Восход

Глава 4. В погоне за вниманием не потерять бы себя

Идея присоединиться к Организации не покидала Рэйта с самого момента своего появления. Просто в больнице она притупилась творческим порывом, ну и снотворным; по прибытии же домой он впервые всерьёз задумался, а подойдёт ли ему такая роль.

Рэйт боялся боли и насилия. Пожалуй, это было его основным и сильнейшим страхом, который нередко будил его среди ночи, заставляя сжиматься в комок и изо всех сил стараться не думать о всём том обилии боли, которая присутствует в мире и которая, теоретически, легко может настигнуть и его самого. Чувство незащищённости – такое болезненное, такое неумолимое.

Также его, конечно же, не могло не смущать то, что он не обладает никакими способностями, благодаря которым люди Организации и могли успешно вести свою деятельность. Вспоминая об этом, он вообще со стыдом поражался, как ему в голову могла прийти мысль о присоединении к ним. Но, с другой стороны…

Он горит той же идеей. Он с ними всей душой. Он возвёл их в ранг богов, он, в отличии от остальных людей, готов идти за ними. Да, в новом мире он будет для них бесполезен – он и не хочет жить; но так хотелось приблизиться к чему-то высшему, так не хватало этого в повседневной жизни. Более того – он чувствовал с ними какую-то непонятную общность, хотя и не имел на то видимых причин.

Сидеть на полу перед портретом стало уже каждодневным ритуалом. Вот и сейчас он подошёл к стене, медленно опустившись на колени и сложив руки.

«Прошу… вы мой единственный ориентир…»

Он изо всех сил старался сконцентрироваться. Просидев так какое-то время, он встал и залез в Интернет.

К концу дня он уже обладал всей доступной информацией об Организации, но главный вопрос так и остался нерешённым. Будучи сугубо элитарным, сообщество не предлагало никому в него вступать. Да и случаев таких зафиксировано не было…

Рэйта будто туманной дымкой накрыло. Он впал в ступор, без малейшей идеи, что делать дальше.

Возвращаясь из школы, Рэйт, как обычно, слушал музыку в наушниках. Вынимал он их лишь непосредственно у двери – чтоб мать не орала, если вдруг придёт домой раньше, что он портит слух и что его легко может сбить машина.

«Как-будто меня и без наушников не может сбить машина…» – усмехался он теперь.

Однако в этот раз он снял их ещё на подходе к дому. Какое-то непонятное ощущение появилось – стало неспокойно, а музыка мгновенно из нектара жизни превратилась в назойливый шум.

Лишь только он вынул наушники, как его уши чуть было не свернулись в трубочку от пронзительного визга, принадлежавшего, кажется, собаке.

«Стоило на момент подключиться к реальности, как эта реальность так вклинивается в мозг, что, пожалуй, никогда больше. Ещё и собаки дерутся, ну что они там не поделили…»

По-настоящему Рэйт начал беспокоиться, когда вслед за очередным визгом последовали вполне человеческие ругательства, а затем сдавленный скулёж. Осознание будто прошлось сквозь тело штырём.

Он понимал, что против нескольких человек шансов у него нет. Что он, как обычно, потерпит поражение, насмешки, унижение. Боль. Но и оставить ситуацию просто так он не мог. Нет, невозможно. Бывают моменты, когда делаешь то, что надо, вне зависимости от того, имеешь ли на это возможность, и не задумываясь. Рэйт кинулся вглубь двора – туда, откуда доносились звуки.

– Да какого хрена! Что ты за существо исключительной важности, что я должен обращать на тебя внимание?!

Окружённый компанией из ещё двух людей, какой-то парень исступлённо кричал на белый комок шерсти, свернувшийся на земле.

– Мне что, уже поговорить спокойно нельзя?! Будь благодарен, что я вообще кормлю тебя, убожество шерстяное!

– А л-людей к-кусать… Н-нельзя!.. – эта фраза принадлежала другому парню, уже, судя по всему, изрядно подвыпившему.

