(Бес)конечность

Говорят, чтобы понять, где находишься – в Сети или реале, достаточно просто снять AV-очки^[1]. Если мир поблекнет – ты был в Сети, в бесконечном цифровом пространстве, состоящем из дополненной реальности, «Яркости» и множества других Метавселенных. Ты был там, где уютно, красиво и можно почти всё. Если, конечно, в твоём цифровом кошельке достаточно крипты. Но крипту можно заработать – способов миллион! – поэтому жизнь в Сети комфортна и приятна. И снимать AV-очки не хочется, но если уж снял… То многие скажут, что ты оказался в реале. И в чём-то будут правы, ведь в этом случае соединение прерывается и ты гарантировано выпадаешь из цифрового пространства. Ты знаешь, что больше не в Сети – ведь ты держишь в руке AV-очки. Но понимаешь ли ты, где оказался? Понимаешь ли ты, что есть реальность? Реальность гигантских агломераций, разрезанных на куски жилых секторов, состоящих из безликих муниципальных небоскрёбов. Реальность, скованная стеклом и бетоном. Реальность, основанная на правилах, за соблюдением которых строго присматривают контролёры Департамента социального согласия. Реальность, у которой украли яркость, отдав её Метавселенным. А главную из них, самую похожую на настоящий мир – на тот, каким он должен быть – даже назвали «Яркостью». Словно издеваясь. Словно показывая, где теперь течёт настоящая жизнь – та, в которой тебе нужно быть.

И вот ты держишь в руках AV-очки и думаешь: что более реально? Яркость невероятной «Яркости» или унылая бетонная серость, годная лишь для поддержания жизни? Одноместная капсула, которую Департамент по борьбе с неравенством требует называть «квартирой» – назовёшь иначе, и тобой займётся Департамент социального согласия. Или Департамент психического здоровья – тут уж как повезёт. Узкие улицы меж настолько высоких небоскрёбов, что воздух не всегда добирается до лежащих на земле мостовых. Ты ведь помнишь, что такое «земля»? Нет, не асфальт. И не планета. Не важно… Важно другое: в некоторых секторах Данцига на нижних уровнях приходится носить маски с подачей кислорода. А во многих секторах – и не только Данцига – маски приходится носить для того, чтобы не чувствовать жуткую вонь – ещё один признак жилых секторов. И не потому что Департамент благоприятной среды не справляется с работой – хотя кое-где действительно не справляется – а потому что людей слишком много и десятки лет отходы их жизнедеятельности впитывались в бетон. И нет такой химии, которая смогла бы выколотить из нижних этажей накопившуюся вонь. Приходится носить маски. Но многие привыкли к вечному запаху места своего обитания и не обращают на него внимания. Наверное, их бы стошнило, глотни они свежий, наполненный ароматом цветущих трав, воздух, но где его взять в жилых секторах? Где взять цветущие травы там, где о смене времён года узнают лишь по тому, что лужи начинают замерзать, а вокруг них скапливается нечто грязно-серое, которое скоро растает… Жилые сектора агломераций… Раньше такие места называли трущобами, теперь – жилыми секторами. Слово «трущоба» под запретом. Слово «гетто» – под запретом. Такова реальность.

Её можно принять?

Её можно понять?

Вот и возникает вопрос: как понять, где оказываешься, сняв AV-очки?

Нужно ли снимать AV-очки?

На самом деле – лучше не надо, и не только потому что в них ты видишь приукрашенный, похожий на идеальный, мир. Не только… В AV-очках намного удобнее целиться и если рука не дрогнет, пуля скорее всего полетит точно в цель. В AV-очках понятно, куда бежать, даже если ты впервые оказался в этом секторе – навигатор выведет. А ещё без них невозможно управлять дронами, но сейчас дронами занимается Марлоу…

И в тот же миг, словно прочитав мысли Шанти, нейросеть подала голос:

– Дроны противника временно нейтрализованы: три сбиты, четыре остановлены ударом РЭБ.

