Buch lesen: «Королева»

С. Массери

Schriftart:

Freedom. Стерлинг Фолс

S. Massery

STERLING FALLS BOOK 4

QUEEN

Перевод с английского Ю. Корнейчук

Боги

Аид – бог подземного царства.

Персефона – богиня весны, царица подземного царства.

Аполлон – бог солнца и света.

Арес – бог войны.

Артемида – близняшка Аполлона, богиня охоты. Никс – богиня ночи.

Гермес – посланник богов, проводник душ в царство Аида, бог воров.

Цербер – трехголовый пес, сторожащий вход в подземное царство.

Хирон – кентавр, известный своей мудростью и знаниями (особенно в медицине).

Кронос – Титан, одухотворяющий время.

Богоубийца – убийца или низвергатель богов.

Бо-го-у-би́й-ство – убийство божественного существа или символическая замена такового.

Мало того что убийца богов Кора Стерлинг выжила, так к тому же все это время она находилась прямо у меня под носом. А это совершенно неприемлемо!

Я выхожу из широких дверей Олимпа, окруженный людьми, которые обтекают меня, словно вода. Направляясь к своим машинам, они возвращаются к обычной жизни, потому что не знают, как реагировать на то, что их прогнали с Олимпа, и не понимают, как приоткрывшаяся завеса тайны ее истинной личности повлияет на этот город. Но я-то знаю. Она может забрать то, что принадлежит ей по праву рождения, а слухи о том, что она жива, быстро распространятся. Пятнадцать лет назад все только и говорили о смерти Стерлингов, а теперь их страх возродится.

В каком-то смысле это даже поэтично, ведь убийство Коры сделает мою победу намного слаще.

Я сажусь в машину и мчусь прочь от Олимпа. Сегодняшний вечер был довольно поучительным, и теперь я знаю, что у меня появился целый ряд новых проблем, а именно мужчины, которые ее окружают. К тому же мне еще предстоит разобраться с Цербером.

Но всему свое время.

В конце концов, я отдал своему замыслу почти двадцать лет, передвигая фигуры по доске, будто весь город – просто игра в шахматы. Я уже поверил, что выиграл, но оказывается, ошибался. Мне все еще могут поставить мат.

Но сначала нужно выяснить, как она смогла ускользнуть от меня.

Глава 1
Кора

Я не могу вспомнить, когда в последний раз могла побыть наедине сама с собой, но наконец-то все оставили меня в покое.

Я провожу эту ночь на Олимпе. Вокруг меня царит абсолютная тишина, нарушаемая только моим дыханием и шарканьем метлы по мраморному полу. Конечно, эту работу можно было поручить кому-нибудь еще, но мне не хотелось, чтобы кто-то другой убирал за мной устроенный здесь беспорядок. И плюс ко всему, мне кажется, я не заслуживаю помощи.

К тому времени, как солнце врывается внутрь через массивные двойные двери, которые на ночь были оставлены открытыми, я уже смела песчаный круг, оттерла кровь Джейса и Паркера с пола и собрала все крупные осколки статуи в кучу. Ею я поручу заняться кому-нибудь другому.

Вместе со взошедшим на небо солнцем во мне зарождается смелость, и я отваживаюсь подняться на второй этаж, ведь всю эту ночь я провела на первом. Я прохожу по одному из двух коридоров, обрамляющих лестницу, и мимо двери в кладовку, в которой я недавно обнаружила не только метлы и швабры с ведром, но и раковину, электрический щиток и кучу других приспособлений для уборки.

Я захожу в главную комнату, окутанную тенями. Даже солнечный свет, проникающий сквозь высокие окна, не способен уничтожить их все. В комнате стоит большой стол с лежащей на нем картой Стерлинг-Фолса, по которой разбросаны какие-то мелкие пластмассовые фигурки. Возможно, эта комната служила военным штабом Церберу?

Какое-то время я изучаю карту, но потом отхожу от стола, потому что планы Цербера теперь все равно не имеют никакого значения. Кронос умер, а Титаны исчезли. Я пытаюсь игнорировать чувство вины и стыда, разъедающие мои внутренности, напоминая себе, что именно Титаны разрушили Стерлинг-Фолс, а нам просто пришлось их уничтожить.

– Кора.

