Барс

Пролог

Было очень холодно.

Любопытство никогда не доводило детей до добра, а уж тем более столь чрезмерное. И в этот раз совершённая по наивной глупости ошибка могла стоить ещё совсем юному мальчику жизни.

Снежная стихия всегда казалась ему мирной подругой, готовой укрыть от любой-любой опасности! Зароешься в толщу холодного, рыхлого снега, и уже никакой злобный монстр тебя не заметит – даже Пернатый, заклятый враг его родителей. Мальчишка ещё не знал, кто такой этот «Пернатый» и отчего он хочет навредить его семье, однако в этот злосчастный день понял – снег был опасен не меньше.

Жадно глотая ртом воздух, юнец обжигал своё горло. Он барахтался в коварном сугробе, всеми силами пытаясь вырваться наружу, но тщетно. Голубое небо раскинулось очень-очень высоко над мальчишкой, а под ним – поток горной речушки, неглубокий, но смертоносный своим холодом. Мальчик успел промочить ноги; шерстяные сапожки, заботливо связанные матерью, никак не позволяли согреться. Даже кожаная курточка, подбитая тёплым мехом, вымокла из-за снега, сковавшего маленького мальчика под своими ледяными цепями.

Закричать? Да кто здесь услышит! Пятилетний кроха сам сбежал из дома: подсобило рвение изучать и исследовать. Так он и угодил в коварную ловушку родных ему гор. Мама, папа, сестра… они на вряд ли придут на помощь, мальчишка забрёл уже слишком далеко.

Однако отчаянный детский вопль, больше похожий на плач, вырвался из его груди. Печальный и немного дикий, мальчик был похож на беспомощного зверя, загнанного в тесную клетку. Он рвался и метался из стороны в сторону, кричал, выл во весь голос, но лишь пуще прежнего разбрызгивал ледяные капли воды. Шум горного ручья заглушал его отчаянный вой.

И мальчишка наверняка бы погиб, если бы не внезапное чудо.

– Эй, потеряшка? Ты как туда попал?

Серебристые глаза расширились от страха и ужаса, когда навстречу к малышу потянулись две мощных руки в валяных варежках. Он не знал этого человека, голос показался совсем незнакомым, однако кроха слишком ослаб, чтобы сопротивляться. Мальчик беспомощно обмяк на руках чужака.

Незнакомец вызволил бедолагу из смертельно опасной ловушки, оттащив его к соседней ели. Ослабевший мальчишка не побоялся раскрыть глаза. Теперь он мог видеть своего внезапного спасителя: им оказался коренастый человек, чем-то похожий на его маму с папой, но в другой одежде. Более тёплой и мешковатой, менее изящной, с непонятными ему сверкающими узорами – словно капельки ручейка собрались на ткани, став её частью!

Мальчишка несмело разглядывал незнакомца, пятясь назад; ветвистая ель стала преградой к отступлению. Малыш был готов сорваться и убежать в любой момент! Да, он всё ещё ощущал усталость и слабость после изнуряющего сражения со снегом и горным ручьём, но что, если этот незнакомец был не менее опасен?..

Хотя он его спас!

Мужчина с задумчивым интересом наблюдал за мальчишкой, жавшегося к стволу ели с глазами дикого зверька. Он протянул руку и спокойно произнёс:

– Не бойся, я тебе не наврежу. Где же твои родители?

Так невовремя мальчик заметил два блёклых пера воробья в чёрной копне волос…

Он сразу узнал в незнакомце того самого «Пернатого», которого ему говорили бояться. Малыш стрелой сорвался с места, и, по колено утопая в пушистых сугробах, пустился вверх по склону. Он помнил дорогу домой, помнил очень хорошо – поэтому всё бежал и бежал без оглядки!

Пернатые убивают, мальчик знал это. С самого детства, с тех самых пор, как научился выговаривать самые первые слова! Но почему же этот Пернатый его спас?..

Ребёнок остановился, когда посчитал отрыв от незнакомца достаточным. Тяжело дыша, малыш оглянулся назад: длинный след от его измокших до ниточки сапог тянулся вверх по горному склону, а значит, у врага ещё был шанс отследить его, а затем прийти в их родной дом.

