Buch lesen: «Битва за Лукоморье. Книга 2»

Роман Папсуев

Schriftart:

* * *

Сказка от начала начинается, до конца читается, в середке не перебивается

Молодо-зелено

Огнегору показалось, что он ослышался.

– Что?! – чародей вперил тяжелый взгляд в кузутика.

Тот стушевался, похоже, не понимая, почему хозяин переспрашивает. И в самом деле! Он ведь только что честь по чести доложил, что велено: триюда Хардан доносит, что в Балуйкином лесу без следа пропал отряд худов из Ножовских земель, а почему пропал, не ясно.

Задумчиво почесав ухо, нечистик рассудил, что если повелитель не понял, то нужно повторить, но громче.

– Триюда Хардан велел передать, что мурин, посланный в Балуйкин лес, не смог найти… – затараторил было кузутик, но колдун прервал его раздраженным жестом.

Иногда Огнегор забывал, что колдовские служки не понимают все тонкости человеческой речи.

– Можешь не повторять.

– Дай работу, хозяин. Работать хочу.

Давненько ему не приходилось давать указания жадным до работы кузутикам. Их рьяный голод до дел обычно утоляли шутики-надзорники, для того и созданные, чтобы освободить хозяина от нужды занимать служек.

– Ступай в зерновое хранилище, – за долгие века Огнегор научился отговоркам, вроде «собери все шишки в лесу», а потому особо не раздумывал, – пересчитай каждое зернышко, доложи о результатах шутику-надзорнику.

– Спасибо, хозяин!

Кузутик резво побежал прочь, а колдун тихо выругался сквозь зубы. Ножовский отряд все-таки потерян, даже копитары не уцелели. Что же там случилось? Опять лесные духи? Или на этот раз – русичи? А может, яги? Они в Балуйкином лесу давно обосновались, худы по дурости могли с ними сцепиться… Чтоб им всем пусто было. И бестолковым худам, и тем, кто их угробил! В последнее время Огнегору докучали лишь дурными вестями, и воодушевления это не прибавляло.

Получивший вожделенное задание кузутик едва на пороге не врезался в колени высокого, широкоплечего человека в дорогой, но простого кроя темной одежде, как нельзя лучше подходящей своему обладателю. Вошедший красотой и так не блистал, а вечно то ли сосредоточенное, то ли недовольное выражение, застывшее на лице как маска, добавляло его образу суровой серьезности. Ярозор, верный помощник Огнегора, искусный зодчий, изобретатель, был из тех, кто родился с двумя правыми руками и двумя левыми ногами. Все ему было по плечу, любую задумку повелителя умел воплотить в жизнь, да так, что все диву давались. Ярозор и без волшбы мог выстроить царские палаты и придумать любое диво, но ему повезло родиться еще и прирожденным чародеем. Волшба дала искуснику силу, Тьма определила путь, а Огнегор придумывал достойные его мастерства деяния.

Рукастых Огнегор любил, он и сам изредка баловался резьбой по дереву. Ярозор же прекрасно разбирался в горных делах, не хуже краснолюдов¹. Именно он возглавлял строительство Громовых Палат, а сейчас был занят новым убежищем в Вертогорье. Такому гостю хозяин Бугры-горы был всегда рад, хоть и не ожидал сейчас увидеть, а потому встретил приветливо:

– Какими судьбами, с чем пожаловал, мастер Ярозор?

Колдун-зодчий на мгновение замялся, возводить подземные залы ему было привычнее, чем выстраивать по порядку слова. А может, одичал в обществе нечистых служек-камнетесов, подзабыл, как вежливые беседы вести.

– Э-э-э… Да вот, повелитель… зашел мое почтение выказать, – запинаясь, начал зодчий. – И доложить. Мы… э-э-э… прошли уже треть туннеля, но дальше наткнулись на базальтовый пласт. Нашими инструментами там не обойдешься, а волшбой – затратно, и слуг, и чародеев не хватает. Нужны зачарованные буры. У нас тут, в закромах, они точно есть, с прошлого раза остались. Окажи милость, вели выдать.

Ярозор бросил взгляд на лицо хозяина и осекся, вспомнив, что ненужные подробности Огнегора удручают. Мастер стушевался и дернул плечом, собираясь учтиво откланяться, но Огнегор его остановил:

– В остальном все идет хорошо? К сроку управишься?

– Так как же иначе? – удивился искусник. – Когда же я вас подводил, повелитель?

