Buch lesen: «Последний сигнал»

Schriftart:

ISBN 978-5-0067-1515-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1 – Шум эфира

Новоэлектрогорск начинался с тишины. Такой, что даже уличные коты шептались, перебегая пустые перекрестки. Старая вывеска «Союзпечать» скрипела на ветру, будто забытый в эфире фрагмент радиопередачи – лишенный смысла, но все еще звучащий.

Костя сидел на крыше пятиэтажки, свесив ноги над карнизом. Старый приемник «ОКС-3 „Янтарь“» стоял рядом, привалившись к куску бетона. Из приемника доносилось тресканье эфира, редкие щелчки, иногда – что-то похожее на голос, но неразборчивое, будто кто-то пытался говорить сквозь воду и помехи.

Он настраивал ручку частоты, как будто крутил барабан с надеждой. У приемника облупилась эмаль, и на боку остался след от когда-то гордой наклейки: «Радио – голос Родины».

Костя не помнил, как это звучало на самом деле.

Снизу, со двора, раздался глухой удар – будто кто-то уронил что-то тяжелое. Костя поднял голову, не выключая радио. Там, среди остовов старых автомобилей, копошился Леха – в выцветшей брезентовой куртке, с инструментами на поясе. Он, как всегда, возился с генератором, матерясь вполголоса и пинком выправляя ржавые панели.

Марина стояла чуть поодаль, возле стены, делая записи в своем блокноте. Наблюдала за обоими, не вмешиваясь. Ее пальцы оставляли на бумаге сухие линии, как будто она рисовала контур их мира.

– Леха! – крикнул Костян, но радио заглушило голос. Он покрутил ручку громкости, и треск внезапно смолк.

В эфире повисло молчание.

А потом – короткий писк. И голос.

Словно кто-то пробормотал: «…при… ем… слыш… им…»

Костик застыл. Пальцы на регуляторе задрожали. Он обернулся – ни Леха, ни Марина не слышали. Они продолжали жить внизу, как будто все по-прежнему. Как будто ничего не произошло.

А он слышал. Мир шептал ему из эфира.

На этом можно было бы закончить день. Сделать вид, что ничего не было. Что не услышал. Что это просто старый сигнал, дрейфующий по каналам.

Но именно в эту секунду в голове Костика впервые возникла мысль, которая не давала ему покоя потом много дней: А что, если они все еще там?

Что, если где-то, за горами, за мертвыми антеннами, кто-то сидит так же – с приемником, с чаем, с надеждой? И ждет. Не ученые, не генералы, а просто человек. Такой же, как он.

Не спасатели. Не армия. Кто-то, кто выжил. Кто-то, кто просто говорит в пустоту, потому что не может молчать. Потому что тишина страшнее смерти.

Костян сжал зубы и повернул ручку на максимум. Пусть батарея сядет. Пусть перегреется лампа. Пусть весь мир услышит – он тоже здесь. Он жив. И он слушает.

Глава 2 – Умершие сети

Леха знал: в эфире ничего нет.

Он проверял это сотни раз, еще до того, как Костя научился отличать провода от змей. В те дни, когда город только начинал задыхаться в тишине, Леха сидел на крыше сам – с тем же приемником, только поновее, с надеждой посвежее. И слышал то же самое: шипение, треск, мертвые волны.

Он даже антенну менял. Дважды.

И все равно – пусто.

Так что, когда Костя прибежал к нему вечером, с горящими глазами, с обрывками слов – Леха, там! В эфире! Голос, я слышал! – тот не сразу повернулся.

– Ты лампу перегрел, – только и сказал Алексей, не поднимая глаз от раскуроченной панели.

Костя выдохнул, как будто ударили в живот.

– Я не гоню, честно. Там было – «слыш… им» или что-то такое. Не по-человечески, но… живое.

Леха молчал. Снимал сгоревшую обмотку, двигал плоскогубцами, будто упрямо ковырялся в собственных мыслях.

– Это может быть все что угодно, – сказал он наконец. – Запись. Отражение от ионосферы. Перехват старого канала.

– Или кто-то, как я, просто крутит ручку и надеется.

