Buch lesen: «Короли небес»

Ричард Нелл

Schriftart:

Richard Nell KINGS OF HEAVEN

Originally published in Canada by Richard Nell in 2020.

You can find him and his other work at: www.richardnell.com

⁂

Краткое содержание второго тома «Короли пепла»

Примечание от автора

Ниже приведено очень краткое изложение важных сюжетных моментов и событий второй книги, «Короли пепла». Учитывая столь большой объем романа, многое, конечно, будет опущено. Из-за временного разрыва я разобью сюжет на события так называемого настоящего и прошлого (события прошлого происходят примерно за пятнадцать лет до событий настоящего).

Прошлое

Рока, сын Бэйлы, отплыв на север из Аскома, попадает в Пью, архипелаг островов-королевств. В городе Халин его берут в плен и отправляют в жуткие рабские ямы островного монарха – короля Трунга. Его пытают и заставляют сражаться, но в один момент его вызволяет из заточения бывший батонский монах и пират по имени Арун, а затем отвозит к королю Фарахи и его сестре Кикай.

Во дворце Шри-Кона Рока помогает предотвратить покушение на короля, спасает жизнь Аруну и начинает обучаться на острове под руководством Фарахи. Он узнаёт много нового о мире, помогает в строительстве новых объектов и в итоге становится другом островному королю. При содействии Фарахи Рока отправляется домой, заручившись помощью и дружбой Фарахи, и планирует уничтожить короля Трунга.

В стране пепла Рока начинает собирать союзников. Он воссоединяется с могучим вождём Айдэном, своими бывшими последователями и скальдом Эгилем. Он заключает договор с Далой, ныне Верховной жрицей, и «ночным человеком» Бирмуном, и вместе они собирают силы не только для осуществления заговора Роки, но и для того, чтобы перевезти свой народ в новый мир.

Как только всё оказывается готово, они отплывают в Халин, уничтожают Трунга вместе с большей частью его семьи и забирают множество женщин пленницами домой, в страну пепла. Верный своему слову, Фарахи запускает тайную торговлю и начинает отправлять Роке припасы и разных мастеров своего дела, чтобы помочь Роке и его народу отправиться в новый мир. При помощи Далы Рока убеждает вождей, матрон и жриц, что они должны объединиться, чтобы мечта о рае стала реальностью. Они готовятся к многочисленным трудностям, о которых Фарахи узнаёт из своих видений, в том числе к предательству островных владык, болезни и угрозе Наранской империи. Им требуется более десяти лет, чтобы преобразить Аском, построить огромный флот и накопить достаточно оружия и доспехов.

Настоящее

По сговору с Фарахи на острова прибывает первая волна «завоевателей» во главе с Рокой. Они занимают Шри-Кон, пытаются сдержать многочисленные болезни, передающиеся от одного народа к другому, и разделываются со всеми, кто, по словам Фарахи, может в будущем их предать.

Тем временем Кейла Алаку в Мезане отравляет отец Оско, его друга, и принц вынужден прибегнуть к магии, чтобы спастись. Оско лишает отца титула патриарха и забирает тот себе, оставив жену главной, а сам вместе с элитными войсками своего отца отправляется в поход с Кейлом. Они совершают долгий изнурительный марш-бросок в Тонг и по пути вынуждены сражаться с наранскими силами. В рисовых полях царит засуха, и Кейл предлагает исправить ситуацию в обмен на помощь короля Капуле. Не сразу, но всё же ему удаётся вызвать муссон, и он пересекает море Короля с флотом и армией, чтобы отвоевать родные земли.

После спора с Фарахи Рока вместе с людьми пепла встречают Кейла. Кавалерия атакует армию принца, но магия Кейла заставляет их отступить, а увидев невероятную силу Кейла своими глазами, Рока подумывает сдаться. Но Кейл его преследует, пролетая над городом ко дворцу и разрушая крепость своего отца, чтобы встретиться с Рокой. Большую часть его силы каким-то образом поглощает альтер эго Роки, Букаяг, и Кейл отступает, но во время битвы Фарахи погибает.