Услышав этот голос, собака зарычала.

– Что? Ты ещё рычишь?!

– Я ч-человек в-вообще-то, я в-выше т-тебя, ж-животное…

– Достал.

Парень, являвшийся, очевидно, хозяином пса – и судя по всему, хозяином поневоле – размахнулся и пнул щенка ногой.

Этого уже Рэйт выносить не мог. На фоне нового визга вырвался его пронзительный вопль:

– Хватит!!!

Уже не было у него никаких других мыслей, кроме как любым способом отвлечь внимание на себя, чтобы не видеть, наконец, этого. Сработало на ура.

– Да ты ещё кто, достали, твари тявкающие!!! – далее пошли ругательства.

С этими словами парень стремительно приблизился к Рэйту, первым порывом которого было убежать. Однако он вовремя одёрнул себя.

И получил удар под дых. А после ему бы заехали по лицу, если б он не смог вовремя отвернуться. Попало по виску; и в глазах потемнеть не успело, как Рэйт отключился.

А далее невероятные вещи начали происходить уже с тем парнем. Обе его ноги резко подвернулись, и он со вскриком упал на землю. Его товарищи даже не успели ничего понять. Однако это было только начало.

Гил поднялся с земли, отряхиваясь. Затем посмотрел на лежащего.

– Ублюдок.

Не прошло и нескольких секунд, как двор наполнился нечеловеческими криками от недочеловека. Это правая рука – та самая, которой он наносил удары – неестественно вывернулась, мерзко хрустнув, в области плеча. Затем хруст послышался уже в шее, и парень, наконец, затих.

Его уносящим ноги товарищам так и не удалось исполнить задуманное. Один упал со сломанными ногами, за которыми последовало то же, что закончило жизнь первого; второго с такой силой стукнуло о стоящее неподалёку здание, что он затих навсегда, изрыгнув кровь.

Гил подбежал к собаке. Протянул руки, опасаясь двух вещей: возможности задеть больное место и того, что пёс может его укусить. Однако тот, на удивление, просто зарычал, и непонятно даже, от боли или враждебности.

Осматривая животное, Гил невольно залюбовался. Судя по всему, это был щенок белой швейцарской овчарки; его пушистые уши уже с ранних лет стояли торчком, а не висели, как обычно бывает у щенков. Крупные лапы и вытянутая мордочка, как у волчонка.

«Чёрт, это же живое существо… Живое существо с болевыми рефлексами; разве этого недостаточно…»

О тех трёх людях Гил, видимо, как-то не подумал. Уложив собаку как можно удобнее на руках, он понёс её к ветеринару.

«Если так ненавидишь, зачем было заводить…»

Осмотр показал, что щенок отделался ушибами, в некоторых местах довольно сильными – но без переломов. С носом тоже ничего серьёзного – кровотечение остановилось ещё на пути в клинику. Пришлось соврать, что собака была бездомная, во избежание неприятностей с документами; ветеринар смотрел-смотрел на Гила, потом, видимо, решил махнуть на это рукой.

Теперь последнему ничего не оставалось, кроме как унести щенка к себе. Сдать его в приют у Гила не хватило бы духа, да и как представить, что пёс может снова попасть в руки того… ах да, он же умер. Но мало ли таких на свете…

Купив по пути необходимые лекарства и корм, Гил принёс собаку домой.

– Что-о-о?! – мать Рэйта, уже давно вернувшаяся с работы, посмотрела на вошедшего, как на идиота. – Не хватало мне ещё тут собак, ты где его откопал?! Ухаживать за ним кто будет?! И без того-то квартира маленькая, а ну быстро унёс это отсюда, чтоб глаза мои не видели…

– Пожалуйста, замолчи и оставь меня в покое, – устало перебил её Гил.

Её глаза в этот момент надо было видеть. Лицо вытянулось так, что она стала похожа на селёдку.

