Buch lesen: «Канифоль»

Глава 1

– Черт, черт, черт, – я нервно проверила время на часах телефона. Да, все верно, до начала осталось минут двадцать, а я еще в трех кварталах от места проведения прослушивания в самый престижный оркестр в этом округе. Во всем городе было множество луж. Не обращая внимания на промокшую обувь, я бежала по жидким зеркалам, неминуемо опаздывая на прослушивание. Сегодня в Лоренцо выдался на удивление солнечный день, хотя наш город называют «Городом дождей», а его жителей, следовательно, дети дождя. Только меня не совсем можно причислить к детям этого города. Приезжая, которая решила попытать счастье в далекой стороне от собственного дома. Купить счастливый билет в будущее, если можно, так сказать. Вот она моя характеристика. Наверное, я навсегда останусь здесь чужой. Еще один квартал, и я на месте. До начала прослушивания считанные минуты, а мне еще так далеко. Выжимаю из своих ног все что возможно, они уже ноют. Ничего выдержу, и не такое бывало. Вот наконец и это здание. Влетаю точно вихрь. Представляю, какой у меня вид: растрепанные волосы, слегка покрасневшие щеки, от прилива крови из-за быстрой ходьбы, сбившиеся дыхание, растерянный, испуганный взгляд.

– Прослушивание еще не началось? Женщина в возрасте, скорее всего вахтерша, скептически осмотрела меня с ног до головы. Похоже она совсем не понимала, каким это ветром меня сюда занесло, но я точно знала, что мне сюда. Спустив очки на нос и медленно открыла какую-то толстую, затрепанную тетрадь. Она наслюнявила свой палец, старая привычка, которая сохранилась только у пожилых людей прошлого века, перелистнула пару страниц и снова подняла на меня полные презрения глаза. Мое сердце упало куда-то в пятки, а что если я все-таки перепутала и прослушивание в другом здании? А может в другой день? Множество вопросов кружились в моей голове, словно рой пчел, который невозможно уже было остановить.

– Повторите, куда Вам? – я сфокусировала свой взгляд на женщине, секунду обдумывая, что именно она у меня спрашивает.

– Прослушивание, в симфонический оркестр. Это же здесь? – я нервно поправила лямку чехла от скрипки.

– А, прослушивание в оркестр? Так бы сразу и говорили! А то прослушивание, прослушивание, мало ли сколько происходит прослушиваний! Вам на третий этаж, девушка, – кивнув, в знак благодарности, я отправилась на третий этаж.

– Идет Карл Эндлер, следующая Мэри Крейн, – объявили по громкоговорителю. В сером коридоре было душно до невозможности. Я слегка ослабила шарф на шее. Не полегчало. Сидя в коридоре, в моей голове возникал лишь один вопрос: «Зачем я здесь?». Но ответ приходил незамедлительно: «Это все ради тебя и твоей семьи». Уже около трех часов сидя здесь надежда на то, что я пройду в оркестр таяла прямо на глазах. Хотелось встать и уйти, забыть все это как страшный сон и больше об этом не думать.

– Мэри Крейн просим зайти в аудиторию. Готовится Джон Винс, – подхватив папки, что лежали у меня на коленях, я направилась к кабинету. Ноги стали ватными, а руки слегка дрожали. В шаге от двери на секунду остановилась. Я боялась, что может ждать меня там. А что если у меня не получится? Что если я провалюсь? Что тогда? Глубокий вдох и медленный выдох. Ты готовилась к этому годами, все должно получится, нужно просто поверить в себя. Сказать легче, чем сделать. Я положила ладонь на ручку двери. Легкое дуновение ветерка принесло с собой запах мужского одеколона. Настолько родной, что сложно спутать с другим. Он был мне знаком до оскомины и как когда-то давно вскружил мне голову. Осмотревшись по сторонам в пустом коридоре, понимала, идея, что он может быть здесь из области фантастики и, наверное, у меня галлюцинация. Но еще раз глубоко вздохнула и, как и когда-то давно, аромат влился в мое тело с чувством уверенности. Даже спустя столько лет его действие на меня не изменилось. Теперь я стала более уверена в своих действиях. Повернув ручку, вошла в аудиторию, оставив все страхи позади. Солнце, ослепляя, било прямо в глаза. Панорамные окна позади комиссии, открывали прекрасный вид на мир по ту сторону стекла. Могучее, зеленое раскидистое дерево от порывов ветра било своими ветками в окна, напоминая ритм из «Болеро» Равеля, птицы, что сидели на ветках беззаботно щебетали между собой, перескакивая с ветки на ветку. В этом ярком потоке солнечного света, я с трудом нашла стол с жюри, которые отбирали людей для работы в оркестр. Первое испытание – показ своих виртуозных способностей – я прошла с блеском. Сто баллов из ста возможных. Теперь осталась только бумажная проверка, и, кажется, что волноваться не о чем. Но таких как я «стобальников» было предостаточно. Подойдя к столу, я села перед ними.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросил один из мужчин. Ему было слегка за пятьдесят. Некогда черные густые волосы тронула легкая седина, на затылке была видна лысина, руки, с длинными, ухоженными ногтями, какие не встретишь у современной молодежи, паутинки морщин, что тянулись вокруг глаз, говорящие о том, как раньше человек много улыбался в своей жизни. Он был приятен взору, но голос казался слегка грубоватым и жестковатым.

