Мистерия. Человек, кот и крыса

Глава четвёртая

Так пронеслись несколько счастливых лет его жизни.

К концу учёбы Денис уже вполне представлял себе то, чему он хочет посвятить свою жизнь: он станет учёным-исследователем. Он непременно хотел себя посвятить науке. Посещение Эрмитажа заставило задуматься его, что же на самом деле есть человеческая жизнь и что такое смерть. Он понимал, что многие люди хотя бы раз в жизни задумывались об этом. Но, в отличие от других, он хочет найти ответ на этот извечный вопрос, который задавали себе люди на протяжении всей своей истории, во всяком случае, с того самого момента, когда человек смог впервые осознать себя живым существом и научился думать.

Денис был уверен, что сможет найти ответ на этот вопрос. Он часами пропадал в библиотеке и упорно штудировал труды великих учёных: Грегори Менделя⁴⁰, Фридриха Мишера⁴¹, Августа Вейсмана⁴² и других не менее великих и почтенных отцов-основателей биологической науки и усердно конспектировал их высказывания и мысли в толстенную тетрадь. Но он так и не находил нужного ему ответа.

Между тем его собственная жизнь продолжалась.

Он долгое время так и не мог решиться первым поцеловать Нину. А Нина, понимая, что Денис сам на это никогда не решится, сделала это первая. Это произошло у того же самого подъезда, где жила Нина.

Он уже хотел сказать Нине своё дежурное «пока», но в этот момент Нина приблизилась к нему, и её тёплые и влажные губы коснулись его губ.

В голове Дениса всё закружилось от нахлынувшего на него блаженства, он едва удержался, чтобы не упасть. Его руки обвили её, и он с жадностью начал целовать её: щёки, шею, губы, а она не сопротивлялась. Их тела стали так близко друг к другу, что он ощущал её тепло. И то, как она вздрагивает при каждом прикосновении его губ.

Теперь их отношения из юношеской влюблённости переросли во что-то более сильное – страсть. Им казалось, что они бесконечно вот так могут наслаждаться в объятиях друг друга.

А пока нужно было заботиться о хлебе насущном. Стипендии не хватало, и Денису удалось устроиться работать в лабораторию при университете. В его обязанности входило мытьё колб, наведение порядка и уборка лаборатории, когда все сотрудники и руководство лаборатории в конце рабочего дня оставляли её на его попечение, чтобы он без помех мог навести в ней порядок. Денис, покончив с уборкой, занимался своими собственными делами. Он закрывал на ключ дверь и гасил свет во всей лаборатории, оставляя только невыключенной настольную лампу на лабораторном столе, где он проводил свои опыты. Так он мог, не привлекая ненужного внимания, «колдовать» без особых помех над своими формулами, забыв о еде и сне.

В один из таких моментов, поглощённый работой, он не заметил, как в лабораторию вошёл руководитель кафедры. Было уже поздно, почти за полночь, в такое время на кафедре не остаётся ни одной живой души, все преподаватели и студенты уже давно должны были разойтись по домам либо по другим своим делам. Во всяком случае, так думал Денис. К тому же он был уверен, что запер дверь на ключ.

Сидя спиной к входной двери, Денис не заметил, как она открылась и в лабораторию, бесшумно ступая, вошёл Леонид Эрастович Дикт – профессор и заведующий кафедрой молекулярной биологии.

– Так-так-так, – сказал профессор, взглянув на то, чем Денис занимался.

– Профессор?! – Денис соскочил со своего места.

Одна из колб едва не выскользнула у него из рук. В этот момент он был занят тем, что смешивал растворы, переливая их из одной колбы в другую. Он был полностью поглощён этим занятием.

– И что же у нас тут происходит, уважаемый?!

Профессор специализировался на структуре механизмов макромолекулярных⁴³ процессов в клетках живых организмов, и читал курс лекции посвящённых этой тематике. Предки профессора перекочевали в Россию из Германии ещё во времена царствования Петра Алексеевича⁴⁴. Семья его давно обрусела, а о его немецком прошлом напоминала только фамилия.

