Мистерия. Человек, кот и крыса

Иллюстратор Садыков Равиль

© Равиль Садыков, 2020

© Садыков Равиль, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4498-9611-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мистерия¹
Мистическая аллегория.

Эпиграф

 
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
 
 
Алигьери Данте. Ад. Песнь первая
 

Глава первая

– Эй! Ты!

Денис почувствовал, как мелкая дрожь пробежала по всему его телу. Голос послышался из-за угла дома. Это был пацан² из соседнего блока – Валерка. Валерка был старше и сильнее Дениса, к тому же за ним накрепко закрепилась репутация хулигана и драчуна, и ещё он был не один. Из-за его спины выглядывало ещё несколько мальчишеских голов. Денису была хорошо знакома вся эта компания. Среди них были и его одноклассники, а один мальчишка – Коська, даже был соседом по парте. Теперь он понимал, в чём причина.

Первая мысль, мелькнувшая в этот момент в голове у Дениса, была: «Бежать».

Но в этом не было никакого смысла. Рано или поздно его всё одно поймают. К тому же он не умел быстро бегать. Шанс стать Денису известным спортсменом был нулевым. Поначалу родители даже хотели записать его в какую-нибудь спортивную секцию.

– Занятия спортом укрепят твой дух! – торжественно произнёс отец.

– Слишком он у нас уж слабенький, – жалостливо проговорила мама Дениса.

– Вот для этого ему и надо заняться спортом. Он же мужик, ему ещё в армии нужно будет служить, а там слабакам не место.

На стене у комода, покрытого вязанной скатёркой с ажурными узорами, в рамочке рядом с фотографиями дедушек и бабушек и других родственников Дениса была фотография и его отца, где он ещё совсем молодой юнец в военной форме с погонами, на которых крупными буквами было выведено СА – Советская армия. Отец очень гордился этой фотографией и часто показывал её Денису.

– Армия делает из пацана настоящего мужика, – говорил он, показывая на фото.

Но первый же тренер, посмотревший на Дениса, решил, что у него нет никаких данных для занятия спортом.

– Слишком щуплый, – авторитетным голосом заключил тренер.

Тогда Дениса отдали в музыкальную школу. Оказалось, что «у мальчика есть слух», чему мама несказанно обрадовалась.

– Возможно, это судьба! – торжественно заключила она.

«Коль у нашего чада нет никаких шансов стать вторым Александром Дитятиным³ – многократным олимпийским чемпионом и знаменитым спортсменом, ему непременно следует стать великим скрипачом, вторым Никколо Паганини⁴ – не менее знаменитым, чем сам Александр Дитятин».

И что для Дениса было самым удивительным, что отец не стал возражать против этого тезиса.

Денис не был знаком ни с Дитятиным, ни с Паганини. К тому же Паганини умер задолго до того времени, как Денис родился. И жил Паганини в Генуе⁵ в Италии, а Денис жил в СССР⁶. Но эти факты никак не повлияли на отношение Дениса к этому человеку. Денис твёрдо был убеждён, что именно этот самый Паганини виновен во всех его сегодняшних бедах и несчастьях, а посещение музыкальной школы – скучным и совершенно бесполезным занятием.

Отец Дениса работал слесарем в железнодорожном депо⁷, а мама была медсестрой в военном госпитале. Откуда у обоих родителей была такая тяга к музыке, Денис не понимал.

Денис пытался было переубедить родителей в их неправильном, на его взгляд, подходе к выбору занятия для собственного отпрыска. Но его голос так и остался «гласом вопиющего в пустыне⁸».

Не подействовала на родителей и попытка убедить их, что он мог бы с гораздо большей пользой потратить своё время на какие-нибудь другие – более полезные занятия, к примеру, на учёбу. Но родители оставались непреклонными. И Денису не оставалось ничего другого, как подчиниться.

Теперь он стал в глазах своих сверстников идеальным объектом для издевательств и оскорблений, тычков⁹ и затрещин – маменькиным сыночком.