И юнец, ещё не осознавший сути жестокости этого мира, но уже боявшийся рокового слова «смерть», намеренно забрёл в чащу суровой тайги. Он принялся петлять между могучими стволами деревьев, содрогаясь от пережитого страха и ужаса. Кроха бежал, что есть сил, путал след. А ещё всеми силами пытался не замёрзнуть – вымокшую одежду быстро продувал ледяной ветер.

Но этот загадочный Пернатый спас его. Или, быть может, просто не стал лишать жизни настолько маленького ребёнка?..

Глава 1. Две пташки

Уютная кровать словно нарочно не хотела выпускать из своих тёплых объятий. Зимнее утро редко могло порадовать ласковым солнышком; гораздо чаще оно встречало жителей хмурым небом, затянутым кучерявыми тучами. В горах облака стелились особенно низко. Казалось, протянешь руку, и уже их коснёшься!

Холод постепенно охватывал всё тело, так что полежать лишние несколько минут сегодня в любом случае не удалось бы. Девушка спешно скинула медвежью шкуру, в которую куталась во время тёмной ночи, и поднялась на ноги. Большую часть одежды горные жители не снимали даже в тёплом доме: спать было прохладно несмотря на холод, шедший от печи. Потому тёплые штаны, рубашка и кожаная накидка сопровождали её и сейчас.

Распахнув голубые глаза, она в задумчивости взглянула комнату: всё было безмятежно и спокойно, тишину прерывали только грузные шаги, доносившиеся с первого этажа – это тётя уже хлопотала по кухне.

А ещё отчётливо слышалось сопение младшей сестры. Эта девчушка даже спала робко, словно боялась чего.

– Ворина, – она мягко улыбнулась и подошла к противоположной кровати. Сестра девушки была худая, с белой, словно снег, кожей; вечно уставшие синие глаза она держала сомкнутыми. Половицы тихо скрипнули, когда тёплые сапоги настойчиво опустились на пол. – Милая, просыпайся. Уже утро.

– Волика, – жалостливый голос раздался из-под меховой накидки полушёпотом. – Подожди хотя бы минутку…

Старшая из сестёр тяжело вздохнула, примостившись на постель рядом с младшей. Она знала этот тон. В мельчайших подробностях запомнила все оттенки горести голоса, молившего о лишней минуте сна.

– Опять кошмары? – с тоской произнесла девушка, мягко коснувшись плеча сестры.

– Да.

Прошла какая-то минута затяжного молчания. Волика хотела наконец оставить младшую сестру в покое и самой приняться за все сегодняшние дела, но вскоре младшая лёгким рывком поднялась на ноги.

Ворина резво направилась к лестнице, вмиг позабыв и о кошмарах, и о бессонной ночи. Волика в задумчивости наблюдала за каждым шагом младшей сестры в попытке выцепить в них какой-то изъян. Но нет, всё было совершенно обыкновенным, пожалуй, даже слишком.

Чёрные волосы сестры блеснули на солнце, когда её голова попала под лучи света, исходившие из крохотного оконца на потолке. Девочка сдержанно улыбнулась:

– Ты идёшь?

– Иду. – Ну а что ещё она могла ответить? Волика по привычке поправила два воробьиных пера, вплетённых в густые локоны. Волика любовалась этим особым украшением каждый раз, когда имелась такая возможность. Перья – символ её рода и племени. Племени Пернатых.

Легко и вольно Ворина двинулась вниз по лестнице, а Волика метнулась следом за ней. Всего две зимы разницы между сёстрами, но насколько же сильно они друг от друга отличались! Мягкие черты лица Волики сочетались с немного смуглой кожей, которую обрамляли чуть завитые каштановые пряди. Чёткие и выверенные движения девушки порой могли показаться излишне грубыми.

Её сестра – всегда бледная, словно вовсе неживая. Чёрные волосы ярко контрастировали со светлой кожей, что ещё сильнее подчёркивало заострённые черты её сухого лица. Глаза сестёр тоже отличались: если у Волики они больше походили на кристально чистый лёд, то у Ворины были сравнимы с глубокой рекой или озером. Волосы девушек украшали перья, по два на каждую. Обязательно воробьиные.