Я оборачиваюсь и вижу, что в комнату входит человек, которого я меньше всего ожидала здесь увидеть. Перед его футболки пропитан кровью, и он, прихрамывая, направляется ко мне, таща за собой черную винтовку, наконечник которой царапает пол.

– Бен, что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, уперев руки в бока и стараясь казаться как можно более безразличной. Но это сложно. Особенно после того, как я стала свидетельницей убийства его отца. Я помню, как Бен закричал, и я ударила его по затылку прикладом пистолета. Меня терзает чувство вины оттого, что я вырубила его, а после мы бросили парня рядом с мертвым телом его отца.

– Дошло, почему я здесь? – спрашивает он, и по моему позвоночнику пробегает холод.

Бен подходит к столу и указывает пальцем на метку рядом с надписью «Норд-Фолс». Цербер вполне мог обозначить ей убежище Титанов.

– Где Святой, Кора?

– Зачем он тебе?

– Я думаю, ты знаешь зачем. – Бен бросает на меня раздраженный взгляд.

– Я не знаю, где он. – Я завожу руки за спину, чтобы он не видел, как они дрожат, ведь я здесь совершенно одна и безоружна.

Несмотря на то что Бен не видел своего отца несколько лет, он выглядит очень расстроенным его смертью.

– Хочешь поговорить об этом?

Бен вздыхает, а затем одним быстрым движением руки сбрасывает со стола карту и все лежащие на ней фигурки. Слегка морщась, он проходит прямо по ней и, подняв винтовку, направляет ее дуло в мою сторону. Я напрягаюсь, замечая в его глазах жестокость, которую он так старался скрыть с самого начала.

– Ты думаешь, я хочу говорить об этом? – Бен смеется, но его смех полон ненависти. – Конечно, давай поговорим о том, как на протяжении многих лет я таил обиду на человека, который меня вырастил. Ты знаешь, что он убил мою мать? Он застал ее в постели с другим мужчиной и убил их прямо у меня на глазах, так как хотел, чтобы я знал, что происходит с людьми, которые идут против него.

Вот черт.

Бен все еще направляет на меня винтовку, дуло которой слегка покачивается из-за дрожи в его руках. Одно неверное движение его пальца – и мне настанет конец.

– Я никогда не забуду ее криков, – говорит он. – Но это было только началом. После этого я стал свидетелем бесчисленных непростительных поступков с его стороны, которые настолько травмировали мою психику, что, когда мне исполнилось восемнадцать лет, я сбежал.

– На остров? – спрашиваю я, делая шаг навстречу Бену.

– Нет, – он закатывает глаза. – Этот остров стал для меня решением давней проблемы. Тот факт, что он мог найти меня где угодно, означал, что я нигде не могу чувствовать себя в безопасности. Но чем больше времени я проводил вдали от него, тем больше понимал его выбор. Постепенно я узнал, как устроен мир и как этот мир формирует его… и мою личность.

– Бен…

– Не пытайся перехитрить меня, Кора, – вздыхает он, опуская винтовку. – Я не хочу стрелять в тебя. Я просто хочу, чтобы ты поняла.

– Я пытаюсь, – говорю я, сжимая зубы. – Но ты слишком быстро переходишь от попыток что-то рассказать мне к… – Я указываю на него рукой, давая понять ему, что сейчас он слишком эмоционален.

А с кровью на футболке почти похож на психа.

– К ужину.

– К ужину? – Я удивленно поднимаю брови.

– Мы ужинали. – Бен оставляет винтовку и подходит ближе. – За столом он сказал мне, что весь этот гребаный город может стать моим, если я этого захочу. Это было мое наследство, которое я мог от него получить.

– Ты знал, что у тебя есть брат?

– Сводный брат, – поправляет он, широко раскрыв глаза. – Какая ирония, тебе не кажется? Он трахал замужнюю женщину после того, как убил собственную жену за то, что она изменила ему.

– Бен…

– Заткнись, заткнись! – кричит он и внезапно оказывается на расстоянии вытянутой руки от меня.

Я не знаю, что лучше: отступить или позволить ему приблизиться, поэтому в итоге просто стою совершенно неподвижно. Я игнорирую приглушенный страх, пронизывающий меня до костей, и тревогу в голове, которая пытается призвать меня убраться от него подальше. Какая-то часть меня все еще верит, что он не причинит мне боли.

