Buch lesen: «Опухоль»

Schriftart:

ISBN 978-5-0059-9471-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Изначально я хотел написать полноценную книгу с цельным повествованием, связывающим все воедино, однако в конце концов пришел к выводу, что этот формат мне не подходит: единый сюжет связывает мне руки, мешает внятно высказать свою мысль без нагромождения пояснений. Поэтому я решил оставить только самые яркие фрагменты, а «справочную информацию» выложить отдельно. Получился своеобразный сборник рассказов, в котором главным героем, по сути, является сам мир.

Мир Опухоли: краткое описание

Мир, в котором все это происходит, представляет собой гигантскую Опухоль (именно с большой буквы) в кишечнике большого-пребольшого кита – Левиафана. Он плавает по бескрайнему океану и питается всем, что попадает к нему в пасть.

Этот мир – сплошная органика. Никакого железа – только плоть, кровь и кости. Мясные, пульсирующие стены, потолок и земля. Вместо мусорного бака – пузатый мешок-обжора с глазками. Вместо пистолета – червь, живущий в руке и плюющийся ядовитыми иглами. Все живое, влажное, чешуйчато-рептильное, ни одной прямой линии. Опухоль пронизана многочисленными отверстиями, коридорами и полостями, в которых живут твари (вернее, тваа́ри), населяющие ее.

Рис. 1 – Схема Опухоли в разрезе

Тваа́рь – это особый термин, которым население Опухоли называет любое отдельно взятое существо в отрыве от какого-либо контекста, расовой принадлежности, половых признаков и прочего. Это как слово «человек» – нейтральное, обозначающее некую персону.

Существа, живущие в Опухоли, являются плодом синтеза кишечной флоры Левиафана и проглоченных им существ. Они делятся на расы, и у каждой расы – своя собственная роль в Сожительстве.

Сожительство – это термин, обозначающий сообщество существ, населяющих «цивилизованную» часть Опухоли. Также это слово обозначает город, расположившийся внутри ее самых крупных полостей (и в котором проживают все члены Сожительства).

Все существование Сожительства направлено в первую очередь на поддержание жизненных сил Опухоли. Все дело в том, что Опухоль растет быстрее, чем успевают прорасти ее собственные кровеносные сосуды. Из-за этого ее новообразованные ткани начинают мертветь от недостатка питания. Чтобы не допустить этого, Сожительство постоянно готовит особую питательную смесь под названием «Бульон» и роет искусственные каналы в плоти Опухоли.

Бульон делается из сырья, добываемого на Войне (именно так, с большой буквы). Война происходит в Коре – внешнем слое Опухоли. Он представляет из себя жесткую, твердую, каменистую оболочку, защищающую нижележащие мягкие ткани от воздействия Химуса.

Химус – это содержимое кишечника Левиафана, представляющее собой смесь всего, что он съел, вместе с его пищеварительными соками. Это крайне агрессивная, кислотная субстанция, которую могут есть только самые низшие существа – жиплики.

Большую часть времени часть кишечника, в которой находится Опухоль, остается затопленной Химусом. Это связано с тем, что Опухоль затрудняет продвижение кишечного содержимого, перекрывая просвет кишки (но не полностью). Ее Кора (внутри которой находится множество пещер, тоннелей и прочих полостей), соответственно, также затапливается, и все население укрывается на нижележащих уровнях.

Когда Химус в результате очередного кишечного спазма оттекает от Опухоли, начинается подготовка к сезону Войны. Из особых инкубаторов (Жипликариев) выпускаются миллионы жипликов, которые начинают активно поедать Химус, оставшийся в полостях Коры. У этих созданий, напоминающих маленьких пузатых жучков, есть одна особенность: после того, как жиплик наестся до отвала, он впадает в долгую спячку. И этим активно пользуются остальные существа Опухоли, употребляющие их в пищу.

Суть Войны – в добыче ресурсов для того, чтобы дожить до следующей Войны. После того, как все жиплики насытятся и впадут в спячку, в Кору выходят частные наемные армии на промысел. Они дерутся между собой за добычу, собирая спящих жипликов и так называемые прорастения – особые наросты на стенках пещер Коры, появляющиеся после оттока Химуса.

