Buch lesen: «Хранители Света», Seite 3
Площадь гудела, словно улей, разбуженный с раннего утра и гудеть ему до заката, пока не поднимут мост и не запрут ворота, а ярко одетые глашатаи с медными трубами, не объявят завершение торгового дня.
Деревянные клетки со зверьми и птицами, повозки с овощами и фруктами, хлебные и мясные лавки, загораживали часть площади и Сила всё время выглядывал из-за баррикады бочек, за которой их оставил маг. Теперь, он вглядывался в прилавок, где торговали хлебом и урывками слышал недружелюбный разговор продавца и покупателя.
–Слышишь, Келла, его называют лесным человеком. Вон того, что торгует хлебом, – говорил Сила, теребя Келлу за рукав.
–Откуда в лесу хлеб заведётся на продажу. Они что его из травы пекут, – осадила девушка друга. – Что бы там не говорили, держись от всего подальше. Неизвестно на что способна эта разношёрстная компания.
–Чёрт меня, дери, они такие же, как мы. У них нет хвостов и клыков и шерсти нет, – не прекращал Сила. – Ты видишь волосатых людей? Всё – сказки. Люди, как люди и не отличаются от нас.
Тот, о ком шла речь не торговал хлебом. Его сосед по лавке ушёл ненадолго и лесной человек присматривал за его хозяйством.
Келла молчала, её внимание привлёк странно одетый человек. Его чёрный плащ волочился по земле, голову прикрывал капюшон, низко опущенная голова не давала рассмотреть его лицо. Он, словно что-то вынюхивал, осторожно пробираясь сквозь шелестящую толпу. Он, словно плыл по камням площади, а не шёл по ней, как все остальные люди.
–Есть хочется, а оттуда такой запах, что скулы сводит и желудок зажимает. Пойду, попробую договориться.
–Не смей, – прошептала Келла, но было поздно. Сила покинул убежище и резво, как никогда, вот что делает голод, двинулся к хлебной лавке.
–Куда тебя понесло, упрямый осёл, – негромко, вдогонку, крикнула Келла, но голодный Сила, замороченный запахом еды, не слышал её.
О чём говорили продавец и покупатель, которого представлял её друг, Келла не слышала, но по изменившемуся и не в лучшую сторону, лицу человека за засаленным прилавком, поняла, что назревает ссора. Сила снял, видавшую виды куртку и протянул её торговцу хлеба, но тот отшвырнул её и наотмашь ударил незадачливого менялу по лицу. Сила, лишь пошатнулся и тут же бросился в драку.
Лицо мужчины, нанёсшего удар, помрачнело, и острые клыки выступили из, ставшего огромным, рта, а лицо и руки начали быстро покрываться густой шерстью. Сила отпрянул от прилавка, запнулся о выступающий камень площади и упал, широко раскинув руки. Разъярённый мохнатый человек бросился к юноше, и Келла не выдержала, метнулась на помощь другу.
Она была совсем рядом, как, прямо из недр земли вырвался густой столб чёрного дыма, обёрнутый в плащ. Он подхватил Келлу и швырнул её к стене винных бочек и те, издавая сильный грохот, раскатились по каменным плитам площади, сбивая с ног женщин, детей и всех, кому не повезло в этот день. Чёрная масса кружила над площадью, хватая людей и животных и, поднимая их в воздух, швыряла на камни площади. Неожиданное происшествие остановило драку лесного человека и Силы и парень кинулся к Келле.
Всеобщая паника охватила всё пространство площади: Лошади срывались с привязи и неслись, снося на своём пути лавки с провизией. По земле катились сочные плоды, упругие корнеплоды и всюду, краснели, желтели и багровели пятна, растоптанных людьми и лошадьми, фруктов и овощей. Ржание лошадей, истошные крики женщин, плач детей и страшный клёкот, смешались в единый оглушительный гул.
Сила, изрядно намятый мохнатым существом, ощупывал голову Келлы и, переживая за неё, спрашивал:
–Как ты? Больно? Всё цело?
–Цело, если дерёшься умело, а нам обоим надрали задние места, – попыталась пошутить она и шутка удалась. Ещё, не переживший страх и волнение, Сила улыбнулся, потирая шишку на лбу, добавленную к пожелтевшему синяку под глазом.