– Подумать только, – шепчет он, разведя руками. – Все это время ты была прямо у меня под носом.

– Но я же никто, – говорю я.

Бен протягивает руку и сжимает пальцами ворот моей блузки, а затем притягивает меня ближе. Я знаю, что могу вырваться и увеличить расстояние между нами, но в каком-то извращенном смысле мне любопытно посмотреть насколько пал мой друг.

– Ты был моим единственным другом на Райском острове, – говорю я почти шепотом. – И что ты делаешь сейчас?

– Думаю, собираюсь сделать то, что не смог сделать мой отец, – отвечает Бен, смотря мне прямо в глаза.

Свободной рукой он берет меня за запястье, и его пальцы касаются клейма в виде песочных часов, поверхность которого теперь похожа на блестящее серебро.

– Ты скрывала это, – говорит он, и я поднимаю голову, встречаясь с ним взглядом.

Я больше не чувствую стыда, который испытывала раньше. Я смирилась с тем, что Кронос сделал со мной, и добилась того, что теперь никому не принадлежу. В том, что Бен не заметил этого клейма, нет моей вины. Я от него ничего не скрывала.

Он проводит по клейму большим пальцем, и я пытаюсь отступить, увидев, что на его лице появляется совершенно новое для него выражение. Одержимость. Смерть отца превратила Бена в безумца или выпустила его на свободу.

Бен сжимает мое запястье, а затем, потянув за воротничок моей блузки, наклоняется и целует песочные часы. Несмотря на охватившую меня дрожь, я стараюсь не отстраняться, делая то, что делали многие женщины до меня. Стараюсь угодить ему, несмотря на отвращение. Возможно, он отпустит меня, если я не буду оказывать сопротивление.

Видимо, я плохо усвоила урок, который преподал мне Паркер. Никакие уговоры и мольбы не могли спасти меня от монстра, в которого он превращался, а Бен сейчас – очень похож на него.

Он чудовище? Безумец?

Пожалуйста, не надо.

– Я собираюсь взять то, что принадлежит мне, а потом я покажу тебе, что может произойти с людьми, которых ты любишь. – Отвращение охватывает меня с новой силой, и я отдергиваю руку.

Хоть Бен и отпускает мое запястье, он все еще держит меня за блузку и, притянув к себе, целует в губы. Чувствуя, как по моему позвоночнику стекает ледяной пот, я отшатываюсь и толкаю его в грудь.

К черту эту кротость, я не позволю ему так издеваться надо мной!

Когда Бен отпускает меня, на его губах появляется улыбка хищника.

Спотыкаясь, я отступаю на несколько шагов назад, осматриваясь вокруг в поисках оружия. Но у меня есть лишь метла, лежащая в шкафу, и разбросанные фигурки, которыми Цербер играл в войну. Я даже не могу добраться до пистолета.

– Что, черт возьми, это было? – спрашиваю я, вытирая рот, но Бен разводит руками.

– Меня охватила страсть. Можешь ли ты винить меня в этом?

– Да, – отвечаю я. – Я могу винить тебя, ведь в течение нескольких месяцев ты был так добр…

– Добр? А где была твоя доброта, когда твой друг выстрелил моему отцу прямо в лицо? Он прикончил его как животное, а ты просто бросила меня там.

Бен бросается прямо на меня, но я быстро уклоняюсь от его атаки. Мое сердце разрывается оттого, что в этом безумце я вижу парня, которого, как мне казалось, я хорошо знаю. Он снова бросается на меня, почти так же, как обычно это делал на наших спаррингах. Только на этот раз это гораздо меньше похоже на игру и таит в себе неподдельную опасность.

– Давай Кора, ты должна выложиться на полную! – ухмыляется он. – Если бы я только знал, кто ты, на том острове… я бы мог взять от тебя все, что хотел. Но это неважно, потому что теперь мы здесь.

– И что же это? – спрашиваю я, стараясь увернуться от его рук.

Когда я вижу блеск, появившийся в его глазах, горький привкус наполняет мой рот. Как я могла так сильно ошибиться в нем? Довериться ему? Сейчас он полностью отпустил свой самоконтроль, превратившись в безумца.

