Zitate aus dem Buch «От первого до последнего слова»
В Париж можно въехать и выехать из него за пять минут – пограничник смотрит в паспорт, потом смотрит на тебя, ставит фиолетовый штамп, и готово! За те же самые пять минут можно въехать в Барселону, Мадрид, Франкфурт, Женеву и на Мадагаскар! Видимо, там всех ждут, на этом чертовом Мадагаскаре! И пограничные окошки все работают, а если народу много, так еще и дополнительные открываются, а на родине, на этой самой границе, можно жизнь положить, и не для того, чтобы выехать, а для того, чтобы въехать! Как будто гражданин великой страны, только вступая на ее территорию, уже должен погрузиться в ожидающие его трудности, непреодолимые препятствия, непроходимые дебри, проникнуться, так сказать, духом!..
Каждый выбирает по себе Женщину, религию, дорогу, Дьяволу служить или пророку, Каждый выбирает по себе. Каждый выбирает для себя Слово для любви и для молитвы. Шпагу для дуэли, меч для битвы Каждый выбирает для себя. Каждый выбирает для себя Щит и латы, посох и заплаты.
Впрочем, в последнее время стало очень модным сердиться на врачей, подавать на них в суд и обвинять их во всех смертных грехах. Но как будто смертных было недостаточно, журналисты и общественность выдумывали еще дополнительные грехи – халатность, непрофессионализм, черствое отношение.
Вот это самое «черствое отношение» Долгов ненавидел. Из того, что «черствое» – это плохо, следовало, что «мягкое», должно быть, хорошо. Он никогда не понимал, какими именно в таком случае должны быть отношения врача и пациента?! Врач должен целовать пациента при каждой встрече?! Осведомляться о здоровье его батюшки?! Спрашивать, как дела на даче и воздвигнут ли уже погреб на заднем дворе?! Быть может, они должны разгадывать вместе кроссворды и так, между делом, решать некие медицинские проблемы, с которыми, собственно, пациент и пришел?!
Долгов, проработав в медицине полтора десятилетия, точно знал, что никакого панибратства и поцелуев между врачом и пациентом в принципе быть не может! То есть не может быть, и точка. Когда человек напуган, когда ему больно, страшно и он уже приготовился отправляться на тот свет – а люди склонны драматизировать и преувеличивать свои поблемы! – ему нужен не собеседник и не исповедник, а руководитель.
Некто, кто скажет: все будет так-то и так-то. Не в том смысле, что ты будешь жить вечно и здоровье твое вне опасности, а в том смысле, что вот в эту минуту мы начинаем жить по другим правилам. И только врач знает, по каким именно. Он может быть жестким, неприятным, не слишком добрым, но в данный момент именно врач – единственный, кто знает, что можно сделать. Как помочь. Как спасти. Как избавиться от страха.
ему даже в голову не приходило, что есть чувства, которые нельзя пропускать мимо себя… просто так.
Вот, любовь, например.
Упустишь ее, и она никогда больше не вернется, и наказание за то, что упустил, будет жестоким и совершенно справедливым, только наказанным жить… трудно. Почти невозможно. Андрей силился вспомнить, как жил все эти годы, после того, как сдался без боя и все упустил, и выходило, что он никак не жил.
Если бы не катастрофа и не врач, своими руками вынувший его из небытия, он никогда бы этого не понял. Или понял бы как раз там, где поют ангельскими голосами, а было бы уже поздно, и не поправить ничего!..
Если больному после разговора с врачом не стало легче. то это не врач (Бехтерев)
Меру окончательной расплаты Каждый выбирает для себя. Ю. Левитанский
Главный принцип [...], – главное, сомневаться, сомневаться во всем! Врач должен и может сомневаться! Если он не сомневается, если уверен в каждом своем слове – значит, сапожник он, а не врач! Это у сапожников все просто – вот каблук, вот подошва, а вот, скажем прямо, и голенище! Перепутать невозможно! А врачу должно сомневаться!
больнице, но уже собиралась уходить – диссертация, отзыв на кото
Он жалел больных – их нужно лечить, им больно и страшно, – и то в меру, не слишком усердно, как быни разу не занозила, и тащить занозу было не нужно. Во всякие дамские фанаберии – «скажи, что ты меня
и кружкой показал на монитор. – Помните, Дмитрий Евгеньевич?