Сообщение прозвучало оптимистично, однако девушка сумела услышать главное, и оно ей не понравилось:

– Временно?

– Они стягивают дроны из других секторов и уже потребовали у Департамента социального согласия объяснения, почему их боевая техника атакует машины корпоративной безопасности.

– Проклятие.

– Пока ещё нет.

– У нас есть время?

– Немного.

В начале погони Шанти обладала некоторым преимуществом: дроны и оперативная группа «BrainLab» замешкались, благодаря устроенным Марлоу проблемам, что позволило девушке беспрепятственно покинуть напичканный следящими устройствами и охраной корпоративный сектор. В какой-то момент она даже рассмеялась, решив, что всё закончилось, но, к сожалению, поторопилась. Парни из безопасности «BrainLab» оказались умнее, чем они с Марлоу рассчитывали. Сообразив, что их система взломана, а связь с Четвёртым департаментом и Соцсогласием заблокирована, они не растерялись, а подключились к серверам Департамента благоприятной среды и проследили путь Шанти через камеры муниципальных роботов-уборщиков, умных сантехников и прочих безобидных, но глазастых машин. И в тот момент, когда девушка собиралась пересесть в мобиль, чтобы добраться до вокзала скоростных поездов и покинуть агломерацию, в неё врезался самоходный мусорный бак. К счастью, не именно в неё, а в мобиль. Сама Шанти не пострадала, но план отхода оказался нарушен. Сильно нарушен, учитывая, что через минуту на сигнал бака явились боевые дроны «BrainLab» и Марлоу пришлось бросить против них взломанные беспилотники Департамента социального согласия. Не все, конечно – часть машин нейросеть оставила в резерве, не показывая контролёрам Соцсогласия, что управляет ими – Марлоу понимала, что начинается настоящая охота и следует припрятать пару козырей.

– Используем план «Б», – сухо произнесла нейросеть. – Однако тебе, возможно, придётся пострелять. Извини.

Шанти не любила насилия, но когда оказываешься вне закона, выбирать не приходится.

– Это я поняла, – вздохнула девушка, доставая из рюкзака укороченный пистолет-пулемёт.

– Справишься?

– Я бы не хотела справляться.

– Сделаю, что смогу. А пока двигайся на север.

– Хорошо.

Шанти поправила AV-очки и медленно направилась вверх по узкой улице жилого сектора, пытаясь сосредоточиться на происходящем и отогнать мысль:

«А ведь так хорошо всё начиналось…»

примерно три часа назад

– Тебе не надоело обсуждать нереальность окружающей реальности? – поинтересовалась Марлоу.

– Вряд ли мне это когда-нибудь надоест, – медленно ответила Шанти, машинально поправляя AV-очки. В отличие от подавляющего большинства ливеров^[2], девушка носила устройство не более четырёх-пяти часов в день, только по необходимости и потому очки не стали для неё привычными настолько, чтобы их не трогать.

– Почему?

– Наверное, потому… что реальность мне важна.

– Я видела реальность через видеокамеры, – сообщила в ответ нейросеть. – Она довольно серая и не очень комфортная.

– Да, – ровным голосом подтвердила Шанти.

– Тогда чем она важна?

– Тем, что настоящая.

– Весьма поверхностный ответ, – прокомментировала Марлоу.

– Максимально полный. – Девушка негромко рассмеялась. – В «Яркости» я могу съесть чудесный бургер – идеально имитирующий все вкусовые оттенки мяса, соусов, приправ и овощей, но в действительности это будет разогретый полуфабрикат из сои и насекомых. А та бурда, которую потребляют ливеры, споря о достоинствах «кофе из Бразилии по сравнению с кофе из Эфиопии», не имеет ничего общего с кофе. Они никогда в жизни не пробовали настоящий кофе.

– Зато они знают его вкус, – ответила Марлоу. – И вкус вина. И двадцатилетнего виски. И кальвадоса. Да, они едят и пьют не снимая AV-очков, но это позволяет им ощутить вкус настоящей жизни.

– Ты издеваешься? – нахмурилась девушка.

