Buch lesen: «Невменяемый дипломат»
Пролог
Ортодоксы
Со стороны могло показаться, что в частный парк князя Восхем-Длау съехались для прогулки старые приятели, друзья, а то и в большинстве своем родственники. Настолько все мило и радушно здоровались друг с другом возле центральных ворот. Настолько прочувствованно интересовались детьми, внуками и другими особями, не прибывшими на данный праздник. И настолько радостно потом встретившиеся гости уходили в глубь парка.
Но любой свидетель этих встреч мог бы ручаться, что в данном месте встретились нисколько не родственники, а совершенно далекие друг другу сентеги, проживающие не только в разных частях столицы, но и всего Центра. А то и обитатели дальних окраин империи просматривались.
С другой стороны, мало ли кого авторитетный и уважаемый князь Восхем-Длау, прославленный своими деяниями на благо империи, решил пригласить на пикник? Это его личное дело, с кем и как развлекаться. Именно – развлекаться. Потому как ни слова о делах, ни слова о политике, ни слова о придворных интригах или о приевшейся экономике. Праздник, приуроченный к двенадцативековому юбилею знатного рода Пикирони.
Вот только любой шпион, присутствующий у входа в парк отделенным сознанием, не смог бы проникнуть дальше невидимой черты: сплошного и жесткого полога непроникновения. Дескать, у нас хоть и праздник, но нечего тут всяким любопытным наши семейные секреты подслушивать. Причем магический полог стоял вокруг всего парка, что, учитывая его невероятную площадь, вызвало бы немалое удивление любого здравомыслящего Эль-Митолана. Во сто крат дешевле и проще отгородить несколько громадных помещений от постороннего подглядывания и там уже говорить, как и что вздумается. Но зачем же такие титанические силы тратить на такой огромный парк?
Но, как говорится, у богатых свои причуды. Что хотят, то и воротят. Хотя доверенным дознавателям императора очень полезно было бы поприсутствовать в центре парка, прогуляться среди гостей и услышать нечто такое… от чего бы у них не одно перо поседело, а то и выпало бы прежде времени.
Хозяин парка являлся верховным магистром тайной «Ложи верных приличий». Ложа образовалась сравнительно недавно, и ста лет не прошло, но к данному дню представляла собой огромную мощь. Князь старался привлекать в ряды организации только весомых, авторитетных и богатых сентегов, которых знал лично или за которых головой ручались ближайшие сподвижники по ложе. Естественно, что и представители рода Пикирони находились сейчас в парке почти в полном составе. Или как минимум стояли на внешнем контуре охраны и поддерживали полог непроникновения. Они первыми узнали последние новости, поэтому были в курсе всего происходящего.
Стоявший на возвышении Восхем-Длау спокойным речитативом взывал к собравшимся вокруг него сторонникам:
– Все возможности мирного диалога исчерпаны. Наши здравые мысли не воспринимаются и отторгаются. К нашим предостережениям не прислушиваются, а потом еще и стараются их исказить, переврать настолько, что из них уходит весь здравый смысл. Наша острая озабоченность нарастающим недовольством общества игнорируется, а то и подвергается оскорбительным насмешкам. И никто, я повторяю, никто не желает посмотреть действительности в глаза! Вот потому и получилось, что мы замерли в двух шагах перед пропастью! Вот потому и получилось, что только мы, трезво и верно оценивающие обстановку, в силах удержать империю от последних роковых шагов к ужасной катастрофе и восстановить, укрепить оставленное нашими предками великое наследие. Недаром именно мы больше всех боремся за приличия в нашем обществе! И недаром эти приличия признаны всеми нормальными сентегами как единственно верные!
Сторонники слушали своего харизматичного лидера с должным вниманием и даже благоговением. Все уже понимали, что час предстоящего выступления, к которому они готовились долгие годы, близок как никогда. Иначе зачем бы стоило так срочно созывать всеобщее собрание тайной ложи? Оставалось только дождаться конкретики в словах князя. А вот с этим он и не торопился.
Самый почетный представитель рода Пикирони любил ораторствовать. И сегодня он начал выступать еще задолго до того, как к центру парка стянулись все важные члены тайной ложи. Толкнет речь минут на пять, доведет до самого интересного момента и замолчит на полуслове. А потом радушным голосом приглашает гостей угощаться расставленными на столах блюдами.