Гил не стал дожидаться, пока на него обрушится праведный гнев. С полки слетела статуэтка и поднялась в воздух; момент – и она разлетелась на осколки. Щенок дёрнулся и зарычал; мать Рэйта мгновенно метнулась в угол, вжавшись туда. Её глаза бешено вращались. Однако это было ещё не всё.

Не так быстро, как разлетелись, но всё же довольно оперативно, осколки снова собрались в единое целое.

– Собаку я беру под свою ответственность. Так получилось, что ей негде жить и я не могу её оставить. Постараюсь сделать так, чтобы она тебе не мешала. А теперь просто не трогай меня.

Слышала ли вообще женщина эти слова или нет – осталось загадкой. Только теперь она и так не собиралась трогать Гила; более того – у неё внезапно появилось сильное желание как можно скорее покинуть квартиру.

Она отлипла от угла, даже не в силах что-либо сказать. Дальше она двинуться не могла. Гил сообразил – усмехнувшись, он прошёл в комнату Рэйта, освободив ей проход.

С ухмылкой кинул он мимолётный взгляд на стену с одиноким портретом. Затем вернулся вниманием к щенку – надо было дать ему лекарство, покормить и, наверное, помыть.

«И надо оно мне… Но ведь больше ничего не оставалось. К тому же это всё-таки овчарка; может, оно и стоит того».

Остаток вечера Гил провозился с собакой; затем лёг спать в такой непривычной для себя обстановке.

***

– Я не понимаю, чего они хотят. Они просто предлагают бой на нейтральной территории? Так?

Гил в полнейшем замешательстве смотрел на Эстер, которая сидела напротив него за длинным чёрным столом в одном из помещений бункера.

– Да, точно так.

– И собираются использовать ядерное оружие?

– Да.

– И в чём прикол, извините… На смертников мы вроде не похожи…

– Да тут очевидное расхождение мнений, – сказал Каэл. – У них просто разлад.

– Разлад? Впрочем, точно… Я как-то об этом не подумал. Что ж, тем проще, и тем сложнее одновременно.

– Да. Наши планы придётся дополнить ещё несколькими вариантами развития событий.

– Или импровизировать. Всё не предугадаешь.

– Дело Ваше.

– А мы не будем им намекать как-то, что в случае ядерного удара… – начала Эстер.

– Не тупые, сами поймут. А впрочем… Нет, всё же не стоит. Я просто боюсь, что они это воспримут как угрозу, а я не знаю, как должны вести себя люди на грани отчаяния.

– Будем ходить по лезвию бритвы? – спросил Каэл, прищурясь.

– Да, составим тебе компанию.

«Когда-нибудь Вы заткнётесь, наконец».

– Какие предложения будут? – спросил Гил. – Мне лично это видится так: в бывшую Третью Зону (это и была нейтральная территория) посылаем часть наших людей – думаю, разбираться в Первой никто не будет. А там уже как им повезёт: либо в них полетят ракеты, и вечная память героям, либо – если Первая Зона не рискнёт – наши, как обычно, разобьют вражескую армию, и всё, что нам останется, это разобраться с Четвёртой. Ну это уже пустяки.

– А ещё говорили, что у нас каждый человек на счету… – усмехнулся Каэл. – Где Вы возьмёте столько? А если и возьмёте – кто же, интересно, на это пойдёт?

– А кто же, интересно, скажет им, на что они идут?

– Но даже если так… Их количество, оно слишком мало.

Гил на секунду задумался. Ситуация была тупиковая; и казалось, что, несмотря на всю её сложность, выход лежал на поверхности. Вообще, хотелось закончить уже это всё поскорее. И в этот раз данное желание стало, можно сказать, отправной точкой. У Гила появилась мысль.

– А если брать не количеством, а качеством?

До людей пока не дошло; и только лицо Эстер начало проясняться.

– Я, конечно, не смогу ничего сделать, если туда полетят ракеты. Ну что ж – стать героем посмертно я тоже не против. Но если они всё же будут честны, то я вполне смогу заменить то небольшое количество людей, и даже более того. Хм, кстати… Ведь они тогда и ракеты вряд ли запустят, так ведь?

