За последней чертой
Text– Нет. Их не оказалось в поезде. Проводник вагона и сосед по купе не слышали когда и где они сошли с поезда.
– Узнаю, Костина. Он всю войну провел в «СМЕРШ» и хорошо владеет нашей методикой розыска. Он сейчас, наверняка, смеется над нами. Необходимо проверить все железнодорожные станции и полустанки по пути следования состава.
– Я уже дал команду, люди работают. Скоро мы узнаем, где они.
Они вышли из здания вокзала и направились в сторону автомашины, которая ожидала их у входа.
– Куда мы сейчас? В управление, в гостиницу?
– В Управление. Мне необходимо доложить в контору, о том, что разыскиваемые в Ленинград не прибыли. Пусть объявляют их во всесоюзный розыск. Думаю, что дальше СССР они не убегут.
– Я тоже так думаю. Найдем….
Машина, громко сигналя клаксоном, быстро выбралась из транспортной пробки и помчалась по улице.
– Многих у вас сняли? – поинтересовался у Мохова Евсюков.
Старший лейтенант усмехнулся этому вопросу.
– Много, особенно из числа евреев. Взяли: заместителя начальника 1-го Главного управления генерал-лейтенанта Белкина, заместителя начальника 2-го Главного управления генерал-лейтенанта Райхмана, заместителя начальника Бюро номер один МГБ генерал-майора Эйтингона. Это из «верхушки» министерства. Насколько я еще знаю: арестован полковник Свердлов. Это сын Якова Свердлова, полковники Анцелиович, Палкин,Блиндерман, Шварцман, Броверман, Маклярский и другие. Короче, пощипали евреев.
Мохов громко засмеялся.
– Сколько вакансий освободилось….
– Скажите, а Костин тоже еврей?
– Нет, он русский. Насколько мне известно, он часто выполнял отдельные поручения Абакумова, а Виктор Сергеевич не всем доверял, а только проверенным и верным.
Мохов достал папиросы и протянул пачку Евсюкову.
– Кури, – предложил он капитану.
– А у вас, много слетело с кресел?
– Пока еще нет, но кое-кто уже готовится к этому. Вот у меня начальник отдела еврей, наверняка, отправят в дальнее плавание.
– Скажите, кто-то «треснул» при допросе.
– Да. Во всем признался полковник Шапрцман. Он оказался самым слабым звеном в этой цепочке. Только по его признанию, мы арестовали тридцать высокопоставленных сотрудников МГБ. Представь себе, все они этнические евреи.
–Хорошо вы там сработали. А были среди арестованных и не евреи?
Мохов посмотрел на капитана свысока и многозначно произнес:
– Конечно, были. Были арестованы и врачи Кремлевской больницы. Все аресты были спланированы на один день и час, так что никто не скрылся.
– А как же Костину удалось скрыться?
– Хитрым он оказался, опытным. Похоже, кто-то предупредил его об аресте.
Машина плавно подъехала к управлению и остановилась у входа.
***
Костин с Ниной медленно двигались по рынку Симферополя. Наконец, Нина остановилась напротив торговки, которая держала в руках легкое летнее платье.
– Купите, – тихо произнесла торговка и повернула платье, показывая Нине платье со спины. – Оно, как по вам сшито.
Нина посмотрела на Александра, словно ждала от него какого-то совета.
– Где у вас можно его померить?
Торговка засуетилась. Она схватила Нину за руку и потянула ее в ближайший подъезд дома, который примыкал к рынку. Они прошли в подъезд, где женщина померила платье. Оно действительно хорошо сидело на ней, подчеркивая изящество ее фигуры. Александр отсчитал деньги и сунул их в руки торговки. Они вышли на улицу и направились дальше.
– Думаю, тебе необходимо сменить прическу и покрасить волосы.
Нина улыбнулась.
– Ты уверен в этой необходимости? Костин, зачем я только связалась с тобой, – с неким сожалением произнесла Нина.
– Еще не поздно окончить свою жизнь в застенках. Можешь вернуться и сдаться….
– Спасибо за совет, Саша. И, как у тебя только язык повернулся сказать подобное. Если бы хотела, я могла бы с тобой не броситься в «бега», а остаться дома.