Однажды, не стерпев обиды, когда Коська из баловства облил его новую рубашку чернилами, – это «переполнило чашу его терпения¹⁰». Денис размахнулся и со всей силы ударил Коську кулаком в лицо, точнее, в глаз. Удар был столь сильным и точным, что Коська упал на пол и ударился головой об угол соседней парты. В тот момент Денис плохо понимал, что он делает. Всё было так быстро. Он опомнился, когда услышал, что Коська, схватившись за голову, стал орать не своим голосом. Кровь проступила у него между пальцев.

Шум привлёк внимание учительницы.

– Завтра чтобы родители были в школе, – сказала учительница, делая запись в его дневнике красным карандашом на весь лист. – И отправляйся к директору.

Денис отправился к директору, а Коська, держась за окровавленную голову, в медпункт, где ему наложили повязку на разбитую голову.

Директор встретил Дениса в просторном директорском кабинете, сидя за массивным письменным столом. Весь вид этого кабинета: большие окна с портьерами¹¹, идущими от самого потолка и до пола; массивный стол, покрытый зелёным сукном, которые обычно ставят в кабинетах больших начальников и важных чиновников, со стопкой каких-то бумаг, придавленных массивной фигурой отлитого из бронзы, сидящего с открытой пастью льва; чернильный прибор, вырезанный из куска зелёного малахита, с торчащими вверх, словно заострённые антенны, двумя перьевыми ручками; шкаф с выставленными рядами толстыми папками и сам директор – всё это должно было внушать каждому входящему в этот кабинет ощущение святилища – храма. Будто сам Зевс¹² с высоты Олимпа¹³ взирает на бренных и никчёмных людишек.

– Ху-ли-ган, – разделяя на слоги, произнёс директор. – Разбить голову своему товарищу!

Он окинул Дениса полным презрения взглядом. Денис отчего-то вдруг ощутил себя виноватым. Он не стал рассказывать учительнице и директору, что же произошло на самом деле. И, конечно же, во всём обвинили его.

«Хотя в чём я, собственно говоря, провинился? Дал Коське в глаз. Так Коська сам давно этого добивался. Вот и получил».

Денис посмотрел на залитую чернилами рубашку. Пятно расплылось и превратилось в огромную кляксу.

«Что я теперь скажу маме?»

Но этот факт, по всей видимости, мало занимал учительницу и директора школы, так как директор, совершенно не обращая на кляксу никакого внимания, сухо добавил:

– А вас, Муза Евлампиевна, прошу: проследите, чтобы завтра родители этого малолетнего бандита обязательно пришли в школу. – А затем, повысив голос и посмотрев на ученика взглядом, отражающим полное его презрение к этому малолетнему асоциальному¹⁴ элементу, каковым, по его глубокому убеждению, являлся Денис, он произнёс: – Мы этого так не оставим! В нашей школе нет места подобного рода хулиганам!

– Только жестокий и бессердечный человек может поступить так со своим товарищем, – срывающимся от охватившего её волнения гласом подвела итог Муза Евлампиевна.

Дома Денис скрыл, что директор вызывает родителей в школу, а лист, на котором была сделана запись, он попросту вырвал.

«Они и так рано или поздно всё равно узнают об этом сами», – подумал Денис.

Но в глубине души он надеялся, что это случится не так скоро, а может, и не случится никогда. Произойдёт чудо, и взрослые забудут о нём. Бывает же так. Он несколько раз просил родителей подарить ему велосипед, но каждый раз они об этом забывали и дарили какую-нибудь совсем ненужную вещь, к примеру: барабан, рубашку или книгу.

Но Денису всё-таки не удалось избежать наказания.

Как Денис ни старался спрятать испачканную рубашку, мама всё же нашла её. От увиденного она пришла в ужас.

– Это теперь даже будет невозможно отстирать.

Показав ему испачканную чернилами рубашку, она обвинила сына в жестокости и бессердечности по отношению к собственным родителям.

– Ты совершенно не жалеешь нас, – сказала мама. – У других родителей дети как дети, а ты. Мы с отцом работаем, чтобы ты ни в чём не нуждался, чтобы ты был не хуже других. Так-то ты платишь нам за нашу любовь к тебе? Новая рубашка. – Она смотрела на Дениса так, что он снова почувствовал себя виноватым. Будто это не Коська, а он облил свою рубашку чернилами. – Ты что думаешь, что деньги на деревьях растут?