Собранные ресурсы поступают с караванами в Нутро – обитаемую часть Опухоли под Корой, в которой и располагается Сожительство. Из этих ресурсов производится Бульон и все необходимое для существования города.

Время в Опухоли исчисляется не положением небесных светил, а сроками приготовления Бульона. Аналогом дня является булень – промежуток времени, в течение которого варится стандартная порция Бульона. Булень делится на тридцать хвилов (часов). 126 бульней составляют цикл (год), делящийся на 39 бульней сезона Войны и 87 бульней сезона затишья (при стандартных условиях). Активность кишечника Левиафана не всегда стабильна, и поэтому длительность сезонов может варьироваться.

Весь уклад жизни Сожительства подчинен жесткой иерархии. Все расы делятся на неразумные, полуразумные, разумные и переразумные. Первые используются в качестве скота и живых инструментов, вторые – в качестве рабов и низкоквалифицированной наемной рабочей силы, а разумные и переразумные состоят в настолько сложных взаимоотношениях, что вам будет проще это понять, прочитав дальнейшие тексты.

В глубине Опухоли, под Нутром, находится Некроз. Это – зона активного распада опухолевых тканей, в ней живут хтонические существа, не поддающиеся никакому описанию, вроде лавкрафтовских чудовищ. Они не относятся к Сожительству, и весь их образ жизни – тайна, покрытая мраком. Некроз относительно изолирован от Нутра, и поэтому «цивилизованные тваари» встречаются с порождениями Некроза редко. В основном, они соприкасаются во время Войны, когда некротические армии вылезают наружу, чтобы полакомиться жипликами. Они проникают в Кору через Колодцы – особые тоннели-свищи, располагающиеся в тех местах, где Некроз вплотную подходит к наружным слоям. Один из таких Колодцев даже проникает в Нутро, зияя зловонной черной дырой неподалеку от Башни – особого сооружения, служащего духовным центром для щлхов.

Щ́лхи (ударение на «щ») – раса жрецов, господствующая над всем Сожительством. Основой их религии является учение Невест – боготворимых существ, пришедших давным-давно из глубин Некроза и поселившихся в Сожительстве. Каждая Невеста является наполовину человеческой женщиной, наполовину – женской особью одной из рас Опухоли.

Каждый раз, когда из Некроза выходила очередная Невеста, все женские особи избранной ею расы погибали от неизвестной болезни. Таким образом, Невеста занимала роль единственной женщины целой расы и становилась ее единственным источником репродукции. Все мужские особи должны были подчиниться ее воле, чтобы обеспечить выживание своего вида.

Учение Невест строится вокруг идеи о грядущем пришествии Слепого Пророка, который должен выбрать одну из них для зачатия нового Бога. Главным героем является именно он – человек, посвятивший свою жизнь духовному развитию и волею судеб попавший после смерти в мир Опухоли. Он еще не достиг окончательного пробуждения, но он уже «не от мира сего», поэтому его слова и поступки кажутся странными, непонятными и нелепыми.

Пророка сопровождает комиссар Т́нгр – щлх из касты высших жрецов. Он весьма умен и мудр, и он выступает в роли своеобразного «гида» по Сожительству. Тнгр знакомит человека с ключевыми расами Опухоли и объясняет все местные традиции, законы и порядки.

На этом пока все.

Баал-Жроом

Примечание от автора:

Жроомы – раса крупных купцов-промышленников. Они держат практически все производственные предприятия в Опухоли, от кашеварения до судостроения. Баал-Жроом – Хозяин Брюшной Полости. Это означает, что он – самый богатый и влиятельный жроом во всем Сожительстве.

Брюшная Полость – самая крупная полость в Опухоли. В ней сосредоточена вся промышленность Сожительства.

Трынк – денежная единица Сожительства, представляющая собой высушенного особым образом жиплика. В случае тяжелой нужды эту валюту можно съесть, что не раз выручало Сожительство во времена военных кризисов.

Рис. 2 – Баал-Жроом и его завод по производству фиолетовой желчи – важного компонента Бульона

Текст:

– Так значит, вы… – Хозяин отхлебнул из панциря-чаши, – поборник духовности… Интересно, интересно… А что у вас есть?

– В каком смысле?