Вот и сейчас он сделал паузу, после которой продолжил несколько иным тоном:
– У нас есть важные новости… но еще не все собрались, поэтому подождем тех, кто опаздывает! А пока угощайтесь, мои повара сегодня так старались!
Сентеги вокруг князя пришли в движение, растекаясь к столам и недоуменно переглядываясь. Хотя и вопросы кое-где раздавались:
– Ну, сколько можно томить недомолвками? Чего он тянет?
И хорошо, что очередные четверть часа можно было скрасить изысками княжеских кулинаров. Ведь известно, что насыщающийся сентег – не нервничает. А там и задержка получила разъяснение. Чуть ли не бегом прибыл старший сын князя и довольно громко сообщил отцу:
– Все подтверждается!
Тотчас вокруг владельца парка стала собираться внушительная толпа. На этот раз собрались все, разве что особи женского рода стояли во второй линии. Но внимали в полной тишине так же сосредоточенно, как их мужья, отцы и сыновья.
Вот теперь уже Восхем-Длау разразился настоящей программной речью. Хотя к сказанному раньше ничего нового и не добавил. Просто растянул тему прерогатив тайной ложи и обсосал главные детали. Но в завершение подошел к самому животрепещущему вопросу:
– Отныне все наши действия переходят в открытое противостояние устаревшей, скомпрометировавшей себя власти. Времени на раскачку у нас больше не осталось. И причина одна: с севера в нашу империю стали пробираться человеческие лазутчики!
Толпа шевельнулась, легким гулом выдавая крайнее удивление.
– Да, да! Именно так! Жизнь в остальном мире сохранилась, и сейчас отряд «порушников» сопровождает в Полюс человека, который прибыл с той стороны Шанны. И вы все прекрасно понимаете, что может случиться, если наша империя в нынешнем своем неподготовленном состоянии окажется перед угрозой вторжения диких, озлобленных от голода орд иных существ. И если в обращении с людьми у нас имеется тысячелетний опыт их укрощения, то иные агрессивные виды просто сомнут мирное государство сентегов своим количеством. И если вы помните по древним легендам, этих видов слишком уж огромное количество, чтобы мы сумели в короткое время подобрать к каждому из них ключик и заставить жить в рамках развитой цивилизации. А в таком случае на первое место выходит сила! Только она заставит уважать наш вид и отпугнет от наших земель любое обнаглевшее от безнаказанности существо! Уничтожим любую агрессию в зародыше!
Последние восклицания пошли по нарастающей, и хотя все еще не давали полной конкретики предстоящих действий, сопровождались хвалебными криками, восторженным ревом и воодушевленным каркающим скрипом. Лидера следовало поддержать морально, ведь недаром он так надрывается.
Получив такую поддержку членов созданной им ложи, князь продолжил с еще большей экспрессией:
– На пороге страшных событий мы обязаны консолидировать наше общество, объединить его вокруг новой императорской династии, вывести на новый уровень всепланетного мышления. В связи с этим перед нами стоят четыре задачи. Первое: уничтожение всех исторических материалов, которые сохранились у нас от Древних и от Смутного времени, ибо они провоцируют не окрепшую разумом молодежь на неблаговидные поступки, расхолаживают их сознание. Второе: сменить загнившую власть нынешнего императорского рода на новую! Третье: уничтожить любого, кто ступит ногой на земли нашей империи без нашего разрешения! И этот представитель севера, которого везут в столицу, станет первым в нашей зачистке. Четвертое: восстановить неприступность пограничной линии крепостей в зоне рядом с барьером. Чтобы оттуда ни одна пакость не прорвалась! Иначе скоро к нам хлынут орды агрессивных уродов, которые обрекли нас когда-то на поголовное вымирание. Всех! Всех до последнего надо уничтожать! Иного не дано! Ради жизни и счастья наших потомков мы должны взвалить на наши крылья заботу о сохранении нашего традиционного образа жизни! А потом и сделать так, чтобы весь мир Тройной Радуги принадлежал сентегам!
На этот раз уже дико, с самозабвением орали все присутствующие, и благо, что не усиливали при этом магически громкость своего голоса. Иначе оглохли бы, невзирая на свои колдовские сущности.