Они жили в небольшом домике, от которого веяло теплом и уютом. Деревянные стены надёжно защищали от ледяных ветров, а каменная печь на первом этаже не давала замёрзнуть. Сёстры почти одновременно очутились внизу – комната на каждом этаже выделялась только одна, но довольно широкая и исполнявшая все роли разом.

– Две моих медведицы соизволили проснуться!

Смешливые нотки в родном голосе тёти было сложно не узнать. Самые маленькие детали она имела привычку подмечать остроумными колкостями и прозвищами.

Эту женщину – хотя трудно назвать её женщиной, при своих сорока зимах тётя выглядела весьма молодо, – звали Вонолой. Она была сестрой-близнецом их отца, Вонореля, которого не стало в живых, когда Волике было всего пять. С той самой поры о них целиком и полностью заботилась тётя. Она стала для сестёр заменой не только отцу, но и матери, погибшей сразу после рождения младшей из дочерей.

– Да! Уже готовы отнести варенье Клёдеру, – с энтузиазмом заявила Волика, усевшись за резной стул около прямоугольного стола. Ворина примостилась рядом, с любопытством хлопая ресницами и наблюдая за шустрыми движениями тёти.

В плетёную корзину Вонола плотно составила друг к дружке глиняные банки. В них, как хорошо помнила Волика, находилось свежесваренное варенье из папоротника-орляка – подобное очень ценили в их племени, ведь правильно приготовить столь привередливое растение могли немногие. Вонола хорошо справлялась с этой задачей, и все Пернатые в Речной деревне это знали.

Побурчав под нос и несколько раз выругавшись, тётя расставила все ёмкости по четырём корзинам и торжественно вручила их вскочившим с места сёстрам.

– Здесь ровно двадцать крупных банок, – деловито заявила она. – И пусть этот пройдоха только попробует снова совершить неравноценный обмен! Смотрите за ним в оба.

– Думаю, Клёдер всё понял ещё в прошлый раз, – миролюбиво протянула Ворина, крепче сжав ручку одной из корзинок. Волика прыснула, припоминая ту ситуацию: Клёдер пытался выменять двадцать банок за один улов и старый поломанный меч, однако Вонола весьма быстро разъяснила хитрому торговцу, что к чему. Крики в тот день слышала вся деревня.

– Тем лучше для него.

Девочки на какое-то время отставили корзины в сторону. Волика схватила с тёплой печки шерстяную курточку, спешно нацепила ту на себя и застегнула деревянные пуговицы. После этого девушка надела утеплённые оленьими шкурами штаны, затем – сапоги, плотные настолько, что не промокнут даже если стоять ногами в реке.

Как для Пернатых, Волика одевалась весьма легко. Она почти не мёрзла и могла себе позволить выходить на улицу без шапки – это в их-то лютую зиму! Младшая из сестёр куталась во всевозможные шубы, кофточки и курточки, но этого не хватало, чтобы согреться. Тонкое личико Ворины в утепляющем обмундировании смотрелось комично – собственно, так выглядели почти все Пернатые, но не из цели повеселить сородичей. В горах без тёплой одежды замерзали насмерть.

Схватив в руки тяжёлые корзины, сёстры выбежали на улицу. Чем ещё примечателен их дом? Что ж, здесь царила вечная зима.

Такого понятия как «лето» для этого мира просто не существовало, как и «весны», «осени». Скалистые склоны и уступы всегда прятались под пушистой шапкой снега, ветер пробирал до дрожи, а мороз щипал кожу. Наверное, странно для людей обосновываться в таком неприветливом месте, как горы. Но Пернатые рассуждали иначе, поэтому племя считало это место своим домом, родным и любимым. Единственным.

Холод дал о себе знать, стоило ступить за порог. Волика вырвалась вперёд, гордо расправилась и вышла на дорогу: теснившиеся деревянные дома образовывали одну из трёх вытянутых улиц на этом берегу деревни. Собственно, широкая улица отличалась от высоких сугробов разве что тем, что снег на ней Пернатые старательно вычищали. Вот и сейчас по дороге спешили их соплеменники.