– В прямом. Бродильные ямы, проплывные каналы, инкубаторы, сотовые гнезда – источники прибытка, имею в виду. И сколько тваарей у вас в услужении, извольте перечислить.

– Вы, должно быть, шутите, – улыбнулся Слепой Пророк. – У меня даже одежды нет.

– Ну, одежда в нашем мире – вещь необязательная, скорее, церемониальная, формальная, – жроом с хрустом откусил голову у какого-то сушеного червя, – а вот остальное имущество весьма нужное… – он снова отхлебнул из панциря, – для вашей Выслушаемости.

– В моем мире нет такого понятия, – сказал Пророк. – Что оно означает?

– О, это очень важное понятие, – ответил Хозяин, подтягивая к себе какой-то полупрозрачный мясной мешок с просвечивающими сквозь стенки кишками, – каждая тваарь в Брюшной Полости усваивает его еще в стенках скорлупы. Это означает степень охотности, с которой ваше мнение будут слушать другие тваари. Если вы не имеете никакого имущества, вы не имеете никаких прав. Вы никто. Вас можно спокойно ударить, отнять у вас кладку, обратить в рабство, пустить на перегной – вариантов унижений много.

– Тнгр говорил мне про то, что в Опухоли есть система судей и блюстителей порядка. Неужели с правосудием у вас все так плохо? – удивился Пророк.

– Почему же плохо? – удивился в ответ жроом, – разве в том мире, из которого вы родом, правосудие какое-то другое?

Человек грустно улыбнулся:

– Вообще, в целом, такое же… Но в богатых и благополучных частях моего мира принято защищать права даже тех, кто не обладает никаким имуществом.

Хозяин, с хлюпаньем всасывавший кишки из мешка наподобие китайской лапши, резко поперхнулся и закашлялся. Месиво из крови и слюны из его огромного рта оросило все вокруг мелкими каплями.

– Что?! – жроом изумленно вытаращил глаза. – Но зачем? У вас там что, от богатства мозги вывихиваются? Правосудие разбазаривают?

– Иногда да, – ответил Пророк, – все зависит от того, с какой стороны смотреть. Но мне интересно сначала послушать, как это устроено у вас.

– В нашем мире, – медленно проговорил жроом, выкашливая остатки кишок, – все устроено логично и гармонично. Если тваарь имеет хороший прибыток, она может себе позволить хорошо питаться. Когда тваарь хорошо питается, ее запах меняется. Он становится более сытным, более благополучным. Чем более благополучный у вас запах, тем выше у вас Выслушаемость. Если у тваари есть какая-то обида к другой тваари, она зовет самосудей. Они нюхают обидчика и обиженного и выносят приговор в пользу более выслушаемой тваари.

– Это, по-вашему, справедливо? – возмутился человек. – Кто больше жрет, тот и прав?

– Не больше жрет, – назидательно поднял палец вверх Хозяин, – а лучше жрет. В этом заключается большая разница. Понюхай яства с моего стола, от которых ты так неразумно отказался, Слепой Мессия! Какие тонкие тут есть деликатесы! Селезенка скииба! Желчесочница лучших сортов! Тонкишочки в брыжеечном мешочке! Это не просто еда, Мудрейший. Это – источник высочайшей Выслушаемости. Я мог бы наесться обычного жрыха до отвала, но это сразу опустило бы мой запах до уровня низших тваарей… Когда я плыву по каналам своей вотчины, все тваари, едва учуяв мой благороднейший запах, почтительно расступаются передо мной, отдавливая друг другу лапы. Все понимают без слов, кто тут Хозяин. Кого надо слушать и выслушивать в первую очередь. Я могу любому причинить любое насилие, любую обиду – и правосудие будет на моей стороне. Судья даже не будет слушать обиженных мной – их Выслушаемость не сравнится с моей.

Пророк молчал, обдумывая услышанное. Баал-Жроом, тем временем, отправив в рот новую порцию чего-то склизко-жилистого, но без всякого сомнения, деликатесного, продолжал:

– Право на справедливость, Мудрейший, не является правом от природы. Любое право – даже право есть и спать – это привилегия. Привилегия, которую нужно заслужить. Каждая тваарь при рождении не имеет никаких прав, даже права на жизнь – она имеет лишь обязанности перед теми, кто успел обрести Выслушаемость.