– Надеется, – повторил Леха, как будто слово ему не понравилось на вкус.

Он не хотел идти. Не хотел проверять. Но проверил.

Через час он уже стоял внизу, глядя на «Янтарь», молча кивнув Марине, которая осталась чуть позади. Приемник был включен. Эфир шептал что-то свое, привычное.

– И что? – пробормотал Леха. – Где твой голос?

Костя молчал. Но смотрел. Ждал.

– Умершие сети, – сказал Леха. – Все эти вышки, приемники, ретрансляторы – как кости без тела. Никуда они не передают. Только эхом себе в ухо.

Он хотел сказать это вслух. Хотел, чтобы Костик услышал, понял и отпустил.

Но не сказал. Потому что в этот самый момент – в эфире опять что-то пискнуло.

Совсем тихо. Почти незаметно.

Как сердцебиение.

Глава 3 – Дневник Марины

Марина писала.

Не потому что верила, что кто-то прочтет. Не потому что надеялась. Просто потому, что не писать было бы страшнее. Письмо было единственным способом держать реальность на расстоянии вытянутой руки. Не проживать – фиксировать. Не чувствовать – наблюдать.

Тетрадь с коричневой обложкой лежала на коленях. Рядом – фонарик с тусклой лампой и плоская батарейка, вставленная не до конца. Надпись на верхней строчке: «Запись №212. Утро. Пыльная».

«Сегодня Костя говорит, что эфир дышит. Его глаза были, как у щенка, который впервые услышал лай. Леха сделал вид, что не поверил. Но он пришел. Значит – услышал. Или испугался, что услышал. Или не хотел признавать, что тоже когда-то ждал».

Марина отложила карандаш. Прислушалась. Эфир трещал, будто старик кашлял в темноте. Было ощущение, что город дышит в унисон с радиоволнами. Медленно, через туман, сквозь бетон.

Она поднялась, подошла к оконному проему, где когда-то была рама. На улице – пусто. Только пятно света от лампы, в котором Леха ковырялся в оборудовании, и тень Кости, замершего рядом, будто он слушал не радио, а чью-то исповедь.

– Вам не надо, – тихо сказала она. – Вам двоим не надо туда лезть.

Слова растворились в тишине. Она знала, что они все равно полезут.

«Если эфир снова заговорит – я хочу знать, чей это будет голос. Мужской? Женский? Старый? Молодой? Или тот, кто говорит – это вовсе не человек, а просто голос, оставшийся от мира. Тень. Эхо, заблудшее в бетоне».

Она вырвала страницу, скомкала и убрала в карман. Потом взяла чистый лист. Начала заново.

«Если я исчезну, пусть это будет в тексте. Если я останусь – тоже. Только бы хватило страниц. Только бы хватило чернил».

Марина писала медленно, выводя буквы так, будто они были последними в этом мире. Она не верила ни в сигналы, ни в спасение, но верила в текст. Текст был честнее. Он хотя бы не врал, что кто-то услышит.

«Сегодня эфир молчал. Но я все равно слушала. На всякий случай. А вдруг я просто не знаю, как звучит ответ».

И продолжила писать.

Глава 4 – Искра

Они встретились у трансформаторной будки, как будто это было назначено – не словами, не жестами, а самой тишиной города. Будка стояла на границе двух улиц – одна вела в центр, где осталась только пыль и мертвые витрины, вторая – в сторону промышленной зоны, к старым вышкам. Место выбора.

Костя пришел первым. Принес приемник и сверток – внутри три пайки, немного проволоки, жестяная коробка, и еще один блок питания – вряд ли рабочий, но вдруг. Он положил все это на бетон, сел рядом. Ждал.

Леха пришел позже. Без слов. Присел напротив. Между ними стояла «Янтарь», как раскаленный камень у костра.

Марина подошла последней. Блокнот был в руке, но писать она не спешила. Просто стояла, глядя то на одного, то на другого.

– Я не пойду, – сказала она.

– Никто и не тянет, – отозвался Леха, не глядя.

– Я имею в виду – вглубь. В зону. Я могу сопровождать. Записать, если что. Но… внутрь – нет.