День выдался удивительно приятным: солнце красовалось в лазурном небе обыкновенно гордо, а освещаемый им снег вспыхивал искристо-белым пламенем. Даже смотреть на сугробы порой было больно – они слепили глаза, из-за чего приходилось постоянно жмуриться.

Проходящие мимо сестёр люди приветливо улыбались, а девушки кивали им в ответ. Деревня была не такой уж большой – хотя по меркам Пернатых одной из самых крупных, – так что все здесь знали друг друга поимённо и всегда приветствовали при встрече. Оттого путь по широкой заснеженной улице превращался в радостную встречу с племенем – Волике нравилось ощущение сопричастности. Всё ведь так и было.

– Доброе утро, Воробьи, – по имени рода обратилась к ним молоденькая врачевательница. Волика кивнула в ответ:

– Доброе утро, Синора.

Примерно такими же были приветствия при каждой встрече:

– Приятного дня, Волика и Ворина!

– Вам тоже, уважаемый Физатай.

– Хорошего настроения, девочки.

– А вам счастливой охоты!

Улица начала подходить к концу, и к их тропе присоединились сразу три соседних, сливаясь в одну. Теперь снежная дорога расстелилась вдоль широкой бурной реки, вода которой изгибалась чёрными лентами. Похожая на ночное небо, в котором изредка проглядывали светлые полосы густой пены, эта горная река звалась у Пернатых Большой Кормилицей. Именно вокруг неё строилась жизнь всей их деревни, недаром звавшейся Речной: по Большой Кормилице передвигались, в ней же ловили рыбу, черпали воду. Племя гордилось могучей рекой, по праву считая её своей.

Через реку тянулся деревянный мост. Длинные столбы, поддерживавшие прочную площадку, упирались прямо в воду: чёрная поверхность сопротивлялась человеческим надстройкам, бурлила и шипела, пытаясь снести с места чужеродные колонны. Те стояли достаточно крепко. Подобных мостов в деревне было всего три, и сейчас девушки переходили по одному из них. Сейчас сёстры направились на самый оживлённый берег, где происходили все товарообмены.

Люди в тёплых шубах появлялись на пути всё чаще, а морозный воздух заполонил приглушённый ропот торговцев и покупателей. Девушки проходили мимо вытянутых лавочек. Деревянные строения располагались одним протяжённым рядом и отделялись друг от друга тонкой перегородкой, больше походившей на штору, нежели на полноценную стену.

Пернатые менялись всевозможными товарами, начиная с рыбы и заканчивая оружием. Цель происходивших сделок состояла в получении большей выгоды, однако оппоненты не давали себя обманывать. Спустя какое-то время препирательств обмен получался вполне равноценным – ну, в большинстве случаев. Без должного навыка красноречия обвести вокруг пальца мог любой пронырливый торговец. К примеру, взять больше положенного или наоборот, дать меньше взамен. Оттого так суетилась их тётя, отдавая в руки племянницам двадцать банок папоротникового варенья: оно ценилось очень высоко, а Клёдер любил не докладывать обещанной рыбы.

Вот показался и он. Волика и Ворина через толпу прорвались к крайней левой лавке; в нос ударил сильный запах рыбы. Он не вызывал какого-либо отвращения, ведь Пернатые в основном питались именно ей: охота в горах была делом сложным и опасным, тем более что в ней у них имелись безжалостные конкуренты.

– Волика, Ворина! А я вас с самого утра жду. – Низкорослый мужчина с тёплой улыбкой приветствовал девушек. Сёстры молчаливо переглянулись и разом поставили корзины на мёрзлый прилавок. Клёдер сощурил тёмно-зелёные глаза, расценивая принесённый ему товар: в этот момент он чем-то напоминал деловитую ворону, которой удалось стащить у волка лакомый кусок его добычи. Всё лицо его как-то вытягивалось, становилось хищным. – Прекрасное варенье, просто замечательное. Будете обмениваться им, да?