Она опустилась на стул и, прикрыв руками лицо, сделала вид, что готова вот-вот расплакаться. Мама делала так, когда они ругались с папой.

В этот момент Денис подумал, что лучше бы она отругала его или ударила. Но только не это… Денис не мог видеть, как его мама плачет.

На глазах у самого Дениса выступили слёзы. Они покатились из его глаз помимо его желания. Ему вдруг стало обидно, что взрослые во всём обвиняют только его.

– Это Коська, – запинающимся от волнения голосом сказал Денис. – Это он начал первый…

Он хотел сказать ещё что-то, но мать подняла голову и строго посмотрела на сына. И Денис понял, что он попался, он сказал то, чего ему не хотелось говорить.

Когда он был совсем ещё ребёнком, мама так играла с ним. Она притворялась, что плачет, прикрывала руками лицо и начинала всхлипывать. Так было и тогда, когда он тайком от родителей съел целую банку ягодного варенья. Варенье было очень вкусным, и Денис не смог вовремя остановиться. Он ел и ел, пока банка не опустела. А потом он выбросил банку, думая, что если не будет банки, то и родители не смогут догадаться, что он в одиночку съел всё варенье. Но обман раскрылся, когда к ним пришли гости и маме захотелось угостить их вареньем собственного приготовления. Был большой конфуз¹⁵, когда варенья на месте не оказалось и маме пришлось что-то выдумывать, чтобы как-то выйти из создавшегося неловкого положения.

После ухода гостей Денис был допрошен. Он долго отпирался. Не помог даже папин ремень, пока мама не прибегла к последнему средству – к своей уловке. И тогда Денис во всём сознался.

И на этот раз уловка сработала.

– Какой Коська? – строгим голосом спросила мама.

Денис понял, что проболтался.

– Подожди, тот Коська, что из соседнего подъезда? Сын Антонины Семёновны? – Глаза матери буквально впились в сына. – Ну-ка, идём! – сказала она тоном, не терпящим никаких возражений.

Она крепко взяла Дениса за руку, нисколько не обращая внимания на его сопротивления.

Дверь открыла сама Антонина Семёновна. Невысокая женщина в халате и домашних тапочках, с накинутым на голову прозрачным газовым¹⁶ платком, из-под которого ясно прорисовывались бигуди-папильотки¹⁷, которыми обычно женщины завивают свои волосы; полноватая, с большими бёдрами и, судя по тому, как часто и тяжело она дышала, – страдающая одышкой.

– Посмотрите, что ваш сын сделал! – едва только Антонина Семёновна появилась на пороге своей квартиры, произнесла мать Дениса. Она показала ей испачканную чернилами рубашку.

– Позвольте! – громко и отчётливо возразила Антонина Семёновна. – Ваш сын бандит! – Она ничуть не обратила внимания на протянутую к самому её лицу испачканную её сыном рубашку. – По таким, как он, плачет колония для малолетних преступников. – Она говорила, тщательно выговаривая каждое слово. Словно судья, зачитывающий приговор. – Посмотрите, мамаша, что он, ваш сын, сделал с моим мальчиком!

Отец Коськи работал начальником в каком-то главке¹⁸, что давало повод его супруге чувствовать свою социальную значимость.

Из-за спины Антонины Семёновны показалась замотанная бинтом голова Коськи. Антонина Семёновна, с несвойственной для её комплекции гибкостью, подхватила одной рукой прячущегося за её спиной сына и вывела его вперёд.

– Я этого так не оставлю! – заключила она, демонстрируя оторопевшей от неожиданного оборота всего этого дела матери Дениса голову своего отпрыска.

Увидев перед собой Коську с забинтованной головой, где ещё виднелись следы крови, мать Дениса пришла в замешательство.

Одним словом, опять Денису досталось… Он снова оказался виноватым. Вечером пришёл отец, и всё повторилось снова. Дениса ругали, говорили, что он неблагодарный сын и не ценит здоровья и сил своих родителей, которые они тратят на него с одной лишь целью – чтобы поставить его на ноги и сделать из него человека…

Но и этим всё не закончилось.