Рока решает стереть Кейла и его армию с лица острова. Он бросает на него все свои силы, и в хаосе битвы убивает Кейла. Его армия уничтожает и обращает островитян в бегство – всех, кроме Оско и его мезанитов. Рока щадит их и отправляет обратно в Тонг, чтобы они передали предложение мира и союза.

В своей Роще Рока копает Кейлу могилу. Но вскоре понимает, что островной принц не похож на остальных местных мертвецов…

Пролог

– Брат! Брат! – Обливаясь потом, молодой монах с трудом полз по истёртым ступеням, ведущим на уединённую площадку для медитации. – Брат, – падая ниц, почтительно произнёс он, задыхаясь от бега. – Прости, что побеспокоил… – Он сделал несколько прерывистых вдохов, пытаясь отдышаться.

Лонакарак из племени джунасита, бывший мастер чинга, с трудом сфокусировал взгляд старых слезящихся глаз и выдохнул, пуская остатки спокойствия на ветер.

– Кончай с любезностями, мальчик, я слишком стар, чтобы их выслушивать.

Батонский послушник оглянулся, убеждаясь, что никто их не услышит.

– Дух света, мастер. Он пробуждается.

Мастер Ло замер, чувствуя, как по сутулой спине пробежала дрожь. Он встал на ноги и при помощи послушника спустился к древнему монастырю.

– Не жди меня, мальчик, беги разбуди брата Анзана и брата Гэнё, они знают, что делать.

– Уже разбудил, мастер.

– Молодчина. Пусть принесут списки и приведут по ребёнку из каждой семьи, у которой есть потенциал. – Над горами забрезжил полуденный свет, и Ло едва не споткнулся, когда в голову ему пришла мысль. – А физические обряды… провели?

– Да, мастер. – Глаза мальчика светились гордостью. – Мы собрали вырезки, масла и прочие выделения – как полагается. Дух проснётся чистым и обновлённым.

Сердце старого Ло как будто даже воспрянуло, и он потрепал мальчика по руке. И всё же как-то это слишком быстро. Дух должен был проснуться не ранее чем через месяц, а это значит, что его потревожило некое сновидение, или же у него есть какое-то требование. То, что кто-то или что-то мог пробудить его насильно, было совершенно немыслимо, и потому Ло даже спрашивать не стал, так ли это.

Опираясь на мальчика, он дохромал до своей кельи и взял церемониальные одеяния и масла. Крайне важно, чтобы дух пробудился в знакомой обстановке, в окружении знакомых лиц и запахов, иначе он может растеряться или… разволноваться.

Скрываясь от любопытных глаз непосвящённых, Ло и его проводник спустились по тайному ходу в старом крыле, ведущему через пещерный туннель к основанию горы. Выйдя на поверхность, они увидели других мастеров в кое-как напяленных одеяниях и перепуганных посвящённых, расставляющих миски с едой, водой и алкоголем. Полдюжины женщин с завязанными глазами стояли с плачущими младенцами на руках и пытались их накормить или ещё как-то успокоить.

– Брат Ло, – на лице брата Гэнё читалось явное облегчение. – Прости нас за этот переполох, но уверяю тебя, почти всё готово. Если тебе что-то потребуется, мы всё сделаем.

Ло вежливо улыбнулся и поклонился. Гэнё и правда исполнит любую просьбу Ло, но не из преданности и не по доброте душевной. Он был честолюбивым змеем, который вот уже несколько десятилетий ждал, когда Ло наконец помрёт, однако он понимал, что сейчас именно от Ло зависят жизни всех.

– Благодарю за твою неизменную поддержку. Пожалуйста, отведи претендентов к пристанищу духа и скажи готовиться.

– Конечно, брат.

Ло похромал вверх по священной тропе. Его ждал нелёгкий подъём на вулкан, и обычай требовал, что совершать его следует без чьей-либо помощи. За многие века ступени изрядно истёрлись, а теперь ещё и были захламлены бесполезными священными реликвиями, украшены табличками и покрыты лужицами. На мгновение Ло задумался, сколько раз он уже проделывал этот путь наверх, но тут же бросил это занятие, давно уже сбившись со счёта.