И то верно, на Ярозора всегда можно положиться, один из немногих надежных.

– Время ойбеда, пойвелитейль, – шепелявый голосок Линялы, донесшийся из-за спины строителя, раздался так неожиданно, что мастер аж вздрогнул.

Обедать так обедать. Огнегор любил застолья, и не только из-за самой еды, хотя до сих пор, несмотря на более чем солидный возраст, испытывал наслаждение от вида и запаха красиво поданных любимых блюд, от их вкуса – то пикантного и острого, то нежного и мягкого. Помимо этого, привлекала хозяина Громовых Палат возможность изложить перед сотрапезниками свои идеи, обсудить, поспорить, а иногда и просто посплетничать. Подобные разговоры помогали выбрать важное и отсеять ненужное, придать мыслям стройность, а сплетни – узнать что-нибудь новое и подчас интересное.

В одиночестве Огнегор есть не любил, но чести разделить с ним трапезу удостаивались немногие. Чаще всего это был кто-то из старших чародеев-соратников, а если никого приличного под рукой не оказывалось, приходилось сажать за стол кого-то из шутиков-надзорников… хотя с этими никакого обмена мнениями, разумеется, не было.

– Отобедай-ка со мной, Ярозор, – хлопнул в ладоши колдун, указывая на широкий стол, к которому уже бежали с разнообразными блюдами проворные кузутики. – Посидим рядком, поговорим ладком. О нужном инструменте не переживай. Линяло тебя проводит и все выдаст.

Ярозор ожидаемо смутился и пробасил:

– Да некогда мне долго э-э-э… рассиживаться. Как бы э-э-э… не напортачили там без меня, – однако, увидев, что хозяин нахмурился, мастер тут же осекся и зачастил: – Спасибо э-э-э… за честь. Перекушу маленько и побегу.

Странный он. Нет бы, наслаждаться всей полнотой жизни, радоваться тому, что есть, так об одной работе и думает. Чародей с наслаждением вдохнул аромат приправленного майораном и эстрагоном мяса. Нежное получилось, сочное, чуть розоватое, во рту само тает. И соус к нему правильно приготовлен, расстарался кухарик Пузанчик. Под такое мясцо стоит выпить немного настойки на шестидесяти шести травах, рецепт которой Огнегор лично у одной старой ведьмы выпытал.

Ярозор тяпнул наполненный радушным хозяином кубок, даже не распробовав. Да разве так надо пить драгоценный бальзам? Сначала следует втянуть ноздрями тонкий аромат, потом повертеть в руках, прогреть немного, еще раз вдохнуть, сделать глоток, перекатить во рту огненную жидкость, проглотить, выдохнуть, ощутить послевкусие. Почувствовать, как разливается по жилам тепло и целебная мощь подобранных с умом трав. Сколь долго ни живи на свете, а есть вещи, которые никогда не наскучат…

Да только не дано угрюмому зодчему ценить жизнь и наслаждаться ею, молод еще, торопится все время куда-то, без работы не может, что твой кузутик… Когда-то, очень-очень давно, таким был и Огнегор, но с тех пор минули века…

Возмужав, чародей научился вовремя останавливаться и как следует отдыхать. Никому бы не пришло в голову обвинить его в лени – нет, он умел полностью отдаваться работе, но ценил и те редкие минуты отдыха, которые ему выпадали. Все те же беседы за столом Огнегор расценивал как приятное времяпровождение. Правда, сейчас его говорить не тянуло – похоже, сказались на настроении дурные вести о сгинувшем отряде и накопившаяся усталость.

Жаль, тело с годами не молодеет, приходится прибегать ко всяческим ухищрениям, чтобы поддерживать его в приличном состоянии. Прожитое, что пролитое, не воротишь. Огнегор украдкой бросил взгляд на свое отражение в большом зеркале на стене. Да уж, видок неважный – под глазами мешки, на лбу и щеках – глубокие морщины, хорошо хоть борода скрывает дряблую шею.

Увял лицом чародей. Так ведь и пожил немало, а пережил – и того больше! Под погоду еще и старые раны да переломы болят, только мази волшебные и спасают. Волей-неволей задумаешься о неминуемом конце. Смерть Огнегора не страшила, но с годами он научился ценить свою жизнь и умирать не собирался – слишком много дел задумано, кто их сумеет до ума довести, если не он? Таким, как Ярозор, нужны наставники и повелители, а уж остальному стаду – тем более.

