Buch lesen: «Почему я не стану президентом», Seite 2

Таксист

Помню, меня таксист вез – из центра на левый берег. Точнее, не вез, а больше стоял в пробках и при этом со мной беседовал. Точнее, не беседовал, а говорил сам. Таксистов редко интересует чужое мнение, им и своего с головой хватает.

Водителем был мужик лет сорока, и для начала он спросил:

– А знаете, что меня беспокоит?

Я хотел сказать, что даже не догадываюсь, но не успел. Таксист меня опередил:

– Больше всего меня беспокоит поток глупой, непроверенной информации, которая выливается на нас с экранов телевизоров и газетных полос. И людям непросто в ней разобраться, отделив ложь от правды, факты от выдумки. Поэтому, прочитав о каком-либо событии или явлении, я десять раз перепроверяю в разных источниках. А вы как?

Я промямлил, что тоже так стараюсь, но времени маловато.

– А время надо находить! – с укоризной сказал водитель. Потом спросил:

– Скажите, а вы за то, чтобы мы вошли в Евросоюз, или все-таки вернуться к идее многовекторности?

Я промычал уклончивое, мол, четкое мнения на этот счет не имею. После того как меня укусил за ногу разгоряченный после митинга радикал, в политические диспуты с малознакомыми людьми предпочитаю не вступать.

– А я все-таки за многовекторность! – заявил таксист. – Ведь, как сказал классик: «Нам своє робить».

– Вы уверены, что эти слова именно про многовекторность? – спросил я.

– А про что же еще?! – агрессивно сказал таксист и мне показалось, что он потянулся за монтировкой. – Я против этой Европы! Потому что она нас шантажирует. Когда наши политики бывают в разных Брюсселях и Берлинах, их знакомят с проститутками легкого поведения, а потом это дело снимают на видео. И угрожают: или вы идете в ЕЭС, или все завтра будет в Интернете… Вы про это знали?

– Догадывался, – дипломатично ответил я.

– А знаете, зачем Европа нам навязала е-декларации? – продолжил политинформацию водитель. – Не знаете? Так я вам сейчас расскажу. Для того чтобы люди увидели все эти богатства и пошли штурмовать дворцы в Конча-Заспе – ну, как в 17-ом году. И тогда бедные стали бы богатыми. Кстати, вы в курсе, кто виноват, что мы такие бедные?

– Ну…

– Горбачев, евреи и футболисты! Знаете, кто такой Горбачев на самом деле?

Не знаете? Так я вам расскажу! Горбачев – немецкий шпион, которого доставили в Москву в опломбированном вагоне. А потом за развал Союза ему дали Нобелевскую премию…

С этого момента монолог водителя меня заинтересовал. Такой каши в голове я еще не встречал.

А таксист продолжал:

– Про евреев вы и сами все знаете. Они купили все заводы, всю землю, всех политиков и что самое обидное – всех красивых женщин. Нам осталось черт знает что!

– А футболисты? – спросил я.

– Тю! – удивился таксист моей неосведомленности. – Так евреям такие большие деньги нужны для того, чтобы тратить на футболистов. Этим бездельникам евреи миллионы платят!

– Так Ахметов вроде не еврей, – робко предположил я.

– Как это не еврей?! – возмутился таксист. – Он же рыжий!!!

Водитель обиженно замолчал. Надолго. Примерно на десять секунд. Затем спросил, как я отношусь к сексуальным меньшинствам.

Я ответил, мол, мне трудно что-либо сказать по этому поводу, поскольку лично таковых не встречал. После того как в одной компании я рассказал очень смешной анекдот про геев конкретно гею, стараюсь быть острожным с этой скользкой темой.