Денис ошарашенно смотрел на профессора. От бессонницы и напряжения белки его глаз стали красными. И этот факт не ускользнул от внимательного взгляда профессора.

– Вы что, всё это время находились в лаборатории? – Профессор показал на настенные часы. – Вы не заметили, что уже поздно и по правилам вы должны были уже давно закончить работу?

Денис не знал, что ответить. Он опустил голову, будто провинившийся ученик.

Профессор перевёл взгляд на разложенные на столе предметы. Его внимание привлекла толстая тетрадь, в которой Денис скрупулёзно, опыт за опытом, отмечал все проводимые им исследования. Он взял её в руки и перелистал несколько страниц.

– Ваше? – спросил он, оторвав взгляд от тетради и внимательно посмотрев на Дениса.

Денис всё так же стоял, опустив голову и глядя в пол.

Профессор ещё раз перелистал тетрадь, затем он закрыл её и вернул на прежнее место.

– Вы понимаете, что не можете находиться в лаборатории так поздно?

Конечно же, Денис знал это.

– Понимаете… – проговорил Денис. – Я… – Он не закончил начатую фразу.

Необходимо было собраться с мыслями и объяснить профессору, чем именно он занимается в лаборатории, в противном случае его могут попросту выпереть⁴⁵ из университета.

– В организме человека несколько сотен различных типов клеток.

Он начал рассказывать профессору о своих исследованиях и о том, как ведёт себя живая клетка и что он выяснил о её механизме развития и деления.

– То есть мы получим возможность регенерировать⁴⁶ ткани любого типа стволовых клеток, возможность заменять повреждённые органы, а может, и продлевать жизнь человека. Можем омолаживать клетки наподобие того, как это происходит у саламандр.

Всё это время, пока он говорил, профессор слушал его с неподдельным удивлением и интересом.

Когда Денис закончил, в лаборатории воцарилась тишина, нарушаемая тиканьем больших настенных часов.

– Вижу, что вы очень внимательно слушали мои лекции.

В уголках губ профессора мелькнула едва заметная улыбка.

– Но позволю себе полюбопытствовать: всё это вы придумали сами? – спросил профессор.

– Не совсем, – сказал Денис. – Эта тема всегда интересовала учёных.

С этого времени профессор и Денис станут часто встречаться и обсуждать то, над чем работал Денис. Как-то раз, нарушив правило, что случалось крайне редко, профессор пригласил Дениса к себе в гости.

Они пили чай.

– В вас, несомненно, просматривается дух исследователя, – сказал профессор, удобно расположившись в огромном старинном кресле с высокой спинкой, придвинутом почти вплотную к чайному столику, подле которого они и расположились.

Он глядел на Дениса поверх оправы очков, сползших к самому краю его слегка крючковатого носа и вот-вот готовых с него свалиться. Но профессора, видимо, это совершенно не беспокоило.

– Перед вами, дружок, аспирантура.

На лице Дениса появилось выражение удивления.

– Да-да. Не удивляйтесь, дружок. Вам прямая дорога в аспирантуру.

– Но я об этом как-то ещё не думал, – с ноткой неуверенности в голосе проговорил Денис.

Денис слукавил. Конечно же, он об этом думал. Они даже обсуждали такую возможность с Ниной.

Однажды Нина пригласила его к себе домой, чтобы познакомить с родителями.

Отец Нины был военный – полковник, правда, вот уже несколько лет он был в отставке, но, видимо, не потерял былого армейского запала. Он был человеком старой послевоенной закваски и строго придерживался консервативных взглядов во всём, что касалось его дочери в отношениях с мальчиками. Мама – тихая и немногословная женщина, какой и следовало быть жене кадрового военного.

Был праздничный день – Первое мая.

С утра Нина и Денис прошествовали в колонне студентов, выкрикивая приветствия и неся в руках транспаранты⁴⁷ с изображениями первых лиц государства – членов политбюро⁴⁸, вдоль трибун, выстроенных по этому случаю на Дворцовой площади напротив главных ворот Зимнего дворца, тех самых, на которые взбирались революционные матросы в знаменитых фильмах Эйзенштейна⁴⁹ и Ромма⁵⁰. С трибун им с важным видом приветствовали высокие руководители городской и партийной администрации города.

