Начало. Конечно не то первейшее начало всех начал, но всё же. Для тебя это так… Первый вдох, вернее, ещё не вдох, а ощущение, осознание самого осознавания. Осознавание пространства. Нечто существующее вокруг тебя. Втягивание этого пространства вовнутрь. Теперь оно и внутри тебя, и снаружи. Оно везде, оно выстраивает мир мелкими клеточками. Мир растёт стремительно и красиво. А ты смотришь. Всё происходит машинально, автоматически, без малейшего напряжения с твоей стороны. Опустошённость и заполненность одновременно. Чистая ясность и мерцающее эхо вечно живущего хаоса. Ты в этом присутствуешь беспристрастным наблюдателем, смотришь спокойно, без осуждения и удовольствия, просто смотришь. И нет никакого объяснения, только ощущение полного присутствия и всё. Тишина… Но вдруг… нет-нет, это не твоя заслуга, это просто случается, и не дай тебе Бог озадачится вопросом – как и почему… вдруг в лёгком колебании этого присутствия случается мгновенная остановка, едва уловимое касание дёрнувшейся жилки к прохладной коже, еле заметный наклон, разворот, и – падение, падение, падение. С пика немыслимо высокой, ослепительно озарённой вершины до самых сумрачных, распластанных в небытии низин. А если по дереву – от кроны до корней. И вот внизу свивается какая-то ниточка движения, образуя жизнь, судьбу. Как, из чего, в каком направлении, какой длины, качества, содержания? А сколько вариантов? Кто направляет это движение, кто осуществляет?

Итак, по дереву – от кроны до корней. Почему по дереву? Да потому, что вечно эти люди норовят всё возвести в символы. Дерево – как символ жизни, яркий представитель полноценно и автономно существующего цикличного пространства на земле. Всё выше сказанное, конечно же, весьма условно – все мы, земные существа, тесно связаны и переплетены между собой едиными нитями жизни, ничто не может существовать абсолютно отдельно от остального. Да и попробуй-ка нас вообще оторви от Земли. Но все и вся, в той или иной степени, претендуют на некую свободу, индивидуальность, пока хотят этого. А человек, как известно, хочет многого и ото всего. Так вот и дерево он наделяет всевозможными символами. Дерево, как символ рода, древо судьбы, денежное дерево, отсюда – надежда на счастье, процветание и тот самый смысл всего человеческого существования. Так вот, о падении…

Нуия

В тихий утренний положенный час Туая заглянула в каюту-инкубатор. Покой, полумрак, едва уловимый аромат стерилизующих препаратов, чистота и свежесть, застывшая прозрачная напряжённость. Сегодня подходил срок родин. За все годы экспедиции с Сириуса – это первое прибавление в команде корабля, в этом новоявленном семействе. Всё рассчитано на много лет вперёд. Экипаж должен выполнить задание и вернуться домой, не теряя свою численность. А вот увеличение количества людей только приветствовалось. В таких экспедициях всегда прибегали к искусственному созданию детей. По всем параметрам они ничем не отличались от естественно рождённых. Скорее, даже превосходили их своей способностью развиваться почти молниеносно и потом долгие годы удерживать молодость, красоту тела и остроту ума.

Проверив приборы, Туая наклонилась над овальным куполом барокамеры: «Пора, малышка, пора. Мы ждём тебя, Нуия.» Ребёнок будто услышал, глубоко «вздохнул», втягивая розоватую жидкость, интенсивно задёргал ручками. Тут же приборы подали сигнал старта, и роды начались. Отлажено, гладко и спокойно.