Таксист заявил, что мне повезло, ибо каждый четвертый пассажир, садящийся в его машину, относится к этим самым меньшинствам, особенно те, которые не дают на чай. И если я хочу знать, то вся голубизна и розовость – это вирус, который запустили на Землю подлые инопланетяне. Их цель: сделать так, чтобы человеческая раса перестала размножаться и вымерла естественным путем – без войн и загрязнения окружающей среды. Таким образом, более-менее хорошо сохранившаяся планета достанется коварным пришельцам. Кстати, Запад уже заражен агентами инопланетян, которые проникли в высшие сферы власти. А православный мир продолжает с вирусом бороться, но силы явно неравны…

Водитель снова на пару секунд задумался, затем поинтересовался:

– А вы в какого Бога верите, в смысле, в какую церковь ходите?

Я ответил обтекаемо: мол, я человек скорее религиозный, чем верующий. После того как в маршрутке я подрался с одним "верующим", вопросы религии обсуждаю только со своей тещей. И то потому, что я ее сильнее.

– А я буддизмом увлекся! – гордо сказал таксист. – Замечательная штука, оказывается. Весьма духовно развивает. Я занимаюсь им три раза в неделю по два часа…

В этот момент мы наконец-то приехали. Я поблагодарил водителя за приятную, развивающую поездку и дал ему на десять гривен больше, чем сказал диспетчер. После этого я стал ждать «бомбовой» прощальной фразы. И таксист меня не разочаровал.

– Спасибо, – сказал он. – Да храни вас Аллах!

Благодарность

Произошел этот случай, когда мы снимали квартиру на Оболони…

Итак, ночь, примерно часа три. Нас с женой будит громкий стук в дверь этажом выше и мужской крик: «Открывай, я все знаю!» Мужчина стучит все сильнее и сильнее. Слышатся женские вопли: «Не открою! Ты убийца! Люди, спасите, убивают!»

Очевидно, что «убийца» и невинная жертва находятся по разные стороны двери. Мы знаем эту семью: женщина лет сорока пяти, но еще очень даже ничего и ее ревнивый муж, который часто бывает в командировках. Подобные сцены повторяются регулярно. Естественно, мы пытаемся спать дальше. Крики с обеих сторон то затихают, то усиливаются…

И тут в спальню врывается моя дочь с перепуганными глазами:

– Папа, у нас на балконе кто-то стоит!

Я, конечно, не верю, десятый этаж все-таки, но иду проверять.

Включив свет, вижу: действительно, за балконной дверью стоит щуплый невысокий мужичок лет пятидесяти.

Я испуган, но агрессивен. Подхожу к двери, упираюсь лбом в стекло и грозно вопрошаю:

– Ты кто?!

– Я это… сверху, – скромно отвечает мужичок.

– В смысле? – пока что не понимаю я.

– Ну, сверху живет очень хорошая женщина, а ее муж вернулся на день раньше. Выпустите меня через свою квартиру, пожалуйста, – жалобно просит мужчина.

– Так кто ты? – продолжаю тупить я.

– Я – друг. Ее хороший друг.

Тут до меня доходит. Классическая ситуация: жена, муж, любовник. Муж неожиданно вернулся, а любовник, совершив достаточно смелый трюк, спустился на балкон этажом ниже. Я мужика тут же зауважал и, конечно же, ему открыл. Он на цыпочках, неся туфли в руках, повторив несколько раз «простите-извините», прошел через квартиру и тихонько ее покинул. А сверху в это время шел обыск.

– Где он?! Куда ты его спрятала?! – кричал муж.

– Тут никого нет! – отвечала жена. – Я просто боялась тебе, убийце, открывать.

Вроде бы история закончилась. Но не совсем. На следующий день, примерно в 11 утра в нашу дверь позвонили. Моя жена Катя открыла.

На пороге стоял тот самый мужчина в костюме, с цветами, шампанским и конфетами. Причем шампанского было две бутылки.

– Здравствуйте, это я, ваш ночной гость, – представился мужик.

– Я поняла, – сказала Катя.

– Я пришел, чтобы извиниться, – продолжил гость. – И попросить никому о случившемся не рассказывать. А это вам и вашему супругу за доброту и понимание.

– Спасибо, но достаточно было одной бутылки.

– За это происшествие достаточно, – согласился мужчина. – Но вторая на всякий случай. Надеюсь, если что, вы нам еще разочек поможете?..