– Мэри Крейн, скрипка, – отчеканила я. Голос никогда не выдавал моего волнения и сейчас он тоже не подвел.

– Учились у Брауна? – смотря на меня поверх своих очков, спросил мужчина. Я кивнула. Нет смысла распространяться, фамилия преподавателя говорит сама за себя, – У меня вопросов нет, а у вас коллеги? Я обвела взглядом оставшуюся комиссию, ожидая вопросов. Парень, лет тридцати, это был дирижер, взял мое резюме, пробежался по нему глазами и посмотрел на меня.

– У меня не каких, – он закрыл папку и протянул её мне. Поднялся со стула, я в точности повторила его движение, – Поздравляю вы приняты. Ждите всю информацию на стенде, – он протянул руку для рукопожатия, улыбаясь мне во все свои тридцать два. Я неуверенно её пожала. Ноги подкашивались, сердце ушло в пятки. Промямлив слова благодарности, я поспешила покинуть кабинет. Как только я оказалась за дверями кабинета, осознала, в каком на самом деле была напряжении. Мои руки дрожали мелкой дрожью, а ноги стали ватными. Я осела на близ стоящий стул. Я прошла. Меня пробирало на смех. Со стороны, наверное, казалась сумасшедшей, но сейчас меня это не волновало. Я прошла в самый престижный оркестр округа, и моя мечта исполнилась. На следующий день, погода стояла паршивая, целый день не прекращался дождь, который лил как из ведра. Поймав такси, я отправилась в здание, где происходил отбор. Как и обещал дирижёр, на стенде были вывешены график репетиций и списки прошедших. Найдя свою фамилию в списках, где я значилась концертмейстером группы первых скрипок, мое сердце наполнилось счастьем. Моя мечта исполнилась. И снова этот запах одеколона, словно из далекого забытого прошлого. Но это было невозможно. Я осмотрелась по сторонам, пробираясь сквозь толпу тех, кто прошёл, пыталась найти обладателя этого аромата. Но все было тщетно. Его нигде не было. Не могло было быть. Хотя? И тут у меня закралась мысль, о которой я даже боялась подумать, но повинуясь секундному порыву, растолкала локтями толпу и снова пробралась к спискам. Найдя группу «Виолончель», я замерла. Все звуки вокруг словно отключили, меня толкали, оттаскивая от стенда, но в эту секунду мир перестал для меня существовать. Мне на секунду показалось что я перестала дышать. Толпа уже давно оттеснила меня от стенда и начинала потихоньку расходиться. А я все также и стояла как вкопанная. Люди начинали знакомиться друг с другом, обговаривать детали репетиций, но только я все также стояла на месте. Когда толпа полностью разошлась, немного пришла в себя и снова подошла к стенду.

– Этого не может быть, – прошептала я, прикрывая рот рукой от испуга. Первым номером в группе «Виолончель» значилась его фамилия, фамилия того, кто когда-то давно превращал мое сердце в трепетную птичку, пойманную сильными, но нежными руками. Я не верила, что мы ещё хоть когда-либо с ним встретимся.

Надеялась встретиться? Да.

Хотела ли? Нет.