Она замолчала и отвернулась от Александра. Счастливая улыбка моментально сползла с ее красивого лица.
– Прости меня, Нина. Прости, я не хотел тебя обидеть.
Он еще что-то хотел сказать, но его привлек наряд милиции, который двигался вдоль торговых рядов, показывая продавцам для опознания фотографию.
«Неужели разыскивают нас, – промелькнуло у него в голове. – Быстро они справились с ориентированием милиции. Нужно срочно уходить с рынка».
Расталкивая людей локтями, они с Ниной стали выбираться из толпы. Они чуть ли не на ходу запрыгнули в проходящий трамвай, который быстро унес их с колхозного рынка.
– Саша! Это они нас ищут? – спросила его Нина.
– Не знаю, но лучше им не попадаться. Нам с тобой нужно срочно пробраться под Минск. Я там воевал, и у меня там остались свои люди, которые могут помочь нам сделать новые документы. Но, до этого тебе нужно поменять внешность.
Они вышли из трамвая, заметив промелькнувшею вывеску «Парикмахерская». Они вошли в внутрь помещения. В нос ударил запах одеколона, мыла и еще каких-то веществ. Нина быстро договорилась с мастером и села в кресло. Костин вышел из помещения и, достав из кармана брюк папиросы, закурил. Он осмотрелся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, подошел к стенду «Союзпечать». Он бегло пробежал по передовицам «Правды», «Труда» и остановился, как вкопанный. На него с листовки смотрел его портрет.
«Органами внутренних дел разыскивается опасный государственный преступник Костин…..».
Буквы перед глазами стали плясать. Обернувшись назад и убедившись, что за ним никто не наблюдает, он резким движением руки сорвал ориентировку и сунул ее в карман.
«Вокзал отпадает, – решил он. – Там «сгореть», проще простого. Там, наверняка, его портрет наклеен на каждом столбе».
Александр вернулся в парикмахерскую и сел на стул. С этого места ему было хорошо видно, как мастер буквально «колдовал» над головой Нины. Неожиданно, приоткрылась занавеска и из мужского зала, вышел майор милиции. Рука Костина автоматически потянулась к пистолету, но это продолжалось лишь какое-то мгновение. Рука Александра, схватила оставленную кем-то на стуле газету, и он смог ее развернуть, прежде чем сотрудник милиции посмотрел на него. Майор подошел к зеркалу и потрогал чисто выбритый мастером подбородок. Оставшись довольным работой, он надел на голову форменную фуражку и вышел на улицу. Костин опустил газету. Это был первый случай, когда он находился на грани задержания.
***
Сталин встал из-за стола. Он, молча, достал из коробки с папиросу и, размяв мундштук, набил табаком трубку. Прикурив от спички, он выпустил голубоватый дым в потолок. Назначенный вместо Абакумова Игнатьев, не отрываясь, смотрел на вождя. Сидящий рядом с ним Лаврентий Берия, что-то записывал в свой блокнот. Все они заметили разительные перемены во внешности вождя. Его левая рука, плохо подчинялась ему и он, то и дело трогал ее здоровой рукой.
– Игнатьев! Как там Абакумов? Какие дает показания?
Министр государственной безопасности испугано вскочил со стула и прежде, чем ответить вождю, посмотрел на Лаврентия. Но, тот словно не заметив этого, продолжал писать в блокноте.
– Товарищ Сталин. Органы государственной безопасности продолжают свою работу с арестованным.
Вождь резко развернулся и посмотрел на побелевшее лицо Игнатьева.
– В том, что органы госбезопасности работают, я знаю и без вас. Я вас спрашиваю конкретно, что говорит Абакумов?
– Пока мочит, товарищ Сталин. Отрицает свое участие в антигосударственной деятельности.
– Плохо. Разучились органы работать, разучились. Я помню, как они работали при Ягоде, Ежове. Что происходит? Почему не можете развязать язык этому человеку? Может быть, Абакумов действительно честный человек?
В кабинете стало тихо. Игнатьев переводил свой взгляд с Берии на Сталина, не решаясь что-то сказать вождю.
– Товарищ Сталин. Органы госбезопасности выполнят поставленную перед ними задачу, – буквально на выдохе ответил министр.