Профессионал

Мой отец по профессии врач, а конкретнее – акушер-гинеколог. Принял тысячи родов, провел тысячи операций. Тысячи благодарных пациенток и членов их семей, уважаемый человек в городе…

И вот однажды рожает у него одна симпатичная молодая особа. Нормально рожает, в срок, без особых проблем. Мальчик – богатырь, 4200. Все счастливы: и мама малыша, и отец – лейтенант лет 23-х.

Но что-то все-таки молодого папашу беспокоит, и он задает вопрос моему отцу:

– Скажите, я познакомился с Мариной в марте, первая близость у нас была в апреле. А родила она в августе. Такое вообще может быть?

– Это смотря какой врач вел пациентку, – отвечает мой отец. – У хорошего, ну такого, как я, запросто может!

– Спасибо, доктор! – обрадовался лейтенант и больше никогда ни в чем не сомневался.

Комплимент

Бывает, хочешь сказать человеку что-то хорошее, но не можешь подобрать правильные слова. А когда хочешь сказать плохое, слова почему-то льются легко и просто. Но давайте о хорошем.

Ехал я с друзьями в поезде. И очень заботливая, да еще и очень симпатичная проводница была в нашем вагоне. И вот, когда эта дама с четвертым размером груди в третий раз принесла чай, мой приятель Борис решил сказать ей что-то хорошее. А конкретней, сделать комплимент. Времени на размышления не было, нужно было выдать фразу экспромтом. И Борис выдал:

– Эх, какие у вас все-таки красивые соски!

Боря хотел как-то похвалить грудь, которая колыхалась у его носа в момент установки чая на столик. Наверное, это можно было сделать другими словами, но получилось вот так.

Наступила неловкая пауза. Неловкая только для Бориса и его друзей. Потому что проводница вовсе не смутилась.

– Что есть, то есть, – легко согласилась она и, покачивая всем, чем могла, вышла из купе. Той же ночью у нее с Борей случилась любовь.

С тех пор фраза о сосках – любимый комплимент Бориса. Он говорит его всем женщинам, которых хочет. Это проверка. Если женщина не обиделась, значит, она не против.

Перчики и помидорчики

Как-то перед работой нужно мне было сбегать на рынок за овощами. Покупаю я обычно в одном и том же месте – хороший товар и приятная продавщица. Первое, конечно, важнее. Хотя…

Так вот, подхожу к киоску приятной продавщицы, которая с выражением на лице «Я и не такое в жизни терпела» обслуживает дамочку лет 35. Внешний вид дамы, ее манера общения явно говорят, что она экспонат из серии «Земля вращается вокруг меня».

В пакете у дамы уже имеются огурцы и кабачки, и она говорит продавщице:

– А дайте-ка мне еще вон те два перчика.

Чтобы полнее обрисовать картину, сообщаю: киоск заставлен разнообразными ящиками. Поэтому для того, чтобы продать товар, продавщица набирает продукты вне киоска, заходит в киоск, там его взвешивает, выходит, отдает покупателю, берет деньги и дает сдачу.

– 400 грамм, – говорит продавщица, взвесив перцы. – Берете?

– Беру, – отвечает дама.

Продавщица выходит из киоска и слышит:

– 400 грамм?.. Вы знаете, они очень легкие. Добавьте еще один.

Продавщица заходит в киоск, взвешивает три перца. Выходит, происходит обмен товара на деньги.

– Еще что-то? – спрашивает продавщица.

– Теперь все…

– Привет, Сережа, а что тебе? – это милый продавец уже ко мне обращается.

– Нет, не все! – повышает голос дама. – Взвесьте мне еще вот этих помидорчиков.

– Сколько?

– Пять. Нет, шесть штук. Пять… Нет шесть.

– Так пять или шесть?

– Я же вам говорю – шесть! Точно шесть!

Продавщица заходит в киоск, взвешивает помидоры, говорит цену, выходит из киоска, но дама отсылает ее обратно:

– Нет, они слишком тяжелые! Дайте все-таки пять.