И когда все накричались, Восхем-Длау картинно вскинул крылья:
– Братья и сестры! – опять повисла глубокая, напряженная тишина. – Сейчас мы оговорим должные действия для каждого. И уже завтра все наши силы вступают в бой. Промедление смерти подобно! И если мы замешкаемся, засомневаемся хотя бы на мгновение, история нам не простит, а наши потомки нас проклянут!
В этой высокопарной речи не все соответствовало действительности. Но толчок к действиям она дала. Да фанатично настроенным на своего харизматичного лидера поклонникам не обязательна четкая и логическая расстановка приоритетов. Достаточно получить цель, прикинуть грядущие блага и обозначить врага. Остальное уже неважно…
Тайная ложа верноприличников приступила к давно намеченным действиям по захвату власти и установлению своих, единственно правильных порядков. Ну и к попыткам подгрести под себя право управлять всеми остальными в империи, к попыткам вырвать единоличное право казнить и миловать всех неугодных.
Глава 1
Основы
В первый день пути воины специального отряда транспортировали арестованного человека в тюремной повозке, в которой имелись только щели для доступа воздуха. В этой будке с толстенными, а скорей всего, и многослойными стенками было очень тесно, не ляжешь, вытянувшись во весь рост, да и сидеть не на чем: два одеяла – не повод заявлять о каком-либо комфорте. Так что Медиальтам пришлось вмешаться.
– Наш пациент дальше поедет в нашей карете! – безапелляционно заявил Ветеран на первом же привале после выезда из Аллангарна. – Иначе нам придется останавливаться на привалы гораздо более продолжительные. А если больной будет рядом с нами, мы проведем лечение непосредственно в пути.
Командир «порушников» гневно выпучил глаза:
– Он – арестован! И обязан находиться в тюремной карете!
– Покажи мне такое указание в императорском приказе! – потребовал престарелый Медиальт. – Где оно?
– Ни к чему там такие конкретные слова! Это и так подразумевается!
– Вот и прекрасно! Человек едет с нами! Под нашу личную ответственность. Объяснения своих поступков я буду давать непосредственно императору.
Командир элитных воинов уже и не знал, как ему реагировать на такое злостное нарушение правил конвоирования арестованного. Но не успел он и слова сказать, как в разговор вступил Хооз-Дер, второй Медиальт:
– Скорость нашего передвижения из-за тяжелой тюремной повозки и так не слишком высока. Если ускоримся, арестованный может пострадать. Голову о стенки разобьет… А поездка в карете защитит нашего пациента от повреждений и оградит тебя, полковник, от возможных неприятностей. Уж мы-то лучше всех знаем, насколько ценен этот представитель большого мира, и желаем доставить его к императору в целости и сохранности. А посторонние пусть думают, что он в повозке.
– Но если вдруг кто-то увидит, что он в карете?
– Ну и что? Имеем же мы право на обслуживающего нас раба! Вот он нам в дороге и нарезает мясо, хлеб и овощи.
Карета лучших врачей Южного континента позволяла располагаться с полным комфортом сразу четырем особям. А при поднятом верхе никто туда глазами не заглянет. А подсмотреть отделенным сознанием не решатся, только завидев знаки различия «порушников». Да и полог непроникновения помешает.
А так как следовало доставить человека в Полюс как можно быстрей, то полковник решил уступить Медиальтам. Да и, несмотря на свой уникальный командирский статус, очень близкие родственные связи с императором и весьма дружеские отношения с наследником престола, он не имел права открыто воспротивиться действиям этих прославленных соплеменников. Тем более что приказ выполнялся, должного человека везли куда следовало.
Сократив время привала, отряд «порушников» вновь двинулся в путь.
Кремона Невменяемого усадили возле оконца, и он поблагодарил своих опекунов и целителей:
– Спасибо, что вытащили! Меня и в самом деле в той повозке пару раз чуть по стенкам не размазало.
– Да ладно, какие могут быть благодарности, коллега! – сказал Ветеран. – Главное, что теперь мы не будем скучать четверо суток пути.
– А тебе еще и прямая польза, – добавил Хооз-Дер. – Постоянное воздействие нашей силы быстрей вернет тебя в строй Эль-Митоланов.
– Быстрей, это насколько? – спросил человек.