– Я в этом и не сомневаюсь, товарищ Игнатьев. Если бы мы вам не верили, то не назначили бы вас на эту должность. Скажите мне, Рюмин мне докладывал, что Абакумов утаил от руководства страны преступную деятельность жены Молотова. Что Полина Жемчужина поддерживала постоянную связь с послом Израиля Голдой Меир?
В кабинете снова повисла тишина. Шаги вождя, в легких кожаных сапогах, тонули в высоком ворсе шерстяного ковра.
– Меня и членов Политбюро интересует, вам удалось узнать предполагаемый состав правительства из сионистов или нет?
– Пока нет, товарищ Сталин.
Вождь подошел к краю стола и, пододвинув к себе пепельницу, выбил из трубки пепел.
– Бывший полковник Лев Шварцман в своих показаниях сообщил, что он, будучи ярым еврейским националистом, стремился объединить под флагом сионизма евреев из всех подразделений министерства госбезопасности. Дошло до того, что и убийство Кирова организовал лично он. Что в последнее время он якобы готовил теракт против Маленкова. Он также сообщил, что о его замыслах знали министр Абакумов, генерал Райхман, полковник Палкин и другие сотрудники МГБ.
Сталин улыбнулся.
– С паршивой овцы, хоть шерсти клок. Что скажешь, Лаврентий?
– Согласен, Коба, – ответил Берия, оторвавшись от блокнота. – Я думаю, что это направление нужно расширить и углубить. Было бы не плохо, если бы этот Шварцман дал показания, что задания на проведение терактов они получали от военного атташе Файмонвилла и посла Гарримана.
Сталин посмотрел на Игнатьева.
– Я понял. Думаю, что нам удастся получить подобные показания.
Сталин сел за стол. Все поняли, что совещание закончилось, и направились к двери.
***
Костин был удивлен произошедшими изменениями во внешности Нины, когда она «выпорхнула» из женского зала. Ее осветленные волосы были аккуратно пострижены и уложены в замысловатую прическу.
– Саша! Что с тобой?
– Ты знаешь, я тебя просто не узнал. Ты стала абсолютно другой….
Нина улыбнулась. Единственно, что осталось знакомое для Костина, эта была ее белозубая улыбка.
– Ты что, молчишь? Мне так хуже?
– Погоди, Нина. Дай мне привыкнуть к твоему новому образу.
Они вышли из парикмахерской, и пошли вдоль улицы. Александр достал из кармана брюк ориентировку и протянул ее Нине.
– Что это? – произнесла она, развертывая листок.
– Это то, чего я так боялся. Это ориентировка по розыску. Значит, они меня объявили во всесоюзный розыск. Ориентировки на тебя нет, следовательно, они ищут только меня. Ты поняла, к чему я клоню? Может, стоит тебе вернуться в Москву….
Он не договорил. Она закрыла ему рот своей маленькой ладошкой, а затем прильнула к его губам. Мимо них прошел наряд сотрудников милиции. Когда те отошли метров на десять от них, она подхватила Костина под руку, и они перешли на другую сторону улицы. Александр снова хотел вернуться к прерванному разговору, но Нина опередила его.
– Вот что, Костин! Больше повторять не буду! Если ты еще раз мне об этом скажешь, я перестану уважать тебя. Ты это понял или нет?
– Надо уходить из города. Чем быстрее мы исчезнем, тем лучше.
Костин вышел на дорогу и поднял руку. Около него остановилась полуторка.
– Нам на автостанцию, – обратился он к водителю.
Шофер, мужчина лет пятидесяти, смерил Александра оценивающим взглядом.
– Сколько дашь?
– В обиде не будешь, – произнес Костин.
– Тогда садись, – предложил ему водитель. – Я смотрю вы не местные.
– С чего ты взял?
– Бледные вы, без загара. Люди сюда едут отдыхать, загорать, а вы бледные….
Водитель засмеялся и посмотрел на Костина.
– Отгадал?
– Да, – коротко ответил Александр. – Вчера только приехали, еще не успели загореть.
Из-за угла дома выехал мотоцикл и встал посреди дороги. Сержант милиции нехотя слез с седла и помахивая полосатой палочкой, медленно направился в сторону остановившейся полуторки.
