Buch lesen: «Благодарю тебя, судьба, благодарю! Гражданская лирика»
Schriftart:
Корректор Александр Полосков
© Владимир Полосков, 2019
ISBN 978-5-4496-3420-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Россия
Догорает моя заря,
и темнеет край неба синий.
Эту жизнь я прожил не зря,
в той стране, что зовут Россией.
Я один из её сыновей,
что она, как могла, взрастила.
Для меня нет страны милей,
чем такая, как есть, Россия.
По просторам её я шагал,
для меня она всюду красива.
Здесь любовь я свою повстречал,
к той, что тоже любила Россию.
Здесь я горе и радость познал.
Здесь друзей моих смерть уносила.
Я бы все за неё отдал,
лишь бы только жила Россия.
Догорает моя звезда
и на небе светит вполсилы.
Близок час, я уйду навсегда
в твою землю, моя Россия.
1998
Петербург, Петроград, Ленинград
Отражается Зимний в Неве.
Скачет всадник на медном коне.
На Васильевском чайки кричат:
Петербург, Петроград, Ленинград.
Здесь не сходит на небе заря.
Здесь прошла моя юность не зря.
Память в сердце о том берегу —
Петроград, Ленинград, Петербург.
Здесь разводят мосты над Невой.
Шпиль пронзил небо тонкой иглой.
Купола в позолоте горят —
Петербург, Ленинград, Петроград.
Без тебя вся Россия не та,
её гордость, её красота.
Город труженик, город солдат —
Петербург, Петроград, Ленинград.
И гуляет на Стрелке народ.
И в двенадцать часов пушка бьёт.
И прохладой манит Летний сад —
Петербург, Ленинград, Петроград.
Пусть века над тобою летят
и «Авроре» уже не стрелять.
Хватит нам революций и бурь —
Ленинград, Петроград, Петербург.
1999
Париж
Здесь сердце бьётся снова радостно,
как будто над землёй паришь.
На башне Эйфеля трёхъярусной
смотрю с восторгом на Париж.
Так вот какой ты, город каменный!
Не зря ты всех к себе манишь!
Любовью искренней и пламенной
я полон весь к тебе, Париж.
Здесь как-бы два смешалось времени:
ты свято прошлое хранишь,
и все твои вперёд стремления
ты открываешь мне, Париж.
Здесь всё как будто мне знакомое,
но тайн немало ты хранишь.
Пусть я в гостях, далёк от дома я,
но не чужой ты мне, Париж.
В размахе, шуме, вечной праздности
ты здесь историю творишь.
И ты силён. Нет места слабости.
И так прекрасен ты, Париж!
На башне Эйфеля в волнении
стою я выше всяких крыш.
Готов склониться на колени я.
Сбылось! Вот предо мной Париж!
1999
В Монте-Карло
По миру ездил я немало,
любил повсюду я бывать.
Раз заглянул я в Монте-Карло,
в рулетку чтобы поиграть.
Скажу: красиво, нету спору,
так, как бывает лишь в кино.
Дворцы и вилы лезут в гору,
и манит всех там казино.
Народ здесь бродит всякой масти,
но вряд ли пролетариат.
Кипели и кипят там страсти
уже который год подряд.
Здесь принцев, лордов, президентов
игра за стол один свела.
Ворьё же, пользуясь моментом,
творит обычные дела.
На стол, в квадраты исчерченный,
где бросить фишку – всё равно:
на красный цвет или на чёрный,
или поставить на зеро.
Удача вроде всем доступна.
Игра, как дважды два, проста.
Но у двоих из нашей группы
стащили загранпаспорта.
И всё понятно сразу стало,
не стоит рот там разевать.
Такое вот то Монте-Карло,
но коль пришёл, надо играть.
1999
Ницца
Здесь берег дугой
играет с волной,
Лазурные дали
и парус стрелой.
Мне это не снится.
Красавица Ницца,
прекрасная Ницца.
Ну, вот я с тобой.
Здесь горы покаты
и ярки закаты.
А море и небо
друг друга синей.
Но как не влюбиться
в красавицу Ниццу.
в прекрасную Ниццу,
что стала моей.
Здесь ласковый вечер
огнями расцвечен.
И дышит прохладою
воздух ночной.
Я буду стремиться
к тебе возвратиться.
Красавица Ницца,
я буду с тобой.
1999
Колизей
Стою я у развалин Колизея
и не во сне, а зримо, наяву.
Среди толпы на древности глазея,
осуществляю давнюю мечту.
Какой тут век? Неужто самый первый?
И нет ещё спрессованных времён.
И Древний Рим ещё совсем не древний,
величием и славой упоён.