–Сзади, – крикнула Келла и быстро вскочила на ноги.
Сила обернулся и медленно приблизился к Келле, закрывая её собой. Чёрный густой туман опускался прямо перед ними, и его бесформенная масса обретала очертания человеческой фигуры.
–Пошла прочь, бесовская нежить! Покажи свою закопчённую рожу, и я разобью её вдребезги, – пригрозил Сила, сжав кулаки у груди.
Чёрная фигура колыхнулась, и Келла обомлела, увидев её лицо – пустоту, затянутую чёрной паутиной, внутри которой клубился чёрный дым. Прижавшись к Силе, она медленно вытащила нож, и кровожадная тварь кинулась навстречу.
Вовремя подоспевший Яра, прикрыл их, и яркий луч света сорвался с его вытянутой руки. Освободившись от не своей и не нужной одежды, чадящий хвост взмыл вверх, и Яра крикнул, подталкивая Келлу и Силу:
–Бегите. Бегите быстрее.
Они бежали, не считая улиц, подворотен, узких проходов, всё время, натыкаясь на многочисленных и редких прохожих, пока не очутились на пустынной улице, в конце которой их ждал каменный тупик.
– Дальше некуда, – проговорил Сила и страх сковал обоих. Обернулись разом, оба и увидели мага. Он подходил, по пути стучась в каждую попавшуюся дверь, но их не открывали, словно вся улица вымерла.
И Тень настигла их. Вывернув из-за угла чёрным сгустком, она схватила Келлу и подбросила её вверх. Сила кинулся вперёд, надеясь поймать свою подругу, но сгусток, схватил его и поволок по каменной мостовой, выворачивая следом, грубые серые камни и поднимая столбы пыли. Яра поймал Келлу у самой земли, сунул ей в руки длинный матерчатый свёрток и одним большим прыжком над тротуаром, настиг Силу. Выхватив его у озверевшей твари, которая трясла его в воздухе, Яра поставил его на землю. Рывком сорвал с себя серебряный шнурок, что подпоясывал широкие штаны и тот развернулся в меч. Поднял руку и рубанул по центру чёрного сгустка. Издав громкий треск, похожий на клёкот хищной птицы, две её части метнулись за дом, таща дымящиеся хвосты, и исчезли из поля зрения.
Келла вытирала окровавленное лицо Силы, лежащего на земле, краем рукава и приговаривала:
–Всё хорошо. Оно не вернётся. Яра с нами.
–Хорошо, когда гривну нашёл, а я, похоже, нашёл что-то другое. Везёт же мне, сегодня. Эта тварь, чуть душу из меня не вытрясла.
– Пусть трясёт грушу, а ты береги душу, – подыграла Келла и успокоила. – Ты – сильный, а рана на голове затянется. Она не глубокая, крови больше.
–Идёмте, – сказал Яра, вытирая черноту с меча о рукав серого дорожного плаща. – Быстрее, Лихоман вернётся, надо укрыться. Придерживая Силу, он подвёл его к дощатой двери и постучал. Стук в неё ничего не дал и Яра высадил дощатую дверь плечом.
В маленькой, с низкими закопчёнными потолками, за дощатым, разбитым временем, столом, сидела семья из пяти человек. Дети, в дряхлой, но чистой одежде, хлебали вязкое серое месиво. Мужчина в несвежей рубахе, видимо, глава семьи, наламывал куски несвежего, как и его рубаха, хлеба. Женщина в старом вышитом переднике, чистая, опрятная и ясноглазая, видимо, хозяйка дома, хлопотала у очага, от которого несло запахом пареной репы.
–Простите, за внезапное вторжение, но мы ищем безопасный проход за пределы города и я полагаю, что вход в него здесь, – вежливо изрёк Яра, глядя на отца семейства. Мужчина молчал. Яра двинулся вперёд и опрокинул кадку с водой, стоящую на лавке у огня. Пламя в очаге погасло. Семейство молчало и только самая младшая девочка с русыми волосами, тихо призналась:
–У нас больше нет дров.
–Ничего, дитя, это поправимо, – мягким голосом сказал Яра и пристальным взглядом зажёг огонь. Девочка всплеснула руками и они, тоненькие и белые, точно чистейший мрамор, прикрыли её маленький рот.
–Так, где вход? – спокойно повторил Яра.