На полпути он заметил, что в голове у него как-то тихо, и усмехнулся.

– Что, нечего сказать?

– Я готовлюсь к смерти, – прошипела его тень, – и тебе следует.

– И думать забудь, – пробормотал Ло. – Мне будет не хватать твоей жизнерадостности.

В тишине они дошли до священной пещеры и плато. К счастью, дух ещё не до конца пробудился, кожа его светилась на солнце, а сам он излучал тепло перерождения. Ло преклонил колени и стал терпеливо ждать.

Он мог просидеть так целый день, прежде чем дух его бы заметил, но лучше уж сносить неудобства, чем рискнуть и потревожить духа разговорами до того, как тот будет готов. Чтобы занять время, Ло медитировал и повторял в уме молитвы. В свои сто восемьдесят семь Лонакарак прекрасно овладел искусством ожидания.

– Доброе утро, дитя.

Ло улыбнулся, услышав голос хозяина. То, что сейчас было не утро, не имело значения – когда дух пробуждался, он предпочитал думать именно так. Ло моргнул и поднялся, повторяя слова, что произносились ещё до того, как у острова появился первый король.

– Доброе утро, Всемогущий. От имени твоих служителей благодарю тебя за то, что ты с нами.

Островной бог Андо улыбнулся, и Ло сдержал вздох облегчения. Он круто рисковал, но будет лучше, если ему удастся направлять разговор, и первоначальный успех придал ему достаточно уверенности, чтобы попытаться.

– Вы пробудились раньше, чем мы ожидали, Всемогущий. Что-то случилось? Я могу вам как-то послужить?

Андо моргнул, словно не понимая, о чём речь, и обратил взгляд на солнце.

– Мне приснился сон, – произнёс он, и взгляд его по-прежнему был расфокусирован.

– Очередная битва, Всемогущий?

Дух повернул шею и опасно прищурился.

– Откуда тебе известно?

Ло поморщился, поняв свою оплошность. Обычно духу нравилось рассказывать о своих снах.

– Я… мне не известно, Всемогущий, это всего лишь предположение. Ведь вам раньше снились подобные сны.

Ло облегчённо выдохнул, когда угроза в глазах призрака слегка притухла. Андо пробормотал что-то неразборчивое, отвёл взгляд и в изнеможении опустил веки.

После едва не разразившейся катастрофы Ло решил, что лучше всего будет подождать и позволить призраку самому решать, когда говорить, если тот вообще захочет разговаривать. Солнце скрылось под пологом серых туч и окрасило мир в красные и оранжевые оттенки, прежде чем Андо встал. Он подошёл к Ло и поклонился, и глаза его уже в значительной степени прояснились.

– Ничего не случилось. Раз уж я проснулся, я желаю сейчас же взглянуть на твоих претендентов, если они готовы.

Ло опасался, что его древние колени на сей раз не выдержат, но всё же умудрился встать.

– Конечно, Всемогущий. Благодарю вас. Они ждут вашего решения.

Вместе они дошли от плато до дна пещеры, где уже собрались остальные монахи. Все они были опытны и знали протокол – за исключением одного новопосвящённого, как того требовала традиция. Они вышли вперёд с младенцами на руках, некоторые из которых ревели из-за слишком затянувшегося ожидания. Андо приблизился, и дети, как обычно рядом с ним, замолчали и уставились на него округлившимися глазами. Он улыбнулся и подошёл к каждому из них, касаясь и осматривая их, позволяя хватать себя за пальцы.

– Все они были замерены, Всемогущий, – сказал Ло, стоя подле него. – Их головы правильной формы, их кожа безупречна. Их матери принадлежат родам, что ведут своё происхождение от изначальных королевств.

Андо кивнул и засунул руки в рукава.

– Благодарю вас, дети. Можете их унести.

Ло сделал жест, и монахи поспешили прочь, подталкивая женщин с завязанными глазами впереди себя по тропинке. Иногда Андо приглашал монахов помедитировать вместе с ним, но, кажется, сегодня этого не случится. Разочарование духа в новопосвящённом было настолько ощутимым, что он не сумел его скрыть даже от самого Ло, и это было крайне оскорбительно. Теперь его никогда больше не допустят до Андо. К счастью, призрак, кажется, ничего не заметил.