– Не переживайте, это мой сосед, – произнес водитель, выбираясь из кабины. – Сейчас переговорю с ним, и поедим дальше.
Шофер вразвалочку направился ему навстречу. Они поздоровались и отошли в сторону. Костин заметил, как сотрудник милиции достал из полевой сумки листок и показал ему листок бумаги. Водитель утвердительно кивнул головой. Александр достал из-за пояса пистолет и передернул затвор.
– Ты что, Саша? – тихо прошептала Нина.
– Похоже, он нас с тобой только что «сдал». Будь осторожна!
Костин посмотрел на водителя, который подходил к автомашине. На его лице блуждала улыбка, которая бывает у некоторых людей в момент напряжения.
– Извини, друг, у меня что-то с мотором. Помоги мне, крутани ручку стартера…
– Хорошо, где ручка, – ответил ему Александр.
Краем глаза он заметил, как сотрудник милиции расстегивает свою кобуру.
«Не хотелось «светиться», но другого выхода нет», – решил Костин.
Он выхватил пистолет и направил его сначала на водителя, а затем на сотрудника милиции.
– Стоять! Еще одно движение и я, стреляю. Давай, ко мне! – приказал он сотруднику милиции. – Вытащи пистолет и аккуратно положи его у ног.
На лице сотрудника милиции выступили крупные капли пота. Вокруг их стала собираться толпа народа.
– Нина! Подними пистолет!
Женщина подняла пистолет и отошла в сторону. Александр вытащил из кармана пиджака нож и прорезал колеса полуторки.
– Быстро к мотоциклу! – крикнул он Нине.
Он завел мотоцикл, и они стремительно понеслись по улице.
***
Двигатель мотоцикла несколько раз чихнул и заглох.
– Саша! Что случилось?
– Бензин закончился. Помоги мне….
Они столкнули мотоцикл в овраг и направились лесом дальше.
– Как ты думаешь, Костин, они заблокировали район или нет?
– Думаю, что нет. Они ведь не знают, в какую сторону мы двигаемся. Вот, как узнают, тогда будет сложно.
Они остановились, услышав мужские голоса. Костин достал пистолет и посмотрел на Нину. Они укрылись в густой листве орешника и стали ждать. Голоса то удалялись, то приближались к орешнику. Наконец, они увидели трех мужчин, которые делали какие-то засечки на стволах деревьев. Один из них остановился недалеко от них и стал справлять малую нужду.
– Василий! Ты что замерз что ли? – окликнул его мужчина с топором в руках.
– Идите! Я вас догоню!
Мужчина, насвистывая какую-то знакомую им мелодию, направился к кустам. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он нагнулся и быстрым движением руки, снял грунт. Он сунул руку в образовавшееся отверстие в земле и вытащил из него, что-то завернутое в цветную тряпку. Он развернул ее и с минуту, что-то разглядывал, а затем все, сделав в обратном порядке, положил дерн на место. Поднявшись с колен, он отряхнул прилипший к коленям мусор, и направился догонять ушедших товарищей.
– Саша! Ты все видел?
– Да, – коротко ответил Костин и, выбравшись из кустов, направился к месту, где находился тайник.
Он быстро поднял дерн и сунул руку в углубление. Нащупав в ней тряпицу, он вытащил небольшой сверток. Развернув его, он протянул его Нине.
– Интересно, откуда у него все это? – произнес он.
На ткани лежало несколько золотых царских червонце, зубные золотые прозы, кольца, серьги и цепочки.
– Наверняка, выменял у городских людей в годы войны. Тогда они готовы были отдать любые ценности за ведро картошки.
Он взглянул на Нину и сунул ценности в карман брюк.
– Зачем тебе все это? А если нас задержат, а у тебя эти коронки и золотой протез?
– Не задержат. Эти ценности пригодятся. Думаю, что бесплатно нам документы делать не будут.
Он сунул тряпку обратно в тайник и закрыл его куском дерна.
– Нам нужно выйти к дороге. Лесом далеко не уйдешь….