Всего на секунду я ослабляю бдительность, и Бен врезается в меня. Падая на пол, я ударяюсь затылком о мрамор, и перед моими глазами начинают мелькать белые пятна, которых недостаточно, чтобы притупить мои чувства. Бен наваливается на меня сверху и прижимает к полу. Он вытягивает мои запястья и, держа их одной рукой, другой проводит по моему телу и сжимает грудь. Сопротивляясь, я пытаюсь вспомнить, каким образом я могу сбросить его с себя, но раньше мы с ним так не дрались, а на занятиях по самообороне в лагере нам больше демонстрировали эти приемы, чем заставляли практиковать защиту от них.

– Сбрось меня, – шепчет голос Джейса мне на ухо. – Найди, на что ты можешь опереться.

Вместо того чтобы попытаться сбежать, я упираюсь пятками в пол и резко приподнимаю бедра вверх. К моему удивлению, это срабатывает, и Бен заваливается на бок, но, когда я откатываюсь в сторону и поднимаюсь на четвереньки, он уже снова садится на меня верхом и прижимает мое лицо к полу. Он заламывает мои руки за спину и, стянув через голову мою блузку, связывает ей запястья. Хныканье вырывается с моих губ прежде, чем я успеваю его остановить, и в ответ Бен хватает меня за волосы. Он поворачивает мою голову и наклоняется ниже, касаясь губами уха.

– Когда я думаю о тебе и твоих парнях – меня тошнит.

Он ерзает на мне, и мое дыхание сбивается, когда я чувствую, как его член упирается прямо в мою задницу. Он трется об меня все яростнее, словно пытается убедиться, что я понимаю, что происходит или вот-вот произойдет. Я чувствую, что он чертовски возбужден этой ситуацией, и мне кажется, что меня сейчас стошнит.

– Как ты смеешь?! – выкрикиваю я, изо всех сил пытаясь снова сбросить его с себя.

Он буквально вдавливает мое лицо в пол, из-за чего я прикусываю зубами внутреннюю сторону щеки, и на моем языке появляется металлический привкус крови.

Я тут же вспоминаю, как позволяла Паркеру издеваться надо мной, использовать меня и причинять боль. Я пообещала себе, что со мной больше никогда не произойдет подобного, но потом меня заклеймил Кронос. Сначала он продал меня, как рабыню, а потом, изменив решение, оставил умирать в том подвале.

Если именно этим человеком вдохновляется Бен…

– Как я посмел? – смех Бена мрачен. – Как. Посмела. Ты.

Бен поднимается и одним грубым движением переворачивает меня на спину. Мои руки все еще связаны блузкой за спиной, и теперь он видит мой обнаженный живот и бюстгальтер. Он снова всем весом наваливается на меня сверху, и я скольжу ногами, ища опору. Но поскольку в этом положении Бен оказался выше, чем раньше, я понимаю, что не смогу его сбросить.

Паника охватывает меня, когда я не могу сделать полный вдох. Бен тянет за мой бюстгальтер, а затем наклоняется и вгрызается в него зубами. Я вздрагиваю, когда его лицо касается моей груди, но буквально через секунду ткань, а вместе с ней и часть моего достоинства трещат по швам. Бен продолжает тянуть, пока бретельки на моих плечах не лопаются и не падают ему прямо в руку. Пока он пялится на мою обнаженную грудь, я вожусь с блузкой на запястьях и мне удается освободиться. Должно быть, он замечает это, потому что вздыхает.

– Нужно было взять с собой веревку, – говорит он, и я вижу, как темнеет его взгляд. – Не то чтобы я не подготовился. Просто не знал, к чему это все приведет, пока не увидел, что ты одна…

Я плюю ему в лицо, и каким-то чудом розовая от крови слюна попадает ему прямо в глаз. Лицо парня искажается ненавистью, но, воспользовавшись представившимся мне шансом, я вскакиваю и бью его лбом прямо в нос.

Бен вскрикивает и падает назад, а я ползу, пока не оказываюсь от него на достаточном расстоянии, чтобы сесть. Я трясу руками, и когда наконец мне удается скинуть со своих рук блузку, поднимаюсь на ноги. Меня сковывает ужас, когда я чувствую холодный воздух на своей обнаженной груди, но я не позволяю этому отвлечь себя.