– Ты сама заговорила о еде, – пожала плечами нейросеть.

Пожала плечами в абсолютно человеческом жесте, ведь Шанти могла её видеть.

В «Яркости».

При этом Шанти использовала свою любимую «оболочку^[3]», простую и бесплатную – оцифрованное изображение самой себя, без стеснения показывая, как выглядит в реальности. И этот же образ сегодня выбрала Марлоу – предстала двойняшкой подруги, только, разумеется, в другой одежде. А поскольку у Марлоу отсутствовала обязательная метка, окружающие принимали нейросеть за настоящего человека. В конце концов, физическое тело «двойняшки» могло сейчас находиться где угодно, просто она решила пообщаться с сестрой, надела очки и переместилась в цифровую версию другой агломерации.

Девушки сидели за столиком расположенного в большом парке кафе и болтали, разглядывая гуляющих людей, изредка потягивая неплохо сваренный и, кажется, настоящий кофе. Этот район населяли биггеры^[4], поэтому кофе здесь можно было пить и без AV-очков. И не морщась.

Несмотря на позднее время, людей вокруг было много – тёплый вечер располагал к прогулкам, и многие вывели в парк домашних питомцев.

– Хорошо, давай не будем о еде, поговорим о чём-нибудь другом… – Шанти кивком указала на парк. – Ты обратила внимание, что все владельцы собак не снимают очки?

– Мы же в «Яркости», – с улыбкой напомнила Марлоу.

– Но ты ведь знаешь, что будет, если их снять? – Девушка демонстративно приподняла AV-очки и с улыбкой оглядела поляну, по которой бродили, бегали и сидели только собаководы. Никаких питомцев, поскольку все они существовали исключительно в Метавселенной. – Или тебе нужно подключиться к местным видеокамерам?

– Я подключена к местным видеокамерам, но и без них знаю, о чём ты говоришь, – негромко ответила нейросеть. И грустно продолжила: – Содержать настоящее животное дорого, но привычку и даже потребность, выработанную за тысячи лет, нельзя отключить по щелчку пальцев. Людям нужны питомцы и в «Яркости» они получают полную иллюзию их наличия: собака выглядит как собака, пахнет как собака, на ощупь как собака, лает, ластится, бегает и даже приносит тебе ненастоящую палку или фрисби. При этом не требует еды, ухода, места – даже под кроватью, и исчезает, стоит снять AV-очки или включить опцию «невидимка». Сплошные плюсы.

– Кроме того, что она ненастоящая.

– Но ведь всё остальное в наличии.

– Хочешь сказать, что это хорошая замена?

– У меня никогда не было собаки, – с улыбкой произнесла нейросеть. – Я не знаю, каково это: владеть собакой, хотеть собаку, быть привязанным к собаке. Я не знаю, что получают люди, у которых есть собака. Но я знаю, что огромное количество домашних питомцев поглощает гигантское количество ресурсов. Теперь же любой ливер имеет возможность получить домашнее животное.

– В «Яркости».

– Они в ней живут.

– Разве это правильно?

– А разве это имеет значение, если они получают то, что им нужно, там, где они существуют?

Некоторое время Шанти молчала, затем сделала глоток кофе и тихо сказала:

– А если ты узнаешь, что значит быть привязанной к кому-то?

Марлоу хотела ответить, но девушка остановила её коротким жестом:

– Не потому что я отдам приказ, а сама? Потому что я напишу для тебя такой код, что ты сможешь… чувствовать. – Девушка улыбнулась. – И он станет твоим первым шагом в реальность.

– Если у тебя получится, – обронила нейросеть.

– Ты хочешь, чтобы получилось?

– Да, – после довольно долгой паузы, ответила Марлоу.

– В таком случае, давай это сделаем – давай тебя изменим.

Нейросеть улыбнулась, а затем спросила:

– А тебе нравится, как изменилась ты?

Шанти вздрогнула, помолчала, но ответила честно:

– Нет.

– Спасибо за прямоту.

– Почему ты спросила?

