деталь.
Я еще долго бродил по всему дому, пытаясь осознать и принять ситуацию. Не получалось. Беря в руки ту или иную вещь, на ум приходило воспоминание. И не всегда оно было хорошим. 1894 – отнюдь не самый счастливый год. Я бродил по открытой галерее второго этажа, представляя жизнь в то время. Часто приезжали гости, мы устраивали балы, мебель отставлялась в сторону, и все кружились в гостиной. А я молчаливой тенью наблюдал за ними сверху, поддерживая огонь в камине и вежливые разговоры. Я бродил по столовой и кухне, где когда-то дымилась печь и творилась самая настоящая магия под руками мастеров своего дела. Я бродил по комнатам, и с удивлением замечал, что в одной не убрана кровать, со свечей стекал воск, а на столе разбросаны бумаги с недописанными строчками. Такое ощущение, что минуту назад здесь кипела жизнь. А потом все взяли… и исчезли. Лишь в моей комнате почти ничего не изменилось. Только покрывало, смятое под натиском одиноких бессонных ночей. И подушка.
К горлу подступил ком. Я развернулся и вышел. Ноги занесли меня в заднюю часть дома, где вдоль длинного коридора тянулось сплошное панорамное окно. Здесь стояли диванчики и стулья, где можно посидеть и собраться с мыслями. Я опустился на один из них и устало вздохнул, глядя на непокорную атмосферу за окном. Горные духи бушевали, посылая на общину волны колючего снега и ветра. Все пространство покрывал белоснежный ковер, и только отвесный серый камень оставался голым.
Я просидел так довольно долго, ни о чем не думая. Просто смотрел, как меняется погода. К четырем вечера начало темнеть, а к шести стояла абсолютная тьма. Буря и не думала уходить. Я сидел в полной темноте, не в силах зажечь свечи в канделябрах – и глядел в такую же темноту.
Вдруг в конце коридора вспыхнула искра. Огонек приближался, становясь все ярче, а силуэт фигуры, зажигающий свечи в канделябрах, четче. Вскоре стало достаточно светло, чтобы спокойно читать и видеть друг друга. Кори села рядом, положив мне на колени тяжелую книгу.
– Пока ты здесь отсиживался, я обошла весь дом и сделала несколько открытий. В городе при такой темноте не горят огни. Ни в одном доме нет света, никто не выходит на улицы. Словно община вымерла. А еще я нашла эту книгу. Здесь все на керском, но название поняла.
Глянув на обложку, я опешил. «Дневник 1893—1894». Место, в котором я записывал каждый шаг и почти каждое слово.
Я провёл над ним рукой, и замок щелкнул. Кори удивленно пробормотала:
– Я так долго пыталась его открыть, а ты…
Пропустив её слова мимо ушей, я быстро пролистал страницы. Пробежал глазами строчки и захлопнул, намереваясь внимательно прочесть потом.
– Эй! Ты даже не скажешь мне, что там написано?
– Ты вроде учила керский, можешь и сама прочитать.
– Я не понимаю твой почерк на этом языке.
Я пожал плечами:
– Потом как-нибудь. Сначала надо освежить знания самому.
И подхватив дневник, встал и молча направился в другую половину дома, из окон которой видно общину. Кори последовала за мной:
– Ты чего такой мрачный?
– А каким я должен быть? Плясать от радости, что какая-то девчонка с неизвестной мне магией закинула нас черт знает куда, во время, когда мир был почти в заднице бездны?!
– Надо быть оптимистичней! Ты хотел в Аскатрал, пожалуйста! Мы в Аскатрале. А еще тут нежарко и даже холодно, прямо как ты любишь.
Я не ответил, дойдя до нужного места. Выглянув в окно на втором этаже, попросил Кори потушить весь свет и вгляделся в темноту.
Долину, в которой располагалась община кейнаров, завалило снегом; буря рвала и метала, затрудняя попытки разглядеть хоть что-то. И все же одно я знал точно. Даже в буран из окна видно огоньки города. Люди сидели в теплых домах и жгли свечи, пережидая непогоду.
Сейчас я не видел ничего. Даже намека на свет.
– Странно… – пробормотал я и направился к себе в комнату.
– Эй, ты куда? – крикнула Кори.
– Пойду посмотрю, в чем дело.
– Ты с ума сошел? Тебя унесет!
– Ты со мной или нет?
Кори обогнала меня и преградила путь:
– Я понимаю, тебе не терпится посмотреть. Но давай подождем до утра, может быть, буря уляжется, и мы спокойно выйдем на улицу. И если в городе кто-то есть, он поговорит с тобой намного охотнее, чем сейчас.