Слишком многое было пережито много лет назад, и я пыталась стереть его из своей памяти, из своей жизни слишком долгое время. И тут я вижу его фамилию в списке прошедших. Да, у судьбы еще то чувство юмора. Нет, то, что он прошёл не было для меня каким-то там сюрпризом, я всегда восхищалась, как он играет, и он должен был пройти именно в этот оркестр, самый престижный в стране, но не думала, что мы будем там вместе. Представив примерную рассадку людей, поняла, что мы будем сидеть напротив друг друга. Выругавшись про себя, я до сих пор не верила, что судьба сможет сыграть со мной такую злую шутку. Но вот скажите, за какие грехи мне это досталось? Сейчас погода за окном в точности передавало мое настроение. Выйдя на улицу под проливной дождь, я направилась в сторону моего дома, даже не удосужившись открыть зонт. Мне было на столько плевать. Радостный день того, что я прошла в этот оркестр, что исполнила свою мечту, омрачилась всего лишь одной единственной фамилией. Его фамилией. Я даже уехала за много сотен миль от него, но все равно наши пути пересеклись здесь. Я шла по мокрым улицам города. Настроение было хуже некуда. Я уже изрядно промокла и меня начинало трясти от холода, но я не замечала этого и все также упорно шла пешком. Плевать, что заболею. Сейчас мне хотелось просто исчезнуть. До дома я добралась только ближе к вечеру. Даже не раздеваясь, просто рухнула на диван и забылась глубоким сном.

Утро не принесло облегчение. Дрожа от холода, долго соображала, где я и что произошло. Солнце спряталось за тяжёлыми серыми тучами и даже не собиралось выходить.

– Я бы сейчас с удовольствием также спряталась, – промямлила я. Встав с дивана, поняла, что он был безнадежно испорчен. От мокрой одежды остались разводы полностью повторяющие изгибы моего тела. Все также не переодевшись, отправилась в ванну. Посмотрев в зеркало, с трудом узнала в девушке в отражении себя. От вчерашней счастливой «меня» не осталось и следа: тушь размазалась, превратившись в чёрные круги под глазами; тот блеск, который когда-то был в моих глазах потух, они выцвели и из ясно голубых превратились в серые, пасмурные. Я услышала звук уведомления на телефоне. Пришла смс-ка с напоминанием, что сегодня вечером будет репетиция оркестра. Я снова посмотрела на себя. Сняв наконец мокрую одежду и, кинув её в корзину для белья, встала под горячие струи душа. Я пыталась смыть все то, что произошло со мной вчера, буквально оттирала с себя весь вчерашний день, но вот только можно смыть все плохое с наружи, но кто смоет то, что находится внутри? Душ не смог облегчить мои мысли, пройдя в кухню, я заварила себе чёрный крепкий кофе и попыталась заставить съесть себя хотя бы что-нибудь, но каждый кусок вставал поперёк горла. Ничего не хотелось делать, хотелось просто исчезнуть, провалится сквозь землю. Неужели я позволю разрушить ему свою жизнь, как когда-то давно? Неужели позволю ему снова взять над собой контроль? Неужели позволю снова разбить себе сердце? Нет. Больше никогда, я не позволю ему портить свою жизнь. Допив остывший кофе, пошла собираться. Пересмотрев все свои наряды решила, что не буду особо наряжаться, это же все-таки не праздник там какой-то, а простая репетиция. Достав чёрные брюки, в тон пиджак и белую блузку, отправилась причесываться. Собрала волосы в пучок, а выбившиеся пряди накрутила, сделав лёгкий макияж, осталась довольна своей работой. От пережитой ночи и прошлого дня не осталось и следа. Правда глаза, они до сих пор оставались грустными и, даже улыбнувшись, они не улыбнулись со мной вместе. Не думаю, что кто-нибудь заметит. Обычно, люди слепы к таким вещам. Достав из аптечки таблетку от простуды, разжевала её на ходу, даже не запив. Одевшись, и прихватив зонтик, я решила, что до места репетиции можно прогуляться пешком, тем более это находилось в паре кварталов от дома. Идя по улицам города, я наблюдала за прохожими. Рядом со мной люди куда-то спешили, мне же спешить было некуда и можно было позволить себе маленькую прогулку. На одно мгновенье, я почувствовала себя словно в огромном живом муравейнике. Наконец дойдя до места репетиции и посмотрев на часы, увидела, что до начала репетиции ещё час. Хмыкнув, я решила, что смогу позаниматься перед оркестром. На входе сидел охранник, но он даже не взглянул в мою сторону, словно привык к таким постояльцам.

– Третий этаж, направо, – сказал мне в след охранник. Я обернулась.

– Простите, что? -Зал для репетиции третий этаж, направо, – снова повторил охранник скучающим тоном.