Я должна бежать. Должна оказаться как можно дальше от него. В конце концов, именно этому меня учили на курсах самообороны. Нанести хороший удар, а затем бежать в безопасное место. Но если я уйду сейчас, то больше никогда не окажусь в безопасности. Бен спрячется в тени, а затем вернется более сильным и лучше подготовленным.

Пошатываясь, Бен поднимается на ноги и смеется надо мной. Морщась, он зажимает свой нос, из которого ровной струйкой вытекает кровь.

– Кажется, ты сломала мой гребаный нос, – укоряет он меня.

– Кажется, ты пытался изнасиловать меня.

Бен делает шаг вперед, и я снова отступаю в сторону, чувствуя, как страх берет в заложники мои легкие. Но это не страх перед ним. Это страх, который преследовал меня всю жизнь вместе с воспоминаниями, которые теперь всплыли на поверхность, и, стиснув зубы, я пытаюсь ему сопротивляться.

Моих биологических родителей убили, а меня всю жизнь шпыняли и оскорбляли. Надо мной издевались, меня заклеймили, но страх перед всем этим ослабевает, потому что на передний план выходит другое воспоминание. Причем не одно, а целых три.

Я вспоминаю притихший зал и потухший свет. Моих приемных родителей, сидящих в зале на одном из моих последних отчетных концертов. Я играю на виолончели заученную наизусть пьесу, над которой мы так неустанно трудились с моим учителем, но на середине произведения мои пальцы внезапно находят ноты, которые я никогда не играла до этого, но каким-то образом они оказались мне знакомы. Мой преподаватель был в ярости, а мои родители в замешательстве. Ту же самую мелодию Джейс играл на пианино, пока я сидела в темном коридоре рядом с музыкальной комнатой, и ту же мелодию напевала женщина где-то в глубине моего сознания. Ее голос был просто эхом, но самым громким из всех моих воспоминаний.

Продолжая отходить назад, я натыкаюсь на стол и перевожу взгляд на Бена. Он смотрит на меня расчетливо и пристально, я понимаю, что уже видела этот взгляд. Он пытается придумать лучший способ напасть на меня, но никогда еще на кону не стояло так много. С бешено колотящимся сердцем я подхватываю пальцами дуло винтовки, а затем провожу по ее стволу. Я не знаю, заряжена ли она, или Бен принес ее просто, чтобы напугать меня.

Его пристальный взгляд снова опускается на мою грудь, и теперь я не чувствую ничего, кроме отчаянного желания покончить с этим. Я хочу победить его, даже если потом пострадаю от последствий.

– Ты ничего не можешь сделать, – говорит он, кривя губы в жестокой ухмылке. – Я знаю тебя, Кора Синклер. Ты не настолько сильна, чтобы победить меня.

Так и есть, но я все равно крепче сжимаю винтовку, поднимая ее за своей спиной. Когда Бен бросается на меня, я замахиваюсь ею со всей силы, которая у меня есть. Этот удар застает его врасплох. Приклад врезается в скулу парня и отскакивает в распухший нос. Бен кричит, и на этот раз, отбросив винтовку в сторону, я атакую первой. Пригнувшись, я врезаюсь плечом ему в живот, выбивая воздух из легких, и когда мы падаем на пол, снова ударяюсь лбом в его лицо. Бен закатывает глаза и пытается остановить хлещущую из носа кровь, сжав тот пальцами, но я сажусь сверху и обхватываю руками его горло. Единственное чувство, которое сейчас движет мной, – это жгучий гнев.

Бен задыхается и хватает меня за запястья, но я переношу свой вес на руки и сжимаю их так сильно, что впиваюсь ногтями в кожу его шеи. Он открывает и закрывает рот, пытаясь вдохнуть воздух, а его лицо становится свекольно-красным.

– Кора… – произносит он одними губами, но я лишь увеличиваю давление на горло.

Так же, как и Олимп, я была рождена насилием.

– Я – гребаный Стерлинг! – говорю я ему. – А ты можешь присоединиться к своему папочке в аду.

Глава 2
Аполлон

Вернувшись на Олимп, я оглядываю атриум, в котором стоит абсолютная тишина. Давно на Олимпе не царило такой тьмы, несмотря на все еще горящие бра.