– Откушай ветчины, Ярозор! – не выдержал Огнегор, глядя, как мастер упорно накладывает себе в блюдо одни лишь жареные куриные крылышки. – Отменная ветчина, свиней откармливают особыми желудями и каштанами. А к ней закуска из грибов редкостных, земляных…

– Спасибо, – рассеянно ответил зодчий, но так к ветчине и не притронулся. Зато спросил, пряча глаза: – А не скажешь, повелитель, э-э-э… где Нияда сейчас э-э-э… обретается?

О чувствах, которые питал искусник к красотке-ведьме, Огнегор прекрасно знал, и его немало забавляло, что бугай в летах сохнет по девке, как безусый юнец. Любовь? Выдумки. Нет никакой любви, есть лишь страсть и утехи тела, да и те Ярозору не светят. Нияда мужчин терпеть не может, так что зодчий только время тратит.

– Уехала Нияда, по делам. – Огнегор неторопливо отправил в рот печеночный хлебец. – На север. Разыскивает для меня кое-что.

Ярозор враз поскучнел, допил свой кубок, провел по губам рукавом и поспешил откланяться:

– Спасибо за честь и угощение, повелитель. Да только дело стоит, надо бы уже сегодня э-э-э… успеть новые буры приспособить. Есть еще одна задумка, как наладить подачу воды в верхние палаты… э-э-э… как сделаю, покажу.

Огнегор вместо ответа кивнул Линяле, мол, проводи зодчего-колдуна в хранилище горных инструментов, а сам отодвинул тарелку и задумчиво провел пальцем по густой брови, провожая Ярозора взглядом. Отличный ведь мастер, сколько всего дельного напридумывал. Одни светильники в галереях чего стоят! Стены теперь освещаются живым огнем особого бездымного масла, что бежит по длинным желобкам с высокими бортиками. Пламя горит ровным, красноватым светом, подсвечивая древний камень и давая достаточно света, чтобы оценить красоту обтесанных кварцевых плит; и эти огненные линии тянутся по всей длине проходов, по обе их стороны, словно указывая нужное направление. Вроде бы мелочь, но с появлением новых светильников Громовые Палаты враз заиграли особыми красками, раскрылась грандиозность задумки чертогов, сотворенных сплавом волшбы и разума.

Только ненадежен Ярозор, ох ненадежен, пусть и допущен в ближайший круг, единомышленником его не назвать. Зодчего не волнуют замыслы Тьмы, он не разделяет чаяний самого Огнегора – трудяге бы только бурить, камень тесать да день и ночь над своими чертежами корпеть. Еще эта непонятная безнадежная страсть к Нияде! Женщин надо усмирять и брать приступом, а не турусы на колесах разводить. Видимо, правда – слишком он молод, чтобы это понять.

Впрочем, Нияда и в самом деле хороша, не отнимешь, так что мастера-простака понять можно. Перед чарами некоторых девиц устоять бывает ох как непросто. И не важно, чародейка ли это прирожденная или сельская простушка. Если знает, как распоряжаться своей властью над мужчиной, – жди беды… Знавали мы таких… Хозяин Громовых Палат устало прикрыл веки.

Обида выжигала его изнутри. Как она смеялась! Как смела она так смеяться?!

Огнегор с изумлением ощутил, что пальцы с силой сжимают подлокотники кресла. Вот только старых воспоминаний не хватало! А ведь он умеет владеть собой, редко дает выход гневу, но сейчас треклятая память сыграла с ним злую шутку, услужливо напоминая о начале его пути. О юности, когда он еще не носил имя Огнегор…

В те поры он остро ощущал, что не такой, как все. Его сотоварищи были рослыми, статными, с правильными чертами лица и веселыми, открытыми душами. Все Первые люди были такими, а он непонятно в кого уродился – худой, маленький, большеголовый, с длинным острым носом, тонкими губами, горчичного цвета глазами навыкате. Не красавец, что уж там, но пускай ростом не вышел, зато умением да упорством брал!