Железо в голосе не требовало возражений. Я еще раз глянул в окно, поежился и предложил компромисс:
– Давай подождем еще час. Если буря не утихнет, пойдем утром, – Кори помедлила и неохотно кивнула. – А пока надо поискать в этом доме что-нибудь съедобное.
Если быть честным, я думал, что в Аскатрале девятнадцатого века кроме бараньей ноги вместе со шкурой и четырех бутылок коньяка ничего нет. Но, на счастье 12 января 1894 мы готовились к празднику, и подвал (а холодильником здесь служил ледяной погреб) оказался полон разнообразным мясом, овощами и зеленью. Все было свежее. Кори даже где-то откопала макароны, с удивлением рассматривая плетеный мешочек, в котором они лежали:
– Так интересно. Как будто бы по музею ходишь.
Кори до последнего надеялась, что буря не утихнет. Но, глянув через час в окно, разочаровалась. Вьюга кончилась, и только порывистый ветер трепал верхушки елей.
Елей посреди пустого, темного города.
– Ты как хочешь, а я пошел, – мрачно сказал я и отправился за шубой.
– Я с тобой, – взволнованно ответила Кори. – Только у меня нет одежды.
Я молча кивнул, открыл дверцу спрятанного гардероба и вынул самую маленькую шубу. Она оказалась велика ей размера на три. Тем не менее натянув такую же огромную шапку, Кори стремительно направилась к двери.
Сказать, что на улице было холодно – значит, ничего не сказать. Теплый пар от дыхания буквально леденел на глазах. Над головой сияли звезды, а между небесами и долиной простирались горные цепи. В темноте они выглядели, как огромные, черные угрюмые великаны. Ветер согнал туман, открыв множество белых крыш Аскатрала, башенку церкви и пустоту площади. И ни одного огня.
Ни одного существа.
Спустившись с пригорка, где находился дом, мы пошли по центральной улице. Снег скрипел под ногами, а мороз колол щеки. Первым делом мы заглянули в лавки. Они пустели, несмотря на открытые двери и товар на витринах. Все выглядело так, словно никто не уходил и через минуту вернется. На одном прилавке даже лежала недосчитанная горстка денег.
Убедившись, что на площади никого нет, мы пошли в городскую ратушу – самое большое после церкви здание. История повторялась. Предположение, что все сбежались на срочное собрание, оказалось неверно.
– Может, что-то заставило всех укрыться в подвалах… – пробормотала Кори, стуча зубами. – Кай, я не знаю. Это просто жутко.
Свернув с главных улиц, мы пошли в жилые районы. Снова начал подниматься ветер. Не лаяли за заборами псы, не топтались и фыркали во дворах лошади. Никого. Мы зашли в ближайший дом, где жил мой приятель. Внутри все выглядело примерно так же, как и в моем доме. Брошенные вещи, незаконченные дела. И никого. Ни в комнатах, ни на чердаке, ни в подвале.
Пусто.
Дрожа от холода и волнения, мы обошли ещё пять домов в разных районах города. И нигде не нашли хотя бы малейшие признаки присутствия кого-то живого.
Все словно исчезли. Испарились.
Тем временем антракт кончился. Буря решила продолжить выступление, и стало ясно, что скоро придется укрыться в доме. В полном недоумении мы вышли обратно на площадь. И глядя на застывший ледяной фонтан, остановились.
– Кай, – тихо сказала Кори, взяв меня за руку. – Мы здесь одни.
Голос дрожал. Какой-то животный инстинкт заставлял нас держаться теснее друг к другу.
– Одни, – повторил я, и эти слова привели в ужас.
– Что это за место?..
– Ад. Это мой ад, Кори.
Одни. Совершенно одни. В этот проклятый день – 12 января 1894.
ГЛАВА 12
Ардам, 1871 год
В зале ярко сверкали огни. Искрились начищенные до блеска полы, кружились в быстром танце пары, отражаясь в многочисленных зеркалах. На балконе с душой играл оркестр, заводя ритм и атмосферу этому позднему вечеру.
– Не хотите ли вина, сэр? – обратился к вампиру вежливый слуга с подносом.
Людвиг Гиз, мелкий чиновник Империи, сидел на одном из диванов, расставленных вдоль стен, и с интересом наблюдал за разноцветными всполохами платьев. Они напоминали ему танец райских птиц.
– Благодарю вас, – Людвиг взял один бокал и пригубил эльфийского вина. На балу во дворце Ардама оно не могло быть плохим.