Продавщица возвращается, перевзвешивает, выходит. Дама отдает деньги, берет сдачу, собирается, было, отчаливать, но:

– Я тут подумала… Все-таки два перчика!

Продавщица… Ну алгоритм ее действий вам понятен…

Но теперь уж точно все! Дама полностью удовлетворена, но в этот момент у нее звонит телефон:

– Алло, мама?.. Что?.. Ты купила?.. А помидоры?.. А перчики? И перчики?!. Да?.. Ну ладно…

Дама прячет мобильный в сумочку и объявляет:

– Мама все купила. Мне это уже не надо, – и протягивает пакет со всеми овощами обратно…

Как я удержался, чтоб ее прямо там, на месте, не пристрелить – сам себе удивляюсь!!!

Классики и современники

Маршрутка. На одной из остановок влетает небольшая компания молодых людей – две девчонки и парень. Лет им по 17—18, студенты, и судя по словарному запасу скорее техникум, чем институт.

Ребята о чем-то громко беседуют, я не сильно прислушиваюсь, пока не слышу фразу одной из девушек:

– Я щас книжку клевую читаю – девки посоветовали.

Я заинтересовался. Мне бы самому «клевую книжку» почитать. А то ведь по-настоящему волнующего давно не попадалось.

– А про шо книжка? – спросила подруга девушки. Парень ничего не спрашивал, он в это время гладил попу этой самой подруги и, судя по напряженным мышцам лица, размышлял: «Заметит или не заметит?».

– Это роман. Типа, про любовь. В общем, там мужики машинами интересуются – ремонт, гонки и все такое. И один из них, Роберт зовут, знакомится с чувихой. Они в компании сидели, и он незаметно предложил ей уйти. Они из кафешки смотались, погуляли, потом еще раз встретились… Короче, стал он с нею мутить.

Я понимаю: что-то знакомое. Но вспомнить, что за роман пока что не могу. А девушка продолжает:

– Эта чувиха красивая была, типа, аристократка. И на нее друзья Роберта тоже запали. Но он им четко сказал: телка моя – не трогайте. А потом захотел с ней в отпуск поехать, но бабла не было. И друзья ему помогли – продали общий кадиляк.

– Что продали?

– Кадиллак. Но в книжке написано кадиляк… Поехали они в санаторий, там у них любовь… Это же двадцатый век, там все интересно!

После «продажи Кадиллака» я все понял. Но мне было интересно, чем все закончится. Я имею в виду, по версии рассказчицы.

– А еще у чувихи, ее Патриция звали, как бы папик был… Так Роберт ее приревновал и жестко забухал. Но Пат сказала, шо у нее с тем крутеликом ничего нету.

– А как называется книга и чем все кончилось?

– Как называется – не помню. А чем кончилось, пока не знаю. Но девки говорили, что эта Патриция от Роберта уйдет.

– Не уйдет она от него, – вмешался я в разговор. – Пат была очень больна, поэтому Роберт и возил ее в санаторий. Она умрет у него на руках. А книга называется «Три товарища».

– Ой, большое вам спасибо! – обрадовалась девчонка. – Теперь можно и не дочитывать!!!

Периоды творчества

Чехия. Карловы Вары. Отель. Мы с женой проходим через длинный холл, где выставлено несколько картин. Жена останавливается у одной.

– Смотри, – говорит она, – девушка, как живая.

Действительно, девушка, грустящая у окна, написана профессионально. Ну, насколько я могу об этом судить.

Тут же перед нами материализуется художник и на чистом русском заявляет:

– Это моя любимая картина! Я над ней работал полтора года. Стоит она пять тысяч евро, но вам, как истинным ценителям, отдам за четыре.

Супруга, желая как-то подбодрить живописца, говорит:

– Четыре тысячи евро? Ну, это совсем недорого. Правда, Сережа?

Я киваю с видом: подумаешь, четыре тысячи евро, для нас это просто копейки.

Художник явно веселеет и сообщает:

– Приходите завтра, я устраиваю выставку, выбор будет еще больше и еще лучше.