Недаром же его родители к волхвам-наставникам отрядили, чтобы ума-разума набрался. Он и набирался, потому как сызмальства ощущал в себе неимоверную силу и делал все, чтобы овладеть ею в полной мере. Когда другие сбегали водить хороводы, усердно постигал азы волхвования, потому что знал: вот выучится – и отправится со старшими в другие земли. Говорят, началась война за души людские! Все чаще поминают некую Тьму и судачат о том, что в Белосветье проникло страшное зло… Он не понимал тогда толком, о чем речь, но знал, что миру нужны умелые волхвы, а значит – надо усердно работать и учиться, чтобы познать все важное, стать лучше, сильнее… и так перерасти всех. Стать оберином² среди муравьев…

Все шло хорошо, но тут появилась, точнее, ворвалась в его жизнь Она. И он пропал. Он хотел только Ее, все остальные желания растворились в потоке внезапно нахлынувшей страсти…

Призраки прошлого завладевали разумом Огнегора все сильнее… а он уже и не сопротивлялся. Владеть собой ты можешь превосходно, но воспоминания – странная вещь. Как нагрянут – не отобьешься, какой бы могучей ни была твоя воля.

Как она выглядела? Ее лицо уже давно кануло в небытие, вместе с мириадами других лиц, но Огнегор вдруг словно воочию увидел юную красавицу с развевающимися на ветру темными волосами, с сияющими, отдающими зеленью лесного мха глазами, услышал звон монист³ на загорелой шее, ощутил запах спелой земляники. Она стояла на поляне в сосновом лесу и держала в смуглой ладошке яркие ягоды.

– Хочешь? – рука протянулась к нему, а он так и глазел на девушку в расшитом белой мережкой полотняном платье. Глазел, не смея сдвинуться с места, опасаясь спугнуть видение.

– Да бери же, я еще соберу, – она улыбнулась, и вместе с ней улыбнулись, полыхнули оранжевым светом стволы вековых сосен, алмазами засияли капельки росы на резных листьях, звонче защебетали птицы.

Проклиная себя за внезапно нахлынувшую робость, он только молча кивнул и подставил свою ладонь под рубиновые брызги.

– Вкусно? Ешь, ты такой бледный, малыш…

– Малыш?! – выдохнул он, отшатываясь.

За ребенка его приняла? Да он наверняка старше ее! Первый среди соучеников! Вот-вот станет настоящим волхвом! Скоро уже обряд посвящения! И вот, стоит тут перед ней, позабыв, что пришел собрать ранние соцветия кипрея и отыскать греющихся на южном склоне гадюк для опытов.

Она уже поняла свою ошибку, разглядела полыхнувший в желтоватых глазах злой огонек и смущенно улыбнулась:

– Не нравится, как я тебя назвала? Хорошее же прозвище, ласковое. «Малыш».

Он только сопел, не зная, что отвечать. Над ним и раньше посмеивались сверстники, бросали косые взгляды, но чтоб так, вслух насмехаться над его ростом? А она как ни в чем не бывало лишь пожала плечами и отвернулась, коротко рассмеявшись, словно его тут и не было.

Он с силой сжал в руке ягоды, сквозь пальцы брызнул сок, закапал на траву, будто кровь.

Огнегор открыл глаза и с шумом выдохнул. Бездумно подцепил кусочек паштета из соловьиных язычков, отправил в рот, почти не ощутив вкуса. Дела давно минувших дней, но – надо же! – не позабытые, до мурашек живые и яркие.

Позже он узнал, что зовут лесную незнакомку Светозара, что приехала она совсем недавно откуда-то с юга и будет учиться вместе с волхвами волшбе. А затем товарищи заметили, как невысокий соученик немеет в присутствии девушки, какими суетливыми становятся его движения, как он пожирает глазами округлости ее тела, едва прикрытые легким летним платьем. Заметили и не преминули использовать для своих дурацких шуток.

Молодость. Когда думаешь чем угодно, но не головой. Ну как он мог поверить, что такая красавица заинтересуется карликом, если рядом были другие, высокие, сильные, ловкие? Те самые, что скоро принялись подшучивать над его внешностью при каждом удобном случае. Ведь недаром в ночь, когда по древнему обычаю надо славить силу воды, они потащили его с собой купаться – возжелали поразвлечься. Он не хотел, упирался, ведь не любил воду, почти не чувствовал ее, а у Светозары был врожденный талант управлять водной стихией.

В венце из полевых трав, в легкой тонкой рубашке, она стояла на берегу и о чем-то шепталась-пересмеивалась с подружками, такими же стройными красавицами, но он видел только ее. Светозара казалась то ли берегиней, то ли самим воплощением озера, а то и вернувшейся с Той-Стороны богиней. Вот она вошла в воду по колено, по пояс, легко погрузилась в полыхающую закатным пламенем гладь, поплыла… Молодые волхвы уже срывали с себя одежды, чтобы с плеском прыгнуть с небольшого обрыва, стремясь догнать подруг. А он стоял, тщедушный, жалкий, понимая, что рядом с их мускулистыми загорелыми телами кажется полным ничтожеством. Ощипанный цыпленок и гордые лебеди. Она оглянулась, поманила к себе:

– Что же ты, Малыш? Неужто стесняешься? А ну, ребятки, помогите ему!