– Точно нельзя сказать. Может, на день, может, на два, а то и на три. Но ты еще с недельку будешь оставаться в прежнем состоянии. Жаль, конечно…
– Ни в коей мере! – перебил своего ученика Ветеран. – Прибыть в столицу под видом простого человека даже лучше, чем заявить о себе, как об Эль-Митолане. Легче будет добиться встречи наедине с самим императором и наиболее важными персонами всего Юга.
– Станут ли они меня слушать? – засомневался Невменяемый. – Поверят ли?
– А чтобы поверили, нам следует все тщательно обдумать и отрепетировать каждое твое слово. Благодаря судьбе у нас имеется для этого достаточно времени и возможностей. И приступаем к этому немедленно!
Вот они и приступили, попутно выведывая друг у друга все новые и новые подробности из жизни общества. Сентеги интересовались, что творится в большом мире, а энормианин старался выведать то, о чем ему Сату-Лгав или не успел поведать, или не смог по собственному незнанию. И таких деталей оказалось предостаточно.
К примеру, право наследования императорского престола имело существенные ограничения. Наверное, они остались еще с древних времен, когда на высокие должности и титулы не имели права претендовать Эль-Митоланы. Во всем остальном мире подобное осталось, и даже в Царстве огов фактические правительницы Галиремы прикрывались номинальными правителями-царями. Правда, те выдвигались на трон лишь из числа мужей Галирем или в лучшем случае из числа их сыновей.
А что оставалось делать сентегам, которые все поголовно владели тайнами мироздания? Этак взойдет на трон некий долгожитель лет в двадцать пять от роду, да и будет править все триста лет после этого, если не больше. И при этом перекосы в управлении государством станут катастрофическими. Любые разумные такую опасность понимают и стараются не допускать подобное. Вот и появился еще в Смутные времена основополагающий закон, регулирующий сроки, возраст высшего правителя и порядок наследования. Тогда это касалось многочисленных королевств и княжеств, а потом перешло на всю объединенную империю.
Император мог занимать престол не более двадцати лет. Возраст правителя – от сорока до восьмидесяти лет. И передать престол можно было лишь потомку по прямой линии. То есть сыну, внуку или правнуку. Но если при достижении восьмидесятилетнего возраста император не имеет сорокалетнего сына, то первоочередное право взойти на престол получает его родной младший брат. И дальше уже только дети этого брата имели право стать императорами. Если оные отсутствовали – следующий брат подхватывал бразды правления… и так далее.
Подобный возрастной ценз касался всех должностных лиц империи. Начиная от министров и кончая градоначальниками. Исключения делались лишь для высшего командного состава вооруженных сил, там позволялось оставаться на генеральских харчах до столетнего юбилея.
Что интересно, в широком кругу обывателей обо всех этих ограничениях не то чтобы не знали, но традиционно помалкивали. Считалось моветоном даже в семейном кругу ляпнуть такое: «Еще два года, и губернатор провинции лишится своего теплого места!» Или: «Как еще несколько месяцев продержаться, пока этот тупой градоначальник уйдет в отставку?» Ну а злорадное высказывание типа: «Три года осталось до смены императора, а его старшему сыну только тридцать пять! А братец-то у него… Ха-ха! Нас ждут резкие перемены!» – могло привести и к смертной казни «за оскорбление его императорского величества».
Рано женившемуся императору был только семьдесят один год, а его старшему сыну – уже сорок восемь лет. Помимо первого наследника престола, имелось еще четыре принца, трое из которых уже вступили в пятый десяток. У них тоже были многочисленные семьи и чуть ли не взрослые сыновья. То есть нынешняя династия стояла у власти более чем надежно и с уверенностью в завтрашнем дне.
Понятное дело, что такое положение вещей не давало никаких шансов тем политикам, кто сам рвался к власти. Причем рвался порой уже не так для себя, как для своих детей, а то и правнуков, потому что самому занять тот же пост министра, а уж тем более взойти на трон возраст не позволял.
Имелись в истории сентегов и такие моменты, когда кто-то силой оружия пытался изменить существующие законы, уничтожить заповеди предков, а потом усесться на троне и править до скончания дней своих. Но такое «скончание» устраивали ему довольно быстро. В случае узурпаторства трона и неправомочного ношения короны молодежь выходила из повиновения старшим, хваталась за оружие и убивала любого, кто пытался менять древние законы. Иначе и быть не могло. При нормальной продолжительности жизни в триста, а то и более лет у высшей власти могли сосредоточиться только одни престарелые маразматики, а подрастающему поколению не оставалось никаких шансов для карьерного роста. «Лучше уж сразу умереть с оружием в руках, чем в глубокой старости получить повышение из младшего писаря в старшие!» – это расхожее утверждение знал каждый сентег, еще даже не став Эль-Митоланом. Знал и готов был сражаться за свое место под Занвалем.