На следующий день в холле уже более пятидесяти картин. Размещены они строго по тематике: вначале идут обнаженные агрессивные женщины, затем одетые, но скромные, дальше – собаки, затем – кошки и закончил художник видами Карловых Вар.

– Ну как вам выставка? Что больше всего понравилось? – задает вопрос мастер.

И жена моя абсолютно честно отвечает:

– Все замечательно, но особенно нам понравился КОШАЧИЙ ПЕРИОД вашего творчества.

Мне показалось, что живописец обиделся. К такому выводу я пришел потому, что он к нам больше не подходил и за четыре тысячи евро ничего не предлагал.

Секрет повара

Тот же отель, ресторан, шведский стол. Выбор небольшой, но всё вкусно. Удивляет, что каждый день появляется новое мясное блюдо. Кроме свинины, ягненка, индейки и курицы в понедельник предлагают отведать муфлона. Во вторник – оленя. В среду – медведя. В четверг – кенгуру. Естественно, я все это пробую. И вот что странно: вкус у всего этого какой-то очень знакомый. А когда в пятницу появилось черепашье мясо, я решил разрешить мучавшую меня загадку.

Около столика с блюдом стоял молодой официант. Молодые официанты в этом отеле, в отличие от служащих постарше, русским языком не владели – чешская молодежь жестко перешла на английский.

Но я заметил: чешский очень похож на украинский. Поэтому я подошел к парнишке и с галицким акцентом сказал:

– У кухаря добра фантазія. Просте теляче м'ясо він видає за муфлона, кенгуру та оленя…

– Че то так! – радостно удивился парень. – Ви зрозуміли. Але…

Что «але», я так и не узнал, потому что подоспел официант постарше и отослал молодого фразой «шел вон, блазень!». То есть обозвал дураком и прогнал. Ну и поделом! Нечего выдавать иностранцам секреты фирмы!

Плохой хороший дядя

Иду я по улице, вижу обычную ситуацию: мальчик лет трех плачет, а мамаша его пугает:

– А ну перестань реветь. А то плохой дядя тебя заберет!

Через пару секунд я оказываюсь рядом, и мамаша, показывая на меня, уточняет:

– Вот этот плохой дядя тебя сейчас заберет!

Мне обидно, что я оказался плохим, но подыгрывая, я протягиваю руку малышу:

– Пошли со мной!

И тут происходит следующее: пацан перестает плакать и радостно бежит ко мне. Я подхватываю его на руки, ребенок обнимает меня за шею, как бы ища защиты. Мамаша в шоке…

Ребенка, конечно, пришлось вернуть родительнице. Хотя в моей семье ему наверняка было бы лучше.

Открытие

Киев, девять утра, вагон метро. Я сижу и просматриваю редакторские правки в своей повести, которая должна появиться через пару месяцев в журнале «Радуга». Читаю быстро, исправлений не так много.

И я замечаю, что вместе со мной с большим интересом, то есть уставившись в мои бумаги, повесть читает и симпатичная блондинка лет двадцати пяти. Блондинка замечает, что я ее заметил, и говорит:

– Очень интересно. И очень современно. А вы автор этого произведения или редактор?

– Я автор.

– А как ваша фамилия?

– Зачем вам? Моя фамилия пока что не слишком известна.

– Да?! – обрадовалась девушка. – Но тогда получается, что это я вас открыла!

Театральная история

Однажды моя дочь Вика повела меня в театр. Сам бы я ни за что не выбрался, потому как у меня отпуск, а в этот период лучшие друзья – диван и пульт от телевизора. Тем более по телевизору показывают чемпионат мира по футболу. А конкретно: «Аргентина – Бельгия». Но я предпочел театр, ведь дочь я люблю сильнее, чем Месси.

Билетов у нас на руках не было – решение посетить храм Мельпомены оказалось спонтанным и созрело в красивой рыжей голове за три часа до начала представления. В том, что в зрительный зал мы попадем по любому, у меня сомнений не возникло – лето, жара, рядовой спектакль в исполнении местной киевской труппы.