Глава вторая

– Стукач, – с угрожающим видом злобно проговорил Коська, приблизившись к Денису почти вплотную.

Денис инстинктивно попятился назад. И в этот момент кто-то из пацанов поставил ему подножку, а Коська с силой ударил Дениса в грудь.

Поднявшись, Денис обнаружил, что весь перепачкан грязью, а столпившиеся вокруг него мальчишки указывали на него пальцем и весело смеялись над ним.

– Маменькин сыночек! – кричали они.

И снова дома был скандал.

– Только с тобой такое могло случиться, – укоризненно произнесла мать.

Денис не понимал, за что его ругают в этот раз. Разве он начинал драку? И разве не его только что выпачкали в грязи соседские пацаны? Денис пытался что-то объяснить, но его не слушали.

– Тряпка, – сказал отец. – Ты должен уметь защищаться. Нельзя позволять себя унижать.

Денис зашмыгал носом.

– Не будь девчонкой. И нечего распускать здесь сопли.

Денису сделалось невыносимо обидно.

«Я не тряпка, и когда-нибудь я это докажу».

А пока… Пока ему доставались тумаки, и всякий раз он был вынужден скрывать это, так как в любом случае он оказывался виноватым, даже если для этого не было никаких причин. Этот случай надолго врежется в его память.

После случая с разбитой головой Коськи Дениса перевели в другую школу, и там он почувствовал себя немного лучше, но отношения с новыми одноклассниками так у него и не сложились.

Во дворе всё оставалось по-прежнему вплоть до того момента, пока однажды, взяв в руки большой камень, Денис не пригрозил, что первый, кто приблизится к нему, получит этим камнем в голову. Возможно, что эти его слова прозвучали настолько убедительно, что пацаны решили оставить его в покое и больше не донимали его.

После этого случая сверстники его начали сторониться, словно он был чумным. Но Дениса это уже не беспокоило. Главное, что удалось избавиться от того террора, в котором ему приходилось жить на протяжении длительного времени.

Но рано или поздно всё когда-то заканчивается. Закончилась учёба в школе. Прозвенел последний звонок. Выпускные экзамены. Прощальный бал… белые ночи¹⁹, встретить новый день, сидя на берегу Невы, заботливо накинув на худенькие девичьи плечи свой пиджак, а сам ёжится от утреннего холода, при этом делая вид, что тебе совсем не холодно.

Денис не пошёл на выпускной бал. Друзей среди ребят у него так и не появилось, а девочки попросту не обращали на него никакого внимания.

А в один из дней, от внезапного сердечного приступа у него умер отец, это случилось на работе, и все прежние заботы как-то отошли на второй план. Денису так и не удалось наладить отношения с отцом, и этот факт будет всегда тяготить его на протяжении всей его дальнейшей жизни.

Валерка станет «форточником²⁰» и окажется в колонии для несовершеннолетних преступников, а со временем его следы и вовсе где-то затеряются.

Коськиного отца повысят, переведут на новое место работы, и они всей семьёй уедут в другой город – в Москву.

Денис сдаст вступительные экзамены и станет студентом.

Он поступит в университет и сразу же окунётся с головой в учёбу. Его с детства увлекали биология и любовь к животным. Хотя на все его просьбы завести дома какую-нибудь зверюшку родители ему постоянно отказывали. Однажды он нашёл на улице брошенного щенка, но отец заставил Дениса избавиться от него, и ему ничего не оставалось другого, как вынести щенка в подъезд и оставить его там. Он слышал, как ночью щенок жалобно скулил. А утром, выглянув за дверь, он уже не обнаружил его, Денис не знал, что стало с щенком, возможно, что кто-то забрал его – ему хотелось в это верить. Он пытался выяснить о пропавшем щенке у дворника дяди Саша, который жил в их же подъезде, в полуподвальном этаже, в дворницкой²¹. На самом деле дворника звали труднопроизносимым для русского человека именем – Сагадатвали²², поэтому все его звали просто Сашей. Дети называли дядей Сашей. Он жил один, без семьи, к тому же он слыл человеком необщительным и замкнутым. Вдобавок нередко по утрам дядя Саша был не всегда расположен к задушевным беседам по причине сильного похмелья. Подумав, Денис решил, что не стоит ему приставать к дворнику со своими расспросами.