Им так хотелось ярких, острых зрелищ,
чтоб был в восторге и вопил народ:
«Пусть гибнет тот, кто был сегодня немощь,
а победитель завтра пусть умрёт.
Здесь плоть людскую люто рвали звери,
и раб пронзал безжалостно раба.
И по обычаям языческой их веры
горячей крови жаждала толпа.
И возбуждала их кровавая потеха,
и радовал на сцене зримый ад.
Был Колизей вершиной их успеха,
а за вершиной следовал их спад.
Разграбленный потом безжалостно веками,
презревший суету ушедших стольких дней,
как великан стоит он перед нами:
красивый, гордый и уставший Колизей.
2000
К гибели подлодки «Курск»
С тревожной печалью, на траурной ноте
гудит над страною незримый набат.
Погибла подложка на Северном флоте
и сто восемнадцать безвинных ребят.
Так где же ты был, покровитель Никола?
И всё ли продумал наш гросс-адмирал?
Куда подевалась державная воля?
И кто нам с экрана бессовестно врал?
Мы флотом военным гордились извечно
и множили славу ушедших отцов.
Металл стал дороже, чем жизнь человечья.
Так, значит, наш флот побеждать не готов.
Военная служба сегодня не в моде
Едва прозебает служивая рать.
Страну растащили под крик о свободе.
Оставили флот самому выживать.
Теперь и для флотских поищут деньжата.
Скребёт по сусекам товарищ Минфин.
Почти по три тысячи кинут на брата
за право остаться в пучине глубин.
Объявят, как водится, кто виноватый.
И смерть моряков прировняют к рублям.
Но кто-то останется снова на вахте,
уйдёт в автономку к чужим берегам.
Снимите, ребята, свои бескозырки,
спустите на штоке Андреевский флаг.
Сегодня Россия справляет поминки
и служат молебны в российских церквах.
2000
Год нулевой
Ждать судного дня остаётся не долго.
И этот день близок. Вот-вот подойдёт.
Безумных землян развелось уже много.
И стал неизбежен того дня приход.
Осталось всего лишь минуты четыре.
Быть может, продлят их ещё на года.
Земляне хотят сделать всем харакири.
Да так, что исчезнуть потом навсегда.
И в пламени адском, своих рук творения,
страдать будет в муках планета Земля.
И нет у землян никакого спасения.
Такая им выпала, видно, судьба.
Когда же погаснет то адское пламя,
наступит, быть может, и год нулевой.
И жизнь на Земле не спеша возрождая,
На новом ковчеге появится Ной.
1999
Старый секретарь парткома
Времена нынче стали не те.
На душе пустота и истома.
И страдает в смертельной тоске
секретарь заводского парткома.
Всё ведь было когда-то ладом:
кабинет, протоколы, отчёты.
Заседал регулярно партком
и в обкоме всегда был в почёте.
Уваженье в глазах работяг.
И в кругу самых близких попойки.
А кто против – тот классовый враг,
ему место на северной стройке
А теперь кто? И жить ему как?
Не уйдёшь ведь, как раньше, в подполье.
А вокруг несусветный бардак,
утопает страна в алкоголе.
Остаётся судьбу свою клясть
и терзаться душевною мукой.
Не вернуть ту, ушедшую власть
и тот строй, что легко так профукал.
Вот друзья. Так умеют ведь жить,
все давно при деньгах и во власти,
и готовы хоть с чёртом дружить,
лишь бы только в козырном быть месте.
Твердолобый, как каменный Маркс.
В убежденьях несокрушимый.
Он бы к стенке поставил всех нас,
если б только ему разрешили.
2000
Парк скульптур Густава Вигеленда в Осло
В тихом парке скульптур
будто с детства знакомого Осло,
где от викингов грозных
остался в истории след.
Чисто. Мирно, Спокойно.
И кажется даже всё просто.
Всем понятно без слов,
что хотел нам сказать Вигеленд.
Человек. Всё о нём,
нашем общем житье человечьем.
Многогранно безмерный,
бесценный алмаз бытия.
Всё застыло и живо.
И жить здесь намерено вечно.
И мне кажется, кто-то
похож даже чуть на меня.
Серый твёрдый гранит.
Потемневшая с проседью бронза.
Сколько тел и движений?
И сколько здесь разных идей?
Все привычные в жизни
и все необычные позы.
Только нет одиноких,
уставших от жизни людей.
В той симфонии камня
всё чаще звучит одна нота.
Поначалу чуть слышно
и кажется где-то в груди.
И не сразу поймёшь:
отчего, почему, для кого-то?
А потом озаряет —
то звук здесь живущей любви.
В этом мире скульптур,
здесь под сереньким небом стоящих,
бродят люди живые.
И разницы, в сущности, нет.
Поменяться б местами.