Примерная тенденция распределения власти в остальном мире, но только в плане передачи корон в руки не Эль-Митоланов, несколько разочаровала Медиальтов.
– По нашим легендам, – сказал Ветеран, – Древние допускали к власти только колдунов, но зато ограничивали их пребывание на посту восьмидесятилетним возрастом, а то и меньше. И мне кажется это правильным, потому что обычное разумное существо не в силах накопить в себе знания, необходимые в управлении государством…
– И сил у него должных не хватит, – поддержал своего учителя Хооз-Дер.
– Спорить не стану, – дипломатично произнес Невменяемый. – Порядок престолонаследия в известных мне королевствах казался мне вполне правильным и проверенным временем. Сейчас вижу, что четкие возрастные ограничения могли бы дать возможность и Эль-Митоланам управлять государствами. Но… сейчас перед нами совершенно другие задачи. Не правда ли? Поэтому расскажите мне о тех силах, которые могут и попытаются в первую очередь помешать объединению всех разумных существ в единое планетарное сообщество.
– Увы! Таких недоумков…
– …Мягко говоря, хватает! – погрустнели Медиальты.
Из их рассказа Кремон узнал, что самые радикально настроенные сентеги вообще ратовали за полное истребление людей. Дескать, они нас попытались в древности уничтожить, так отплатим им той же монетой. К счастью, таких было мало. А самый действенный довод против них имелся один: «Хлеб вместо крестьян ты будешь выращивать?» О мясе и всем остальном уже и не напоминали. То, что без рабов им самим пришлось бы и пахать, и сеять, понимали даже самые тупые крикуны. Но все равно подобные озлобленные на людей радикалы никогда не переводились.
Гораздо опаснее были более мягкие ортодоксы. Причем они чаще прикрывались лозунгами стабильности общества и нерушимости исконных традиций. И действовали они совсем по-иному. Например, требовали немедленного уничтожения всех архивов, которые остались от Древних. В том числе и мало-мальских упоминаний о Смутном времени. Утверждали, что в раритетных книгах может оказаться яд разрушения морали, житейских принципов и единства общества. Кричали: «Тогда было упрятано в хранилища много информационного мусора, который оставили после себя нечаянно, а возможно, и специально убийцы сентегов. И если этот мусор попадет в руки неокрепшей духовно молодежи, то может случиться непоправимое зло!» Прочили разные страшные беды, начиная всеобщей войной и кончая вымиранием сентегов как вида.
Хуже всего, что движения ортодоксов поддерживали и те великие династии, которые и сами были не прочь захватить императорский престол. Таких династий имелось чуть ли не десяток, и среди них особо выделялись две-три наиболее могущественные во всех отношениях. Все они тоже прикрывались заботой о здоровом обществе, стремлением облегчить карьерный рост молодежи и были щедры на обещания. Например, снизить потолок возраста императора до семидесяти, а то и шестидесяти лет. Дескать, пусть у каждого амбициозного молодого члена общества появится реальный шанс побывать на троне. Такие заманчивые обещания позволяли им находить массу сторонников среди ленивых и не блещущих умом неудачников. Каждому казалось, что именно его голову украсят императорской короной.
Ну и наличествовало некоторое брожение среди военных. Пусть и до ста лет генералы могли командовать приданными им полками, но им хотелось каркать на младших по званию чуточку дольше. Ну, хотя бы до… стопятидесятилетнего возраста.
И вот все эти политические группировки, скорей всего, грудью встанут на пути пришедшего с севера человека, на пути его общения как с самим императором, так и с сентегами правильного, всепланетного мышления. Потому что тех, кто сразу осознает суть грядущей катастрофы, тоже на Южном континенте хватало. Главное было до них добраться, правильно обрисовать обстановку и помочь быстро консолидироваться.
Но наибольшую надежду опекуны Невменяемого возлагали на своих коллег. На Медиальтов.
