Buch lesen: «Записки онкобольного, или История одного парика», Seite 5

* * *

Жду счетов за операцию и просчета химиотерапии. Время «Ч». Все сбережения потрачены, благо мой начальник убедил, что я смогу остаться на работе, и я не осталась без заработка, муж из кожи вон лезет, чтоб получать больше.

Вопрос денег в лечении рака, наверное, один из самых острых. Все мы знаем, что здоровье и счастье за деньги не купишь. Ничего подобного! Купишь! Назовите меня меркантильной и разбалованной, но это так. В случае рака ты прямо на себе ощущаешь, в чем разница лечения в обычной поликлинике и частной. Сколько стоят анализы, гистологии, обследования, операции, а потом химиотерапия. Считаешь судорожно все эти бумажки и понимаешь, что твоя жизнь зависит от того, будут ли у тебя завтра деньги на очередную химию. И тут не подождешь месяцок, не перебьёшься – иначе затянешь время и рискуешь всем лечением. А еще сопроводительная терапия, таблетки, послеоперационное белье, которое тоже стоит немало, и потом всплывает еще куча нюансов.

Реву и думаю, стоит ли моя жизнь этих денег. И что можно было бы машину купить, поехать отдыхать, отложить ребенку на учебу, а тут я со своей болезнью. Опять виню себя за это, ведь это мой организм почему-то решил дать такой сбой, и вся жизнь пошла наперекосяк не только у меня, но и у всей моей семьи, и вместо того, чтобы строить успешную карьеру, родить еще детей, я стала причиной горя для моих близких.

Мчится брат, родители. Одна подруга сразу приезжает с конвертом, еще две передают деньги, хотя я не просила. Они просто понимают, что это сейчас нужно. Я обещаю отдать, но все знают, что я не могу дать гарантии. Понятно, что сейчас нельзя медлить: месяц-два, полгода могут оказаться губительными. Перерыв в лечении – это риск рецидива, промедление в начале лечения – это риск запустить до стадии тяжелее. Чем глубже стадия, тем сложнее процедура лечения, тем дольше и сложнее оно проходит, тем больше возможных метастазов в разных органах, тем более интенсивна химио-, лучевая или радиотерапия. И тем меньше процент выживаемости, а также невозврата.

Мне повезло с моими родными и близкими, мне повезло, что нужную сумму денег быстро и среди своих собрали, что сумма за лечение не была заоблачной, но квартиру бы пришлось продать, не найдись вся сумма быстро.

А что же делать другим? Тем, у кого лечение получается более дорогостоящим или у кого не получается среди близких собрать быстро необходимую сумму. Ведь даже квартиру ты не продашь за неделю, а иногда цена квартиры не покроет все расходы. Да, так появляются эти надоевшие всем посты в соцсетях о помощи больной, больному, ребенку. Представьте, как тяжело и унизительно выставить напоказ свою проблему, фото, диагноз да еще и просить о помощи. Детям стараются помогать в поиске средств благотворительные фонды – и то не всегда и не всем получается помочь. А взрослые так уже всем замылили глаз, что многие механически делают репост, перекрестившись, чтоб со ними такого не было, или просто с жалостью листают дальше. И это нормально. Потому что чужая беда не обязана ложиться на плечи всех и сразу. Потому что не должны больные с протянутой рукой просить: «Спасите мне жизнь». Да что ж за устройство в государстве такое, что на автопарк для чиновников наши налоги регулярно уходят, а на операцию маленькому ребенку мы бросаем в боксы монеты! Как такое может быть? Где наши ценности? Почему ремонт пешеходной дорожки в парке важнее жизни отца троих детей? Как может быть убранство цветочных клумб в столице равно жизни чьей-то дочери? Молчу уже про коррупцию и миллионы в чемоданах, которые просто уходят кому-то в карман.

Нет, я не вправе кого-то обвинять или даже просить о чем-то. Никто никому ничего не должен! Но как-то неправильно, получается, наше общество устроено. Не те ценности мы несем нашим детям. Новый планшет важнее книги или друга. Люди негласно делят друг друга на касты. Хвастаются своей жизнью в сети и подкрепляют свое превосходство.