Они двинулись вдоль просеке и вскоре услышали шум автомобильных моторов. Костин вышел на дорогу и стал махать рукой, проходящему мимо их транспорту. Наконец, одна из машин, вильнув в сторону, остановилась около них.
– До города подбросишь? – спросил он водителя.
Тот оценивающе посмотрел на Александра.
– Извини, не могу. Милиции много на дорогах. Мне не нужны неприятности….
Машина, взревев мотором, тронулась. Однако, проехав метров тридцать-сорок, полуторка остановилась. Водитель высунулся из кабины и махнул им рукой. Они подбежали к грузовику.
– Ты, давай, в кузов, – произнес шофер, обращаясь к Костину. – Если что, я тебя не знаю. Понял? Запрыгнул в кузов на ходу….
– Понял, – ответил Александр. – Ты не волнуйся, мы заплатим…
Он быстро забрался в кузов и укрылся под куском брезента, который находился в кузове. Машина тронулась и помчалась по шоссе.
***
Абакумов повернулся на спину и открыл глаза. В камере царил полумрак.
«Какой сегодня день? – подумал он. – Утро или вечер? Впрочем, какая разница, какой день и какое время дня».
Ужасно болел левый бок. Его вчера допрашивал какой-то новенький следователь с лейтенантскими погонами на плечах. Вопросы, какие он задавал Виктору Сергеевичу, были знакомы и он уже неоднократно отвечал на них.
– Вы признаете себя в организации сионистского заговора против правительства СССР? Кто кроме вас входил в состав организаторов этого заговора? Назовите их фамилии, имена, должности. Планы вашей организации? – звучали, как набат в голове генерала.
– Я не понимаю, о чем вы меня спрашиваете. Я не знаю ни о каком заговоре и не принимал никакого участия в его организации. Следовательно, я не знаю ничего о планах и лицах, которые вынашивали эти планы.
Каждый его ответ вызывал гнев у допрашивающего его лейтенанта. Его били, били сильно и изощренно. Где-то в конце коридора послышались гулкие шаги контролера.
– Раз, два, три, – считал про себя Абакумов.
«Если они прекратятся на цифре семнадцать, значит, поведут арестованного из третьей камеры, – размышлял он. – До моей камеры, ровно двадцать шесть шагов. Похоже, идут за мной!»
Дверь противно заскрипела. Виктор Сергеевич поднялся с пола и посмотрел на раскрытую дверь, в проеме которой показалась фигура контролера.
– Выходи! – громко произнес контролер. – Давай, шевелись!
Абакумов вышел из камеры и, не дожидаясь команды контролера, уперся лбом в стренку коридора.
– Пошел!
Генерал побрел по тюремному коридору. Он хорошо знал, что спешить или наоборот замедлять скорость движения опасно для здоровья. Контролер может избить арестованного резиновой палкой.
– Лицом к стене!
Абакумов выполнил команду. Дверь открылась, и он оказался в камере допросов. За столом сидел Рюмин. Он посмотрел на генерала и рукой указал ему на табурет.
– Здравствуй, Виктор Сергеевич! Вижу, что не ожидал меня увидеть. А, я взял, да пришел. Как твое здоровье? Очень плохо выглядишь, здесь не курорт. Ты знаешь, что твоя жена арестована, а вместе с ней, твой ребенок. Им тоже очень плохо. Наверное, им еще хуже, чем тебе.
Рюмин встал из-за стола и подошел к Абакумову.
– Не любишь ты жену и ребенка, – продолжил Рюмин. – Что ты уперся? Расскажи все и твоя жена, и сын сразу же вернутся домой. Вот ты, Виктор Сергеевич, всю свою сознательную жизнь боролся с врагами государства и не заметил сам, как переступил эту черту: стал собирать материалы, порочащие наше правительство, укрывать от Политбюро информацию, которая отрицательно может сказаться на боеспособности нашего государства.
Генерал по-прежнему молчал. Чем больше говорил Рюмин, тем мрачнее становилось лицо бывшего министра госбезопасности СССР.
– Вот ты скажи мне, Виктор Сергеевич, что тебя заставляет укрывать свой архив? О том, что он у тебя имеется, мы знаем. Сдай ты его, и ты спасешь не только свою семью, но и себя. Сдашь архив, покаешься перед Сталиным, и он простит тебя….