Замёрзшие (май в этом году выдался холодным) и уставшие, но всё же весёлые они вернулись домой к Нине.

Круглый обеденный стол уже был покрыт белой скатертью, и на нём в строгом порядке были разложены обеденные приборы, а из кухни доносился запах домашней сдобной выпечки. Из висящей на стене радиоточки⁵¹ звучала праздничная музыка, и бодрый голос диктора рассказывал о праздничных мероприятиях, которые проходили в городам и весях⁵² нашей необъятной советской родины.

Из кухни в прихожую вышел высокий широкоплечий мужчина в обвязанном вокруг бедра кухонном фартуке – папа Нины.

– Семён Семёнович, – отрапортовал он, протягивая Денису руку.

– Денис, – едва слышно проговорил Денис, отвечая на рукопожатие Семёна Семёновича.

Он почувствовал, как широченная ладонь отца Нины крепко сжала его руку, так, что кончики пальцев Дениса сделались белыми, он едва удержался, чтобы не вскрикнуть от боли.

– Много наслышаны о вас, – проговорил папа Нины, внимательно разглядывая ухажёра своей дочери. Он словно бы изучал его, продолжая удерживать руку Дениса. От боли у Дениса на глазах выступили слёзы. Если бы не пришедшая ему вовремя на помощь Нина, то Денис наверняка потерял бы сознание.

– Папа, опять ты со своими штучками, – проговорила Нина, видя, как лицо Дениса слегка сделалось бледным.

Семён Семёнович ослабил хватку.

– Он ведь мужчина, – всё ещё не сводя с Дениса своего изучающего взгляда, проговорил он.

– Да, – сказала Нина. – Но не все мужчины служили в армии.

Она взяла Дениса под руку и провела его в комнату. Усадив его на широкий диван, она устроилась рядом с ним.

Папа Нины проследовал за ними в комнату и устроился на стуле возле обеденного стола.

– И чем вы, молодой человек, занимаетесь? – спросил он, внимательно глядя на вконец оробевшего Дениса.

– Денис учится в университете и собирается стать биологом, – ответила за Дениса Нина.

– Будете учить детей в школе биологии? – продолжил свой допрос Семён Семёнович.

– Денис будет заниматься наукой, – снова вступилась за него Нина. – Он очень талантливый, и, возможно, он будет учиться в аспирантуре.

Тогда это были только планы. И вот речь снова зашла об аспирантуре.

– Я мог бы стать вашим научным руководителем, – сказал профессор, внимательно поглядев на Дениса. – И уверен, что ваши способности будут весьма полезны для общества. – Профессор поправил очки, которые ещё мгновение – и уже готовы были свалиться с его носа. – Высоких должностей я вам, конечно, не гарантирую, но думаю, что должность лаборанта для начала вполне вас могла бы устроить, к тому же я полагаю, что у вас будет возможность работать по выбранной вами теме. Как вам, голубчик, это предложение?.. – Последнюю фразу профессор произнёс с особой интонацией.

От неожиданности у Дениса даже перехватило дыхание. Он посмотрел на профессора широко раскрытыми от удивления глазами. Весь его вид в эту минуту говорил, нет, кричал: «Да! Конечно же, я согласен». Ему ужасно – нестерпимо хотелось этого. «Да я всю свою жизнь только и мечтал об этом».

– Спасибо, – всё, что он смог сказать в эту минуту.

Выйдя от профессора, он сразу направился к Нине.

«Она первая должна узнать об этом. Может быть, что мы даже сможем начать говорить о свадьбе. Нет, теперь я точно должен… нет, я просто обязан буду сделать ей предложение».

Глава пятая

Позади кажущиеся вначале нескончаемыми годы учёбы. Впереди аспирантура, любимая работа. И любимая девушка, которая однажды должна будет стать его женой. Они обязательно поженятся. Он мысленно представил, как это всё произойдёт. И как же может быть иначе!?