–Я покажу, – торопливо, сбившимся голосом проговорил мужчина и так же торопливо двинулся в другую комнату.
Отодвинув старинный облезлый шкаф, он указал на лаз, затянутый паутиной.
–Идите, – скомандовал маг и, дождавшись, когда его спутники прошли внутрь, положил в ладонь мужчины несколько золотых монет, а после, пристально посмотрел в глаза:
–Плата, за причинённые неудобства. Затем, он пригнулся, так низко, насколько позволял его стариковская спина и вошёл в темноту лаза, навсегда исчезнув из дома и из памяти, оторопевшего от удивления главы семейства.
Тоннель, ведущий к спасению, не пугал своей темнотой, но причинял некоторые неудобства. Запинаясь о выступающие камни в земляном полу, натыкаясь на холодные и мокрые стены, беглецы двигались медленно. Маг, уже, возглавивший шествие по подземелью, зажёг три огня, поместив их в ладони Келлы, Силы и свою ладонь, в которой, собственно, он и появился.
– Ноги бьём, шишки набиваем. Сразу нельзя было огонь зажечь? Бубнил под нос недовольный защитник.
С удивительными факелами, вызвавшими восторг у Келлы и полное безразличие у Силы, оттого, что его голова и тело, недавно бороздившие городскую улицу, болели и ныли, словно по нему прошлись копыта и колёса конной упряжки, они прошли остаток пути в тоннеле и вышли наружу.
Луч заходящего солнца, ударивший по лицам, сообщил о том, что тоннель закончился и был принят, как знак недоброго завершения дня, взявшего гораздо больше, чем предполагали наши герои.
Оказавшись на свежем воздухе, вдали от площадного шума и клёкота Лихомана, маг не устроил привала, а вглядываясь в, начинающую сереть даль, сказал:
–Скоро стемнеет, надо добраться до леса, а за ним – Серебряное море. Нам туда. И двинулся по склону, к далеко зеленеющему лесному косяку. – Да, – обернулся он, – держитесь тропы и осторожно, всюду ловушки.
Хорошо протоптанная тропа бежала по косогору, петляла и извивалась по низине в болотистые места, где не всюду нога ступит, а где ступит, там просочится в след мутная вода. Выпрямившись, она врезалась в узкую полосу, отживающего век кустарника. Там, за ней, начинался лес. Туда и вёл Яра своих спутников.
Пока, шли виноградником, не ловушки беспокоили нашего, вечно голодного героя. Он думал о том, что ещё несколько шагов и виноградник закончится и его янтарные грозди, налитые солнцем, останутся позади. Сила помнил, как на пути в город, Яра оттащил его от виноградника и желание, сделать наперекор, поглотило его. Слегка отстав, он ринулся к вьющейся лозе и уцепился за спелую гроздь. Под ногами, что-то треснуло, и громкий крик огласил косогор.
Маг, понимающий, что произошло, кинулся на выручку, и Келла, понимая, что её друг влип в неприятность, поспешила следом. Наш неудачливый, в последнее время, друг висел над глубоким рвом, ухватившись руками за земляной ком, густо проросший травой, поэтому он ещё не рассыпался и вопил:
–Эй, добрые люди, я здесь, – и потом, – Яра, Келла, вытащите меня, – и затем, – вы что оглохли. Умереть мне, голодному.
Прокричав, он мельком, взглянул вниз и его голос пропал, когда он увидел острые деревянные колья, густо насаженные в дно рва, залитое грязной водой.
Маг, уже некоторое время стоял над ним и не торопился выдавать своего присутствия, но когда комья земли посыпались под руками жертвы, Яра протянул руку и крикнул:
–Хватайся.
Первый раз оказался неудачным, а второго не представилось. Руки Силы соскользнули и он, непременно бы, полетел вниз, но маг, откинув посох, согнул своё туловище, почти пополам и успел схватить его за руку. Одним рывком, он вытащил его наверх и поставил на ноги.
–Ущипните меня в живот. Я цел? – выдохнул Сила, глядя на колья, что могли проткнуть его и страх засосал под ложечкой.
–Упрямая ослиная голова. Тебе было мало содранной шкуры, так ты решил и голову потерять. Я же, сказал, всюду, западни или твои уши забила дорожная пыль, – отчитал упрямца Яра Великодушный, поднял палку и быстро вернулся на тропу.