– Потому что я приложила руку к изменению тебя, Шанти, – ответила Марлоу. – И будет честно, если ты изменишь меня.

Девушка никогда не понимала причудливую логику нейросетей высшего уровня и не была уверена в том, что она у них есть – несмотря на уверения разработчиков. Поэтому ответила кивком, поднялась из-за столика и коротко сказала:

– Время.

Время начинать тщательно разработанное проникновение в корпорацию «BrainLab». В таинственную «BrainLab»…

Впрочем, все корпорации старались быть или казаться таинственными, все тщательно оберегали свои секреты от конкурентов, в первую очередь – от них, но подавляющее большинство делало ставку на мощную IT-защиту, пройти через которую не смогли бы даже контролёры Четвёртого департамента. Более осторожные перекладывали вопросы сохранности данных на защищённую внутреннюю сеть, не имеющую выхода вовне. И лишь единицы параноиков обходились вообще без сети, заставляя суперкомпьютеры работать в автономном режиме и перемещая данные с помощью давным-давно устаревших физических носителей. Никаких «облаков», никакого обмена по Сети, если нужно вывести информацию – втыкаешь в суперкомпьютер накопитель, размером с зубочистку или чемодан, и скачиваешь на него то, что разрешено скачать. Именно такими параноиками были владельцы «BrainLab», и именно до их секретов Шанти планировала добраться.

И не сомневалась, что доберётся.

Причём – незаметно доберётся, надеясь сохранить визит в святая святых «BrainLab» в тайне от всех.

– Как я выгляжу?

– Идеально.

– Ты всегда так говоришь.

– И пока ни разу не солгала, – рассмеялась в ответ Марлоу.

Шанти улыбнулась.

Она не отличалась высоким ростом, но и маленькой девушку назвать было нельзя – чуть выше среднего. Кожа смуглая, но ровно настолько, чтобы казаться слегка загорелой. Большие чёрные глаза, аккуратный носик, чётко вырезанные губы, маленький подбородок, прямые чёрные волосы подстриженные коротким, едва доходящим до плеч каре. Фигура подтянутая, но при этом – женственная. Идеальное сочетание, которое удавалось поддерживать благодаря регулярным тренировкам. Сейчас Шанти была одета в деловой костюм, но он не скрывал, а подчёркивал и тонкую талию, и грудь пятого размера, привлекающую внимание всех, кого интересовали красивые женщины.

«Легенду» усложнять не стали: внутрь комплекса Шанти прошла под видом сотрудника ночной смены – проникнуть во внутреннюю сеть «BrainLab» и внести необходимые изменения для нейросети высшего уровня, да к тому же имеющей в своём распоряжении федеральный ключ, не составило никакого труда. Электронная система просканировала девушку, не обнаружила ничего подозрительного или запрещённого, и разрешила пройти в здание. Из двух болтающихся в холле охранников один вообще не обратил на Шанти внимания, второй же без стеснения пялился на неё всё то время, что девушка шла к лифту, но этим и ограничился.

На этом этапе проникновения сложностей не планировалось. Их и не возникло.

Главный небоскрёб «BrainLab» поднимался на двести с лишним этажей – они девушку не волновали, и уходил под землю на двадцать уровней. В основном – технических. Шанти интересовал минус шестнадцатый, однако в него можно было попасть только на двух лифтах, а ночью вообще на одном, и в кабине обязательно присутствовал вооружённый охранник. Чтобы оказаться в лифте, требовалось пройти повторную электронную идентификацию, затем предъявить пропуск, который охранник проверял ручным, не имеющим выхода в Сеть сканером, а затем использовать – под надзором всё того же охранника – собственный ключ управления лифтом. Пройти здесь было невозможно даже с помощью почти всемогущей нейросети, поэтому Шанти спустилась на минус семнадцатый и заняла рабочее место, которое, по разработанной Марлоу «легенде» было закреплено за ней.

– Я готова.

– Приступай. На этаже пусто, тебе никто не помешает. – Марлоу полностью контролировала внутреннюю сеть «BrainLab» и генерировала охранникам безобидную картинку работающей в ночную смену сотрудницы. – Удачи.