– Скажете, а кто-то ещё приходил? -Нет, – отрезал охранник и развернув газету, начал её с интересом читать. Меня насторожило поведение охранника, но не придав этому должного значения, я отправилась в зал. Зал находился в старинном здании, в котором ещё и располагалась музыкальная школа. Так как сейчас каникулы, детей с их неугомонными родителями не было, и кабинеты были совершенно пусты. Идя по коридорам, я представляла себе, как в учебное время здесь кипит жизнь, порой мне не хватало этого. Из разных кабинетов доносится музыка на все лады, кто-то сидит в классе и рисует очередной свой шедевр, кто-то учит биографию великого композитора. Мне всегда нравилась та атмосфера, которая царит в музыкальных школах. Я закрыла глаза и на секунду представила, словно сейчас учебный год. Вот я слышу смех ребят, которые проносятся рядом со мной, голос, который поёт какой-то романс, звуки виолончели. Стоп, виолончели? Резко распахиваю глаза. Звук явно исходит из-за двери зала, где будет проходить репетиция. Кто это может быть? Охранник же сказал, что никого нет. Может звук доносится из какого-нибудь кабинета? Я осматриваюсь. Кабинеты находятся слишком далеко от зала, чтобы так отчетливо слышать звуки занятий. Пока не открою дверь этого зала, никогда не узнаю правду. Открываю дверь и вхожу. Огромный просторный зал на несколько сотен человек. Удивляюсь, какой «лакомый» кусочек мы смогли отхватить, репетируя в таком зале, прямо на сцене. Виолончелист сидит ко мне спиной, словно, не замечая моего присутствия. Мелодия кажется мне знакомой, словно из далекого прошлого. В такт напевая её про себя, я прошла к стульям и решила разложить скрипку. Интересно, если начну ему подыгрывать, я помешаю ему? Взяв скрипку в руки, тихо-тихо начала играть с ним его мелодию. Пальцы до сих пор её помнят. Прикрыв глаза, я представила, как моя скрипка и его виолончель слились воедино. Только под конец я поняла, что играю одна, и, остановившись, резко открыла глаза. Лучше бы они оставались закрытыми. Неужели можно было сделать ещё хуже, чем уже есть? Это был он, тот кто когда-то давно разбил мое сердце на острые осколки.

– Привет, прости, я не заметил тебя. Ты очень здорово играешь. А откуда знаешь это произведение, оно же вроде виолончельное? У меня чуть не вырвалось ругательство. Он что не помнит меня?

– Поигрывала для себя когда-то давно, ещё в школе.

– Ясно. Я кстати, Джордан. Концертмейстер виолончелей, – он подошёл ко мне и протянул руку для рукопожатия. В его глазах читалось любопытство, ему и вправду было интересно узнать кто я. Вопрос на засыпку: он притворяется, чтобы разыграть меня или нет? Его всегда выдавали глаза, и сейчас было ясно. Он не притворяется.

– Меня зовут Мэри, я концертмейстер первых скрипок, – я не могла поверить, что он на самом деле не помнит меня, даже хотя бы тот маленький факт, что мы учились вместе, не говоря уже о чём-то большем.

– Мэри, – на распев произнёс он, смакуя каждую букву, – Очень красивое имя, – его глаза слегка погрустнели, – Прости, я пойду ещё разыграюсь. Хочешь можем снова сыграть дуэтом?

Он попытался улыбнуться, улыбка вышла натянутой и грустной. Я всегда могла почти безошибочно угадать его настроение, и сейчас он был не просто грустен, а ещё и чем-то озабочен. Он развернулся и отправился к одиноко стоящему стулу на краю сцены. Наконец, я смогла рассмотреть его. Волосы, когда-то бывшие жгуче чёрными и густыми, превратились в темно русые и тонкие, его широкие плечи были ссутулены, словно на них лежал груз проблем всего мира. И вообще у меня сложилось впечатление, что он слегка, как будто бы «высушился».

– Что же произошло за эти года с тобой, Джордан? – подумала я.

– Ты что-то сказала, Мэри? – он повернулся ко мне. Неужели я произнесла это в слух?

– Нет, тебе показалось. Что, сыграем дуэтом? – я взяла скрипку и встала рядом с ним. Он улыбнулся, на этот раз искренне. И я почувствовала аромат его одеколона. Он не поменял его, даже спустя столько лет. Когда-то давно именно я подарила ему этот одеколон, и неужели он все-таки помнит? Он начал играть, а я подхватила, как раньше. Мне показалось, что сейчас мы снова молоды, что у нас ещё вся жизнь впереди и мы снова в друг друга влюблены, словно не было всех этих многих лет, что сейчас лежали между нами словно пропасть. Мы играли и не замечали ничего вокруг. Только когда мы закончили, то услышали аплодисменты и повернувшись на их звук, увидели почти весь оркестр, который стоял в дверях и слушал вас. В том числе там стоял и дирижёр.

