Buch lesen: «Кредо спасителя», Seite 5

10

Я смотрю видеоролик на флешке, найденной в комнате погибшего друга, и моя душа рвется на части:

«Привет, дружище Колп. Решил записать для тебя свои сомнения и всякие необъяснимые, по крайней мере, с моей точки зрения, факты, которые я наблюдаю все время, пока нахожусь в этом бункере. Сразу уточню – этими фактами я ни с кем не делился, потому как многие знания – многие печали. Возможно, то, что ты сейчас услышишь, может тебе навредить. Но сил дальше держать это в себе я более не имею.

Начну, пожалуй, с того, как был спасен Глотом. Ввиду отсутствия друзей и не будучи приглашенным отмечать новый год в компании знакомых, я допоздна засиделся в университете. Да, если честно, не люблю этот праздник. Примерно за полтора часа до полуночи я спустился в метро на пересечении 116 улицы и Бродвея и сел в последний вагон. Дорога до Куинса не близкая, поэтому, когда народ хлынул в метро, я был уже далеко от центра. Примерно на середине пути прочитал в новостной ленте сообщения о массовых пусках ракет на всех континентах. Сначала не особо поверил, но, чуть позже, просмотрев видеоролики о столпотворении людей на входах в метро, понял, что катастрофа действительно неизбежна. Уже подъезжая к Кью Гарденс Хилл, ощутил, как практически пустой вагон оторвался от рельсов, мир перевернулся несколько раз и сознание меня покинуло. Не думаю, что долго был в отключке. Вернулось же сознание в момент страшного скрежета металла – это Глот разрывал обшивку вагона. Как он узнал, что я внутри и живой? А вот это и есть первая странность. И ведь больше никто не выжил из того поезда, а у меня нет ни одной травмы. Подать сигнал, обозначить присутствие было не кому. Колп, ты же в курсе, что мы сейчас в Бронксе? Как Глот оказался так далеко от бункера и что он мог делать в Куинсе? И это самая малая из всех странностей. Вспомни, как он рассказывал, что, будучи гражданским, работал на военном объекте. Но откуда он узнал о расположении секретных бункеров и как получил доступ к складам с продуктами, водой и вещами? А такой вопрос: почему вход в секретный военный бункер расположен в метро? Какой в этом смысл? И не в последнюю очередь: где гарнизон этого бункера, ведь должны были его охранять? Про то, где он мог узнать о таблетках от радиации, я вообще молчу. Хм, радиация. Вот тебе еще одна тема для размышлений: почему в нашем бункере нет камер очистки от радиоактивных загрязнений, и где тогда Глот очищает свой костюм и контейнеры? А? И с костюмом много необъяснимого. Как гражданский получил доступ к костюму, его ИИ, и самое главное, где он научился управлять новейшей разработкой армии США? И последнее. На поверхности сейчас бушует геомагнитный шторм. Из-за этого отсутствует возможность принимать сигнал от спутников. Каким образом можно ориентироваться в руинах города, да еще и в условия ограниченной видимости, если система GPS не доступна? Да ты, наверняка, и сам что-то такое замечал.

Колп, я не понимаю, что здесь происходит. У меня нет этому объяснения. Нет».

С минуту Спенс смотрит в камеру, а затем запись обрывается. После увиденного я еще больше уверен в том, что смерть моего друга не была случайной. Дата записи видео – 24 сентября. Моему другу оставалось жить трое суток. На момент съемки еще не было той злополучной гитары, которая, как выяснилось, сгорела полвека назад. Видимо, для Спенса это стало последней каплей. И он пошел что-то проверять в разгар празднования, тем самым спровоцировав уже подозревавших его…Кого? Глота? Сару? Или всех вместе? Ну вот, опять голова кругом. А теперь еще эти двое, Свен и Лим. Ходили слухи, что до Импакта Лим имел дело с криминалом и барыжил запрещенными препаратами. Что у них на уме? Возможно, они что-то прознали или тоже видят много странностей вокруг себя. Решено. Пойду на встречу, и пусть все будет так, как будет.

11

– Вижу, ты все-таки решился. – Взмахом руки Свен приглашает войти. – Пиво в холодильнике.

– Да. Вот только, что ты имел ввиду, когда говорил про «посекретничать»?

– Брось, Колп. – Что это? Лим раздражен или его агрессия – это проявление страха? – Что люди обычно имеют ввиду, когда так говорят? Наверное, всё-таки хотят услышать нечто секретное или поделиться своими секретами. Нет?

– Хм. Свен, я начинаю сомневаться в правильности решения прийти сюда. Твой друг беспричинно агрессивен. – На самом деле я так не думаю, просто необходимо ответить на наезд с порога.

– Парни, тайм-аут! Лим, какого черта! Выпей пива и успокойся! – Вот теперь чувствуется, что и Свен раздражен.

Лицо Лима озаряет неподдельная, практически детская улыбка:

– Я просто хотел показать Колпу, что ты тоже бываешь в таком состоянии, как он или я.

– Неожиданно. Но что это значит? Парни, давайте на чистоту. Вы меня позвали на разговор, значит, вам его и начинать. – Чувствую, что сомнения у них есть на мой счет. Не до конца Лим и Свен уверены, что стоит мне довериться в серьезной беседе.

Наконец Свен решается:

– Для начала скажи нам, ты принимаешь таблетки от радиации?

– Да, конечно принимаю, как и все.

– А…

– Подожди, Лим, не спеши так. А вот такой вопрос: ощущаешь ли ты какой либо эффект от воздействия препарата? Скажем, крепкий спокойный сон, бодрость днем, желание делать вещи, полезные для общества? В общем, внутренне умиротворение?