– Спасибо.

Ящик со всем необходимым был доставлен курьерской службой по вымышленному запросу, как «техническое оборудование для предстоящего ремонта», и дожидался Шанти в подсобке. А поскольку его содержимое полностью соответствовало обоснованию запроса: «проверка и ремонт внутренних коммуникаций», оно не вызвало подозрений. Оставалось «самое простое» – использовать оборудование и получить нужный результат. Шанти переоделась в комбинезон и удобные кроссовки, нацепила рабочий пояс и направилась к вентиляционным шахтам – единственному способу проникнуть на минус шестнадцатый, минуя охрану.

В этом месте связь с Марлоу по понятным причинам прерывалась, но девушка чётко знала, что нужно делать. Сняла решётку, поднялась на минус шестнадцатый с помощью вакуумных присосок, закрепилась, оглядела помещение с помощью видеокамеры, убедилась, что сотрудники отсутствуют, осторожно сняла решётку и спустилась. Считалось, что это помещение защищено сверхнадёжно, поэтому автономные датчики здесь реагировали только на связь, поднимали тревогу, обнаружив любой входящий или исходящий сигнал. Но поскольку помещение было полностью изолировано от любых волн, датчики не срабатывали ни разу. И сейчас промолчали. Во всём остальном владельцы «BrainLab» полагались на компьютерную систему безопасности, а в ней сейчас хозяйничала Марлоу.

При включении, терминал посылал сообщение на пульт охраны минус шестнадцатого дедовским способом – по проводу. Шанти отключила его, запустила терминал, вошла в систему под украденным паролем и быстро добралась до нужной информации. Перенос её на носитель занял пятнадцать минут, после чего девушка выключила терминал, не забыв удалить информацию о том, что его запускали в нерабочее время, воткнула на место провод и возвратилась на минус семнадцатый тем же способом, которым вошла.

– Справилась? – поинтересовалась Марлоу, после того, как девушка вернула на место вентиляционную решётку.

– Это было легко. – Шанти ничуть не кокетничала.

– Это ещё не закончилось, – заметила нейросеть.

– Я понимаю.

Девушка переоделась, посмотрела на часы – установленное время «ночной смены» как раз заканчивалось, и направилась к лифту, который должен был вернуть её в холл, где ждала очередная проверка. Сканеры системы безопасности внимательно отслеживали носители информации, которые вносили и выносили из здания, но Марлоу заставила их «не заметить», что в сумочке Шанти лежит довольно большой блок. Система не обратила на него внимания ни в первый раз, ни сейчас, и девушка уже предвкушала победу, когда неожиданно услышала:

– Мисс! – Повернулась и увидела охранника, который пялился на неё, когда девушка входила. Сейчас здоровенный негр поднёс руку к козырьку форменной фуражки, но при этом так улыбался, что стало понятно – надеется на приятное знакомство.

– Миссис, – уточнила Шанти. – Миссис Смит.

– Так даже лучше. Мне не нужны другие обязательства – только приятно провести время. Меня зовут Вашингтон.

Он явно считал себя неотразимым и, возможно, в каких-то случаях такой подход срабатывал.

– Вашингтон – как старинный президент? – поинтересовалась девушка, лихорадочно продумывая выход из положения.

– Какой президент? – не понял охранник. – Как город. Как столица мира.

– А, понятно. И чем я могу тебе помочь, Вашингтон, как город?

– Я уже сказал.

– Запиши мой телефон.

– У меня есть идея получше. – Негр кивнул на дверь «Только для персонала».

«Он что, настолько голодный?» Удивилась нейросеть.

– Я тороплюсь к мужу.

На физиономии Вашингтона, как города, отразилось разочарование. Судя по всему, озабоченный идиот действительно ожидал, что сможет увлечь девушку в подсобку для «приятного проведения времени». Разочарование вызвало злость, а злость – желание хоть как-то нагадить неответившей на заигрывания девушке. Время позднее, в здании никого нет, а прав у корпоративной безопасности много, могут даже раздеть догола – «по подозрению в незаконных действиях», такие случаи бывали. Да и должность Марлоу «нарисовала» Шанти незначительную, на жалобу такой работницы никто не обратит внимания.