Перед тем как приобщиться к прекрасному, мы с Викторией зашли в бар недалеко от театра. Пообедать дома мы не успели и решили сделать это в общественном заведении. Пища там вкусная, зато очень вредная. Извините, наоборот: вредная, зато очень вкусная. А еще я заказал себе немного водочки. Ведь мы шли на комедию, а мой приятель Миша Агранат всегда учил: «Постановка покажется вам намного смешнее, если выпить перед нею сто грамм».

У театральной кассы мы были за двадцать минут до начала действа. Аншлага там не наблюдалось. Оказалось, на сегодня билетов уже нет. Точнее осталось пару штук где-то в углу балкона по пятнадцать гривен. Ну знаете, такие места, где колонна закрывает вид на сцену…

Повторюсь, у кассы было пусто. Зато у окошка с надписью «администратор» выстроилась очередь человек двадцать пять.

– Скажите, пожалуйста, – обратился я к кассирше, – а куда стоят все эти нарядно одетые люди?

– Это… Это работники театра и… их знакомые, они решают свои вопросы, – ответила кассирша и почему-то покраснела.

Данная ситуация показалась мне очень знакомой:

«Где-то я это уже видел… Точнее, читал… Блин! Это же Ильф и Петров!» В памяти возникли строки:

«– Как я не люблю, – заметил Остап, – этих мещан, провинциальных простофиль! Куда вы полезли? Разве вы не видите, что это касса?

– Ну а куда же, ведь без билета не пустят!

– Киса, вы пошляк. В каждом благоустроенном театре есть два окошечка. В окошечко кассы обращаются только влюбленные и богатые наследники. Остальные граждане (их, как можете заметить, подавляющее большинство) обращаются непосредственно в окошечко администратора».

Со времени написания «Двенадцати стульев» прошло девяносто лет, однако в театральной жизни мало что изменилось…

Но что же делать? Я не был работником театра либо его знакомым… Правда, я был на кураже! После ста грамм водочки у меня иногда бывает кураж. И дочь смотрела с надеждой – «Отец, сделай что-нибудь!» Как там поступил потомок янычар?

«Остап врезался в очередь… крича – «мне только справку, вы же видите, что я даже калош не снял», – пробился к окошечку и заглянул внутрь…

– Два места, – сказал Остап очень тихо, – в партере.

– Кому?

– Мне.

– А кто вы такой, чтоб я вам давал места?

– А я все-таки думаю, что вы меня знаете.

– Не узнаю.

Но взгляд незнакомца был так чист, так ясен, что рука администратора сама отвела Остапу два места в одиннадцатом ряду…»

Во мне нет находчивости и наглости Остапа Бендера, но со мной был пропуск в офис телеканала «1+1». Я врезался в очередь, крича «Телевидение, лучший канал страны! Срочно! Пропустите!».

– Я от Коломойского и Ткаченко, – назвал я фамилии, которые знал, и помахал перед носом администратора пропуском. – Два билета в партере.

– А кто это – Ткаченко? – спросил администратор.

Вопрос был неожиданным, но я не стал вдаваться в пояснения.

– Два билета, – твердо повторил я.

Секунд пять мы с администратором смотрели друг другу в глаза.

«Только бы не заржать! Только бы не заржать!» – исключительно эта мысль крутилась у меня в голове.

Администратор моргнул первым, и его рука отвела два места в десятом ряду.

С билетами на руках я отбежал от окошка и уж тогда зашелся от хохота. Вика иронично заметила:

– Папа, рано! Спектакль еще не начался!

Во время представления я тоже смеялся, правда уже не так гомерически. В этот день давали «Безумная ночь, или Женитьба Пигдена». Публика веселилась вовсю, а по окончании устроила актерам овацию. Стоя.

А на выходе из театра меня ждал сюрприз. Точнее, администратор. Рядом с ним стояло и мило улыбалось симпатичное существо лет восемнадцати.

– Вот! – сказал администратор.

– Что «вот»? – не понял я.

– Маша, – пояснил он. – Моя племянница. Давно мечтает попробовать себя в роли ведущей телеканала «1+1»…