Не дождавшись ответа, Клёдер двинулся вглубь лавки к подобию склада. Из-за прилавка можно было разглядеть, как Пернатый набирал рыбу в высокую деревянную корзину.

– Будем, – робко кивнула Ворина, вжав голову в плечи и с немым вопросом взглянув на сестру. Волика одобрительно кивнула младшей, уверенно расставив руки по бокам – в этот раз Клёдеру уж точно их не обмануть!

Мужчина возвратился к покупательницам, с довольной ухмылкой поставив громадную корзину рыбы на прилавок.

– Два с половиной улова, так своей тёте и передайте! – он говорил улыбчиво, и всё-таки в голосе скользнуло некоторое напряжение. Про себя Волика невольно усмехнулась. Клёдер точно не забыл тот самый случай.

– Хорошо, передадим.

Волика уцепилась двумя руками за толстую ручку корзины на боку. Такой ёмкость была сделана специально, чтобы, поставив груз, можно было катить его прямо по снегу. Младшая присоединилась к старшей. Ворина добродушно крикнула Клёдеру на прощание:

– С-спасибо!

Благодарность прозвучала с дрожью в голосе. Волика знала, что сестре часто не хватало уверенности в себе, но рядом со старшей ей удавалось немного расслабиться даже в шумной толпе. Клёдер лишь улыбнулся в ответ.

Волика и Ворина опустили корзину на снежный покров и потащили её за собой. Дорога назад оказалась гораздо длиннее, особенно тяжело было тянуть корзину в гору. К счастью, преодолеть препятствие им учтиво помог молодой Пернатый.

В племени все друг другу помогали. Неважно, кем ты был, ведь если ты нуждался в помощи – к тебе подбежит любой прохожий и обязательно сделает всё, что в его силах. В следующий раз ему поможешь уже ты.

На этом принципе строилась вся жизнь Пернатых – они были друг за друга, как птицы в стае. Порознь их легко бы могли одолеть враги, а вместе племя было непобедимо. Самое лучшее, самое сильное, самое дружное!

Довольно много деревень Пернатых – в том числе и Речная, где жили сёстры, – располагались на северном склоне гор, поселение было не единственным. Однако именно их родной дом располагался гораздо ближе к вершине гор, Пику Ворона – тот был не виден из-за возносившегося к самому небу горного хребта. Притом, вполне себе обитаемого. Вот только о его жителях в положительном ключе у Пернатых говорить было не принято.

Волике и Ворине удалось дотащить грузную корзину до дома, где их, пыхтящих от усталости, уже встречала тётя. Женщина с недовольным ворчанием завела племянниц в дом, оставив рыбу на улице.

Жар от камней казался живительным. В ледяную кожу будто бы вонзались сразу несколько десятков тоненьких иголочек тепла, которые разгоняли кровь по телу с новой силой. Волика глубоко дышала, чувствуя приятный запах дерева: он становился особенно отчётливым, стоило печь хорошо натопить. Смола ели давала о себе знать, и в жилище начинало пахнуть истинным лесом – диким, прекрасным и загадочным.

Необузданная людьми тайга взгромоздилась на протяжённый горный хребет, вдыхая в, казалось бы, необитаемые скалы жизнь. Простые жители не осмеливались заходить в лес, прозванный Кровавым. Там обитали злейшие враги Пернатых, враждой с которыми и жило их племя. Барсы.

– Ну что ж, я вас поздравляю, – тётя широко улыбнулась, её карие глаза превратились в две узкие щёлочки. Подобный знак указывал на особое удовлетворение Вонолы чем-либо, в данном случае, выменянной рыбой. – В этот раз Клёдер вас не обманул! Что не может не радовать.

– Мне кажется, для понимания ему вполне хватило прошлого раза, – хмыкнула Волика. Она растирала между собой замёрзшие ладони. Даже тёплые варежики не спасали от вездесущего холода.