Вода, заливающая дно рва, круто забурлила, поднялась и выплеснулась за края рва, окатив ноги того, кому следовало слушать наставления старших.
Мага шагал бодро и размашисто, дети шли следом, едва поспевая за ним и не теряя из виду.
–Келла, а сколько лет нашему магу? Знаешь? У меня, скоро ноги отсохнут, а он идёт, не угонишься, – поинтересовался Сила, обмахиваясь большим листом лопуха.
– Не знаю, но думаю, что немало. Клемент Заноза рассказывал, что во времена Великой битвы, один седовласый старец поставил перед врагом огненную стену и те отступили. Думаю, что это был Яра. Видел, как он с огнём управляется.
–Да, не простой он старичок, только мы ему, как обуза: ни за себя постоять, ни ему помочь. Сила тяжело вздохнул.
–Если бы, знать, что на тебя навалится, то и приготовиться можно, а тут, такое, – словно стыдясь и оправдываясь, проговорила Келла.
–Точно, не подстелешь соломки, не видя кромки, – услышали они голос Яры и тотчас, наткнулись на него.
Видно, он уже давно остановился на дороге и, глядя на развесистый дуб, поджидал их. Недалеко, под зелёными шатрами деревьев горел костерок. Языки оранжевого пламени колыхались, словно приветливо кивали и приглашали к отдыху. Келла, видя костерки, улыбнулась и про себя отметила: Заранее позаботился. Ругает нас и заботится тут же. Видно, хороший он человек.
–Переночуем здесь, а с первым лучом двинемся дальше, – говорил Яра, вытряхивая из дорожного мешка съестные припасы. – Ешьте, пейте и спать, грядущий день не будет легче.
Пообедали быстро, а заодно и поужинали. Келла встала первой и ничего не говоря, двинулась вглубь леса. Мужчины молчали, понимая, что слова ни к чему. У девочек свои дела в ближайшем кустарнике, а у мужчин – свои, чуть поодаль.
Не успев сделать и десяток шагов, Келла услышала, как ей показалась, заботливый голос Яры:
–Не задерживайся и не верь тому, что увидишь. Диковинный лес любит играть с путниками.
Опять говорит загадками, подумала она и двинулась дальше.
Лес прохладный и уже, впустивший сумерки, был тих. Деревья, утомлённые солнцем и, теперь, томимые ленью, нехотя шелестели листвой и покачивали хвойными ветками. Ранняя Вечерняя звезда, висевшая в открытом, от ветвей, проёме, часто мигала, как охмелевший Аникий Каблук, которого его дородная жена Марфина Тыква, каждый вечер, выталкивала за порог пивнушки. Вообще, он Аникий Тыква, но его послушного и беззащитного перед ярой женой называли Каблуком. Единственная семья в деревне, которой сторонились, из-за грозного характера хозяйки и над которой потешались, из-за слабоволия хозяина.
Сделав своё дело, Келла собиралась вернуться, но странное явление, возникшее перед глазами, остановило её. Огромная величественная звезда выплыла в открытую просинь и отразилась в не глубокой лужице, оставшейся после дождя. Ничего необычного, но отразилась она не звездой а месяцем и он и она выбросили яркие лучи, устремившиеся навстречу. Они сошлись, и вспыхнули, высветив зеленоватый осколок стрелы, который, развернувшись в воздухе, рванулся вперёд и вонзился Келле в грудь. В сердце ударил осколок, но ей показалось, что не он обжёг её грудь, а Кристалл, спрятанный под одеждой.
Втянув в себя воздух, она медленно стала оседать, чувствуя, что ноги стали кисельными. Твёрдая рука подхватила её и поставила на ноги и голос, наполненный тревогой, полился из-за плеча:
–Келла, что случилось? Как ты? Очнись, Келла.
Сила, придерживая девушку одной рукой, другой тормошил её за рукав мальчишеской рубашки. Некоторое время спустя, она, словно, проснувшись, отпрянула от юноши и, выхватив нож, приставила его к его горлу. Её, всегда добрые и ясные, как весенняя зелень а теперь, злые и полные гнева, глаза, сверкнули в сгущающейся темноте.