Денису хотелось иметь свою семью. Возможно, в нём говорило чувство недополученной любви и непонимания, с которыми он сталкивался, собственно, в семье. Родители значительную часть времени проводили на работе, и Денис по большей части был предоставлен самому себе. И он был уверен, что в его жизни всё будет по-другому, не так, как было у его родителей поглощённых своей работой.

Так он думал, идя по длинному коридору университетского корпуса. Старинное здание в стиле барокко⁵³, построенное на Васильевском острове во времена Петра Великого для нужд коллегии⁵⁴, позже в здании располагался педагогический институт, а уже 1835 году в здании разместился университет.

Денис шёл погружённым в собственные мысли.

– Денис!

От неожиданности Денис даже вздрогнул.

– Тебя вызывают в деканат⁵⁵. – Это был одногруппник Дениса – Мишка Звонарёв.

Про Звонаря, как его называли в группе, говорили разное: что, мол, у него есть «мохнатая лапа⁵⁶», что отец Мишки какая-то большая шишка⁵⁷ то ли в обкоме⁵⁸, то ли заведующий какого-то крупного строительного треста⁵⁹, а возможно, что и то и другое было неправдой. Только вёл себя Мишка всегда вызывающе и нагло не только со своими сверстниками, но с преподавателями.

Подтверждением всем этим слухам служил тот факт, что, несмотря на все свои непосещения и хвосты, Мишка смог благополучно добраться до последнего курса без особых на то с его стороны видимых стараний.

Все говорили: «Тёпленькое место Звонарю уже обеспечено».

Что это значило, Денис никогда не задумался. Мало ли таких, как Мишка, на этом свете. Его волновала больше его собственная судьба.

Но сейчас от Мишкиного оклика повеяло каким-то холодком. Денис не мог себе объяснить, что именно так насторожило его в голосе Мишки. Но его шестое чувство подсказывало ему, что всё это неспроста. Слишком уж Мишка смотрел на Дениса нагло и дерзко. И Денису стало как-то неуютно и зябко от этого взгляда. К тому же Денис знал, что близится распределение⁶⁰, кто-то из выпускников ВУЗа⁶¹ должен будет отправится на периферию, так сказать, «нести знания в массы».

– Такова жизнь, старик, – сказал однажды Денису Генка, когда речь зашла о распределении. – Но тебе-то, старичок, чего волноваться, у тебя всё в шоколаде, ты у нас голова. Тебе прямая дорога в аспирантуру, а такие, как я, пойдут бездарей учить в школу.

Но Дениса не слишком-то и вдохновлял Генкин так называемый оптимизм. Даже Нина как-то укоризненно сказала ему:

– Ты пессимист, Денис. Нужно верить в хорошее – добро.

– Пессимист, к твоему сведению, – это просвещённый оптимист, – ловко парировал он слова Нины.

Но, скорее всего, Нина была права. Слишком уж мрачными порой казались Денису некоторые вещи.

Он не мог забыть слова, сказанные ему отцом, когда он назвал его тряпкой. «Скорее всего, отец сказал эти слова в запале⁶², не подумав». Но даже теперь, по прошествии стольких лет, он так и не смог избавиться от этого ощущения.

Мишка – это другое дело. Весь его внешний вид, манера поведения и то, как он говорил, выдавало в нём человека весьма самоуверенного.

С Мишкой они общались очень редко, между ними не было ничего общего, так – иногда перекинутся парочкой слов типа «привет!» или «как дела?» Дежурные фразы. Мишка относился к золотой молодёжи, все шмотки⁶³ на нём были как минимум из 200-й секции ГУМа⁶⁴, где отоваривалась вся партийная и номенклатурная⁶⁵ элита страны. Вокруг него всегда крутились смазливые девчонки и сомнительного вида юнцы, в большинстве своём дети таких же, как и Мишкин отец, начальников – шишек. Все знали, что если Мишка с кем-то заговорит, то это происходило исключительно в тех случаях, если Звонарю было что-то от тебя нужно.

Вот и сейчас Звонарь снизошёл до того, что заговорил с Денисом, а это был явно недобрый знак.