Кто-то уже сдирал с него рубашку, стягивал порты, а потом, хохоча, толкнул в прохладную мокрую жуть. Нет, он, конечно же, умел плавать, но вода хлынула в полуоткрытый рот, забила ноздри, уши… Кашляя и отплевываясь, оглушенный, он с трудом вынырнул на поверхность, бестолково, как щенок, заколотил ладонями, рванулся к берегу и на четвереньках выполз на песок. Нагой и жалкий, он поднялся на дрожащих ногах и услышал ее заливистый смех.

Не выдержав, он подхватил одежду и убежал…

…в тьму…

Кровь прилила к лицу, вспыхнули уши, помутилось зрение, а по телу прокатилась липкая волна, сжав горячими пальцами горло. Давно забытое чувство острого стыда внезапно обездвижило, завладело телом, а внутри все забурлило от вскипающей ярости. Огнегор поспешно налил темного, почти черного вина, отпил несколько глотков. Рука с золоченым кубком дрогнула, жидкость выплеснулась на скатерть, расползлась, словно пятна крови. Ее крови… Месть требует холодной головы и расчета. Это он сейчас понимает, а тогда…

Тогда он ощущал подобный стыд впервые. Бежал по лесу, рыдая и воя, будто дикий зверь. А потом, успокоившись, утер глаза и пошел обратно, зная, что должен сделать. Ждать пришлось недолго.

После прыжков через костер Светозаре вздумалось поискать волшебных трав. Только искать их надо в одиночестве. Вот и пошла девушка, никому ни слова не сказав, в чащу, подальше от ярких костров и веселого смеха.

Его силу недооценивали все, даже наставники. Подогреваемая ненавистью, она увеличилась стократ. Оглушить, обездвижить, лишить голоса, потащить в чащу – что могло быть проще для будущего великого волхва?

А забавлялся он со Светозарой долго. Получил все, чего желал, овладел ею целиком. А наигравшись, обернулся гигантской росомахой. Нет в лесах зверя коварнее и кровожаднее. И умнее. Они ему всегда нравились.

Растерзанное тело Светозары нашли следующим утром – на той самой земляничной поляне, среди враз поседевших сосен. Наставники-волхвы распознали магический след, а там вычислили и того, кто его оставил. Отпираться он и не думал. Держался гордо и твердо, заявив, что никому и никогда не позволит больше над собой издеваться! Он знает себе цену, и его никому не остановить! Сверстники больше не лыбились, ведь он преподал им хороший урок! А старшие? Да что они? Долго и нудно совещались, выбирая наказание. Наконец решили изгнать, предать забвению даже его имя. Х-ха! Нашли чем напугать!

Губы Огнегора искривила презрительная ухмылка. Он должен благодарить волхвов за их решение. Могли бы и суровей наказание придумать, но Белосветье тогда тоже было молодым, Первые люди еще не знали толком, что такое жестокая кара. Изгнание! Вот уж точно бросили щуку в реку.

Кстати, где-то тут щука фаршированная расположилась, а под щуку надо охлажденного белого вина испить. Огнегор едва заметил вернувшегося Линялу, доложившего, что Ярозор получил свои буры. Хозяин Громовых Палат ничего не ответил – он слишком был занят вином и воспоминаниями.

Где те, кто его изгнал? Где те, с кем он начинал? Нет их, прожили отпущенные сотню-полторы лет и умерли в свой срок, косточки давно истлели. Конечно, Первые люди жили подольше нынешних, а все равно ничтожно мало. А он, последний из Первых людей, Темный волхв, великий колдун и хозяин Бугра-горы, десятую сотню разменял и пока еще ого-го! А все почему? Потому что его изгнали.

Странствия и мытарства привели его в Иномирье. Иномирье даровало встречу с Тьмой. Тьма одарила его новой силой.

Став великим чародеем, начинаешь ценить себя и – изменяешься. Многое понимаешь. Позволяешь время от времени радоваться минутам отдыха и наслаждаться жизнью. Вкусная еда – для тела, а красотка рядом – для утех… да для дела.

– Пусть зелье принесут, – велел колдун, не объясняя, о чем он. Линяло и так знал, о каком зелье идет речь.