Через час всё было уже позади, инкубатор стерилизован и экипаж оповещён. Туая устроилась в удобном мягком кресле в нише с синеватой подсветкой, прикрыла глаза, счастливо улыбаясь. Приятные хлопоты ничуть не утомили её, но распорядок требовал отдыха, физического расслабления и восстановления сил. Ребёнок посапывал под такими же мягкими синеватыми лучами ламп. Девочка, Нуия. Имя ей давно уже было приготовлено заботливой «родительницей», одобрено экипажем, внесено в информационный формуляр бортового компьютера. Туая подошла к малышке, прислушиваясь к её дыханию, невольно залюбовалась. Светло-коричневая кожа отливала серебром под светом ламп. Совсем скоро она приобретёт голубовато-зелёный оттенок, как и у всех сириусян, Закрытые раскосые глазки длинно вытянуты к вискам, чуть припухшие веки, смешно сморщенный носик. В сердце всё сильнее и шире накатывала горячая волна любви и нежности. Но нет, нельзя так расслабляться, никаких эмоций – это не рационально! И Туая, главный корректор здоровья и жизни экипажа глубоко вздохнула, приходя в спокойное, сосредоточенное состояние и вышла из каюты-инкубатора.

Их провожали в полёт светло и торжественно, по традиции – с песнями, радостными пожеланиями удачи. Задача экипажу была поставлена вполне конкретная и отнюдь не сложная – построить в подводном пространстве океана исследуемой планеты глубоководную опорную базу и оборудовать её для дальнейших экспедиций. С этой задачей готов был справиться любой член Корпорации Межгалактических исследований. Выбор пал на экипаж Совара. Планета к которой они летели – Земля.

Прибыли к месту назначения благополучно и в срок. Нуия, к тому моменту уже была высокообразованным гидро-сейсмологом. Ей было 15 лет. Милая, отзывчивая и обаятельная, она завоевала симпатии всего экипажа. Особенно души в ней ни чаяла Туая.

Работа сразу закипела полным ходом. Препятствий никто не видел. Командир экипажа Совар уверенно и спокойно отдавал указания слаженно работающей команде. Сам он тщательно обследовал площадку под строительство. Его неизменная спутница и жена Илоя, его правая рука и верная помощница, всегда следовала за ним. Характер имела свободолюбивый, но жёсткие приказы Совара на всеобщее удивление выполняла чётко, без обсуждений, правда, тихо ворча и усмехаясь, пока тот не замечал. Два закадычных дружка Вок и Тизир работу свою знали на зубок. Профи по монтажу и отладки оборудования любой сложности. Здесь им равных не было.

Вот и расчёты все готовы, и конструкция растёт и лепится споро и ладно. Но нет покоя на душе у Нуии. Что-то идёт не так, но что?.. Она перепроверяет все расчёты, чутко наблюдает за приборами, но понять причину волнения не может. Командир уверяет, что место идеальное и надёжное, и она соглашается с ним – по расчётам выходит так, но…

Новенькая станция похожа на огромный пузырь. Она живописно прилепилась к почти горизонтальному просторному уступу глубоководной скалы. Неподалёку зияет кромешной тьмой огромная подводная бездна. Приборы показывают, что здесь скрывается глубинный разлом земной коры. Но Соваром сделаны промеры, и он уверяет – станции это не повредит. Теперь она имеет ещё и надёжную защиту на случай сейсмической активности. Правда, эта защита установлена пока не везде. Периферийный отсек, как раз там, где расположилась лаборатория Нуии ничем не защищён. Это планируется в ближайшее время. А сейчас всё внимание командира занимает поиск площадки для подводного космодрома. Он много часов в неизменном сопровождении Илои проводит вне станции, исследуя и вымеряя приборами дно океана. Эту работу он никогда не доверяет никому.

Сегодня с утра Нуия готовилась к большой перестановке в своём лабораторном отсеке. Спустили под воду новое оборудование, оставленное до поры на корабле, ожидавшем их на поверхности. Тизир не заставил себя долго ждать. После призывного звонка на пропускном экране проявилась его искажённая от усилия физиономия:

– Открывай быстрей, детка, сил уже нет! – двери разъехались бесшумно и быстро. Тизир установил объёмную коробку на пол в углу, – сейчас закидаем тебя новой мебелью, оживим обстановку, а то ты что-то приуныла последнее время. Аппаратуру распакуем и к установке защиты приступим. Не скучай, выше нос!