– Маловероятно… Но они должны почувствовать подвох, – сказала Эстер.

– Ну и что они тогда будут делать? Им ничего не останется: проблему надо как-то решить.

– Гил, они ведь очень хорошо вооружены.

– Я тебя умоляю. Количество людей, которые в состоянии управлять техникой – как и людей в целом – теперь ничтожно мало по сравнению с тем, что было. Ну да, разумеется, мне придётся прихватить кого-то для поддержки – найду какого-нибудь активиста.

Люди молча обдумывали сказанное. Эстер сидела бледная как смерть – даже при том, что холодного оттенка освещение выбеливало лица всех присутствующих.

– И да, ещё кое-что… На случай, если от планеты всё же останется выжженная пустыня… Полагаю, разумно было бы отправить космический корабль с несколькими людьми; я, конечно, не знаю, кто бы мог их принять, после Третьей-то Межпланетной; но попытка не пытка.

– Разумно. Главное, не забыть отозвать их в случае победы… – усмехнулся Каэл.

– Да уж, а то обидненько будет. Ну, – Гил потянулся, – кому жить, кому сдыхать – решили, и, если все согласны, предлагаю перейти к деталям.

После он попросил остаться Каэла и Эстер.

– Надолго не задержу. Кто из вас готов был бы обсудить со мной вопрос личного характера?

Прошло около секунды.

– Я, – ответили оба.

– Так, понятно… Спрошу по-другому: как вы относитесь к собакам?

– У меня две кошки… – ответила Эстер.

– Совершенно нейтрально, – ответил Каэл.

– Дело в том, что у меня есть пёс. И если я вдруг умру по каким-либо иным причинам, кроме ядерных ракет, мне не хотелось бы, чтобы он попал в приют. Ему нужны забота и должное воспитание. Кто-нибудь из вас готов?

– А какая порода?.. – спросила Эстер, колеблясь.

– Белая швейцарская овчарка, возраст – около года, отклонений и врождённых заболеваний нет, на улицу ходить приучен, спокойный, по ночам не лает. Насколько мне удалось определить – порода чистая, без примесей. Единственное – первое время придётся давать лекарства: предыдущий хозяин с ним не очень хорошо обращался. По этой же причине я бы не стал на него сильно кричать.

– Овчарка… – протянула Эстер задумчиво. – Думаю, с кошками это плохая идея…

– Каэл, а ты как?

Всё это время он сидел, разглядывая стол.

– Вряд ли, – отрезал он. – Я не умею ни о ком заботиться.

– Успокойся, это по тебе и так видно, – улыбнулся Гил. – Однако всё же подумай: собакам хоть и много времени нужно уделять, но зато оно действительно может стоить того.

– Гил, знаете, – сказала Эстер, – если Вы… умрёте, то я возьму собаку к себе. Можете не переживать на этот счёт – я буду о нём заботиться должным образом.

– Это правда? – Гил посмотрел ей в глаза.

– Да.

– Что ж, в таком случае большое тебе спасибо. Я дам адрес, по которому его можно будет найти.

– А как его зовут, кстати?

– Пока не знаю, – усмехнулся Гил.

Поняв, что разговор окончен, оба засобирались.

Встав с места, Каэл спросил:

– Могу я остаться ещё ненадолго?

– Пожалуй.

Когда Эстер вышла, Каэл продолжил:

– Я только хотел задать вопрос. Вы так быстро и с такой готовностью приняли решение отправиться в одиночку в Третью Зону. Мне всегда казалось, что Вы тоже хотите увидеть будущее, даже, наверное, в первую очередь. Мне сложно понять Ваше поведение.

– А зачем тебе его понимать? – Гил посмотрел на него с улыбкой.

– Интересно.