– Не знаю.

Миша произнёс это, делая как можно более безразличное выражение лица, явно наигранное.

Денис уловил это, но ему не оставалось ничего другого, как отправиться в деканат.

Едва Денис вошёл в приёмную, как секретарша, что-то выстукивая по клавишам пишущей машинки и не отрывая взгляда от утыканного чёрными буковками листа, бесстрастным голосом проговорила:

– Дёмин?

Денис уже было открыл рот…

– Проходи, – сухо проговорила секретарша.

Денис вошёл в кабинет, сделал несколько шагов и остановился. Он сразу же понял, что здесь его уже ждали: кроме самого декана⁶⁶ было ещё несколько человек: профессор, с которым Денис работал над своей темой, заместитель декана, секретарь партийной организации университета и ещё один важного вида человек, которого Денис видел впервые.

Декан начал без долгого вступления:

– Уважаемый Леонид Эрастович… – Он указал на сидевшего напротив его стола профессора. – Несколько поторопился, предложив вам место на нашей кафедре, но как оказалось на данный момент, у нас нет для вас свободной вакансии.

Профессор старательно не смотрел в сторону Дениса. Взгляд его был прикован к большому окну.

– Вы взрослый человек и должны понимать, – продолжал декан, – что в данной ситуации желание одного лишь Леонида Эрастовича недостаточно. – Он более пристально посмотрел на профессора, давая таким образом понять, что не слишком одобряет столь скоропалительных со стороны Леонида Эрастовича решений. – По моему глубокому убеждению (и коллеги со мной согласятся), вы, несомненно, подающий большие надежды молодой человек, но вам ещё следует хорошенько подготовиться. Нужно время. Думаю, что через годик мы сможем рассмотреть вашу кандидатуру на общих основаниях как одного из возможных соискателей⁶⁷ в адъюнкты⁶⁸, как бы выразились в старые времена.

Денис непонимающим взглядом окинул присутствующих, пытаясь понять смысл сказанных деканом слов. Он явно не был готов к такому повороту событий в своей жизни.

– Но как? – только и смог произнести он.

– Голубчик, – наигранно примирительным тоном проговорил декан. – Не всё так страшно. Вы ещё молоды и у вас всё ещё впереди. Не надо отчаиваться.

Денису показалось, будто огромный каменный валун, сорвавшийся с вершины высоченного обрыва, летит на него, стремясь раздавить его. Холодный пот выступил у него на лбу.

– Но вот ваши, так сказать, изыскания… – Декан произнёс это как бы ненароком, словно случайно вспомнив о чём-то совсем незначительном. – Леонид Эрастович посвятил нас в некоторые детали. Он считает, что они могут представлять определённый научный интерес. К тому же работа велась в стенах нашей родной альма-матер⁶⁹ и по праву считается собственностью нашего факультета. Как вы думаете, Леонид Эрастович? Думаю, есть смысл поручить дальнейшее исследование этой темы какому-нибудь из наших сотрудников. Скажем, более опытному, подающему большие надежды учёному.

Лицо Дениса покраснело от охватившего его возбуждения. Он с нескрываемой злостью посмотрел на декана.

– Но… Леонид Эрастович…

Он не успел закончить начатую фразу.

– Мы же, в свою очередь, могли бы, скажем… – Декан сделал короткую паузу, внимательно следя за выражением лица Дениса, и добавил: – Подумать, что мы можем для вас сделать. Возможно, не сейчас, позже подыскать вам подходящую у нас вакансию. Вы понимаете меня?

Денис прекрасно всё понимал. Тема взамен на возможность в неопределённом будущем поступить в аспирантуру – наглый и неприкрытый шантаж. Ему приходилось об этом слышать, но то, что это произойдёт именно с ним. Научный мир полон «сюрпризов» и порой бывает жестоким и безжалостным к людям.

На мгновение Денис почувствовал, что вокруг него всё закружилось и к горлу подступила тошнота. Он приложил немало усилий, чтобы удержатся на ногах и не упасть.