– Да, на вряд ли он это когда-то забудет… – Ворина кивнула скорее даже с сочувствием, нежели злорадством: ей было немного жаль рыбака. Познать на себе гнев Вонолы – считай, смертный приговор, поэтому спорить с ней не осмеливался никто в деревне. Тётя пригрозила пальцем воображаемому Клёдеру, пробасив:

– Пусть знает своё место. А вам пора к Мудрым, помните?

– Уже? – Волика была удивлена. Неужели они всё утро провозились с рыбой, совсем позабыв про сегодняшнюю встречу? Младшая сестра засуетилась, натягивая поношенные перчатки:

– Пойдём, нельзя опаздывать! Сегодня же о даре… самое интересное пропустим, пошли!

Волика мгновенно встрепенулась. Как она могла забыть? Дар – это то, что она жаждала получить. Собственно, как и любой юный Пернатый. Магией владели уже все её ровесники, в отличие от неё. Не иметь дара в шестнадцать зим – не просто странно, это позорно. Тем лучше будет поскорей его заполучить!

– Тогда чего же мы стоим?

Волика накинула на себя сброшенную в спешке куртку, а после ринулась к тяжёлой деревянной двери. Та противно заскрипела и подалась вперёд после некоторых усилий. Сёстры уже неслись по широкой заснеженной улице к ещё одному из мостов.

***

До слияния двух рек Большая Кормилица смотрелась куда темнее. Под мостом красовалась пристань, небольшая, но очень прочная: с неё чаще всего в путь отправлялись на лодках. Волика и Ворина спешили как можно скорее пересечь реку, после чего они оказались в противоположной части деревни.

Идти до Мудрых пришлось немного, а их дом виднелся издалека. Он сильно выделялся среди жилищ остальных Пернатых: такой же деревянный с редкими каменными элементами, вот только выстроен был в форме купола, заострённого к верхушке. Стены плавно образовывали крышу, а окон в доме не было вовсе. Фасад пышно украшали еловые ветки и раскрывшиеся старые шишки, подвешенные к строению на толстой бечёвке вместе с высушенными ягодами.

Вокруг дома Мудрых, как и всегда, было очень многолюдно. Особенно выделялись из толпы шумные ребята, только-только вступавшие в подростковый возраст: их импульсивность и безграничная энергия так и лились через край, норовя захлестнуть бедных прохожих. Ворина и Волика под горячую раздачу попадали чаще всего.

– Глядите! Да это же воробьи шагают, – надрывался от смеха один из мальчишек, ещё далеко не взрослый, но внешне уже не ребёнок. Ему и его друзьям в их двенадцать-тринадцать зим позволяли, пожалуй, излишне многое. Дети же!

– Что, всё ещё дар хотят получить? Ах, совсем забыл: у них же папочка сумасшедший… таких магия не слушается. Не ждите, что Мудрые вам как-то в этом помогут!

Ворина спряталась за спиной сестры, и Волика взяла «вежливые» переговоры с наглецами в свои руки. Им это развлечение – разовое лекарство от скуки, а вот девушки страдали каждый день из-за «клейма» на роде.

– Да, наш отец был поехавшим, – кивнула Волика под удивлённые взгляды мальчишек. Она равнодушно пожала плечами. – Все в деревне об этом знают, мы ни от кого, собственно, и не скрываем. Но Вонорель был не прав, и мы с сестрой это прекрасно понимаем.

– Прямо-таки понимаете? – фыркнул кто-то из шайки ребят, прежде промахнувшись брошенным в Волику снежком. – И даже Барсов людьми не считаете?

– Сам-то веришь в ту ерунду, которую на ходу сочиняешь? – Пернатая усмехнулась. – Вот и мы не верим. Я буду убивать Барсов вместе с остальными, так что прошу отстать от нас. А то снежками и я кидаюсь вполне метко…

Ребята расхохотались на публику, но после первого снежка, удачно угодившего негласному лидеру прямо в лицо, их боевой настрой как-то поутих. Мальчишки сами собой разбежались, кто куда, потеряв всякий интерес до девушек.

– Ты в порядке? – прошептала Волика, и, получив молчаливый кивок в ответ, немного успокоилась. Эти выскочки всегда искали, кому бы ткнуть носом их происхождением.