–Что ты, Келла? Ты не узнаёшь меня? Я тебе – не враг. Келла. Я – Силаний, твой сосед. Помнишь? – тихо говорил он и его голос окрашивал не страх, а тревога за неё.
Её рука дрогнула, глаза просветлели и, упавший на землю нож, продырявил почву.
Они вернулись, когда Яра, с задумчивым лицом, стоял возле небольшой ямки с дождевой водой. Обнаружив их присутствие, он сказал, хмуро поведя бровью:
–Всё, одно – вода, а для питья не годится. Вы укладывайтесь, вижу, усталость с ног валит, а я пойду, поищу ручей и наполню жестянки.
– Яра Великодушный, – остановил его Сила. – Мне стыдно, что подвёл вас, простите, – выдавил он и опустил глаза.
–Что ты сделал, кануло во времени. Важнее, что ты собираешься сделать, – пролился тихий голос мага и Сила понял, что прощён. Поблагодарил, ещё раз и направился к своей лежанке.
Пока Келла оставалась в лесу, Яра и Сила готовили лежанки из вороха папоротниковых веток. Теперь, они мягкие и, дышащие лесным духом, манили, как никогда упорно. Келла примостилась у костерка, обложенного камнями, подложила под голову дорожный мешок, в котором, кроме запасной пары башмаков и небогатой снеди, ничего не было и укуталась в плащ.
Её деревенский друг и по совместительству защитник, улёгся невдалеке, на бок, поскольку его спина, не так давно бороздившая городскую улицу, ныла и горела. Оба уснули сразу и не слышали, как вернулся их мудрый и суровый наставник и не видели, как он осмотрел раны на спине Силы и как, по-отечески, укрыл его своим плащом.
Прислонившись к шершавому стволу, Яра Великодушный, думал о том, на какие не житейские трудности и непосильные опасности, он обрёк этих, чистых, не знающих суровости жизни, детей и его сердце, стучащее не одну сотню лет, но не утратившее лёгкости и света, болело.
Как тем ненастным днём, когда деревья, ещё пыльные, не умытые дождём, но, ожидающие его прохладных струй, приютили под своими тенистыми шатрами трёх друзей, называющих себя братьями.
–Вот, всё было, да кончилось, – проговорил Яра, похлопывая по плечам друзей.
–Годы учения позади, а что впереди? Скажи, Онра. Ты у нас самый умный, – попросил друга Тыра.
–Об этом ведомо, лишь нашему мастеру Раятыону, а наше дело, правильно применять полученные знания, – ответил тот и, потягиваясь, добавил. – Магия – не баловство, она требует серьёзного подхода.
–Разбредёмся по свету, и ищи ветра в поле. Может, и не свидимся больше, – посетовал Яра, – и договорил веселее, – но, прощаться всё равно надо.
Прощались скупо по-мужски, но к сердцу каждого, прикоснулась боль, ещё лёгкая, не утяжелённая грузом жизни. Годы шли, тянулся путь и каждый получил по способностям: Один вышел умом, другой сердцем, а третий стал тем, кем стал.
Давно это было и уже, предано забвению, но Яра помнил.
Слава о всесильном Верховном маге Раятыоне перешагнула границы пяти государств и аквамариновую гладь Кораллового моря, долетев до Белого острова. Там, в его прелестных уголках и проживал маг, негой и скукой, свои дни. Но, узнав о Мастере, решил попытать счастья.
Явился старик в молодом крепком теле, с молодым лицом, назвался чародеем, нанялся в ученики. Тридцать три года, три дня и три ночи постигал он магическую науку и не разу не пожалел об этом, ибо умножил и силу и способности. Старался, терпел, тосковал и мучился вместе с двумя другими чародеями, вместе деля общий кров Призрачного замка.
Мастер не давал им имен и называл: первый маг, второй маг и третий маг и лишь, по приобретении ремесла назвал их: Онра Мудрый, Яра Великодушный ( наш герой) и Тыра Сомневающийся. Каждый получил то, что заслужил и на что оказался способен. Таковыми их узнали, так стали величать во всех пяти свободных землях.