Волшебная дверь под названием «Большая наука», так чудесно раскрывшаяся перед ним вначале, в мгновение ока захлопнулась прямо перед самым его носом.

Какое-то время Денис стоял в полном оцепенении.

– Как? – спросил он. – Ведь буквально недавно… – Он не смог договорить, горло его пронзила острая резь.

– Мы понимаем ваше негодование, – успокаивающим тоном проговорил декан.

Денису понадобилось немало сил, чтобы овладеть собой.

– Нет… – Денис произнёс это, пытаясь перебороть охватившее его волнение, голос его прозвучал хрипло и глухо. – Нет! – повторил он, заглатывая образовавшийся у него в горле сухой ком.

Декан явно не был готов к подобному ответу.

– Что означает это «нет»?

В кабинете на некоторое время воцарилось неловкое молчание. Было видно, что присутствующие не ожидали такого ответа. Во всяком случае, они явно не рассчитывали на то, что Денис станет возражать против того, чтобы самому добровольно согласиться отдать в чужие руки свою работу.

– Я думал, что мы взрослые люди… – Декан обвёл всех присутствующих взглядом. – И вполне могли бы найти некое разумное решение, не вступая в ненужные пререкания. Вы должны понимать, что штат университета не резиновый и мы не можем его раздувать, исходя из наших желаний. Нам этого никто не позволит. Но, знаете, что… – Декан перевёл взгляд на незнакомца, который безмолвно взирал на всё происходящее. Лицо его всё это время оставалось неподвижным и не выражало никаких эмоций. Создавалось такое впечатление, что всё происходящее в этом кабинете ровным счётом не имеет к нему никакого отношения. Но, судя по тому, как декан посмотрел на этого человека, было ясно, что именно он и есть здесь самый главный.

– Думаю, что товарищи меня поддержат. Мы, полагаю, могли бы пойти вам навстречу только из уважения к Леониду Эрастовичу, который отзывался о вас как о разумном и способном молодом человеке, и обсудить ваше будущее.

Декан хотел добавить ещё что-то, но Денис не стал его слушать, он развернулся и выбежал из кабинета.

В коридоре он увидел всё того же Мишку. Тот стоял в окружении ещё нескольких студентов и что-то им громко и весело рассказывал. Не раздумывая Денис сразу направился в его сторону. Ему хотелось подойти и сказать ему что-нибудь грубое и унизительное или даже ударить его. Но едва он приблизился, Мишка посмотрел в его сторону с таким презрением и безразличием, что единственное, что Денис смог сделать, это выдавить из себя нечленораздельное:

– Ты!.. – Он проговорил это через сжатые губы, и оттого это прозвучало как «тши» – звук, похожий на шипение.

Однако Денис постарался вложить в это всё своё негодование и отвращение, которое он испытывал к этому человеку.

Мишку это ничуть не смутило.

– Не парься, старичок. В этом мире побеждает сильнейший, – произнёс он с таким пренебрежением, что Денис всё же не выдержал. Он размахнулся и попытался ударить Мишку со всей силой в лицо, но Мишка успел увернуться, и удар прошёл вскользь. Он ударил бы ещё раз, но на помощь Мишке поспешили его друзья, а из кабинета декана на шум в коридоре вышло руководство факультета.

– Дёмин! – раздался за спиной голос декана. Денис не стал оборачиваться на окрик. Он вырвался из держащих его рук и побежал к выходу.

Только оказавшись на улице и убедившись, что он остался один, он остановился. Денис начал жадно заглатывать воздух, словно рыба, которую выбросили на берег, он чувствовал, как у него сдавило грудь. Ему потребовалось немало усилий, чтобы успокоиться и овладеть собственными эмоциями.

Нужно было всё хорошенько обдумать.

Он решил пойти в сторону Университетской набережной⁷⁰. Ему было необходимо побыть одному.

«Конечно же, в происшедшей в коридоре факультета драке обвинят меня, ведь это я был её зачинщиком».

Денис понимал, что он оказался не в самом лучшем положении.