– Приятно видеть, когда концертмейстеры групп настолько чувствуют друг друга, – невзначай бросил дирижёр, идя за партиями. Он просто попал в яблочко. Но об этом знала только я. Вся репетиция прошла без происшествий. Я познакомилась с новыми людьми и получала удовольствие от той музыки, которую мы играли. Всю репетицию с моего лица не сходила улыбка и я не раз ловила косые взгляды от Джордана, но мы намеренно делали вид, что не замечаете этого. Иногда замечала, что Джордан на несколько секунд становится растерянным и потерянным, и тогда он уводил взгляд куда-то в сторону и концентрировался на какой-то одной точке, словно вспоминая что-то. И так повторялась неоднократно. Ужасное чувство тревоги сковало мое и без того раненное сердце. Когда репетиция закончилась, был уже глубокий вечер. Собирая скрипку, почувствовала прикосновение к своей руке. Обернувшись, увидела Джордана.

– Уф, ты напугал меня, – сказала я, улыбнувшись. Джордан стоял, смешно переминаясь с ноги на ногу и потупив взгляд, пытался подобрать слова.

– Ты далеко отсюда живёшь? – почесав затылок, спросил он.

– Нет, в паре кварталах.

– Уже вечер, и все такое… Можно ли тебя проводить?

– Конечно! – смеясь ответила я.

– Тогда, я мигом, – он указал на ещё разобранную виолончель и что-то напевая себе под нос, по- моему это был концерт Бетховена для виолончели, который он играл на выпуске из колледжа, отправился к своему стулу. Еле сдерживая улыбку, я продолжила собирать скрипку. Распрощавшись с ребятами, мы вышли на улицу. Сейчас на самом деле было достаточно темно, из-за того, что некоторые фонари не сработали, а света от неоновых вывесок магазинов хватало, разве только на пару квадратных метров вокруг. Одной было бы идти страшно. Я украдкой наблюдала за Джорданом. Сейчас в свете фонарей, он снова был собой, только немного вырос и возмужал, возраст шел ему к лицу. Он всегда производил хорошее впечатление, но сейчас от него веяло спокойствием и уверенностью.

– Джордан, расскажи о себе, – попросила я. На самом деле в этой просьбе не было особого смысла, ведь я знала его, но вот он об этом даже не догадывался.

– Да что рассказывать? Виолончелист, учился в консерватории, закончил и решил попробовать пробиться в этот оркестр. Как видишь, получилось. А ты? Расскажи о себе.

– Но что?

– Ты местная?

– Да, – ложь. Наглая открытая ложь. Но не думаю, что ему стоит знать правду, по крайней мере пока. Он повернул голову и выжидающе смотрел на меня, требуя продолжения.

– Мне нечего рассказывать, – заламывая пальцы, продолжала я, – Училась, иногда подрабатывала в маленьких музыкальных группах, но потом решила, что нужно серьёзно заняться карьерой и подала документы в оркестр. В итоге прошла, – подул холодный ветер и инстинктивно, я сложила руки на груди, чтобы согреться. Джордан молча снял с себя куртку и накинул её мне на плечи, забрав из рук скрипку.

– Не хочу, чтобы ты замёрзла, – он улыбнулся. На мои глаза чуть не навернулись слезы. Сколько раз в прошлом он вот так давал тебе куртку, даже не спрашивая, а просто интуитивно чувствуя, что тебе холодно? Бесчисленное количество раз. И каждый раз благодарность переполняло твоё сердце, как и сейчас. Я глубоко вдохнула. В его куртке было тепло и уютно, как и когда-то давно, жаль, что он не помнит того, что помню я.

– Спасибо, – прошептала я, боясь, что голос может выдать мои эмоции. Пройдя ещё пару домов, вы остановились строго напротив твоего. – Мы пришли, – развернувшись к Джордану лицом, я начала снимать с себя его куртку. -Нет, оставь себе, потом как-нибудь отдашь.

– Но ты же в одной рубашке, – попыталась возразить я. -Ничего, мне тут рядом, я.… мне… мне нужно идти, – он протянул мне скрипку, неловко обнял и скрылся в темноте вечера. А я так и осталась стоять на пороге своего дома, смотря ему вслед и глупо улыбаясь.