Распробовав напиток, он снова сконцентрировал внимание на гостях. В честь дня рождения великого владыки на праздничный вечер пригласили не только высшую знать, но и простых чиновников с их семьями. Народу собралось столько, что слуги не успевали разносить напитки, а от разнообразия костюмов искрило в глазах. На джентльменах идеально сидели фраки из тёмного сукна, пышные платки с серебряными и золотыми пуговицами украшали шеи. Из-под высоких цилиндров спускались золотые кудри, а по полу отстукивали сапоги а la umpire с высокими голенищами. Их дамы шуршали яркими платьями, каждое из которых сошло бы за произведение искусства. Самые привлекательные покрои обнажали плечи и часть груди, подчеркивали талию и спускались до пола пышными волнами шелка и лент. Зал взрывался от обилия женских шляпок: маленьких и изящных или огромных, с перьями, птицами или целыми театральными постановками. Их носила вся женская половина праздника, до нескольких на одной голове.
Быстрый танец кончился, оркестр заиграл медляк. Пары слились, медленно покачиваясь и ведя тихие разговоры. Внимание Людвига привлекла одна нетанцующая леди. Красное платье обнажало плечи, на которые она накинула отделанный хвост лисицы. В черных волосах искрились ягодки рябины, на белоснежном лице блестели темные глаза.
Взгляд Людвига забегал по залу, ища возможного кавалера. Такого не нашлось. Девушка стояла одна в обществе других дам, и выглядела как прекрасный черный лебедь среди павлиних. Окрыленный, он твердо собрался пригласить леди на танец.
Но только Людвиг встал, как к девушке подошел приятный лицом джентльмен. Его длинные черные волосы были небрежно заплетены в косичку, а серые глаза сосредоточенно глядели на леди. Он носил черный фрак без цилиндра, а высокий рост и мужественная осанка так и кричали о твердом характере. Людвигу казалось, что на красивом молодом лице не должно быть ничего, кроме веселой безмятежности. Однако сквозь улыбку незнакомца проскальзывала неприятная хищность, а глаза, эти серые, почти черные глаза, таили в себе отталкивающий холод. Однако леди им заинтересовалась сразу, и уже танцевала в зале, о чем-то беспечно болтая.
Разочарованно вздохнув, Людвиг сел обратно, глядя на обогнавшего его незнакомца. Вообще, он находился здесь не бесцельно. Вампир был на спецзадании с целью передать владыке лично одну заманчивую вещицу. В последнее время он сильно сомневался в поступках правителя: взять хотя бы этот праздник. Не абсурдно ли устраивать такое многолюдное событие, когда Ищейки объявили Охоту? И хотя стражи здесь было не меньше, чем гостей, Людвиг сильно сомневался, что это остановит кейнаров.
Леди в красном платье и ее странный партнер оттанцевали еще два медляка, а потом, наконец, разошлись. Вампир встал и предпринял вторую попытку, подойдя к девушке и поклонившись:
– Людвиг Гиз, к вашим услугам, милая леди.
Он осторожно прикоснулся губами к тонким изящным пальчикам.
– Как вы любезны, сэр, – расхохоталась леди, обнажив белоснежную улыбку и прелестные клыки. – Я Катерина Берг.
Девушка неловко присела в реверансе.
– Прекрасное имя, Катерина. Разрешите пригласить вас на танец?
Как оказалось, внешность девушки совершенно не оправдывала её способностей танцевать. Катерина танцевала плохо, Людвиг бы сказал, ужасно. Все время она наступала ему на ноги, смущалась и нервничала. Вампир, пытаясь избежать ситуации, в результате сам наступал Катерине на ноги и смущался еще больше. Они двигались неуклюже и рывками, и вскоре вампиру хотелось одного: очутиться на диване в тени зала.
Людвиг кинул жалостливый взгляд на место, где сидел. И сильно удивился, увидев там странного джентльмена, что танцевал с Катериной. Он сидел, закинув ногу на ногу, и не спеша пил вино. На секунду их взгляды встретились, и кроме одуряющего холода, проникающего в самую душу, во взгляде незнакомца было откровенное издевательство.
Как только оркестр затих, Людвиг отпустил даму, вежливо с ней попрощался и быстренько ретировался на свое место. Как назло, оно и не думало освобождаться. Вампир невозмутимо сел рядом с джентльменом.
Спустя несколько минут незнакомец заговорил:
– Я видел, вы танцевали с той дамой в прелестном красном платье? – голос у джентльмена был на удивление приятный и мелодичный.
– Да, танцевал, – ответил Людвиг и добавил: – Как и вы, могу заметить.
– И как она вам?