Всю свою жизнь Денис был уверен, что животные добрее, чем люди.

Денису нравилось учиться, ему нравилось осознавать себя студентом, посещать лекции, семинары и лабораторные. Нравилось, что в расписании занятий теперь значатся не уроки, а пары. Ему даже нравилось само это слово – «пара». Денис с каким-то особым воодушевлением произносил это слово: «Пара…» И все окружающие сразу понимали, что перед ними не какой-то там школяр-промокашка, а солидный и даже, можно сказать, серьёзный человек – студент. У него появились друзья, вернее, приятели, и, что было самым замечательным, Денис познакомился с девушкой, которую звали Ниной – первое и очень серьёзное его сердечное увлечение – любовь.

Как-то его одногруппник Генка Бекешин пригласил его прогуляться вечером после занятий.

– Я тут познакомился с одной девчонкой с параллельного потока, мы договорились встретиться сегодня вечером. Только она сказала, что придёт на встречу с подругой. Сам понимаешь, облом… А у меня на её счёт свои планы. Понимаешь, старик? Выручай, Дёма!

Генка называл Дениса – Дёмой. Немного фамильярно, но Денис не обижался. А ещё Генка любил вставлять в разговор всякого рода непонятные словечки, смысл которых для Дениса не всегда был понятен. Но Генка был нормальным парнем, с ним было интересно общаться, и их отношения с первых же дней учёбы в универе стали приятельскими.

– Старик, возьми на себя подругу.

– А если я ей не понравлюсь? – нерешительно заметил Денис.

– Я не прошу тебя ей понравится. Ты только погуляй с ней – отвлеки, проводи домой.

Денис робел от одной только мысли, что ему нужно будет общаться с девочкой. Он никогда этого не делал. Даже в школе с одноклассницами он с трудом мог членораздельно связать только несколько слов.

– Не знаю… – Денис почувствовал, как его будто начало обдавать жаром.

– Кочумай²³, старик. Я же не прошу тебя на ней жениться. Всего пару часиков… Я тебя как друга прошу – выручай!

Подругу Генкиной девушки звали Нина.

Они все месте прошлись от Аничкова моста²⁴ по Невскому до площади Восстания²⁵, а потом как-то незаметно Генка и его девушка отделились и Денис остался наедине с Ниной.

Они шли молча, пока вдруг Нина не произнесла:

– Ну вот мы и пришли.

Денис осмотрелся. Они стояли во дворе дома у входа в подъезд.

– Здесь я живу, – сказала Нина, указывая на светящиеся окна на третьем этаже.

Денис поднял голову и посмотрел наверх.

– Понятно, – проговорил он.

Денис лихорадочно соображал, что бы ему ещё сказать, но в голове у него всё смешалось, и на ум не приходило ни одной путной идеи.

– Спасибо, что проводил, – сказала Нина, повернулась и через мгновение скрылась за дверью.

А Денис пошёл к остановке.

«Идиот! – мысленно ругал себя он. – Впервые в жизни ему выпал шанс, а он…»

Ему стало стыдно за собственную неуклюжесть перед этой девушкой.

«В кои-то веки мне представился случай познакомиться с девушкой, а я не смог этим воспользоваться».

Денису было стыдно, и поэтому, когда на следующий день он вошёл в аудиторию, где к тому времени уже был Генка, Денис сделал вид, что не заметил его. Но это не помогло. Генка сам первый подошёл к Денису.

– Привет, Дёма, – весело заговорил с ним Генка. – Спасибо, что выручил. Ну, я тебе скажу…

И Генка принялся рассказывать о своих вчерашних похождениях. Денис слушал его отвлечённо. Ему казалось, что Генка вот-вот сейчас скажет, какой он, Денис, тюфяк²⁶, так и не смог заговорить с девушкой, и, может, даже как-то пошутит на эту тему. Наверняка уже Нина обо всём рассказала своей подруге.