На этом увлекательном моменте Яра задремал и тот ненастный день и его пыльная трава и лица друзей скрыл туман, который всегда пробирается в наше сознание, если есть риск выболтать или увидеть что-то тайное, но желанное. Кратковременный сон, привёл его домой. Вернул в лучистые сады Снов и маг улыбался во сне и также, с улыбкой проснулся, услышав шум. Сила что-то бормотал во сне. Мысли опять, одолели его и не весёлые, а тягостные и он, вместе с ними, ожидал рассвета.
Пока, наши невольные путешественники блуждали в стране Морфея, а маг, взявший на себя обязанность стража, сражался с мыслями, одинокий всадник мчался к Василисковой горе, чтобы своими глазами увидеть остроконечные, как драконьи зубы, башни Чёрной крепости и преклонить колена перед своим повелителем. Покачавшись, немалое время на волнах, теперь он покачивался в седле и думал, как предстанет перед тем, кому сослужил великую службу, и какова будет награда за неё.
Чёрная крепость не свалилась с неба и не была творением рук человеческих, она поднялась из недр земли, из самого пекла, пробуравливая почву монолитами острозубых башен, кроша камни и таща наружу корни могучих деревьев. Некогда цветущее плоскогорье, кануло в зияющую бездну, подняв со дна земли, не только цитадель Тёмного Воеводы, но и девятиголовую Гидру – властительницу подземных вод. Её ядовитое дыхание, убившее всё живое окрест и далеко за ним, очертило своим смрадом, Мёртвую долину и возвысило маломощные курганы до высоты небес. Самая высокая гора стала Василисковой, пустоту которой хранил крылатый, огнедышащий Змей, одним ударом хвоста сметающий не один десяток храбрецов и сжигающий, разом, целую деревню. Василиск хранил Пустоту, а она затаила в себе то, с чем лучше не встречаться, ни человеку, ни другому мыслящему существу. Тот, кто открыл Чёрные врата, знал, как задышат и обретут существование все гиблые места и гнилые закоулки.
Искатели тёмных и сомневающихся душ, тени-приведения – Лихоманы, рыская по дорогам и, вытряхивая души из людей, растили силу своего повелителя и пополняли его Адову рать. Кто не стал его пищей, тот стал Криксом, его вечным слугой. Кто стал его прислужником, тот встал под чёрные знамёна того, кого именуют Аммраком.
Аммрак ждал одинокого всадника и ждал с нетерпением и когда тот, в сопровождении двух Асилков, вошёл в тронный зал, спросил, щадя, ещё не потраченное время:
–Какие вести привёз, Тыра Сомневающийся? Что скажешь?
Изогнувшись в поклоне, до самой черноты мраморного пола и впуская в низкий голос покорность, маг сказал:
–Начало положено, повелитель. Ваши преданные слуги вышли в мир и ищут Хранителей.
–И где они, я что-то не вижу их перед собой, – не скрывая недовольства, бросил Аммрак.
Он сидел на высоком чёрном троне – каменном монолите, из которого зловеще выступали паучьи лапы и шипы, грозящие всем, кто станет рядом с повелителем. Две змеи вились у его изголовья. Довольно свободное чёрное одеяние, клубилось, укутывая его тело с головы до ног. Клубы чёрной мантии, при каждом его движении, вздрагивали, низко взлетали и вновь оседали дымными клочьями на его невидимые под одеянием чресла. Лицо – каменная маска, созерцала холодно и зловеще. Гладкую, без единого волоса, голову украшала железная башенная корона, перевитая телом чёрно-серебряной змеи и увенчанная зубцами в виде вогнутых звериных клыков. Её передний зубец, уходящий ввысь, как и величие её носителя, заканчивался головой грифона с загнутым хищным клювом. Его крылья, длинные и острые, свисающие дугами, упирались в бока обруча.
У его ног, скрытых клубами одеяния, лежала величественная Чешуйчатая гиена. Она оскаливалась и грозно рычала. По мрачному пространству залы разгуливал трёхголовый грифон.
–Убежище троих, нам неизвестно, а первого Хранителя взял под опеку Яра Великодушный, повелитель, – так же кротко изложил, вестник.
–Яра собирает Хранителей? – не замедлил спросить Аммрак.
–Да, повелитель, – огласил Тыра, и ещё раз поклонился, и его тень на стене, не расстелилась по полу, как должно быть, а лишь склонила голову.