Я выдыхаю, понимая, что с исчезновением Цербера я будто снова могу здесь дышать.

После того как с пола убрали пропитанный кровью песок и стекло, он сверкает чистотой. В углу свалена груда мрамора, которая еще недавно была статуей, сидящей на троне. Я думаю, вряд ли Джейс заметил, что трон, на котором когда-то сидела статуя, был заменен креслом Аида. Возможно, он вообще захочет сжечь его, когда узнает, что на нем делал отец Вульфа.

Я хмурюсь, стараясь не думать о той сцене, свидетелем которой я однажды стал. Мне повезло, что Цербер был занят и не заметил меня, иначе бы он меня просто застрелил.

Но где же Кора?

Я решаю обойти Олимп, чтобы найти ее, и для начала выбираю коридор справа от лестницы. Солнце уже взошло, но на Олимпе все еще остаются уютные уголки, в тени которых можно укрыться. Смотря на эти ниши, я улыбаюсь и вспоминаю, как Кора прижималась ко мне, когда мы тайком выводили ее отсюда.

Я захожу в большую комнату, в которой раньше мы проводили тренировочные бои, и замираю. Первое, что я замечаю, – это стол, стоящий так криво, будто на него кто-то упал, а затем вещи, разбросанные по полу.

Внезапно мой взгляд падает на тело, также лежащее на полу, и я достаю пистолет. Я тихо подхожу и опускаюсь на колени рядом с Беном и вдавливаю два пальца в его горло, чтобы проверить пульс.

– Он мертв?

Услышав ее голос, я поднимаюсь и поворачиваюсь, опуская пистолет. Кора сидит у стены возле дверей, через которые обычно сюда заходили бойцы, а на ее коленях лежит винтовка.

– Что случилось? – спрашиваю я, но она лишь смотрит на меня в ответ и хмурится.

Ее взлохмаченные волосы рассыпаны по плечам, но не скрывают синяк на скуле.

Я снова смотрю на Бена и замечаю, что его нос искривлен, на горле проступили синяки, а в его руках…

В моей голове все переворачивается вверх дном, когда я тяну за бретельку и пытаюсь понять, почему держу в своей руке разорванный бюстгальтер Коры. Не услышав от нее никаких комментариев, я сжимаю челюсти, бросаю его на пол и снова опускаюсь на колени рядом с Беном, проверяя его пульс. Просто чтобы удостовериться…

Несмотря на все еще теплую кожу парня, я не чувствую биения пульса под пальцами, прижатыми к его шее, а судя по тому, что его глаза открыты, – у меня создается впечатление, что он умер, глядя прямо на нее.

Внезапно меня охватывает какое-то безумное желание вогнать лезвие в его глаз, поэтому мой верный нож мгновенно оказывается в руке. Но тут появляется Кора, и ее пальцы смыкаются вокруг моих.

– У него ничего не получилось! – вскрикивает она, дергая меня за рубашку свободной рукой. – Я смогла его одолеть.

Наблюдая за тем, как пристально она изучает лицо Бена, я не могу сдержать дрожь. Я бросаю нож рядом с трупом и, обхватив Кору за шею, поднимаю ее на ноги. Она не сопротивляется, лишь откидывает голову назад, не сводя с меня глаз. Чертова злость практически вибрирует под моей кожей, и будто на автомате я поднимаю руку и провожу большим пальцем по синяку на ее скуле. Кора слегка вздрагивает и жмурится от боли.

– Он сделал тебе больно! – заявляю я.

– Я сполна ответила ему за это.

Этого недостаточно!

Я должен осмотреть ее всю, но не буду этого делать у проклятого трупа.

Я беру Кору на руки, и она крепко обнимает меня, обвивая ногами мою талию. Мы проходим мимо атриума, запятнанного адскими псами, и направляемся прочь из Олимпа навстречу золотистому сиянию солнца.

Закаты в Стерлинг-Фолсе очень красивые, но рассветы, за которыми я сотню раз наблюдал со скалы, просто волшебны. К сожалению, сегодня мы пропустили рассвет. Солнце уже взошло, а розовые полосы, которые могли бы окрасить небо, исчезли. Май не спеша переходит в июнь, и совсем скоро прохладные ночи станут теплыми. Я останавливаюсь в нескольких футах от края обрыва и опускаюсь на землю. Несмотря на теплый воздух, Кора дрожит.

