Елена Арсеньева

видишь, как в темной кухне мама перед окном стоит и смотрит на деревья, которые машут ветками под уличным фонарем. Смотрит и всхлипывает. – Ну ты что, мам? – спросишь. – Сон страшный приснился, да? Не надо, не плачь, это ведь только сон! Она кивнет, слабо улыбнется: – Ах ты радость моя, утешение мое! – и уходит в их с дядей Серегой комнату. А я знаю (не пойму откуда – но вот чувствую, чувствую!), что страшные сны ее – всегда о моем умершем брате. Иногда я думаю, что останься Леха жив, она бы

плечами – и заиграли синие, зеленые, темно-золотые

откуда-то наблюдали за тем, как мадам Сюзанна привезла Асю к своему блудному дому, и тут… тут что-то изменилось в их намерениях. Что именно? Они осознали нелепость своего замысла? Или мгновенно выстроили новую интригу, согласно которой Юрий ринулся выручать бедняжку, которую только что был готов предать в цепкие когти развратительницы Сюзанны? Но зачем это ему?

Побыть подальше от Кейта, все еще раз хорошенько продумать – вот о чем

избавиться от приворота, как снова обратилось его сердце к Глашеньке. Сначала

Василия, словно боевая труба, клич предка его, ратника Святослава Брусенца, полегшего на берегу Непрядвы под плачи лебединые, а вторил ему голос другого прапрадеда, баскака Булата, крещенного Аверином после того, как в плену принял православие и женился на

набрала номер телефона Олега, но он