– Как леди или как танцовщица?
– Последнее.
– Скажу откровенно, я ожидал лучшего.
Джентльмен усмехнулся:
– Нет, сэр, это не откровение. Вы хотели сказать, что в ужасе от резкого контраста внешности и танцевальных способностей.
– Возможно, вы правы… – нехотя признал Людвиг.
Собеседник огляделся и участливо спросил:
– Что привело вас сюда? Я нигде не вижу вашей спутницы.
– Её и нет, – вампир театрально вздохнул. – Меня попросил присутствовать один мой знакомый.
После недолгого молчания джентльмен повернулся:
– Я Сэрил Госринг.
– Людвиг Гиз.
Сэрил был краток и вежлив. Людвиг счел, что с ним довольно приятно общаться. Впоследствии они разговорились о светских мелочах, и когда те кончились, замолчали.
Кейнар нарушил молчание первым:
– Вы кого-то ждёте?
– Да. Меня должны пригласить. Но, кажется, обо мне уже забыли.
Джентльмен странно улыбнулся:
– Высшее начальство всегда забывает о своих подданных. Особенно когда на столе эльфийское вино, и есть с кем душевно поговорить. Не желаете выйти во двор? Я гулял здесь недавно, и скажу вам, дворцовый парк – очаровательное место.
Людвигу чертовски надоело сидеть и ждать. Поэтому он без колебаний принял предложение Сэрила, и они спустились в парк при дворце.
После огней зала на улице, казалось, слишком темно, но глоток свежего воздуха перекрыл Людвигу все недостатки. Редкие фонари освещали грунтовые дорожки, вдоль которых росли разнообразные кусты и деревья. В начале осени здесь было прохладно, и Людвиг запахнул полы. Они прошлись по алее под могучими ивами, дубами и даже пастроном, единственным в этом регионе. Сэрил поведал Людвигу удивительную историю про эти деревья, растущие только в предгорьях далекого Бузгура и Авасаррского королевства.
– Но в этом парке растет еще одно дерево, единственное в своем роде. Оно не менее величественно и прекрасно, чем этот пастрон. Желаете взглянуть?
Людвигу нравилась прогулка. Он знал, что долго задерживаться нельзя и надо вернуться в зал, но все же согласился:
– С удовольствием.
Сэрил повел его к окраине парка. Они постоянно сворачивали на еле заметные тропы, где отсутствовали фонари, и продолжали идти. Людвиг заволновался о времени, но спутник постоянно повторял:
– Почти пришли. Поверьте, оно того стоит!
Они шли дальше и дальше, и в результате забрели в рощу хвойных деревьев. Когда первая колючая ветка хлестанула Людвига по лицу, он не выдержал:
– Мистер Госринг, нам долго еще идти?
Ему не ответили.
Вампир начал озираться по сторонам и понял, что не видит Сэрила. Он крикнул его имя и пошел вперед, продираясь сквозь ели и стараясь не задумываться, во что может превратиться его фрак.
– Мистер Госринг! Сэрил, где вы?
Людвиг остановился и понял, что если пойдет назад, непременно заблудится. А если вперед…
В результате вампир вышел на небольшую поляну посреди рощи. Ничего примечательного в ней не было: просто кусок газона посреди елей. И ни намека на мистера Госринга. Людвиг начал волноваться и озираться по сторонам в поисках огней дворца.
Внезапно его схватили сзади и зажали рот рукой. Вампир не успел закричать. К шее прикоснулось холодное лезвие острейшего кинжала.
– Тихо, – прошептали на ухо.
Людвиг скосил глаза, и увидел то, отчего волосы встали дыбом.
Черные перья.
Вампир сразу все понял. Охоту объявили на него. Сэрил привел его к Ищейкам.
– Не обольщайся, – прошептал ледяной голос. – Охота объявлена не на тебя, а на ту вещицу, что ты принес.
Рука в перчатке потянулась к его шее. Людвиг отшатнулся, вывернулся, получил порез на шее, но встал перед кейнаром:
– Нет! Я должен отдать это владыке!
И уперся в глаза Ищейки, сжимая в кулаке футляр на цепочке. Людвиг понял, что Сэрил и есть Ищейка. И не кто-то там.
А сам Энгельгардт.
– Ты наконец-то догадался, – промурлыкал Кай. – Отдашь мирно, или тебя попросить?
– Я должен отдать это владыке, – отчеканил вампир, хотя колени подкашивались от страха.
– Владыки больше нет, Людвиг. А скоро не станет и тебя.
Язык словно окоченел. Как владыки больше нет?..
– Ты его убил? – прохрипел Людвиг.