– И правильно, – кивнул он. – Мы с Костиком разберемся.

– Я и не сомневалась, – Марина склонила голову. – Только вот…

Она достала сложенный лист, развернула. На нем – карта. Нарисована от руки, синим чернилами. Старые техпланы города, соединенные с личными записями, слухами, крестиками на краях улиц.

– Тут. – Она ткнула пальцем. – Старый передатчик. По слухам, еще довоенный. Если он не развален – можно использовать как ретранслятор.

– Ретранслятор? – Леха усмехнулся. – Мы сначала бы что-нибудь передали.

Костя молчал. Потом сказал:

– Можно попробовать. На том уровне, где сигнал был слышен… он не мог быть случайным. Там была модуляция. Это не просто шум.

– Ты уверен? – Леха вскинул брови.

– Уверен, что хочу проверить.

Наступила пауза. Тишина вокруг словно прислушивалась вместе с ними.

– Ладно, – сказал Леха. – Проверим. Но один раз. Если там мертво – возвращаемся.

Костя кивнул.

Марина не писала. Просто смотрела, как они уходят. Потом, уже когда шаги растворились в пыльных переулках, открыла блокнот и быстро стала черкать:

«Сегодня они пошли. Впервые – не потому что нужно. Потому что хотят. Я осталась. Это тоже выбор».

И тишина снова заняла свое место в городе.

Но теперь в ней была искра.

Глава 5 – Точка доступа

Путь к ретранслятору пролегал через Индустриальный пояс – полосу ржавчины и бетона, тянущуюся вдоль высохшего русла. Когда-то тут работали заводы: кабельный, пластмассовый, шинный. Теперь – только ветер, обломки и редкие следы костров.

Костя шел первым. За плечами у него был самодельный рюкзак с деталями, а в руке – карта, которую он постоянно сверял с развалинами. Леха – за ним, с резаным движением, будто шагал сквозь собственную память. Иногда он останавливался и смотрел на стены, на окна, на остатки техники так, словно узнавал в них старых знакомых.

– Мы тут с отцом когда-то были, – сказал он, не глядя на Костю. – Кабель тянули. Я тогда думал, что провод – это как венозная кровь. Пока жив – идет ток. А мертв – нет.

– А сейчас? – спросил Костя.

Леха пожал плечами.

– Сейчас все больше похоже на гниль. Ждет, когда ее тронут.

Они нашли здание. Одноэтажное, с покосившейся антенной и облупленным бетонным козырьком. Над входом – стертая табличка: «Пункт связи №9». Старая советская краска все еще держалась, будто пыталась не пускать время внутрь.

Костя нащупал замок. Ржавый, но поддался. Дверь скрипнула, будто застонала, и открылась.

Внутри пахло пылью, старым железом и чем-то еще – как будто кто-то до сих пор здесь жил. Не человек. Просто… присутствие.

Они прошли внутрь. Помещение оказалось небольшим: два стола, панель управления, разбитый экран, антенное гнездо. В углу – металлический ящик с вырванной крышкой.

– Вижу кабельный вход, – сказал Костя, – если блок питания подцепим – можно будет проверить. Хоть сигнал пульнуть.

Леха молчал. Его взгляд был прикован к стене. Там, сквозь пятна и плесень, проступали мелкие надписи. Чьи-то записи. Один и тот же почерк, повторяющий одно слово:

«Есть. Есть. Есть. Есть. Есть».

Он протянул руку и дотронулся до стены.

– Они пытались. Кто-то до нас. Кто-то всерьез.

Костя уже колдовал над проводами. Гудел мини-генератор. Приемник оживал. Треск, слабое шипение – потом резкий хлопок.

И – голос.

Словно выдох сквозь железо:

«…вы… е…»

– Ты это слышал? – прошептал Костя.

Леха кивнул. Медленно.

– Это не шум. Это – ответ.

И сеть, мертвая и проржавевшая, будто дернулась. Как если бы действительно где-то далеко кто-то тронул ее за вену.

Старые провода, старый воздух, старое железо – все вдруг вспомнило, как звучит жизнь.