– Кстати, – вдруг сказал Генка. – Нина о тебе спрашивала. Думаю, что ты смог произвести на неё впечатление.

Отчего-то, несмотря на всю свою неуклюжесть и немногословность и вопреки всем ожиданиям, Денис понравился Нине.

«Женщины – странные существа. Порой их логика поступков не вписывается в привычные для мужчин представления».

Глава третья

Денис захлопнул книгу и посмотрел на часы, которые показывали без четверти шесть.

– Какой же я идиот! – воскликнул он.

Денис сильно хлопнул себя ладонью по лбу.

– Назначить свидание и забыть об этом.

Денис выскочил из библиотеки и что было духу понёсся по улице. Прохожие останавливались и с удивлением оглядывались на бегущего, словно спешащего на пожар молодого человека. Расстояние от библиотеки до Александровского сада²⁷, где они назначили свидание, было немалое.

Всю дорогу пришлось бежать. Добравшись до сада, он остановился и попытался отдышаться. Конечно же, он опоздал.

Был вечер, конец августа. В воздухе уже ощущалось приближение осени, и парк почти опустел, только несколько запозднившихся посетителей прогуливались по аллеям парка. Оглядевшись по сторонам, он увидел Нину. Она сидела на скамейке в дальнем конце парка, едва склонив набок голову и о чём-то задумавшись. Её волосы были аккуратно зачёсаны назад и собраны на затылке в хвост, перевязанный алой шёлковой лентой. Одета она была в вязаную синюю кофту-кардиган²⁸, в белую блузку с длинными рукавами, манжеты которых выглядывали из-под рукавов кофты, в плиссированную²⁹ ярко-жёлтую юбку чуть ниже колен, со множеством складок, а на ногах были надеты ярко-красные босоножки-танкетки³⁰с большими серебристыми застёжками на щиколотках. На коленях у неё покоилась сумочка такого же ярко-красного цвета, что и её обувь.

На мгновение в сознании Дениса всплыла Тициановская³¹ Мадонна³², держащая на руках младенца – кроткая и смиренная. Нина однажды ему показывала репродукцию этой картины. Она мечтала стать искусствоведом, изучать искусство художников Высокого и Позднего возрождения³³, а пока она работала художником-реставратором в Эрмитаже. Иногда Денис встречал Нину после работы, и они шли гулять.

А однажды, воспользовавшись своим положением, Нина провела его в зал, где хранились мумии. Посетителей в зале не было. Они оказались в огромном просторном помещении, заставленном музейными экспонатами времён правления египетских фараонов, почти одни, если не считать мирно дремавшей в дальнем конце зала на стуле пожилой смотрительницы. Очутившись в окружении высохших за столетия трупов, Денису стало немного жутковато. Его пугал вид замотанных в лоскуты потемневшей от времени ткани, ссохшихся и почерневших от времени, полуистлевших человеческих тел, но он старался не подавать вида, хотя ему и хотелось поскорее выбраться из этого мрачного места. Нина же, напротив, казалось, не испытывала ни малейшего неудобства и с увлечением рассказывала о всех этих экзотических предметах, которые хранились за стеклянными витринами этого зала.

– Знаешь, – сказала Нина, когда они остановились возле одной из витрин с выставленной за стеклом скульптурой сидящей кошки, вырезанной из камня. – Египтяне верили в переселение душ. А индийцы до сих пор верят, что однажды душа человека сможет переселиться в какое-нибудь дерево, растение или животное.

– К примеру, в кошку, – шутливо произнёс Денис.

– Да.

Нина уловила в голосе Дениса сарказм.

– Не вижу в этом ничего смешного, – с обидой в голосе произнесла она. – Многие народы верили в переселение душ умерших людей в животных. К примеру, в Египте кошка всегда была священным животным – она даже считалась богиней.

– Богиней?! – Казалось, что Денис специально подтрунивает³⁴ над Ниной.

Ему действительно нравилось наблюдать, как, обижаясь, Нина надувает губы, словно младенец, готовый вот-вот расплакаться.

– Да, богиней, и в этом нет ничего смешного, – с обидой в голосе произнесла Нина. – У них была богиня, которую звали Баст³⁵ – женщина с головой кошки или льва.