Но нет. Не дано настоящим,
а застывшим века
подарил здесь стоять Вигеленд.
2001
В замке Гамлета
Королевская крепость —
старый замок Кронборг,
по Шекспиру известный
больше как Эльсинор.
Смотрят старые стены
на пролив Эризунн.
Где-то здесь бродят тени
и к отмщенью зовут.
В благородных семействах
кровь не редко лилась,
и творила злодейство
королевская власть.
Пред кровавой развязкой,
по веленью судьбы,
здесь когда-то принц Датский
молвил «Быть иль не быть»?
Быть – так, значит, бороться.
Быть – не ведать покой.
Быть – вершить благородство.
Быть – всегда лишь собой.
А не быть – примириться.
А не быть – промолчать.
А не быть – не родиться,
А не быть – измельчать.
Быть – иметь свою веру.
Быть – идти до конца.
Быть – казнить за измену.
Быть – стоять за отца.
А не быть – так и будет.
А не быть – так беда.
А не быть – кто же будет?
А не быть – как тогда?
От любви до коварства,
между быть и не быть
Гамлет долго метался,
как ему поступить?
Всё искал аргументы.
случай их преподнёс.
Шпага, яд – и в моменты
так решился вопрос.
Были кратки мгновенья
той кровавой борьбы.
Но звучит в поколеньях —
«Быть или же не быть»?
Нет ответа нередко
на вопрос до сих пор,
Что оставили предки
в замке том Эльсинор.
2001
Соплеменники
Вижу хмурые лица
и понурость в глазах.
Что в их душах твориться?
Что там в их головах?
Ведь совсем не монахи,
от сохи мужики.
Штампы, комплексы, страхи,
как для волка флажки.
Не гневит бы начальство.
не лишиться б щедрот.
Добровольное рабство
слаще всяких свобод.
Из страстей только зависть,
в убежденьях туман.
И одна только радость —
зелья полный стакан.
Где томление духа?
Божий промысел где?
В головах их разруха
и разруха везде.
И бредут как спросонья,
как впотьмах человек.
Им бы жить не сегодня.
Им бы в каменный век.
2002
Тупой доцент
Я давно безразличен к кликухам,
помирать кем – не всё ли равно?
Вот бы нравиться мне молодухам
и любить, как когда-то давно.
Но недавно мой шеф к удивлению —
подходящий, видать, был момент —
вдруг изрёк, что имеется мнение
и пора мне дать кличку «доцент».
Мол, бывали уже прецеденты,
это будет со мной не впервой,
что бывают тупые доценты,
я средь них буду самый тупой.
Ничего теперь нет в этом нового,
и в отчётах подскочит процент.
Я же вспомнил артиста Леонова
и бандюгу по кличке «доцент».
Ну, да ладно, берите в компанию.
Я и пьянку устроить готов.
Это вроде, как бабку Наталию
примут с внучкой опять в комсомол.
Но почём в государстве доценты?
Говорят, им цены теперь нет.
Не дают за доцента и цента.
Ну кому такой нужен доцент?
Разве что времена невезучие
будут длиться не так много лет.
Да и внуки припомнят при случае,
что ещё и доцентом был дед.
2002
Не верь! Не бойся! Не проси!
Людей, нарушивших закон,
мы осуждаем порой строго.
Таких у нас под миллион,
сидят по тюрьмам и острогам.
Им наказание нести,
дождаться дней поможет вольных —
«Не верь! Не бойся! Не проси!» —
девиз российских заключённых.
Я по статье не осуждён,
свободным числюсь человеком,
но к нищете приговорён,
а значит, что-то вроде зека.
Мне суждено жить на Руси,
хоть не лишают меня визы.
«Не верь! Не бойся! Не проси!» —
Моим становится девизом.
Куда нас завели вожди?
Кто промерял глубины брода?
И что там ждёт нас впереди?
Мы вымираем год от года.
Спаси нас, Господи, спаси!
Убереги от недорода!
«Не верь! Не бойся! Не проси!» —
теперь девиз всего народа.
2002
Моим ровесникам
Как беды чёрной вестники,
той что будет со мной,
умирают ровесники
и зовут за собой.
У нас нет больше времени
и судьбы нет иной.
Мы из рода и племени,
опалённом войной.
Мы иллюзий не строили
и обид у нас нет.
Мы уходим в историю
нами прожитых лет.
Всё, что было отпущено,
исчерпали до дна.
Наше знамя приспущено,
уходить нам пора.
Но пока что с волнением
я стою в том строю,
Где моё поколение
жизнь кончает свою.
Не казённой повесткою
и меня призовут.
Буду с вами, ровесники.
Я вас не подведу.
2002
В проливе Лаперуза
Я как-то плыл проливом Лаперуза.