–Добудьте мне, все четыре Кристалла. Я соберу Факел, и мир станет моим, – спокойно и безучастно произнесли тонкие губы и тут же перешли на вопль. – Мне нужна Огненная роза! Мне нужна мощь и победа! Мне нужна безграничная власть! Четыре камня должны воссоединиться.
–Повелитель, – проговорил второй маг и поклонился в третий раз. – Верные, вашему величеству, слуги делают всё возможное и невозможное. Аммрак не дал договорить. Он вскричал:
–Верные слуги? Делают, говоришь? Так узри.
Он сорвался с трона, взмыл вверх и Тыра увидел чёрный клубящийся дым и он, а не шея держал голову. Дым был всюду. Вместо тела, рук, ног. Змеи, вьющиеся у его головы, пока он сидел на троне, затихли и окаменели.
–А-а-а-а-ах, – вдохнул воздух маг и страх холодом обжёг его изнутри.
Резко рванувшись вперёд, Аммрак подлетел к самому лицу мага, таща за собой дымящийся хвост, и проскрежетал:
–Пошёл прочь.
Поклонившись в четвёртый раз и туловищем и всей тенью на стене, Тыра Сомневающийся, торопливо покидал зал, всё пространство которого было заполнено величием Тёмного владыки. Трёхголовая птица взмахнула крыльями, и её клюв издал звериный рёв. Тыра испуганно оглянулся и, придерживая полы плаща, побежал. Громкий раскатистый хохот огласил тёмные своды Чёрной крепости. Факелы, горевшие по всему пространству стен, заколыхались огнём в человеческих черепах и каменные уродливые рептилии, держащие их, крепче сжали крючковатые лапы.
Лошадь легко мчала всадника, отстукивая двумя парами копыт по хорошо наезженной дороге. Всадник нёс груз усталости и страха, а ночь тащила обоих, разбавляя свою темноту сотнями ярких созвездий и тонким ломтём, ещё не созревшей луны.
Утро не разбирает, кому явить свой свет: Добру или Злу и поэтому оно пришло для всех. Для тех, кто не радовался ему в Чёрной крепости и тех, кто надеялся у Диковинного леса. Для них, оно началось с наставлений. Яра тушил костёр, поливая его водой из вчерашней ямки, вызвавшей у него некоторую озабоченность, и громко говорил:
– Намыливайте свои чёботы, отроки. Пора. Трапезничать некогда, утолите голод на ходу. Сказал и сунул им по краюшке хлеба. – Пойдём быстро.
–Да, – протянул Сила, – пешим ходом не разбежишься. Хотели одного коня достать, а потеряли двоих и моя куртка этому зубастому медведю досталась.
–Не вини йети, если сам в ответе, – бросил Яра и его бровь лукаво вздёрнулась.
–Йети? – переспросила Келла.
–Так лесных людей называют альвы, а сами лесные люди называют себя улуфами, что с их лесного дикого языка означает – гордые.
–Ничего себе люди, – покачал головой Сила, – ещё бы немного и он бы мне шею перекусил.
Келла молчала, пристраивая мешок за спиной, и молчала бы, дальше, но Сила, оглядывая её, словно видел впервые, подкинул нелепый комплимент:
–Хорошо выглядишь, Келла. От мальчишки не отличишь. Сказал и раздвинул брови в стороны. Как это у него получалось, не понимал никто и делал он это очень искусно.
–Не старайся, друг. Это, одежда твоего младшего брата, а он часто мочил штаны, все знают, – спешно проговорила она, торопливо собирая волосы под глубокую, без полей, шляпу. – Хотя, мама и сказала мне, что одолжила одежду у Вербы Дули, я сразу поняла, чья она. Догадываешься, почему?
–Не сердись, я хотел подбодрить тебя, – извинился он и всё бы, было хорошо, но Сила всё испортил, когда обратил внимание на шляпу, похожую на помятый котелок. – Шляпу никто не мочил. Она не моего брата. У нас её оставил Георг Спица, когда сено метали на крышу. Он, хотя и подстилал её под мягкое, а в его случае, костлявое место, когда сидели за столом, но не мочил. Так и ушёл, а шляпу забыл.
Щёки Келлы залил яркий румянец. Яра, поджав губы, усмехнулся в длинные, как верёвки, усы и отвёл глаза в сторону, а Сила, с деловитым видом, считая, что всё объяснил правдиво и обстоятельно, первым зашагал вперёд.