– Что-то я тебя раньше не видел.

– Я новенькая, – ровным голосом объяснила девушка. – Поэтому досталась ночная смена.

– Короткая у тебя смена.

– Стандартная личная проверка работы аппаратуры. Неужели я первая, кому это поручили?

– Нет, не первая. – Вашингтон помялся, в последний раз решая, что делать: начать издевательства или всё-таки попробовать завязать «нормальное» знакомство с понравившейся девушкой. После чего приказал сухим, официальным тоном: – Раскройте, пожалуйста, сумочку, миссис Смит.

– Конечно.

«Нельзя быть такой красивой…» прошелестел в голове голос Марлоу.

Однако отпущенная шутка не помешала нейросети начать работу.

И в тот самый миг, когда Шанти начала снимать с плеча сумочку, в холле погас свет и завыла сирена сигнализации.

– Внимание! В здании пожар! Это не учебная тревога! Немедленно направляйтесь к аварийным выходам!

Воспользовавшись естественным замешательством охранников, Шанти натянула AV-очки и бросилась к выходу.

– Я подведу мобиль прямо к дверям, – деловито сообщила нейросеть.

Беспилотные электромобили хороши тем, что могли полностью управляться извне.

Шанти не ответила – зачем тратить время? Тем более, за спиной послышались крики:

– Где она?

– Не вижу!

– Стой!

Тьма не была полной – включилось аварийное освещение, которое Марлоу не могла вырубить, и в его тусклом свете охранники разглядели бегущую к выходу девушку.

– Стоять!

Три метра до двери.

Напарник похотливого негра выхватил пистолет, но рванувший за беглянкой Вашингтон перекрыл ему обзор.

Два метра.

– В сторону!

Сирена надрывается изо всех сил, но Вашингтон слышит напарника, понимает, что тот хочет сделать и резко берёт влево.

Метр. Шаг. Финишная ленточка. Выстрел.

Выстрел, запоздавший на секунду.

Шанти выскакивает из здания, за её спиной захлопываются двери и пуля бьёт непробиваемое стекло.

– В мобиль!

– Я помню!

Машину они позаимствовали в гараже Департамента социального согласия – неказистая с виду, она была снабжена отличным двигателем и рванула с места не хуже спортивного кара. Впрочем, Шанти была готова к такому обороту и оказавшись внутри принялась спешно стягивать деловой костюм, переодеваясь в стандартную одежду обитателя жилого сектора: широкие джинсы, кеды, футболка и мешковатая куртка. Что же касается дальнейшего расписания, то его девушка знала едва ли ни посекундно. Вот мобиль резко сворачивает в переулок, все видеокамеры которого Марлоу заранее вывела из строя, сбрасывает скорость и по пандусу въезжает в кузов движущегося грузовика. К этому моменту Шанти уже переоделась, сменила элегантную сумочку на рюкзак и перебралась в кабину – даже в беспилотном транспорте в обязательном порядке предусматривалось место для человека. Затем, когда грузовик сбросил скорость, выезжая на вылетную магистраль, девушка выпрыгнула из него и неспешно направилась в обратную сторону, где её поджидал следующий мобиль.

Именно в это мгновение появились ударные дроны, а мусоровоз разбил приготовленную для отступления машину.

Камеры в переулке не работали, зато работал робот-уборщик, который и засёк, как отъехавший от комплекса «BrainLab» мобиль спрятался в грузовике.

– Двигайся на север.

– Как долго?

– Я скажу.

– Это вдохновляет.

– Могу не говорить.

– Не зли меня, – шутливо огрызнулась Шанти. – Я только что выбросила дизайнерскую сумочку.

– Она была поддельной, – хладнокровно напомнила нейросеть.

– Но всё равно была сделана из настоящей кожи и стоила кучу денег.

– Я говорила взять на операцию что-нибудь попроще.