До позднего вечера он пробродил по улицам города, совершенно не задумываясь, куда и зачем он идёт. На смену злобе и отвращению постепенно стало приходить ощущение вины. Он вдруг осознал, что у него теперь не будет обратной дороги. Его наверняка исключат. Он совершил проступок. Обиднее всего было, что удар прошёл вскользь, он даже не задел Мишкиного лица. Но кого это теперь волнует. Его не осмотрительное поведение при желании можно будет классифицировать как хулиганство – уголовное преступление и Денис об этом знал. Один из его знакомых подрался на улице, за что получил год лишения свободы, правда, условно. Помогли личные связи его родителей. Но у Дениса и его мамы таких связей не было. Был, правда, дядя Толя – брат мамы, у которого был некоторый опыт в таких делах. Дядя Толя когда-то работал экспедитором⁷¹ на винно-водочном заводе. Денис точно не знал, что именно произошло с дядей Толей, но однажды дядю арестовали и посадили.

И Дениса тоже могут посадить либо назначить штраф, а возможно, и то и другое.

Было уже поздно. Плутая по улицам, Денис незаметно для себя вышел на набережную Фонтанки⁷². На Аничковом мосту он немного постоял⁷³, упёршись локтями в железные перила ограждения и с тоской наблюдая за медленным течением речной воды.

– Что я наделал? Что я наделал? – Денис обхватил руками голову.

Им овладело ощущение полного отчаяния.

«Что я теперь скажу маме? И что я скажу Нине?»

Созерцание текущей воды не успокоило его, и он побрёл дальше.

«Им нужна тетрадь. Подумаешь. Я не смогу поступить в аспирантуру в этом году, поработаю в школе учителем биологии. Но потом я всё же смогу поступить, нужно будет только подождать».

Денис похлопал себя по нагрудному карману пальто. Накануне он забрал тетрадь из лаборатории, хотя всё это время хранил её в выдвижном ящике стола. Утром он собирался показать её профессору и обсудить с ним некоторые возникшие у него вопросы.

«Но почему он промолчал, не вступился за меня?» – подумал Денис.

Он ещё раз ощупал нагрудный карман.

Он силился сообразить, как ему следует поступить.

– Денис! Дёма! – кто-то окликнул его по имени.

Денис осмотрелся по сторонам, он вдруг обнаружил, что стоит напротив Казанского собора, на пересечении Владимирского и Невского проспектов. Это было известное в городе тусовочное⁷⁴ место: ресторан «Москва»⁷⁵. Но не само здание сделало это место столь известным (построено в конце девятнадцатого столетия известным архитектором) и даже не ресторан. Известным его в городе делало небольшое кафе, которое располагалось в этом же здании. В народе кафе звалось «Сайгон⁷⁶», здесь любила собираться и тусоваться питерская молодёжь: неформалы, фарцовщики, спекулянты, проститутки, обслуживающие иностранцев за валюту, и прочая пёстрая публика, которую было принято называть модным иностранным словечком «андеграунд⁷⁷» – люди искусства, скрытые дарования и непризнанные гении.

И как оказалось, любил здесь бывать и тусоваться его одногруппник Генка Бекешин.

– Дёмин, ты что, своих не признаёшь? – Генка отделился от длинной очереди и направился в сторону Дениса. Было много желающих попасть в это кафе и приходилось выстаивать длинную очередь снаружи, чтобы оказаться внутри. А чтобы ускорить процесс, можно было дать дежурившему на входе вахтёру трояк⁷⁸ или пятёрку⁷⁹ и ты мог пройти в кафе, минуя длинную очередь.

– А, это ты. Привет, – сказал Денис.

– Ну ты, старик, и наделал шума, – весело произнёс Генка. – Все буквально на ушах ходят. Только о тебе и говорят.

– Что говорят? – поинтересовался Денис. – Хотя какое это сейчас имеет значение.

Денис махнул рукой.

– Разное говорят, – проговорил Генка. – Больше других возмущалась Сосуля⁸⁰.

Сосулей называли комсорга курса Ольгу Мутко. Заслужила такое прозвище Мутко из-за выражения своего лица – холодного и неподвижного, будто замерзшего, как у холодной сосульки.