Он вновь повернулся лицом к плато и сел на утёс. Ло пыхтел позади. Призрак молчал, но Ло чувствовал, что нельзя упускать возможность, ведь теперь дух вновь может заснуть на месяцы, если оставить его одного.

– Простите, что беспокою, Всемогущий, но с островов пришли дурные вести. Из-за моря прибыло ещё больше чужеземцев. Болезнь распространяется. Некоторые Алаку убиты.

Казалось, Андо не слышал, но в конце концов всё же пробормотал:

– Это неважно.

– Но… – Ло сдержался и не фыркнул, хотя очень хотелось. – Алаку правят вот уже сто лет, Всемогущий, и теперь мир под угрозой. Острова волнуются.

– Скажи, дитя: здесь, на Бато, их род в безопасности?

– Разумеется, Всемогущий.

– Это всё, что имеет значение. Болезнь и насилие не проникнут на сей священный остров. А то, как эти животные решают управлять своими землями, нас не касается.

Ло знал, что лучше ему оставить этот разговор, но он проделал так много работы… Он облизнул губы и склонил голову.

– Всемогущий, вы благословили Фарахи и его сына, и… и я подумал, что их смерть вас обеспокоит… Что…

Андо слегка повернул голову, а Ло съёжился и задрожал, сидя на камне.

– Я видел взлёт и падение сотен королей, – с наслаждением произнёс дух. – Разве не говорил я тебе, что твой замысел обречён? – Его голос изменился, теперь в нём сквозила тьма. – Все вы – насекомые в ожидании вознесения. Сколько раз мне тебе повторять? Твои «претенденты» вновь оказались непригодны. Они – полые оболочки, и я потворствую этому ритуалу лишь для того, чтобы хоть чем-то занять твоих братьев. Их оджас – это всегда смерть, а ваши союзы с островными владыками – бесполезное развлечение. Лишь одобренные мной родословные имеют значение.

Ло прижался лицом к земле, чувствуя, как по коже волнами разливается жар.

– А я говорил, – прошипела тень. – Сегодня всё и случится. Сегодня мы умрём.

Жар медленно угасал. Андо шумно вздохнул, затем отполз от края обрыва и помог Ло встать.

– Посиди со мной, дитя. Давай очистим наш разум и познаем покой.

Ло едва не расплакался от благодарности. Он устроился на камне, и какое-то время они сидели, обдуваемые тёплым ветерком.

– Иногда, – много позже улыбнулся Андо, – я забываю, что ты из Вишан. До чего же печально не ведать блаженства путешествий вне себя, не странствовать по небесам. Как давно ты служишь мне, Ло?

– Сто сорок лет, Всемогущий.

– Так мало. Однако тебе, полагаю, кажется иначе.

– Да, Всемогущий. – Ло задержал дыхание, чувствуя, что его тень в кои-то веки оказалась права. Может, он не умрёт, но места своего лишится. Наконец этот змей Гэнё получит то, чего желает, Ло сместят, а его соперники смогут перестать елозить перед ним и будут наказывать его за то, что так долго оставался посланником духа, пока в конце концов Ло не рассыплется в прах.

– Я не случайно избрал тебя, дитя. – Андо улыбнулся. – Я говорил в гневе, но сути это не изменило. Избавься от претендентов. Можешь продолжать скрещивать своих мастеров с островитянами, ибо знаю я, что у людей есть желания, и ищут они разнообразных утех. Однако от того, что получится в итоге, следует избавиться. Я предвижу, что нужные нам кровные линии появятся в другом поколении, а до тех пор мы лишь зря растрачиваем усилия. Благодарю тебя, дитя. Можешь идти.

Ло отвесил глубокий поклон. Его беспокойство улетучилось. Их разговоры уже не раз заканчивались именно так. Ло прикажет утопить конкретных детей, как ему приказано, а затем продолжит работу над выведением нужных ему образцов. Также он продолжит заключать сделки с островными владыками, поскольку духу нет дела до подобных вещей.