– Дайте мне воды, – тихо попросил он Рюмина.
Тот посмотрел на стоявшего в дверях контролера и приказал тому принести кружку воды.
***
Абакумов с жадностью выпил воду и протянул пустую кружку контролеру.
– Рюмин! Скажи, для чего ты мне все это говорил? Неужели ты думаешь, что я тебе поверю? Поверю человеку без совести и чести? Я хорошо помню, как ты строил свое уголовное дело по вымышленным показаниям. Не ты ли бегал в Кремль и утверждал там, что я якобы пытаюсь саботировать следствие, по-твоему «еврейскому заговору». А кого нужно было сажать? Школьников? Если ты забыл, я могу тебе про это напомнить. Вспомни, что «Союз за дело революции» по твоему делу, возник в Московском городском доме пионеров, в кружке любителей литературы. Именно тогда, ты стал раздувать этот сионистский заговор, в основу которого легла анонимка педагога, который посчитал, что прочитанный стих одним из школьников был антисоветским. Я тогда не мог даже предположить, во что это выльется и разрешил тебе заняться проверкой этого заявления. Чего смотришь? Разве я не прав?
Генерал замолчал, и со стороны можно было подумать, что он перебирает в своей памяти эпизоды этого дела. Рюмин сидел за столом. На его лице блуждала ехидная ухмылка.
– Извините, Виктор Сергеевич, но вы сами изначально санкционировали их разработку, – произнес Рюмин.
– Ты прав. Я действительно много санкционировал в этой жизни, – произнес Абакумов. – Однако, рано или поздно наступает возмездие, вот и со мной произошло подобное.
– Мы ушли от темы. Я хотел бы услышать одно, где архив? Сдашь архив, будешь жить, а на нет и суда нет. Не тешь себя надеждой, что выйдешь отсюда живым. Ты хорошо знаешь, что система не имеет жалости к врагам народа.
Абакумов, молча, выслушал тираду Рюмина. Он был прав, система безжалостна не только к врагам, но и к своим.
«Выходит, они до сих пор не нашли Костина. Как я был прав, что передоверил этот секрет этому человеку. Пока они его не найдут, никто из них не будет спокойно стать», – подумал генерал.
Сильный удар прервал его размышления. Абакумов упал на пол и на какую-то долю секунды потерял сознание. Над ним наклонился Рюмин. Он схватил его за ворот рубашки.
– Ты все равно расскажешь, где спрятал архив. Я не знаю ни одного человека, который бы смог выдержать боль. Ты, тоже не из таких людей. Тебя будут бить каждый божий день, пока ты или не подохнешь, или не расскажешь нам все.
Он сел за стол и, достав из кармана папиросы, закурил. Виктор Сергеевич потерял счет времени. Ему казалось, что тело просто не выдержит этого обилия ударов, а они все продолжались и продолжались. Он потерял сознание.
– Хватит! – остановил Рюмин контролера. – Тащи его в камеру!
Контролер схватил бесчувственное тело Абакумова за ноги и волоком потащил его обратно в камеру.
***
Полуторка резко вильнула в сторону и остановилась. Где-то совсем рядом послышались мужские голоса. Костин снял пистолет с предохранителя и приготовился к бою. Кто-то подошел к автомобилю. Александр затаил дыхание и поправил брезент, укрывавший его с головы до ног.
– Лейтенант Даньшин, – представился он. – Куда и зачем едим?
– В Ростов – на – Дону. Направили получить там оборудование для нашей фабрики.
– А это гражданочка тоже с вами?
– Да. Это наш сотрудник по снабжению. Скажите, почему вы меня об этом спрашиваете? Я часто езжу в Ростов и никогда меня никто не проверял?
– Мы разыскиваем опасного преступника. Говорят, что он передвигается вместе с женщиной. Скажите, вы на дороге никого не встречали?
– Лейтенант! На дороге много людей, всех не запомнишь….
Вспыхнул свет ручного фонарика. Офицер внимательно посмотрел на Нину. Он запрыгнул на подножку грузовика с намерением осмотреть кузов, но его внезапно остановил голос сержанта.
– Товарищ лейтенант! Можно вас на минутку?