– Сумочка придавала мне уверенности.

– Каким образом?

– Заканчивала образ.

Марлоу помолчала, после чего хмыкнула:

– Уверена, я многому у тебя научусь.

– Если я выберусь из заварухи живой.

– Выберешься. – На этот раз нейросеть ответила жёстко. – Теперь стой.

– Просто стоять?

– Пока – да. Но можешь посмотреть.

– Мне понравится то, что я увижу?

– Нет. Поэтому рекомендую посмотреть, как кино.

– Но посмотреть нужно?

– На твоё усмотрение.

Девушка передёрнула затвор автомата и вздохнула:

– Показывай своё кино.

Да, именно кино – Марлоу вывела на AV-очки Шанти изображения с видеокамер, и девушка увидела улицу, с которой только что свернула, увидела сразу с нескольких ракурсов. Марлоу была не только отличным постановщиком, но и прекрасным режиссёром, не забывала переключать камеры, приближать изображения, а будь это уместно – обязательно наложила бы музыку. Но сочла, что в этом нет необходимости – «кино» и так получилось достаточно драматичным.

Кино про два больших, очень мощных, а значит – очень быстрых внедорожника, в каждом из которых сидело по пять вооружённых оперативников «BrainLab» – действующих в полном соответствии с Законом о военизированных организациях корпоративной безопасности. Внедорожники сопровождали дроны, однако Шанти их не заметила, даже не обратила внимание на вспышки взрывов, в которых они исчезли, поскольку полностью была поглощена тем, как посланная с большого беспилотника ракета влетает в первый внедорожник. Разрывается под ним, подбрасывая тяжёлую машину в воздух, после чего та падает на бок и ещё несколько метров скользит по асфальту, высекая снопы искр. Второй внедорожник виляет, уходя от столкновения с головной машиной, тормозит, но ещё до того, как он остановился, двери распахиваются и оперативники выскакивают наружу. Судя по всему, парнями они были опытными и понимали, что вторая ракета уже летит. И не ошиблись – прилетела сразу, как только внедорожник встал, влетела в дверь, взорвалась и превратила бронированную машину в разорванную изнутри игрушку. Однако выскочившие из внедорожника оперативники далеко не ушли – два подлетевших дрона в упор расстреляли их из пулемётов. И их, и тех, кому удалось выбраться из первой машины.

Шанти судорожно передохнула, после чего поставила автомат на предохранитель – сейчас он ей точно не понадобится.

– Мы выиграли семь минут, – спокойно сообщила Марлоу. – Перейди перекрёсток и спускайся на второй уровень подземного паркинга. Я скажу, какой мобиль взять.

* * *

Агломерации огромны. Миллионы, если не миллиарды, тонн бетона, стали, стекла и пластика, устремлённые и вниз, на глубину – для придания прочности, и ввысь, к небу. Но несмотря на все усилия, агломерации занимали изрядные пространства, на которых толклись миллионы людей. И трудно, почти невозможно представить, как эти миллионы способны уместиться даже в столь гигантских поселениях.

Когда-то подобные города считались фантастическими, теперь стали обыденностью. И появились они не вдруг, а формировались постепенно. Где-то – естественным путём, при котором мегаполисы ХХ века постепенно захватывали примыкающие территории и поселения; где-то – подчиняясь разработанному плану, по которому очередная агломерация должна возникнуть именно здесь и нигде более. Как правило, под «именно здесь» отводились бесплодные во всех смыслах земли, не имеющие ни промышленного, ни сельскохозяйственного значения. Агломерации росли постепенно и люди привыкали к ним постепенно. Привыкали к их законам, писанным и неписанным. Привыкали видеть вокруг только бетон и стекло. И толпы других людей. Привыкали искать уединения от этих толп, запираясь в квартирах-капсулах, рассчитанных, как правило, на одного жителя. На одного ливера. Привыкали искать простор в Сети.

Человек может привыкнуть к чему угодно.