Все роды Пернатых в племени были равны, но лишь условно. Небольшие преимущества у определённых родов всё-таки были. Это зависело как от дара, который чаще всего передавался по крови, так и от «знатности» – приближённости кого-либо из родственников к самым элитным отрядам воинов-Крылатых. Деревней управляли именно они. Никто не был против подобной системы, но воробьям сильно не повезло: дурная репутация отца Волики и Ворины принесла свои плоды, и теперь с представителями их рода мало кто считался. Воробьи в племени в целом были большой редкостью, ещё и вышло так, что никаким примечательным даром они не обладали.

Вонола, к примеру, имела нечто среднее между способностями к врачеванию и защитой. Когда-то она хотела попасть в ряды Крылатых, но после смерти брата-близнеца забросила всякие стремления примкнуть к элите племени. Погибший Вонорель владел умением почти мгновенного исцеления сородичей, поэтому до того, как Пернатый сошёл с ума, Крылатые ценили его дар и часто звали с собой в отряды. О способностях матери Волика не знала ничего; впрочем, о ней в принципе известно было мало. Если облик отца она могла восстановить в своей памяти по крупицам, то маму не помнила совсем, а тётя рассказывала о ней редко и с большой неохотой.

Сёстры зашли в дом Мудрых одна за другой. Внутри их встретил просторный зал, сплошь усеянный длинными лавочками, выставленными рядами одна к другой. На них шумными кучками располагались все Пернатые от мала до велика. По большей части это были подростки возраста Ворины, дар которых норовил пробудиться уже в ближайшее время. Поменьше собралось маленьких детей: тех сюда привели неравнодушные родители. Нестерпимый гам стоял именно из-за младших. Взрослые всеми силами пытались утихомирить ребят, но в силу возраста дети их, конечно же, почти не слушались.

Среди них Волика смотрелась слишком большой, чтобы слиться с младшими подростками, и слишком маленькой, чтобы примкнуть к обществу родителей. Она неудачно застряла где-то посередине и смотрелась в толпе белой вороной. Большинство ребят её возраста свой дар уже заполучили и закономерно покинули родные дома, став учениками старших соплеменников. А вот сила внутри Волики не желала пробуждаться.

Они с сестрой с трудом отыскали свободные места и наконец примостились на одну из лавочек. Прибежавшие в последний момент Пернатые суетились в надежде найти желанное место до того, как рассказ начнётся. Волика наблюдала за их паникой сквозь сдержанные смешки: до чего же уморительная картина спешки!

В зал вошли двое Мудрых, и тут же воцарилась тишина. Девушка задержала дыхание, приготовившись слушать.

Мудрыми называли Пернатых в преклонных годах, которые пережили на своём веку немало испытаний. Таких было совсем немного, около пяти на всю Речную деревню, и племя уважало их за безграничный опыт, который старцы переняли за свою долгую жизнь и теперь охотно делились им с молодыми Пернатыми. Пожалуй, в некоторых вопросах слово Мудрых превышало по значимости даже слово Крылатых.

Всех Мудрых Пернатые Речной деревни знали по именам. Сегодня рассказ должны были вести Сиутла и Кенорт: Волика узнала обоих почти сразу. Собравшиеся соплеменники приветствовали вошедших стариков тихим завыванием, которым они подражали ветрам и журчанию рек. Эти звуки обозначали для Пернатых вечное процветание. Мудрые ответили молодым широкими взмахами рук – узорчатые накидки из ткани потянулись за плавными движениями старцев.

Кенорт снял со стены один из факелов и поджёг поленья в небольшом очаге. В тёмной комнате посветлело; всё внимание Пернатых было приковано к Мудрым, вставшим между ласковым пламенем и соплеменниками. В полумраке их морщинистые лица смотрелись куда моложе.

Волика и Ворина с восхищением дожидались начала рассказа. Пернатые продолжали едва слышно подвывать.

– Какие чудные молодые птички собрались сегодня, – мечтательно проворковала Сиутла, – уверена, все вы здесь замечательные будущие Пернатые! Быть может, и Крылатые тоже есть.