Он скрылся за съехавшимися створками дверей. Через несколько минут они с Воком не торопясь распаковывали и расставляли по стеллажам новое оборудование. Нуия увлечённо рассматривала приборы, уточняя у мужчин их функции и рабочие параметры.

Девушка примеряла новые наушники, проверяя качество звука. В это-то время и задёргалась коварная точка на рабочем экране сейсмографа, слабо пискнув. Неуклонно расширяясь и всё ярче сияя, эта точка показывала неимоверно стремительное приближение беды. Никто этого не заметил, работа по распаковке завладела полностью вниманием экипажа. Шум упаковочных материалов и возгласы людей не дали им уловить первый момент тревоги. Через несколько минут пронзительный звуковой сигнал подали почти все приборы в лаборатории. Тизир от неожиданности выронил из рук коробку. Нуия метнулась к рабочему столу. Приборы фиксировали мощное подводное землетрясение. Из разлома прорывалась кипящим фонтаном магма. Всё происходило молниеносно. Лаборатория уже была отрезана защитным полем от основной станции.

Туая в это время несла вахту у главного компьютера. Только что закончился сеанс связи с командиром, и она, расслабившись, отошла ненадолго от компьютера. Если бы Нуия вовремя передала ей сигнал бедствия! Но время было потеряло. Туая поняла, что пришла беда только тогда, когда её приборы показали аварийную ситуацию и нарушение герметичности в районе перехода между станцией и лабораторным отсеком. На станции автоматически включилась защита. Но там, в замкнутом пространстве лаборатории остались трое. Туая постоянно вызывает лабораторию, но связь потеряна. По инструкции она не может сейчас покинуть станцию и это рвёт её сердце.

Треск и шум ломающейся конструкции, вспышки огненной лавы в иллюминаторе неожиданно вселили ужас в мужчин. Было понятно, что отсек оторвался от основной базы и медленно, но неуклонно съезжает в бездну. Здесь есть маленький одноместный батискаф, который прозвали из-за миниатюрных размеров скафандром. Все понимают, что это единственное их спасение. И мужчины, повинуясь древнему непобедимому инстинкту самосохранения, почти бездумно отталкивая друг друга, чудом втискиваются вдвоём в батискаф. Нуия мечется между опрокинутыми приборами. Она отчаянно хватается за дверцу батискафа, пытаясь удержать его старт: «А как же я!» «Мы за тобой вернёмся!..» – доносится до неё слабым эхом. Капсула с батискафом погружается в воду. Батискаф отчаливает. И обойдя опасное место, благополучно успевает добраться до другой стороны разлома, туда, где осталась основная станция. Здесь нет магмы, площадка цела, защита сработала безупречно. А обломок лаборатории вместе с Нуией сносит всё глубже и глубже в образовавшуюся воронку, в бурлящую магмой бездну…

Туая бросается к причалившему батискафу. Двое мужчин отталкивая друг друга, вываливаются наружу.

– Где Нуия?!

– Всё, Туая, всё… там всё кончено, лава унесла отсек… она погибла, она наверняка погибла, прости… – Тизир с трудом поднимается на ноги.

– Нет!!! – Туая расталкивает их, прорываясь к батискафу.

– Что так убиваться из-за куклы, было бы из-за чего… сделаешь себе новую, – Вок сплюнул от досады и злости на неё, на себя, на только что пережитый страх.

Батискаф стартует, Туая поспешно ведёт его к месту бедствия. Вот разбушевавшаяся магма, вот зияющая воронка! Кромешный ад! Приближаться опасно. Никаких следов от маленькой лаборатории, будто и не бывало. Долго кружит над бездной Туая, как ей хочется рвануться вниз, но батискаф не предназначен для таких запредельных глубин и термических перегрузок… Слёзы уже не сдержать, и женщина отчаянно рыдает, приговаривая: «Девочка моя, прости, Нуия…»

Sie haben die kostenlose Leseprobe beendet. Möchten Sie mehr lesen?