Офицер спрыгнул с подножки и направился к сержанту.
– Ну, я поехал? – крикнул ему в спину водитель.
– Езжай, – послышалось в ответ.
Машина, урча двигателем, вновь покатилась по дороге. Проехав километров тридцать, машина снова остановилась.
– Слышишь! Вылезай!
Костин скинул с себя брезент и посмотрел вопросительно на водителя.
– Я хочу заехать к своим родственникам. Это километров десять в сторону. Как вы?
Александр посмотрел на Нину.
– Ты же, наверное, понял, что мы в розыске, – произнес Костин. – Это ищут нас….
– Я, когда увидел тебя на дороге, я сразу признал в тебе того, кого разыскивает милиция. Я твое фото видел в городе.
– Зачем же ты нас взял с собой? Ты же знаешь, что у тебя могли возникнуть неприятности?
Водитель усмехнулся.
– Я всю войну прошел в штрафбате. Все думал, вот ранят и снова стану нормальным человеком для страны. Не ранило…. После войны меня снова арестовали. Два года лагерей…. Так что, все эти неприятности, мне знакомы. Так мы едим или нет?
– Поехали, если приглашаешь, – ответил Костин.
Машина съехала с шоссе и, переваливаясь с одного бока на другой, словно утка, медленно двинулась по грунтовке в сторону деревни. Минут через сорок, они остановились. В этой темноте, Костин не сразу заметил стоявший в метрах тридцати дом.
– Вот и приехали, – произнес водитель. – Вы немного подождите, я пойду, подниму родных.
Он скрылся в темноте. Нина прижалась к Александру.
– Саша! Ты веришь ему? – спросила она Костина.
– Нам с тобой ничего не остается делать, как довериться этому человеку. Если бы он захотел нас сдать, он бы это сделал еще на посту. Впрочем, посмотрим….
– Давай сюда! – прозвучало из темноты.
Они направились в сторону голоса и вскоре увидели водителя, который стоял около раскрытой настежь калитки. Около него, укрывшись платком, стояла женщина.
– Проходите. Я сейчас быстро соберу на стол. Наверное, проголодались….
– Спасибо, вам.
– Проходите.
Они прошли в дом. В «красном углу» находилась икона Спасителя. «Поймав» взгляд Костина, хозяйка улыбнулась.
– Вот так и живем с Богом.
– С Богом, это хорошо, – ответил Александр.
Умывшись с дороги, они сели за стол.
***
Полковник государственной безопасности Соколов, плотно закрыл за собой дверь, выходя из кабинета Игнатьева. Он вот уже две недели возглавлял отдел по розыску и разоблачению предателей, сотрудничавших с фашистами в годы войны. Сегодня, при докладе товарищу Игнатьеву, тот потребовал принять все меры по розыску и ареста бывшего сотрудника МГБ подполковника Костина.
– Ты должен его найти! На все про все – две недели. Не найдешь – уйдешь в народное хозяйство, там нужны сильные руки. Ты меня понял, Соколов?
– Так точно. Разрешите выполнять?
– Иди, – махнув рукой, произнес Игнатьев. – Хорошо было бы его задержать, ну а если не получится, то уничтожить.
– Все понял.
Закрыв дверь, полковник посмотрел на референта, который сидел за столом и читал прессу.
«Вот работа – сиди, читай! Никакой ответственности и нагоняев», – подумал он, проходя мимо него.
Проходя мимо кабинета, он открыл дверь и, увидев офицера, приказал ему собрать личный состав. Через полчаса в кабинете Соколова собрались начальники отделений.
– Товарищи! Перед нашим отделом поставлена не легкая задача найти и задержать опасного преступника – бывшего подполковника СМЕРШ Костина. Он фронтовик, прошел всю войну. Это я к чему? Что перед нами хитрый и коварный враг, с большим опытом. Он хорошо знает систему розыска, и поэтому будет умело скрываться. Предположительно, Костин направляется в сторону советско-польской границы. Наша задача – найти, арестовать или, в крайнем случае – ликвидировать. Задача ясна? А сейчас получите фото этого человека. Есть информация, что он передвигается не один. Его сопровождает женщина, но это лишь информация.