Нам в левый борт дул слабенький норд-ост.
Со стороны тогда ещё Союза
по гребням волн тянулся пенный хвост.
Виднелись справа контуры Хоккайдо,
а Сахалина было не видать.
А вокруг нас рыбацких шхун армада
на абордаж готовилась нас взять.
Так лишь казалось. Это краболовы
законное творили ремесло,
и ожидая щедрые уловы,
спустили сети на морское дно.
Когда ж сгустились сумерки ночные,
на шхунах вспыхнули гирляндами огни.
Картину эту видел я впервые,
её б художники придумать не могли.
Пылало море яркими кострами,
свет проникал в морскую глубину.
А мне припомнилось: такими же ночами
бомбили немцы Харьков в ту войну.
Мы плыли будто через огненные гроздья
и верный курс держал наш капитан.
А впереди торжественно и грозно
нам ждал угрюмый Тихий океан.
2003
Тахионное пространство
Лобастые с рожденья мужики,
те, что повыше славы и богатства,
вновь бытие умом перетрясли,
нашли в нём тахионное пространство.
Что это есть – мне не дано узнать,
наук премудрых непосильно бремя.
Одно лишь только я и мог понять —
в пространстве том не существует время.
И, говорят, там всё переплелось,
что было, будет или теперь стало.
Исчезло время. Всё перевелось.
А может там его и не бывало.
Ну и дела! И как же это мы
во времени лишь только существуем?
Выходит, все мы времени рабы
и против рабства мы не протестуем.
Не встретить тех, кто жил ещё до нас.
Не повидать и тех, кто в этом мире будет.
И жизнь короткая даётся только раз.
Забвение в тьме веков, увы, нас не минует.
И не понять, кто в этом виноват.
Зачем живём в таком не постоянстве,
где время пожирает всех подряд
в отведённом для жизни нам пространстве?
Похоже, что когда еврейский Бог
Адама с Евой прогонял из Рая,
он лучшее придумать и не смог,
Вдогонку бросил время, не считая.
Сам существует он без времени всегда,
в людском сознании быть ему уютно.
А мы всё меряем недели и года,
порою измельчаясь до минуты.
А может время нам подкинул Сатана,
найдя момент для этого удобный?
Чтоб были мы в любые времена,
не только Богу, но и Дьяволу подобны.
Но как бы не было, а время у нас есть
и никуда нам от него не деться.
Но раз наука подаёт благую весть,
пора к тому пространству присмотреться.
2004
К эффекту В. Джанибекова
Похоже, сбудутся пророчества,
придут не Землю чудеса,
Когда планете вновь захочется
переменить вдруг полюса.
И кувыркнётся в одночасие.
Там, где был север, станет юг.
Обрушатся на нас несчастия.
И, видно, всем придёт каюк.
В пучину водную погрузятся
материки и острова.
Вулканы спящие пробудятся,
и содрогнётся вся Земля.
Цунами, смерчи разгуляются.
Пойдут тайфуны чередой.
И Гималаи раскачаются,
и свет смешается со тьмой.
Погибнут все цивилизации,
Спастись кому-то шансов нет.
Взорвутся атомные станции
и все хранилища ракет.
Огромной силы наводнения
всё смоют на своём пути.
Ко всем напастям в дополнение
пойдут кислотные дожди.
Прийти на помощь будет некому,
и Бога не к чему молить.
Эффект, открытый Джанибековым,
всё это может подтвердить.
И только Ной в Месопотамии
и кто-нибудь ещё кой-где
Перенесут все испытания,
чтоб жизнь продолжить на земле.
2004
Естественный отбор
Отбор. Естественный отбор.
Давно ведётся этот разговор,
О том, что выживает кто сильней,
способнее, выносливей, умней.
И вот уже как в банке пауки,
дерутся меж собою мужики.
За деньги, власть и за красивых баб.
И выживает тот, кто был не слаб.
Отбор. Естественный отбор.
Быть может, кто-то скажет – это вздор.
Всего и всем хватает на земле,
да только справедливость не в цене.
Но борется незримо слабый пол
за сильных и здоровых мужиков.
Чтоб вырастил и прокормил детей,
да и самой чтоб было посытней.
Отбор. Естественный отбор.
История выносит приговор
народам, странам, партиям, вождям —
слепым, тупым и просто болтунам.
Всегда была и может быть война.
И армию иметь должна страна.
И нечего вести об этом спор.
Не обмануть естественный отбор.
2005
Der kostenlose Auszug ist beendet.
Genres und Tags
Altersbeschränkung:
18+Veröffentlichungsdatum auf Litres:
21 Februar 2019Umfang:
80 S. 1 IllustrationISBN:
9785449634207Rechteinhaber:
Издательские решения