– Он пытался меня изнасиловать, – шепчет она дрожащим голосом, и во мне снова закипает гнев. – Его руки на мне…

На секунду она закрывает глаза, а когда открывает их, то в их голубизне я вижу бурю.

Иногда Кора для меня как открытая книга, и в такие моменты, как сейчас, она позволяет мне ее прочесть.

– Пожалуйста, сотри эти воспоминания.

Я нежно целую Кору, наслаждаясь мягкостью ее губ, и впитываю в себя ее боль и надежду. Наверное, мне бы следовало предугадать, что сейчас Кора не хочет от меня нежности. Я понимаю это, когда она впивается в мои плечи ногтями и дергает за рубашку, а затем засасывает мою нижнюю губу в рот. Я стону, пытаясь сохранить контроль над собой, но он слишком хрупкий. Да и к тому же Кора, похоже, не хочет, чтобы я сдерживался. Она кладет руки мне на грудь и снова дергает за рубашку, а я облизываю уголок ее губ. Словно услышав секретный пароль, она открывается для меня, и я проникаю языком в ее рот, чувствуя слабый привкус крови. Наши языки переплетаются, а затем мы разрываем поцелуй для того, чтобы я мог стянуть с нее блузку. Кора поднимает руки и позволяет мне снять черную ткань с ее тела. Меня не должно шокировать то, что на ней нет бюстгальтера, ведь, в конце концов, я сам бросил его на пол на Олимпе, но меня снова одолевает буря эмоций. От прохладного воздуха и моего внимания ее соски твердеют и наливаются кровью, поэтому, рыча, я наклоняюсь, чтобы втянуть один из них в рот. Я сжимаю его зубами, и дыхание Коры сбивается. Она выгибается мне навстречу и, расстегнув пуговицы на моей рубашке, грубо стаскивает ее с плеч. Снова притягивая девушку к себе, я чувствую, что мы вот-вот превратимся в пепел.

Она проводит пальцами по моему животу, чуть выше пояса джинсов, и внутри меня разгорается пожар. Но это ощущение не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую, когда она засовывает руку в мои трусы и обхватывает мой твердый как камень член. Сначала Кора скользит рукой вверх и вниз по его длине, а затем опускает руку ниже и обхватывает мои яйца. Мое дыхание сбивается, и меня пронзает потребность оказаться внутри ее прямо сейчас. Я опускаю нас на землю, думая, что Кору не волнует впивающаяся в ее голую спину трава, и прокладываю дорожку из поцелуев и укусов от ее грудей до живота. Я чувствую, как Кору сотрясает крупная дрожь, пока расстегиваю пояс с золотой цепочкой, который, без сомнений, ей одолжила моя сестра, а затем пуговицу и молнию на ее белых брюках. Кора дышит так же часто, как и я, отчего в моей голове возникает вопрос: совпадает ли сейчас частота наших сердцебиений?

Кора приподнимает бедра, чтобы помочь мне стянуть с нее брюки и трусики, и я снимаю их вместе с туфлями и отбрасываю в сторону.

– Ты чертова богиня! – шепчу я.

Ее рыжие волосы разметались по плечам, на лице все еще сохранился вчерашний макияж, а синяк на щеке становится все темнее с каждой секундой. Кора раздвигает ноги, открывая для меня доступ к ее телу, и стонет, когда я беру ее за лодыжку. Кора не отводит пристального взгляда от моего лица, и когда я провожу ногтем по ее ступне, лишь вздрагивает и слегка улыбается. Я наклоняю голову и продолжаю гладить ее по икре, задней части колена и бедру. Проведя носом по ее безупречной и чувствительной коже, я приникаю ртом к местечку чуть выше колена и кусаю ее. Кора дергается, но затем стонет, впиваясь пальцами в землю. Наконец я добираюсь до ее киски и несколько секунд просто смотрю на то, как она идеальна. Каждый ее гребаный дюйм.

Если бы Бен хотя бы дотронулся до нее! Если бы он причинил ей боль похуже, чем синяк на щеке, то я…

– Аполлон! – хнычет Кора, и, улыбаясь, я наклоняюсь вперед.