И в конце концов Ло докажет свою правоту. Покажет, что его усилия были не напрасны, что бессмертную искру можно найти где-то ещё. Он был уверен в этом. Абсолютно уверен. Поскольку, хотя дух этого и не знал, Ло и сам был бастардом.

Глава 1

442 ГОД Г. Э. (ГАЛЬДРИЙСКОЙ ЭРЫ),

СРАЗУ ЖЕ ПОСЛЕ БИТВЫ ЗА ШРИ-КОН

Рока наблюдал за тем, как ласковые, полные трупов волны омывают кровью берега островного рая. Пробираясь сквозь мутные воды, его люди забирали мертвецов, словно вылавливающие добычу чайки. Большинство из них были местными. Но плавали в море Короля и многие сыны пепла.

Всё, что произошло, было ужасно неправильно.

Казалось, ни один провидец не предсказал бы, что у младшего сына будет сила бога. Кейл вернулся, чтобы заявить свои права на будущее, не зная и не заботясь о чаяниях и трудах своего предшественника. Рока его не винил, но своими действиями тот перечеркнул все тщательно продуманные планы своего отца.

После того как Рока убьёт всех врагов Фарахи, Король-Чародей намеревался «вдруг» объявиться и стать «невольным» союзником Роки. Вместе они собирались, как и прежде, защищать моря и планировали объединить острова, формально отдав власть Шри-Кону, затем возобновить союз с Нонг-Минг-Тонгом и, опираясь на эту власть, создать новые прибрежные союзы. Вместе они бы противостояли Нарану, силой насаждали бы мир и построили бы новую жизнь.

Но без Фарахи это было невозможно.

Конечно, оставались и другие сыновья Фарахи. Рока мог посадить на трон Тейна – но лишь одному Фарахи были известны их тайные планы. Тейн, как и Кейл, считал бы истиной то, что лежало на поверхности: то, что Рока и его люди – завоеватели, пришедшие с армией в его дом и силой его захватившие.

Тейн не обладал даром предвидения. У него не было за плечами десятилетий уловок и обмана, не было налаженных связей с адмиралами и иноземными королями. Смерть патриарха Алаку пошатнёт веру людей в их род. Тейну придётся доказывать, что он достойный правитель.

Арун, королевский начальник разведки, ныне известный как Эка, хотя бы частично знал правду. Но поверил бы ему Тейн? Не логичнее ли предположить, что тот сменил хозяев, чтобы спасти собственную шкуру?

Без Фарахи остатки флота Шри-Кона теперь наверняка стали Роке заклятыми врагами, а не его будущими слугами и союзниками. Если Тейна удастся убедить – и если ему можно будет доверять, – то Рока, возможно, и сумеет вернуть их на свою сторону. А возможно и нет.

Рока вздохнул и прислушался к волнам. Погода никак не намекала ни на его страдания, ни на жестокие деяния на поле боя. Высоко в небе сияло яркое островное солнце, окружённое обрывками облаков, а море омывало берег, безустанно атакуя его, и ему не было дела до людских трагедий.

Было так много «если». Последнее и основное – если Фарахи был прав, а он обычно был прав, то времени у Роки оставалось мало.

– Выход есть, – прошептал Букаяг, брат Роки, а может, это был голос из самых тёмных глубин его сознания. – Мы можем расправиться с островитянами, – произнёс он ровным тоном, милосердно скрывая жестокое возбуждение. – Мы были в долгу перед Фарахи. Но им мы ничего не должны. Не эти жалкие людишки послали корабли с зерном – и не они протянули руку помощи. Это был Фарахи, и никто иной. А теперь Фарахи мёртв.

Рока сжал челюсти. Спорить ему не хотелось. Более десяти лет, с момента объединения Аскома, «братец» Роки почти никогда не подавал голоса. Но во время битвы с Кейлом он пробудился и спас Року от гибели. И, как обычно, его слова хоть и были чудовищны, они несли в себе крупицу правды.