Тогда собеседник Каэла прошёлся туда-сюда, заложив руки за спину. Затем он повернулся к заместителю и проговорил, смотря куда-то поверх него:

– Внимание. Всё, что мне нужно – это божественное внимание. Я не просто так рассказывал тебе обо всех своих догадках на этот счёт. И мне всё равно, какими способами это внимание будет получено; хорошо, когда методы совпадают с тем, что я считаю своим священным долгом. А уж в случае героической смерти и самопожертвования достижение моей цели мне обеспечено.

Каэл слушал, в задумчивости чуть наклонив голову вбок.

– Внимание, значит… Любопытно, – край его губы дрогнул, создав впечатление мимолётной ухмылки. – Во всяком случае, спасибо за ответ.

***

Этим утром пробуждение Рэйта было не совсем обычным. Первое, что он почувствовал – вместо обычно накатывающей волны тошноты и омерзения от жизни – это что-то, больновато давящее на него какими-то острыми предметами, которых было аж четыре штуки. Когда нечто лизнуло его чуть ли не в глаза, он вскочил с бешено колотящимся сердцем.

Тут же после этого он почувствовал вину – животное не успело спрыгнуть с внезапно поднявшегося тела и почти что шмякнулось на пол. Однако пса это не смутило: он поставил передние лапы на кровать и принялся изо всех сил вилять хвостом, пару раз при этом тявкнув.

– Тише!.. – звук был таким резким, что Рэйт невольно приложил ладони к ушам.

Собака тут же слегка прижала уши и положила морду между лапами, уже не так сильно мотая хвостом. Рэйт погладил её по голове; затем одёрнул руку – «Я же не её хозяин», —и стал аккуратно почёсывать шею, тем временем пытаясь понять, откуда пёс взялся.

Вообще, первой его мыслью было то, что к ним пришли гости с собакой. Но, с другой стороны – так рано?.. Однако затем он начал припоминать события ушедшего дня – щенок казался очень знакомым – и вздрогнул, когда вспомнил ситуацию целиком. Загадкой оставалось то, как пёс попал к нему и куда делись те люди; а голова до сих пор побаливала в области виска…

«Прямо как по мановению волшебной палочки… – в замешательстве думал Рэйт. – Во всяком случае, теперь ему ничто не угрожает, и это главное».

Тут по спине пробежал холодок.

«Но как отреагирует мать?!»

Не успел он об этом подумать, как дверь его комнаты осторожно открылась.

– Сын, проснулся уже? – спросил робкий, тихий, нежный голос.

А главное, неподдельный.

Если бы Рэйта попросили перечислить удивления наибольшей степени за всю жизнь, то этот случай он бы точно включил в список, причём на лидирующее место.

Она закрыла дверь и подошла к кровати.

– О, и пёсик уже встал; небось, на улицу хочет? – всё это время она как-то ненатурально-натянуто улыбалась, смотря Рэйту в глаза – будто пыталась прочитать в них что-то. – У тебя всё нормально?

Вопрос был уж очень натянутым. Ошарашенный Рэйт рассеянно проговорил:

– Да, а что не так?..

Она взяла его за голову, посмотрела-посмотрела и сказала:

– Фух, ну вроде и правда нормальный. Так напугал меня вчера… – тут её губа дрогнула; секунда ушла на раздумья, стоит ли закатывать истерику, и здравый смысл в кои-то веки победил.

– Не забудь его выгулять, – бросила она, выходя из комнаты.

«М-да. Вот это чудеса», – думал Рэйт.

Однако на долгие раздумья времени не было. Он вскочил с кровати и наскоро оделся, намереваясь погулять с псом до завтрака.

***

Оценив все возможности, Гил решил объединить две техники в одну для победы над тем, что осталось от Первой Зоны. Он не зря опасался за свою жизнь: то, что он собирался сделать, запросто могло убить его, стоило ему хоть немного зайти за тончайшую грань. Он был уверен на 99% в том, что умрёт – Гил никогда не был хорош в поддержании баланса.

Тем, кто не мог спокойно существовать перед этим событием, была Эстер. Она напряжённо думала; однако, как выяснилось, беспокоилась не о том.