– Как вы знаете, мы с Сиутлой в прошлом были ими, – продолжил Кенорт следом за своей спутницей. – На нашем веку мы повидали очень много Барсов, и все они без исключения – кровожадные твари, угрожающие нашему существованию. Неясно, отчего они нас так ненавидят, но племя готово к каждому удару от Барсов. К нашему счастью, горы поделились с Пернатыми крупицами своей магии, чтобы мы могли успешно защищаться от злейших врагов.

– Именно поэтому так важно научиться владеть даром, который непременно появится у каждого из вас! Это подарок от гор, чтобы вы смогли защищать своих близких и помогать родной деревне. Да что деревне? Всему племени!

Волика с досадой закусила губу. Она слышала всё это уже не в первый раз, однако громкие речи ни разу за шестнадцать зим так и не позволили ей заполучить желанный дар. В такие моменты девушка начинала задумываться о том, мог ли отец действительно «сломать» магию в своих дочерях…

Но ведь это неправда! Пернатая шумно выдохнула и продолжила слушать Мудрых.

– Магия пробудится рано или поздно, – подхватил Кенорт. – Вы растёте и взрослеете, горы наполняют вас силой уже сейчас. Дар проявится сам, для этого не нужно ничего делать. Усердно поработать над магией придётся уже после.

– В этом помогут ваши наставники, к которым вас распределят после получения дара. Вы же знаете, что у каждого Пернатого магия особенная и двух идентичных не бывает?

Ребята одобрительно закивали. Даже самые младшие охотно подключились к обсуждению. Получение магии было сокровенной мечтой всех мальчишек и девчонок.

– Да! Вот бы подчинить мощь рек!

– А я всегда хотела ветром управлять…

– Да ну вас, нужны врачеватели, они самые мощные!

– Кто такие ваши врачеватели без следопытов?

Среди подростков началась бурная дискуссия, за которой Мудрые следили с плохо скрываемым удовольствием. Про себя Волика думала о том, что всегда хотела заговаривать пламя. Очень редкий и ценный дар, который позволял подпаливать шкуры Барсам, несмотря на их временную неуязвимость к атакам мечами, копьями и стрелами.

Девушка также знала, что её младшую сестру больше привлекали врачеватели. По большей части из-за отца.

– Ребята, успокойтесь! – сквозь сдержанный смех улыбнулась Сиутла. – Все дары очень важны для племени, совсем неважно, какой будет у вас. Каждому найдётся применение, над этим позаботятся ваши наставники.

– А кто распределит нас по ним? – воскликнул один из мальчишек. Собравшиеся притихли, искренне заинтересованные ответом на заданный вопрос.

– Главные Крылатые ведают обо всех Пернатых в Речной деревне. Как только у кого-то из вас проявится дар, они проведут испытание и определят «склонность» вашей магии. На основе этого они назначат по возможности свободного от других учеников наставника, и выбранный Пернатый сразу же вступит в эту должность.

– Хочу учиться у Берасвета, он самый сильный!

– У Берасвета как раз нет учеников. Вполне возможно, ему отдадут именно тебя, – обнадёжил юного Пернатого Кенорт. – Осталось только дождаться появления дара! Дело за малым.

– Дело за малым, – шёпотом повторила Волика, печально усмехнувшись.

Из года в год одна и та же речь о магии, ничего принципиально нового. «Дело за малым» было для всех Пернатых, кроме неё; Волика оказалась неудачно поломанной. Девушка очень надеялась, что её сестры это ни в коем случае не коснётся, и Ворина непременно станет замечательной врачевательницей! Было так здорово об этом мечтать.

Основной рассказ закончился. Взбудораженные девчонки и мальчишки закидывали Мудрых всевозможными вопросами, на которые те терпеливо им отвечали. Волика потянула сестру к выходу. Ворина охотно подалась вперёд, и совсем скоро они стояли на улице, вдыхая жгучий морозный воздух.

– Ну и ну, уже вечер, – выдохнула младшая, улыбнувшись раскрашенному в яркие оттенки небу. – Весь день проносились! Если честно, я очень устала.