– А что насчёт Нарана? – не удержался Рока. – Что ты планируешь делать без флота Шри-Кона? Кто объединится с нами, когда мы начнём резать мужчин и детей по всему Пью?

– У нас есть собственные корабли, – отвечал Букаяг, – нам не нужны союзники.

– В нашем распоряжении в основном транспортные судна. У нас мало боевых кораблей и не хватает опыта, чтобы сражаться с островитянами, а ещё мы плохо знакомы с опасными водами этого моря. Нас остановят.

– А мы не будем сражаться в море, – прорычал Букаяг. – Мы высадим армию на незащищённые берега. Заставим их сдаться. А затем, когда будем готовы, отправимся на континент. Может быть, к тому моменту болезнь так распространится, что сделает за нас большую часть работы.

Рока презрительно фыркнул, и тон Букаяга ожесточился.

– Нельзя установить мир, не убивая. Это несбыточная мечта, братец. Их империя сильна, а наша слаба, и они придут за нами. Мы должны пролить реку крови, сравнимую со слезами Брэй, что протянется от Нарана до моря Мёртвого Короля. Лишь тогда они оставят нас в покое.

Рока ничего не сказал, продолжая наблюдать за плавающими трупами. Он понимал: его брат, возможно, и прав насчёт Нарана – ну, или по крайней мере, не совсем неправ. Но всё же ему не надо убивать островитян. Ему всего-то-навсего нужно перемирие, и тогда, возможно, удастся устроить переговоры. Для начала он бы расторг фиктивный брак Лани, склонил бы Тейна на свою сторону и попытался бы сохранить союз с Тонгом.

Но у него были и другие заботы. Земля пепла также требовала внимания. Он должен был сообщить Дале и матронам, что ему нужно больше людей, больше оружия, больше лошадей. На равнинах Нарана лошади станут его козырем. Он мог бы попытаться привлечь на свою сторону степняков – воинов, которые на протяжении тысяч лет совершали набеги на своих соседей-земледельцев и поклонялись собственным богам. Эта затея тоже может провалиться.

Вздохнув напоследок, Рока зашагал прочь от пляжа в сторону дворца своего погибшего друга и союзника. Его многочисленные слуги и сторонники остались, ожидая указаний, наверняка сбитые с толку всем этим промедлением и милосердным обращением с островитянами. Им предстояло много работы, а без Фарахи проделать её мог только он.

За ним следовало несколько его сторонников и телохранителей. Их молчаливая преданность придавала ему хоть какую-то силу. Теперь будущее лежало в его руках. Фарахи мёртв. Но Рока не был совсем уж одинок.

Вокруг него собрались сильные, храбрые люди, готовые сражаться и умирать за своих потомков. Они проследовали за ним из ледяного ада; они пересекли море, которое нельзя пересечь, и достигли большего, чем могли мечтать их отцы и деды. Рока понимал, что должен быть сильным хотя бы ради них.

– Да будет так, – прошептал он, а может, то был его брат. Человек терпит фиаско в двух случаях, говорила ему Бэйла. Когда он сдаётся или когда умирает.

Если Фарахи ошибся и Наран медлит, то Рока ударит первым, и ударит сильно. Подобно Имлеру он соберёт армию аскомских всадников и пронесётся по равнинам, орудуя луком и копьём. Они отправятся грабить бескрайние земли великого континента и сожгут всё, что встретится им на пути, пока враг не научится бояться великанов из-за моря.

Если Фарахи был прав и Наран атакует, он остановит империю при помощи железных бойцов Вола, несокрушимых при осаде, и сломит дух этого «сына неба».

Пусть ему уже и не создать то будущее, о котором он мечтал, но мир можно установить и иными путями. Рока мог бы обратить в пыль будущих завоевателей своего народа. В руинах Нарана люди пепла и песка будут в безопасности. Хотя бы на время.

Он повернулся к своим последователям, чувствуя, как брат наполняет его конечности новой силой. Люди увидели его глаза, затем переглянулись и подобрались, словно готовые к погоне.