Я хочу, чтоб мой ребенок рос не в таком мире. Деньги, успешность, зависть полонят сознание. А что потом? Вот знаете, я действительно думала о самых счастливых моментах в своей жизни, о том, что дорого для меня. Это моя семья и друзья, это объятия мужа и смех дочери, выпить бокал вина с лучшей подругой и посидеть в саду у родителей.

Меня тоже пробирает зависть к успешным знакомым: у нее и двое прекрасных детей, и муж бизнесмен, и умница-красавица она, и карьера только вверх, и путешествия. Мои комплексы прямо подпитываются этими историями успеха. И это не в упрек им, это скорее показатель моей неуспешности, нереализованности, а теперь и болезни, которая делает меня обузой для моей семьи.

* * *

Я не очень набожный человек и скорее верю в присутствие высших сил, которые каждый для себя понимает по-своему, но в трудные моменты меня почему-то тянет в один собор к иконе Девы Марии. Была я здесь года 4 назад, когда очень хотела ребенка, стою и сейчас, слезы льются, смотрю на нее и внутри прошу помочь мне, моему мужу, моей маме, доченьке. Хочется верить, что энергия моей молитвы и слов вознесется и приумножится, вернется и поможет, а пока просто становится легче от того, что я отпустила эмоции и слезы.

Я отправила доченьку к бабушке, впервые так надолго, мне тяжело без нее, но понимаю, что так будет лучше. Малышке не нужны переживания и воспоминания, в которых маме будет плохо, ее детство должно быть радужным и беззаботным.

Первая химиотерапия – мы приезжаем с мужем в стационар на сутки, страшно, но муж рядом, он будет со мной.

Делаю УЗИ сердца, сдаю общий анализ, по показателям все в порядке, разрешают идти на химию, и я направляюсь в палату. На месте еще полный анализ на биохимию. Все анализы в норме, и химиотерапевт начинает консультацию. У меня, как всегда, много вопросов, я уже начиталась в Интернете. Итак, Доксорубицин, или «красная» химия. Поверьте, тех, кто с ней знаком, воротит от одного ее вида. Как объясняет доктор, в моем случае схема химиотерапии рассчитана на предотвращение рецидива, поскольку вся карцинома была удалена. Есть схемы, когда химиотерапия необходима до операции, чтобы уменьшить размер опухоли. Еще раз понимаю, что онкология очень разная и один диагноз «рак» – это разные схемы лечения.

Опухолевые клетки – это быстрорастущие клетки, поэтому большинство препаратов химиотерапии направлены на уничтожение быстро делящихся и растущих клеток. Доксорубицин «убивает» не только рак и метастазы, но и волосы, кожу, ногти, слизистую кишечника, он сажает сердце, почки, печень, пагубно влияет на кроветворение. Это вкратце простым языком.

Химиотерапевт долго объясняет все возможные побочные эффекты. Для каждого пациента переносимость препаратов индивидуальна, но есть общие явления: слабость, сухость, тошнота, выпадение волос, нагрузка на сердце, ухудшение показателей крови.

Доктор еще раз повторяет, что в моем случае они хотят максимально быстро провести терапии, то есть каждые 2 недели, и перейти на другой протокол, чтобы предотвратить рост новообразований.

Мне делают премедикацию: вводят препарат, защищающий почки, противотошнотное и дают таблетки сильного действия для предотвращения тошноты. И вот она, красная капельница с моим именем. Я не ощущаю ничего, нет боли или какого-то чувства, что в меня вливают «яд», это просто неприятная процедура. Я устала, и можно поспать… Последние баночки физраствора, много жидкости, поэтому часто тянет в туалет и моча меняет свой цвет на розовый. Хорошо кушаю и много пью, чтоб помогать выведению препаратов – и все. Да, подташнивает, как будто это второй день после бурной гулянки, но жить можно.