– Странный вопрос, Свен, не находишь? Разве может препарат от радиации давать такой эффект?

– Просто ответь, пожалуйста, Колп.

– Нет. Ничего такого я не чувствую, скорее даже наоборот.

– Вот об этом мы тебе и говорили днем. Кроме нас троих все в поселении находятся в состоянии, близком чуть ли не к нирване. Тебе не приходило на ум, что так не бывает? Мы живем четыре с половиной года в бункере, не видим солнца, не выходим на поверхность. Почти как астронавты, правда, в условно ограниченном пространстве. Но все спокойны, никто не скандалит, нет даже депрессии.

Рассказать или нет? Все-таки решаюсь:

– Знаете, а я сразу что-то такое заметил, с первых дней. Ну не такие мы, чтобы проявлять доброту и сострадание. Мы, американцы, народ прагматичный. Но помогают ли они от радиации? Стоп! Не правильный вопрос. Главное то вот в чем – почему препарат на нас не действует?

– Вот за эту ниточку мы со Свеном и потянули. – В разговор снова вступил Лим. – Пришлось анализировать и записывать возможные сходства между нами. На это ушло много времени, но единственное, что общего мы нашли – это то, что у нас обоих была черепно-мозговая травма.

– Машина. – Вспоминаю я. – В детстве сбила машина. Несколько недель я пролежал в больнице с черепно-мозговой травмой. Перед выпиской доктор мне долго объяснял, что теперь у меня какой-то гормон не будет вырабатываться.

– F#ck! Я так и знал! – Всплеснул руками Свен. – Продолжай, Лим.

– А дальше – больше. И ты, Колп, не представляешь себе, сколько еще странностей мы накопали за последние месяцы. Но все они меркнут перед последними наблюдениями. Например: почему костюмчик Глота за все эти годы не имеет ни одной царапины, хотя эксплуатируется он в тоннелях и на руинах? А еще я готов биться об заклад, что Глот – торчок. Он уже месяцев девять под каким-то жестким препаратом. Уж поверь, я в этом кое-что соображаю.

Месяцев девять? Это где-то двести семьдесят дней. Примерно в это же время умер Спенс. Совпадение? Не слишком ли их много?

– Смотри-ка, Лим. Похоже, Колпа впечатлило. Ну, что думаешь, чувак?

12

Мой рассказ занял около часа. Еще четверть часа мы смотрели видеоролик Спенса. Меня впечатлило? Ха! Видели бы они свои рожи! Особенно после того, как я выдал информацию о гитаре. Какое-то время молча пили пиво.

Свен не выдержал первым:

– И что мы теперь со всем этим будем делать? Ну, я к тому, что мы будем просто знать об этом или применим эти знания?

– А какие у нас есть варианты? – подключаюсь и я. – Живем в тепле, не голодаем, толком не работаем, и вроде как в безопасности. Правда, не известно, сколько это продлится. А ну как слетит Глот с катушек и закончится безбедная жизнь. Тем более что он может быть виновен в смерти Спенса.

– А может это…, ну, аккуратно посмотрим в его комнате, когда Глот уйдет в рейд?

– О-о-о-о, старина Лим, тебе захотелось нервы пощекотать? – сразу видно, что Свен не в восторге от такой идеи. – Адреналина не хватает?

– Отвергая – предлагай. Или струсил? – усмехнулся Лим и пошел за новой бутылкой пива.

– А я бы не против покопаться в блоке Глота, – решаюсь поддержать Лима.

– И вовсе я не струсил, – по-детски обиделся Свен. – Если большинство за налет, то так и быть. Нет, ну, вы прямо гангстеры. Лим, а ты сможешь сковырнуть замок? Знаю, что ты профи, но все же?

– Думаю, с этим проблем не будет. Так, когда идем на дело?

На следующий день я изображал активность на складе, даром, что работы практически не было. Все ждал, придет Глот за контейнерами или нет? Парни несколько раз заходили ко мне, надеясь услышать новость об отсутствии Глота в бункере. Но, не срослось. Еще спустя день на складе появился Глот. Примерно полчаса ушло на подготовку списков заканчивающихся продуктов. А еще пятнадцать минут спустя я бежал к Свену сообщить, что можно действовать.

– Он точно прошел через гермошлюз? – шепотом, как бы кто не услышал, спросил Свен.

– Старик Лукас дежурит сегодня, он подтвердил выход, – успокаиваю Свена. – О, а вот и Лим! Ну как, не передумали?

– Может это…

– Что за дерьмо собачье, Свен? Прекращай! Всё уже решено. В блок пойдем мы с Колпом, ты на стрёме. Понял?

– А…д…да…

– Go, go, go. – Перехватил инициативу Лим.

Спускаемся на этаж ниже. Свен остаётся перед последним поворотом, это его место наблюдения. Ещё через пятнадцать-двадцать метров дверь в блок Глота. Останавливаемся перед ней. Ну что сказать? Потряхивает меня. В первый раз таким занимаюсь.

– Значит так, Колп. Повторим ещё раз. Пока я открываю, ты стоишь, молчишь, слушаешь и громко не дышишь. Даже когда войдем внутрь соблюдаем тишину. Твоя сторона слева от входа, моя – справа. Обыскиваем аккуратно, каждая вещь должна быть поставлена на своё место. Ничего не берем оттуда. Если что-то находим, то снимаем на камеру. Усёк?

– Да, Лим, я всё понял.

– К делу.