Рока чувствовал, как его сознание и дух заключаются в броню, что превосходила любую аскомскую сталь и была прочнее разума, веры, ненависти и любви. У него всё ещё оставалось то единственное, что у него всегда было, то, что ему всегда было нужно. У него оставалась цель.

– За мной, братья, – проревел он. – У нас много работы.

⁂

Кейл коснулся холодной окровавленной плоти под одеждой и вспомнил, как умирал. Боль уже забылась. Ощущение, а быть может, и осознание того, что его тело не исцелится, должно было заставить его в панике задыхаться. Однако всё это казалось таким далёким…

Он споткнулся о поросшую травой кочку и чуть не упал. Судя по всему, то, что он был мёртв, не мешало ему ходить.

Гнулись стебли, и он чувствовал их подошвами сандалий. Шаг за шагом он пробирался сквозь туманы разума своего убийцы, а может, шёл по загробному миру или же блуждал в некоем мираже, созданном из мечты о чужом рае или аде.

Вскоре на него обрушились воспоминания о жизни, а с ними нахлынули ярость и скорбь, слившиеся в единое целое, неразделимые, неразрывные, и сдержать их удалось, лишь стиснув кулаки и представив себе тёплый костёр в тёмной ночи. Он ускорил шаг.

Здешний воздух не имел вкуса, а в тумане не было влаги. Но с другой стороны, его тело онемело и одеревенело, и он подумал – может, он теперь в принципе ничего не может чувствовать? От этой мысли он ощутил растущую печаль из-за того, что потерял, – из-за осознания, что больше никогда не сможет никого коснуться и никогда не сможет любить.

Слёзы не пролились из его глаз. Всё это было так неправильно – эта жизнь после жизни. Кошмар наяву, трагедия, пронизанная ужасом. Он знал, что должен чувствовать отчаяние, что должен паниковать, но ощущал лишь жажду мщения. Она назревала медленно, прорастая из отказа принять случившееся и желания это изменить.

На самом деле он не понимал, как умер, не осознавал, кто его убил. Перед смертью Кейл чувствовал себя как никогда могущественным. Его взгляд пронзал самую ткань мира, и он выдернул так много нитей из земных основ, что казалось, будто они теперь привязаны к нему как к новому центру силы. Так как же он мог потерпеть неудачу?

Сама реальность просыпалась пылью меж его пальцев. Всего несколько дней назад он погрузил свои руки в небо и в море и вызвал муссон. До этого – обманул «мастера» Ло; пережил Нандзу и Мезан и провёл армию по широким просторам вражеской империи, когда тысячи солдат противника дышали ему в спину.

А затем вдруг всё это закончилось так же внезапно, как и началось.

Кто вообще был этот Рока? Что за монстр с острыми зубами и золотыми глазами? Кем были эти бледные великаны, что напали на его народ, убивали его друзей, насиловали женщин и приносили в жертву детей, совершая жестокие чужеземные ритуалы?

Разум Кейла заволок тот же туман, что клубился в этом незнакомом аду, и он попытался вспомнить пляж, полёт над Шри-Коном и всё, что тогда увидел. Он знал, что злился – более того, он был вне себя от ярости: волна праведного гнева затуманила глаза и наполнила его жаром и силой, как фляга рома. Смерть мало что изменила.

Не таким должно было быть его возвращение домой. Он хотел помочь. Он явился, полный смирения, веря, что сможет помочь хотя бы кому-то, хотел учить людей медитации, желая принести в этот мир силу без насилия.

Однако прокручивая в памяти свой последний день в Шри-Коне, он видел только смерть. Где-то между Нандзу и своей родиной он стал солдатом, подобным Оско, – солдатом, обладающим божественной силой и неистово разрывающим врагов на части. И даже несмотря на это он проиграл.

Кейл чуть не поскользнулся на траве в своих сандалиях, резко остановившись. Он сжал кулаки и сломанные челюсти, разглядев сквозь туман золотые глаза.

Сгорбившись, великан, сняв рубашку, потел, восстанавливая то, что разрушил Кейл. Сваливал в кучи сломанные инструменты, убирал каменные обломки и мертвые растения с дорожек и полей. Вокруг него трудились молчаливые мертвецы.