–Голова – ослиные уши, – тихо, вдогонку, кинула Келла и ещё глубже натянула шляпу.
Утренний лес встретил свежестью, словно ночью прошёл дождь и не оставил никаких следов, даже вчерашние лужи не синели под ногами. Ясное небо проглядывало сквозь раскидистые ветви деревьев, суля погожий день.
Келла, уже не сердилась на друга, чья вежливость была спрятана глубоко и высовывала своё круглое, как и у хозяина, лицо, лишь изредка. Её мысли летели к дому, по которому она, уже скучала, к Арни и тут, их полёт прервал голос Силы. Недолго возглавляя команду, он переместился на задний план и, теперь, шёл за Келлой.
–О чём грустишь, Келла? Жалеешь, что не попрощалась с Арсанием?
Её удивил вопрос, словно Сила подслушал её мысли, но она не подала виду и сказала первое, что пришло на ум:
–Он не любит, когда его так называют.
–Да, но он не слышит, а вы, только тем и похожи, что ненавидите свои имена. И что в них плохого? Всё на заморианский манер стрижёте, словно там, всё лучше, чем у нас, – разговорился Сила.
–Ты, кажется – молчун у нас? Или, уже, ворчуном стал? – остановила его Келла.
–Нет, – не растерялся тот. – Я стал головой – ослиные уши, – сказал и воткнулся лицом в паутину.
–Убейте меня голодным, и я оживу! – Выругался Сила, убирая липучие нити с лица, но они липли к пальцам и плохо поддавались. Паутина от его прикосновений дернулась, и зазвенела и звон разбудил тех, кто спал, а может, выжидал в ветвях дерева.
Десяток маленьких зелёных существ, с пучками травы вместо волос и маленькими круглыми зелёными глазами, накинулись на Силу. Их тонкие ручки работали так быстро и умело, что в считанные секунды, они запеленали громоздкого парня в прочный сетчатый кокон.
–Прочь, шалуньи, – не строго прикрикнул Яра, и зелёная стая Лесавок исчезла в ветвях престарелого дуба.
Яра раздирал кокон руками, а Келла помогала ножом. Силаний Бочка был освобождён и ему бы, радоваться, как делают все, кого минула неприятность, но он, снова, выругался:
–Мамочка моя, Бочка. Я не чувствую своей спины.
Ему бы, сказать, что боль ушла, но он сказал, как сказал и стал снимать рубаху или то, что от неё осталось – лохмотья, перепачканные грязью и высохшей кровью. Но, вторая её, более достойная, половина прикрывала его мягкий выпирающий живот и поэтому, он отнёсся к своей одежде почтительно, и аккуратно положил на траву. Ощупывая, ещё недавно ноющие плечи, до спины не дотягивался, он не верил своим рукам, а глазам бы, поверил, но их не было на затылке, там была вмятина от каменного тротуара, поэтому, он попросил Келлу:
–Посмотри, что там?
–Ничего, – радостно сообщила она, – ни царапины.
–Как такое возможно? Эти зелёные попрыгуньи вылечили меня? Взгляд охватил мага. Если, кто-то, мог ответить на его вопрос, так, только он – Яра Великодушный.
Тот ответил просто, пригладив один ус и вздёрнув одну бровь:
–Диковинный лес. Тут всякое случается.
–И такое? – протянула Келла, слыша, как на голову сыплется древесная труха.
–Лесавки чудят, – коротко ответил Яра и прислушался: Что-то насторожило его острый слух.
–Что? – поинтересовалась Келла, улавливая его тревогу.
Сила наклонился, чтобы поднять рубаху и стрела, просвистев над его головой, воткнулась в дерево. Яра, схватив Келлу и Силу одной рукой, швырнул их за дерево, в стволе которого, звеня, покачивалась стрела. Уткнувшись лицами в землю, они лежали и не слышали, как Яра вырвал стрелу из древесины, осмотрел и прошептал:
–Мёртвая сталь.
Отбросив стрелу, он осматривал местность. Никаких следов. Вторая стрела прозвенела так близко у плеча, что оторвала клок его плаща. Повернув голову на выстрел, он увидел не прошеного гостя Диковинному лесу и врага самому себе. Костлявая тварь, изменила цвет и слилась с ландшафтом.