Все направились к столу, на котором лежали ориентировки и фотографии.
– Капитан Руставели! Насколько я проинформирован, вы раньше занимались этим человеком? Скажите, что он из себя представляет.
– Товарищ полковник! Трудно что-то добавить к тому, что вы сказали о нем. Пожалуй, можно лишь добавить, что этот человек легко уходит от наружного наблюдения. Когда я работал против него, он несколько раз успешно отрывался от наружного наблюдения.
Соколов задумался.
– Вот что, капитан. Я вас назначаю старшим над оперативно-розыскными группами. Думаю, что в этот раз он от вас не уйдет.
– Я постараюсь оправдать ваше доверие, товарищ полковник. У меня с этим человеком личные счеты.
– Бери людей и вылетай в Белоруссию.
– Есть, товарищ полковник.
Капитан вышел от Соколова и направился к себе в кабинет.
«Брать живым Костина не имеет смысла. Он много знает про меня и если во время допросов развяжет язык, меня ожидает смерть, – подумал он. – Следовательно, он должен просто бесследно исчезнуть».
Он вошел в кабинет и бросил на стол папку. Он снял трубку и набрал телефонный номер.
– Это Руставели. Меня направляют в Белоруссию на задержание подполковника Костина. Какие будут указания….
– Ты сам знаешь, что делать…
На том конце положили трубку. Услышав гудки отбоя, капитан улыбнулся и нажал рукой на рычаг телефона.
***
Дом, к которому они направлялись с Ниной, был довольно старым. Покосившиеся от времени ворота, темный забор из горбыля, пожухлая от дождей трава…. Все было, как тогда, в 1944 году.
– Нина! Постой здесь, я один зайду, – произнес Костин. – Я не хочу, чтобы этот человек видел нас двоих.
– Ты что ему не веришь? Тогда зачем мы здесь?
– Раньше верил, а сейчас, сказать не могу, прошло столько лет. Тогда в годы войны он делал неплохие документы.
Костин сжал ее ладонь, а затем, слегка пошатываясь, словно пьяный, направился к дому. В подъезде дома пахло подгоревшим молоком, человеческим потом и кошачьей мочой. Несмотря на темноту, он сразу же нашел ему нужную дверь. Александр осторожно постучал.
– Кто там?
– Открой, увидишь….
Дверь приоткрылась. На Костина смотрел его старый знакомый Лохмачев.
– Узнал? Давай, открывай….
Лохмачева Александр знал давно. Познакомились они перед самой войной, он жил в соседней квартире. Костин хорошо знал, что сосед был ранее судимым за изготовление продуктовых карточек и фальшивых денег. Однако, после отбытия срока, женился и крепко завязал со своим преступным прошлым. Во время войны, он снова повстречался с ним. Из его рассказа, Александр узнал, что его призвали на фронт в сентябре 1941 года, а в октябре он оказался в плену, из которого сбежал и прибился к партизанам. Там, он снова вернулся к старой своей специальности, по заданию командования партизанского отряда стал изготавливать фальшивые документы, которые использовали подпольщики. Сейчас, по истечению более десяти лет, Костин был снова вынужден обратиться к нему за помощью.
Александр прошел в комнату и посмотрел на Лохмачева.
– Это я, Костин. Теперь узнал?
Хозяин, молча, кивнул и сел за стол. Он испуганно посмотрел на гостя, стараясь отгадать, зачем тот пришел к нему.
– Что случилось, товарищ…. , – он запнулся, не решаясь назвать его по званию. – Что вас привело ко мне? Простите меня, меня давно реабилитировали…
Он со страхом смотрел на Костина, который внимательно осматривал его комнату.
– Ты не дергайся, Лохмачев. Я пришел к тебе по делу. Мне нужны надежные документы.
– Вы явно ошиблись, товарищ…. Я уже давно не занимаюсь подобными делами.
Александр усмехнулся, наблюдая, как у хозяина квартиры воровато бегают глаза.
– Ты один дома?
– Нет. В той комнате спят дети. Жена на работе.
– Мне, очень нужны документы, Лохмачев: паспорт, военный билет, трудовая книжка, короче все, что имеет нормальный человек. Ты не волнуйся, я заплачу тебе за твою работу…