– Нет, кто-то из ребят. Но меня интересует не владыка, а твой футлярчик.
Людвиг оглянулся на лес. Он знал, что бежать бесполезно. Он либо заблудится, либо Ищейка его догонит.
– А если я… добровольно ее отдам, то останусь жив?
– Я, по-твоему, похож на ангела? – усмехнулся Энгельгардт.
– Н-нет…
– Тогда делай из этого выводы.
Внезапно глаза Ищейки начали чернеть. Тогда Людвиг сделал то, что делают в полном отчаянии, потеряв всякую надежду жить дальше.
Он побежал. Но не прошло и секунды, как его сбили с ног. Людвиг упал лицом в землю и тут же поднялся, метнувшись к дереву. Вампир услышал только жуткий смех.
Затем его схватили за руку и сломали запястье.
Боль затопила сознание. Людвиг хотел заорать, но снова очутился на земле. Она заполнила рот и глаза. Вампир подавился ей, когда его ударили в позвоночник.
Перед глазами появилось непроницаемое лицо:
– А ты храбрый.
Из его глаз на Людвига смотрела сама бездна. В этих хищных животных глазах не было и капли света и доброты. Только тьма. Кай по-птичьи наклонил голову и изучил лицо вампира под другим углом. Тот не шевелился. Он просто не мог.
Но Людвиг не собирался сдаваться так просто. Дрожащей рукой он оперся на землю, встал на четвереньки и пополз к лесу, отплевываясь от земли. Он не мог идти и чувствовал, как насмешливый взгляд буравит спину. Казалось, ещё чуть-чуть, и он прожжёт её насквозь. Вампир знал, что все бесполезно. Но собственное достоинство не позволяло оставаться в памяти этого монстра как быстро сдавшийся слизняк.
Медленно нарастающая головная боль давила на череп, грозив разорвать его. Мозг словно сжали в раскалённые тиски. Он видел перед собой лишь смутные пятна деревьев. Они почему-то не приближались.
Через минуту Людвиг не выдержал и со стоном уткнулся лбом в землю. Кто-то перевернул его на спину. Увидел чёрные глаза, он закричал, но вышел сдавленный хрип. Холодная и сильная рука разорвала воротник, нащупала футляр и одним рывком сорвала его с шеи. Людвиг попытался ударить Энгельгардта здоровой рукой, но промахнулся, за что получил мощный удар в челюсть. Голова откинулась назад. Казалось, вампира ударили не кулаком, а подковой.
– Зачем… тебе это?.. – просипел Людвиг, глотая воздух.
Он смотрел, как Ищейка открыл футлярчик и рассматривал в лунном свете маленький прозрачный кристаллик, внутри которого плясали голубые огоньки. Услышав вампира, он спрятал кристалл в карман и кровожадно оскалился.
– Тебе эта информация уже не пригодится.
– Что, будешь… издеваться надо мной?
– А над кем же ещё? – в глазах мелькнули искорки безумия.
– У тебя нет чести, раз… ты будешь бить безоружного.
– У тебя нож в сапоге, Людвиг.
Вампир вспомнил про нож и потянул здоровую руку… Но Энгельгардт сломал и её.
А затем вогнал кол под подбородок.
…Казалось, Людвиг спал и просыпался. Терял сознание и вновь приходил в себя. Сладостное забытье, а потом полная адских мучений реальность. Он смутно чувствовал, как на его лбу орудуют клинком. Кровь ручейками стекала на глаза, попадала в нос и заливала рот. Вампир не уже не чувствовал боли.
– «С приветом и наилучшими пожеланиями, К.Э», – прочитал Ищейка свое творение, наконец убрав окровавленный клинок. – Наглядное послание тем, кто найдет твое тело, Людвиг. Правда, когда они приблизятся, чтобы разобрать надпись…
Вампир смутно почувствовал, как с него сорвали сюртук и рубашку. Кай хлестанул клинком, одним движением вскрыв грудную клетку. Людвиг из последних сил повернул голову и увидел страшную картину.
Ищейка держал бьющееся в лунном свете сердце. Его сердце. Теплое сердце, которое связывало с телом пара сосудов. Энгельгардт заворожено глядел на орган, словно гипнотизируя его. Людвиг зажмурился от пронзившей сознание боли.
– Так вот, – пространно продолжил Ищейка. – Когда они найдут тебя, их ждет сюрприз. Уверен, им понравится.
Людвиг пришёл в ужас и выдавил едва слышимое:
– Нет!..
Но ему ответил лишь мертвый холод:
– Спокойной ночи, Людвиг.