– Гил, я и мои люди могли бы взломать систему запуска ракет. Нужно лишь каким-то образом проникнуть туда незамеченными. Если мы сделаем всё быстро, они не успеют…

– Но если успеют, то твои благие намерения перейдут в разряд тех, которыми выложена дорога в ад, – усмехнулся он. – Просто успокойся. Здесь стратегия мало чем поможет; я чувствую, что стоит положиться на обстоятельства.

– Каэл сказал, что вероятность того, что нас заметят и запустят ракеты, составляет около 85%…

– Пожалуйста, не надо доверяться оставшимся 15. Мне страшно, – рассмеялся Гил.

– Как скажете…

– Всё, что вам надо будет сделать – это согнать побольше облаков⁵ и наблюдать за ситуацией.

Изучив обстановку, Гил прыснул. Эти наивные люди выставили зенитно-ракетные установки.

«И где они только откопали этот антиквариат. И чем он им поможет…»

В целом техники, как и ожидалось, было не так-то много. Эти последние отчаянные остатки усилий, пожалуй, и были страшны своей отчаянностью.

Несмотря на то, что выдёргивать никого из тех, кто занимал высшие руководящие должности, не хотелось, сделать это всё же пришлось: там сосредоточились сильнейшие люди Организации, а мало кто смог бы держать защитный экран такой мощности и столь долго, да ещё при таких условиях.

И эта мера оказалось более чем необходимой: на Гила обрушился такой поток снарядов, что, будь он один, то либо погиб бы со временем от невозможности делать две вещи одновременно, либо потратил бы все силы исключительно на защиту. А так он занялся созданием воронки из облаков, которая должна была перерасти в торнадо, центром которого были бы Гил с напарником.

Когда торнадо сформировалось, держать защиту стало легче – относительно лёгкие снаряды попросту до них не долетали. Тут второй человек в какой-то степени стал помехой – ведь стоило ему сделать неверное движение, как вихрь затянул бы его. Ещё и эта необходимость постоянно глушить восходящие потоки воздуха, чтобы удержаться на ногах; не говоря уж о жутком гуле. Впрочем, последний был достаточно равномерным и потому не сильно мешал.

По крайней мере, Гилу он только помогал сосредоточиться. Будучи центром и инициатором данного природного явления, он будто бы чувствовал торнадо целиком, в то же время обращая внимание на малейшие звуковые колебания. Он был полностью сконцентрирован, полностью контролировал обстановку, но в то же время… будто не существовал.

Да, столь масштабные действия всегда порождали такие ощущения. Тело будто растворяется; потоки энергии гуляют сквозь него так свободно. Чувство невообразимой эйфории, со временем становящееся лишь сильнее; оно и приближало к той грани, зайти за которую означало умереть.

Умирать Гил пока не собирался. Ведь торнадо было лишь частью представления. Прежде, чем пустить его свободно гулять по всей территории на огромной скорости, нужно было закончить картину – положить, так сказать, вишенку на торт.

Надо сказать, что слова Гила о том, что он прекрасно концентрируется на двух вещах сразу, брошенные как-то Каэлу в Первой Зоне, не были лишены смысла. Поддерживая торнадо, он, предварительно сделав условный знак напарнику, начал разрабатывать небесный огонь⁶ – наивысший вид использования энергии. Редкие экземпляры могли похвастаться владением этой техникой; данное умение составляло значительную часть авторитета Гила – люди Организации действительно превосходно чувствовали иерархию.

Теперь предстояло самое сложное – объединить техники. Не просто же воронку пускать на этих горе-вояк – куда эффективнее огненная воронка. К тому же данный вариант позволял сделать этакий контрольный выстрел в конце – на случай, если кто-то останется в живых.

И, наконец, третья ступень. Когда всё было готово к наступлению, оставалось выйти из торнадо. Для этого Гилу требовалось установить защитный экран наряду с напарником и поддерживать его то короткое время, которое понадобится им, чтобы отойти на безопасное расстояние.