Ее аромат подобен аромату чертового источника молодости. Раньше я никогда не думал, что чей-то вкус будет для меня настолько сладок. Ее вкус наверняка может сделать меня бессмертным, ведь она солнечный свет и дым, разлитый по бутылкам специально для меня. Я протягиваю руку и надавливаю ей на живот для того, чтобы она не шевелилась, пока я наслаждаюсь вкусом ее киски. Дыхание Коры неровное, а ее бедра дрожат, но, когда я сжимаю рукой ее грудь, она замирает. Подняв взгляд, я вижу, что глаза Коры закрыты, и это меня абсолютно не устраивает.

Я поднимаюсь и, нависая над ней всем телом, обхватываю рукой ее горло.

– Смотри на меня! – приказываю я.

– Я…

– Открой глаза, детка, – говорю я снова, но не так грубо.

Какой же я идиот! Из-за моих ласк она мыслями вернулась обратно в ту комнату.

Но теперь я собираюсь вычеркнуть Бена из ее памяти с помощью удовольствия или боли, а возможно, и того и другого.

Я сжимаю ее грудь, и Кора открывает глаза, наполненные слезами, которые вот-вот прольются. Я стараюсь не замечать их, потому что если сдамся, то снова стану нежным, а это не поможет ни одному из нас, ведь я тоже злюсь на нее. Во мне кипит гнев, вызванный предательством близкого друга. Я слышал, как Цербер сказал, что Кора стала женой Джейса, и старался не обращать внимания на эти слова, сосредоточившись на том, чтобы не дать моему лучшему другу истечь кровью, одновременно борясь с желанием зарезать его.

Я приспускаю штаны ровно настолько, чтобы освободить свой член, и, не став ждать каких-либо действий с ее стороны, вхожу в нее настолько глубоко, насколько могу. Кора пытается приподняться, но я хватаю ее за горло и вдавливаю в землю, пресекая любые движения.

Ее глаза расширяются, но я снова толкаюсь в нее и стону.

Я не знаю, откуда это берется, но я знаю, что Кора моя! И будь я проклят, если позволю этому ублюдку Бену попытаться забрать у меня хотя бы ее частичку. Он не получит ни ее тело, ни разум, ни гребаную душу.

Я снова тяну губами ее сосок, но на этот раз уже грубее.

– Это мое! – рычу я и впиваюсь в ее грудь зубами.

Кора вздрагивает, и я чувствую, насколько влажной она стала. Ее мышцы сжимаются вокруг меня, когда я покачиваю бедрами, но я стараюсь сохранить самообладание, потому что целиком отдаться удовольствию было бы слишком просто.

– И это мое! – снова рычу я, приникая губами к другой груди.

Я чувствую, как Кора резко сглатывает под моей рукой, лежащей на ее горле, и, приподнимаясь, завладеваю ее ртом. Этот поцелуй жадный, наполненный похотью, но благодаря ему Кора возвращается ко мне, а ведь на секунду я испугался, что потерял ее.

Я впиваюсь губами в ее шею, а затем в ключицы, безмолвно заявляя права на все, к чему прикасаюсь.

Мое, мое, мое!

Ее кожа пылает огнем, и, выгнувшись подо мной, Кора наконец-то, черт возьми, прикасается ко мне. Она проводит ногтями по моей спине, а затем впивается ими в бицепсы, но боль, которую она мне дарит, – это настоящий экстаз. Я провожу рукой между нами, и Кора вздрагивает от прикосновения к ее клитору. Я сжимаю его, и стон, который срывается с ее губ, словно эхом отдается в головке моего члена.

Проклятье!

Сев на колени, я раздвигаю ее ноги шире и смотрю вниз, на место нашего соединения. Когда я вижу, как ее киска принимает меня и растягивается вокруг члена, – я чувствую покалывание где-то в основании позвоночника. Мои яйца сжимаются, но я надавливаю на ее клитор, желая, чтобы она кончила первой. И она кончает, выгибаясь подо мной дугой. Кора не отводит взгляда от моего лица, и в моей груди поднимается чистая радость. Во время своей кульминации я кричу так громко, что, наверное, этот крик слышит весь мир, но меня не заботит, если кто-то может находиться слишком близко. Пошли они все к черту.