Денис понял, что Нина на него действительно обиделась.

– Не обижайся. Я же просто пошутил, – сказал он, беря Нину за руку. Ему хотелось поскорее уйти отсюда. – Пойдём лучше я тебя провожу домой.

Оказавшись на улице, Денис глубоко выдохнул. Он не понимал отчего, когда они вошли в зал, на него навалилось какое-то странное гнетущее чувство. Он не мог объяснить это, но его словно бы опустили в сырую, смердящую гнилью и плесенью яму. Теперь ему стало лучше.

Они пошли пешком вдоль набережной в сторону Летнего сада, Троицкого моста в сторону Невского проспекта. Всю дорогу они шли держась за руки.

Денис впервые в жизни ощутил, насколько была дорога ему эта милая и пылкая девушка. Кто бы мог подумать, что однажды он сможет завоевать чью-то любовь, только одна мысль об этом когда-то казалась ему вздорной и несбыточной. Он был уверен, что в его жизни такого никогда не случится. Временами он едва сдерживал себя, чтобы не закричать от охватившего его ощущения счастья.

И вот сейчас, стоя у входа в Александровский сад, Денис испытал то же самое чувство.

Постояв немного и переведя дыхание, Денис пошёл к Нине.

Когда он подошёл, погружённая в собственные мысли Нина не сразу заметила его.

– Нина, – позвал её он.

Она посмотрела на него, словно отходя от охватившего её оцепенения.

– Денис, – произнесла Нина.

Голос её прозвучал мягко и негромко. Казалось, что она впервые встретила его после многих лет ожидания, словно вернувшись из долгого путешествия.

– Нина… – повторил он.

Он хотел попросить у неё прощения за своё опоздание, но она не дала ему договорить.

– Я знала, что ты задержишься, и поэтому никуда не уходила.

«Господи, какая же она славная!» – подумал Денис.

– Нина, прости меня. Я так рад, что ты меня дождалась. Я смогу тебе всё объяснить.

– Только не сейчас, – спокойным голосом произнесла девушка. – У меня два билета в «Аврору³⁶», и сеанс вот-вот начнётся, так что если мы хотим ещё успеть, то нам следует поторапливаться, – сухо и деловито проговорила Нина.

Его поразила её перемена. Теперь это была другая Нина, собранная и деловитая.

Она поднялась со скамейки, поправила оборочки³⁷ юбки и, взяв его под руку, повела к выходу из сада.

Они едва успели к началу сеанса.

Денис не помнил, о чём был этот фильм. Он весь сеанс держал её руку, трепетно улавливая каждое её движение, каждое дуновение её дыхания. Он смотрел только на неё. Он был влюблён в эту девушку. Ему хотелось поцеловать её, но он упорно гнал от себя это навязчивое желание. К тому же Денис не знал, как к этому отнесётся сама Нина, а спросить её он не решался. А Нина – она всецело была поглощена происходящим на экране. Это был фильм «Спартак³⁸» с Криком Дугласом³⁹ в главной роли – красивым, атлетически сложенным кумиром женщин – голливудская звезда. Нина смотрела на всё происходящее на экране будто заворожённая. Тогда как Дениса это нисколько не волновало. Он едва смог дождаться конца фильма.

Потом они гуляли и он проводил её домой.

Они постояли молча возле её подъезда. Прощаясь, он осторожно пожал её ладонь – маленькую и тёплую, которую она подала ему при расставании. При этом Нина едва заметно подалась вперёд, слегка приподнявшись на цыпочки, словно чего-то ожидая. Это длилось всего мгновение. Затем она высвободила ладонь из его руки, резко повернулась и через мгновение исчезла за дверью, которая с шумом захлопнулась за ней, издавая дребезжащий звук растянувшейся от времени пружины.

Уже было поздно, улицы города опустели, стали безлюдными. Денис шёл по пустынным улицам, думая о Нине, о том, что хотел бы провести с ней всю свою жизнь, и какая она замечательная, и какая она красивая.

«Что она нашла во мне? – думал Денис. – Вокруг столько парней, которые и красивее, и гораздо достойнее её».