Внезапное осознание того, что сил ещё очень много, придало уверенности. Гил с подчинённым успешно покинули эпицентр, и вот уже воронка пошла гулять. Не завидна была участь тех, кто попался бы на её пути; а попасться суждено было всем врагам.

Хотя Гил был предельно сосредоточен, его мозг всё же не был полностью свободен от мыслей. Впрочем, так бывало всегда; мысли не отвлекали, они просто шли необходимым беспорядочным фоном.

«Ну вот и что вы можете, когда ваше оружие бессильно?.. Ничего. Ваш мёртвый создатель сотворил вас ровней животным, которым просто не дано использовать что-либо, выходящее за рамки подручных средств. Вы разрушаете без конца и края; без эмпатии, без какой-либо цели – если, конечно, выживание в этом бессмысленном мире не считать целью, что само по себе абсурдно. Вы бросаетесь своей и чужой жизнью, как игральными костями; вы даже не пытаетесь окрасить своё существование смыслом. Я не видел, чтобы у кого-то из людей была полноценная картина мира – иначе этот человек совершил бы самоубийство тотчас же. Вы будто живёте в тумане, не осознавая той сети страданий и боли, которая оплетает и пронизывает этот мир – начиная с бессмысленной борьбы за выживание среди животных и заканчивая необоснованными мучениями, причиняемыми друг другу людьми. Кажется, вы и не пробовали взглянуть на мир глазами адекватного, эмпатичного существа; и как иронично, что вы возвышаете того, кто начал все эти страдания, и ненавидите тех, кто вас навсегда от них избавит!»

Торнадо уничтожило большую часть оставшейся армии Первой Зоны. А в качестве финального штриха на них обрушился огненный дождь – не просто в воздух же ушёл небесный огонь.

Когда всё стихло, и специальный дрон показал, что живых – ну или по крайней мере боеспособных – врагов не осталось, Гил уже лежал на потрескавшейся земле без сил, стараясь размеренно дышать носом и ртом; в глазах предательски темнело. Напарник держался получше – по крайней мере, он мог стоять на ногах. Впрочем, он всё равно присел на землю, неуверенно положив голову Гила себе на колени – всё же не очень хорошо, когда такой человек валяется в столь неудобном положении. Так они ждали, пока за ними прилетят.

Гил уже не мог думать о ядерных ракетах. Он вообще ни о чём думать не мог; нужно было держаться, а в голове если что-то и мелькало, то только какие-то отдельные, неуместные реплики и картинки.

Организация не заставила себя долго ждать. Гила аккуратно положили на специальные носилки, и вскоре он уже лежал на довольно мягкой кровати. В таком состоянии человеку нужно было попросту дать хорошенько поесть и отоспаться, предварительно поделившись частью своих сил – иначе была опасность умереть во сне.

Поэтому Гил не удивился, когда в помещение, где он лежал, вошёл Каэл. Всё-таки заместитель был вторым по уровню развития способностей человеком в Организации; у него должно было получиться чем-то помочь. Тот подходил как-то неоправданно медленно; или у Гила уже было замедлено восприятие?..

Вроде бы нет. Каэл присел на край кровати, осторожно взяв руку лежащего. Если бы Гил мог нормально видеть в этот момент, ему в глаза бросилась бы необычайная, удивительно холодная и резкая, заставляющая бегать мурашки по позвоночнику своей надменностью и отчаянностью, усмешка.

– Как Вы себя чувствуете? – спросил Каэл, не переставая улыбаться.

Гил, который даже не способен был удивиться вопросу, собрал все силы.

– Ты же видишь, как… – еле выдавил он. – Помоги мне…

– Конечно, я помогу Вам, – ухмылка растянулась кривой линией от уха до уха; по непонятной причине – вероятно, от нервов – Каэл начал поглаживать руку. – Поскорее отправиться в рай.

Мерзость произнесённых слов подпитывала Каэла живительным ядом.

«Вот и кончилась наклонная».