Кейл попытался с ним расправиться, и ему не удалось. В глубине души он понимал, что именно это его больше всего и злило. Он понимал, что в нём говорит гордыня и что он должен быть выше неё. Но имел право на гордость.

Эта мысль принесла ему нестерпимую боль, и он упал в траву на колени, ненавидя себя, ненавидя действительность. Он отвернулся: одного поражения уже было достаточно. Он не хотел снова с ним встречаться и быть осмеянным.

Вместо этого он вернулся в туман. Кейл шёл мимо трупов, и они на него смотрели – кто-то словно испуганно, другие, возможно, растерянно. Через какое-то время ему пришла в голову мысль: они были правы, что боялись или считали его иным. Даже сейчас Кейл ощущал силу – она была повсюду и будто только и ждала, чтобы её призвали.

Нити паучьим шёлком тянулись ко всему вокруг. Они были такими крепкими и упорядоченными, что напоминали строительный каркас, совсем не похожий на хаос мира живых. У Кейла возникло непреодолимое желание схватить и спутать эти нити. Он быстро потянулся к ним своими притуплёнными чувствами, но они противились его прикосновению, прочные, будто металлические прутья. Всё, что он мог сделать – провести по ним пальцами, извлекая негромкий звук.

«Будь ты проклят!» – попытался закричать он, но вместо этого по траве дуновением ветра пронёсся бесплотный голос, из-за чего мертвецы в панике разбежались.

Он попытался закрыть глаза и сосредоточиться на дыхании, но тщетно – он более не мог дышать. После очередного приступа бессильной ярости он снова вызвал в воображении чёрное полотно ночи и представил, как сидит с братьями у костра на берегу. Они ему улыбались, их лица расплывались в его несовершенной угасающей памяти. Некоторое время он прислушивался к несуществующему потрескиванию огня, восстанавливая контроль над эмоциями.

Я дух в воображаемом месте, почти рассмеялся он, воображающий огонь в воображаемом мире.

Он задумался, существует ли вообще слово, которым можно это описать. Видят ли мертвецы сны? Могут ли они творить? Или они могут жить лишь в чьей-либо памяти?

Кейл понял, что мысли не перестают бурлить, и на время прекратил попытки их успокоить. Он никогда в жизни не отличался терпением, но, возможно, смерть дала ему шанс терпению научиться. Возможно, впервые за всю жизнь у него появилось время потренироваться без вмешательства непредвиденных обстоятельств, которыми полна постоянно изменяющаяся жизнь; возможно, у него появилось время раскрыть секреты своего убийцы и понять, в чём была ошибка, что привела Кейла к поражению.

И, возможно, думал он, прекрасно осознавая, что наливающаяся в его груди надежда, скорее всего, безумна, возможно, у меня есть шанс обмануть смерть, как то сделал Рупи.

От размышлений Кейла отвлекли – он готов был поклясться, что услышал голоса неподалёку. Он замер, вращая головой, не понимая, как вообще мог что-то «услышать» в этом месте. Но слабый звук повторился, и он на него побежал.

Короткая ухоженная трава уступила место мощёной дорожке вдоль реки, что ускользала за пределы пустошей и убегала в лес, который казался обитаемым, но всё ещё диким, полным разнообразной диковинной жизни. Кейл пробирался между деревьев, пока не вышел на очередную просеку с огромным тёмным прудом.

Пруд превратился в озеро; вода, такая тёмная и глубокая, что дна было не разглядеть, растекалась за пределы видимости. Кейл подошёл ближе, потому что впервые почувствовал что-то, похожее на тепло – словно из глубин каким-то образом вдруг вырвался луч света, словно солнце томилось в ловушке подобно яйцу в кокосовом супе. Он шёл по грязи и гравию вдоль берега, пока не наткнулся на белые песчинки. Что казалось невозможным – даже здесь: как будто бы это место враждовало само с собой и две силы боролись за существование.

Ил усеивали огромные следы, а в воду уходила сгнившая верёвка. Схватившись, Кейл её потянул, но та, судя по всему, была привязана к некоему якорю. Он снова услышал голоса из-под воды.