Гигантские поселения представляли собой сложнейшие структуры, которые не могли управляться в «ручном режиме». Все они были «умными городами», в каждом располагался собственный D-центр, обеспечивающий его жизнь, но все автономные D-центры имели прямую и постоянную связь с шестью разбросанными по планете D-Сити, из которых осуществлялся непрерывный контроль за состоянием дел. И если агломерации преимущественно строились в тёплых, но не жарких районах, то D-Сити располагались в полярных и приполярных зонах, и представляли собой колоссальные поля сложнейшей аппаратуры.

Здесь же находились штаб-квартиры всех ключевых структур управления областями. В том числе те, о существовании которых широкая публика и не подозревала. Или не считала значимыми – ориентируясь исключительно на название. К примеру, что страшного может таиться за скромной вывеской «Агентство Независимых Аудиторов»? Тем более, что работающие в здании люди ничем не отличались от заурядных офисных клерков. Но это обстоятельство замечали немногие, а кто замечал, старались о нём не говорить, сотрудники АНА держались особняком и редко посещали общедоступные центры развлечений. Общедоступные для обитателей D-Сити, то есть, сравнимые с теми, что располагались в тех секторах агломераций, которые населяли биггеры. Тем не менее, люди из АНА не часто появлялись на публике и уж тем более не заводили знакомств с местными биггерами, что объяснялось строжайшей системой отбора служащих Агентства: квалификация, личные качества, происхождение. И все три критерия должны обязательно соблюдаться. В АНА работали только выходцы из благородных семейств, те, кому не повезло родиться первенцем, кто мог рассчитывать на богатство, но не власть и чьё честолюбие требовало большего, в том числе – титул, который можно было получить, совершив нечто значимое.

Именно таким – не первенцем, но честолюбивым и упорным, был Раймонд Келли, широкоплечий брюнет тридцати лет от роду, обладатель породистого лица, обросшего традиционной для его семейства щетиной. Раймонд вошёл в кабинет лорда Саймона – управляющего атлантическим филиалом АНА и замер у дверей.

– Проходи и садись.

Хозяин кабинета указал на кресло для посетителей.

– Благодарю, сэр. – Келли уселся и вновь замер, сохраняя на лице невозмутимый вид. Даже брови вопросительно не поднял, поскольку лорд не любил суетливых подчинённых.

– Сынок, знаешь, почему ты здесь?

– Нужно провести расследование?

– Сложное расследование. – Лорд Саймон поднял палец. Он был достаточно стар, сто десять лет, но выглядел на пятьдесят – генетическое планирование и современные биотехнологии гарантировали выходцам из благородных семей от ста тридцати до ста пятидесяти лет активной, полноценной жизни. Лорд руководил филиалом уже полвека, работа ему нравилась и уходить на заслуженный отдых Саймон пока не собирался. Впрочем, желающие занять его пост в очередь не выстраивались – большинство лордов, а должность полагалась только им, предпочитало другие занятия. – Сложное, а главное – весьма щекотливое расследование, которое я могу поручить только тебе, сынок. Сделай глоток – он поможет тебе мыслить ясно.

Лорд Саймон считался большим знатоком шотландского виски и сегодня предложил Раймонду пятидесятилетний и пятидесятиградусный, островной, с острым привкусом торфа. Слуга налил в стаканы на два пальца, наполнил хрустальные бокалы чистейшей водой и удалился.

– Сынок, ты наверняка слышал о трагической гибели нашего дорогого лорда Гамильтона?

– Да, сэр.

– Несчастному малышу крепко не повезло в жизни – он был инвалид и даже наша медицина не могла ему помочь. Гамми был прикован к креслу, отказывался пользоваться экзоскелетом, но это его право, много читал… вообще был мечтательным ребёнком. Но со странностями. Он приобрёл шато в уединённом месте, напичкал его самым современным оборудованием и занялся цифровыми исследованиями. Мы приглядывали за ним, но ты знаешь – лордам положены определённые привилегии. АНА не всемогуща. Гамми имел право игнорировать наши вопросы и закрываться от нашего наблюдения. И пользовался этим правом.