Пришло время новую девицу найти, хорошо бы внешности подходящей, и чтобы было о чем поговорить. С тех пор, как Огнегор отказался от гарема, приходилось выискивать невест при помощи шутиков. Не великие знатоки бабьих прелестей, зато безотказны и вкус хозяйский знают. А для плодотворного общения с новой красоткой следует омолодиться. Дивное зелье сейчас принесут, жаль, редкое, запасы заканчиваются… Да, решено, пора заполучить новую девицу, с которой можно развлечься, забыв на время о случившихся неприятностях… а надоест – как всегда, делу послужит.

Огнегор потер руки в предвкушении, отхлебнул еще вина, потянулся к засахаренным заморским фруктам.

– Вайше зейлье, пойвелитель, – писклявый голосок заставил Огнегора отвлечься от трапезы и посмотреть вниз.

Возле кресла стоял шутик, покорно склонивший остроконечную рогатую голову. Несмотря на то, что создал он их немало, всех шутиков Огнегор знал поименно. На запястье служки колдун приметил уже почти заживший шрам, который и позволил опознать Пырю, когда-то приставленного к покойному Вещору. Приняв из вытянутых рук флакон с омолаживающим снадобьем, хозяин Бугры-горы поинтересовался:

– Почему ты здесь, Пыря, да еще зелья таскаешь? Твое дело – кузутиками управлять.

Шутик тоскливо поведал, что его сначала, как и было велено, высекли, а потом по приказу Линялы определили к кухарику Пузанчику выполнять всю черную работу. Кухарик строгий, за каждую провинность бьет половником по голове…

– Половником? – Огнегор нахмурился.

– Да.

– Вот мерзавец. Ничего, разберемся…

Воодушевленный словами колдуна, Пыря продолжил рассказ о своих бедах, закончив тем, что назначили его посыльным-носильщиком. Огнегор слушал вполуха, мрачно думая, что кухарику нужно устроить хорошую взбучку. Половник был зачарованным, дорогим, а Пузан посмел использовать его как дубинку? Так можно и жертве навредить – на время ума лишить, и главное – вещь ценную попортить.

– Сойздан слуйжить, – закончил шутик несчастным голосом.

Колдун помнил, что Пыря не самый дурной из созданных им волшебных помощников, всего лишь немного младше Линялы, а наказание за свою провинность он уже отбыл. Польза от него должна быть посущественнее, чем разноска или черная работа у кухарика. Видать, Линяло решил подольше поиздеваться над возможным соперником. Вот же шельмец! Когда надо, все понимает с полуслова, а когда надо ему – понимает как хочет…

Огнегор шевельнул пальцами, и на запястье Пыри возник витой золотой браслет личного помощника. Шутик вытаращил глаза и открыл от удивления рот, обнажив ряды мелких зубов, а рядом тихо зашипел Линяло.

– Значит, так, – промолвил Огнегор. – Пойди переоденься, а то как нищий ходишь, позоришь меня. Потом собирайся в дорогу. Даю тебе задание: раздобыть мне новую невесту, сам знаешь какую. Ключники с одежкой и прочими вещами помогут, иди в любые кладовые… кроме восточной. Понял? В любые, кроме восточной!

Нечего шутику по тайной кладовой шастать, там слишком ценные вещи лежат.

Пыря, вне себя от счастья, погладил новенький браслет, торопливо поклонился и, не забыв бросить торжествующий взгляд на Линялу, помчался выполнять поручение. Стоило ему убежать, Огнегор немедленно повернулся к старшему надзорнику, окатив его холодным взглядом:

– Ты что творишь, морда неумытая? Сказано ведь было: сто ударов и на нижние ярусы, управлять кузутиками! А ты его на кухню, слугой? Мне только что пришлось самолично задание кузутику давать, еще подумал: давненько такого не было, с чего бы это? А выходит, шутика не хватило! Которого ты на кухню отправил! Еще раз посмеешь своевольничать – развоплощу!

Линяло был с пониманием, оправдываться не стал, снял шапку и поджал уши, признавая свою вину.

– Прости, байтюшка Ойгнегор! Больше не пойвторится.

Огнегор встал из-за стола, нависнув над сжавшимся служкой.

– Первым делом прикажи Пузану никого больше половником не бить! – велел хозяин Бугра-горы. – Потом приготовишь палаты для будущей невесты, порядок там наведешь. И дверь проверь, чтоб замочные заклятья работали как надо.

– Сойздан слуйжить, – низко поклонился шутик.