– Грозилась вызвать тебя на бюро⁸¹ и разобрать твоё поведение.

У Дениса как-то сразу не сложились отношения с комсоргом. Его уже даже однажды вызывали на бюро, как выразилась Сосуля – «пропесочить за некомсомольское поведение». Поводом стал случай, произошедший на комсомольском собрании курса, которое происходило в торжественной обстановке в большом актовом зале университета. Во время выступления Сосули о руководящей роли коммунистической партии и её авангарда – комсомола, в строительстве нового коммунистического общества⁸², где все его граждане будут равны и станут получать равное распределение всех материальных благ, Денис невольно улыбнулся. Это произошло случайно, Денис и не думал смеяться над тем, что поколение молодых комсомольцев будет жить при коммунизме. Но этот досадный факт не ускользнул от зоркого ока Сосули.

Прервав свою речь, Сосуля пристально посмотрела на Дениса.

– Дёмин! Я сказала что-то смешное? – обратилась она прямо с трибуны к Денису. – Ты не веришь в руководящую роль нашей партии и в то, что нашему поколению выпадет огромное счастье жить в коммунистическом обществе?

В тот раз Денис отделался предупреждением и выговором с занесением в личное дело комсомольца Дёмина, за что проголосовали единогласно все члены бюро. Теперь он был уверен, что предупреждением дело не обойдётся. В лучшем случае его исключат из комсомола. А в худшем… – Денису об этом не хотелось даже и думать.

– Да ты не парься, всё наверняка обойдётся, – попытался успокоить его Генка.

– Ничего не обойдётся, – удручённым голосом проговорил Денис.

– Да брось ты. Лучше пойдём кирнём⁸³, зальём горе порцией спиртного. Я тут с двумя корешами⁸⁴. – Он указал в сторону очереди. – Мы с Пашей и Гогой сегодня разжились на башли⁸⁵, какого-то жмура⁸⁶ хоронили.

– У меня нет денег, – проговорил Денис.

– Кочумай, не тушуйся⁸⁷, фирма платит.

Для пущей убедительности Генка похлопал себя по нагрудному карману.

«В принципе, какая разница?» – подумал Денис.

Домой ему сейчас возвращаться не хотелось. И с Ниной встречаться…

«Что я ей скажу?»

– Ладно, – поникшим голосом проговорил Денис.

Они зашли в кафе и уселись за свободный столик.

– Знакомься, – сказал Генка, указывая Денису на своих друзей. – Это Паша. – Он указал на рыжеволосого паренька, немного сутуловатого и с крупными веснушками по всему лицу. – А это… – Он показал на черноволосого паренька кавказкой внешности. – Это Гога.

Паша и Гога были музыкантами, оба учились на эстрадном отделении, осваивали азы игры на духовых инструментах⁸⁸. И у них была своя группа – ансамбль, где Паша играл на ударных, а Гога был бас-гитаристом. Иногда с ними играл и Генка.

Все они в свободное от мирских дел, учёбы и совместного музицирования время подрабатывали игрой на похоронах, или, как они это сами называли, – жмурах. Паша и Гога играли на трубах, а Генка бил в большой барабан. И как оказалось, это было весьма прибыльным предприятием. Во всяком случае, это им позволяло время от времени посещать некоторые злачные заведения в городе, не клянча деньги у своих родителей.

Темой разговора друзей была по большей части музыка. Денис не участвовал в их беседе.

После первого же выпитого коктейля⁸⁹ сознание у него начало затуманиваться, а Паша и Гога оказались вполне классными ребятами, и Денису они очень понравились. Понравилась ему и атмосфера бара, хотя он был здесь в первый раз в своей жизни, хоть родился и вырос в этом городе.

Он даже подумал: «Почему я раньше здесь никогда не был? Ведь это так здорово!»

Здесь был другой мир, о существовании которого, живя в этом городе, Денис и не догадывался. Он с нескрываемым любопытством начал рассматривать посетителей кафе. Оказывается, Генка многих из них знал и был с ними знаком.