– Вы отрицаете даже право на жизнь? – улыбнулся Пророк.

– А что в этом такого? – отрыгнув, развел руками Хозяин, и удовлетворенно похлопал себя по животу. Голос его расслабился и обрел флегматично-философские интонации:

– Сама жизнь отрицает право на жизнь. Жизнь сама по себе ничего не стоит. Она достается нам даром – а значит, и лишиться ее можно так же легко и просто. Какую-то ценность имеет лишь то, что тваарь производит и приобретает. Тваарь обретает ценность, лишь имея что-то помимо своей жизни. Поэтому мы, брюшники, оцениваем любое существо в первую очередь по его питанию и имуществу. Есть имущество – значит, его владелец смог его добыть, значит, он не дурак, не лентяй, значит, он что-то из себя представляет, значит, его слова можно выслушать и принять к сведению. Нет имущества – значит, трынк цена такой тваари, трынк цена всем ее словам.

– А как же сокровища духа?

– Какие такие сокровища? – спросил Хозяин, слегка изогнув лобную складку.

– Те, которые не купишь и руками не потрогаешь. Мудрость, например.

– Аа, понимаю, понимаю… – сыто протянул жроом. – Это вам лучше обратиться в Академию или в Башню. Нааоны любят понагромождать всяких умных слов, а щлхи – помудрить о том, что словами не выгромоздить… А я этих дармоедов кормлю. И я считаю, что ежели тваарь свои сокровища духа не может обратить в нормальные сокровища, то трынк цена всему, что там у нее в мыслях. Мыслит-мыслит, бедолага, мудрит-мудрит, а потом умирает. И, спрашивается, зачем жизнь свою дурацкую прожил? Только воздух портил.

Веодоны и военная система Опухоли

Рис. 3 – Бой в одном из коридоров Коры. Передовой отряд одного из полков Владыки Войны отражает атаку порождений Некроза Опухоли. Слева направо: 1. Пикоспины легли друг на друга, выдвинув острые внутренние стержни из своих позвоночников; 2. Срыгница рыгает на противника ядовитой слизью, предварительно съев особый боеприпас – «кислебеду», повышающий кислотность желудочного сока; 3. Круурр стоит на страже, готовый сойтись в ближнем бою с противником; 4. Ящер-рогатконосец и артиллерийская бригада жабников, ведущих огонь взрывными спорами;

Веодоны – раса прирожденных военачальников. Полковник Грорр держит титул Владыки Войны: это означает, что он – самый опытный и искусный полководец во всей Опухоли. Его лицо покрыто многочисленными «шрамуировками»: вырезанными на грубой, толстой коже лица знаками и символами, свидетельствующими о его жизненном пути. Система шрамуировок для веодонов крайне важна: так они без труда идентифицируют друг друга и выстраивают иерархию. Подделать шрамуировку невозможно: после каждого военного сезона каждый веодон проходит шрамирование и документирование в специальном Бюро Войны, ведущем учет их заслуг и поражений.

Военная система Сожительства возникла на заре времен для того, чтобы убить двух зайцев сразу: во-первых, направить в нужное русло буйную энергию агрессивных и трудноуправляемых полуразумных рас, а во-вторых – дать отпор легионам Некроза в Коре. Веодонам даровали право набирать себе солдат из вышеупомянутых рас, создавая полки на один сезон для сбора добычи в Коре.

Полк – это частная армия, возглавляемая полковником. Полковник – это веодон, владеющий и командующий полком. У самых крупных и успешных полковников, собирающих сразу несколько полков, есть помощники-подполковники, которые возглавляют второстепенные полки своего начальника.

Постепенно сформировалась весьма эффективная схема: веодон приходит к жроому и заключает с ним контракт на поставку тех или иных ресурсов. Жроом дает ему деньги на сбор полка. Далее полковник тратит эти деньги на наем солдат, закупку оружия, боеприпасов, продовольствия, медикаментов и прочего важного-необходимого. После Войны, в случае успешного выполнения контракта, веодон получает премию, а жроом – сырье для производства.

Со временем войска Невроза заметно поредели и стали намного осторожнее в своих вылазках: система частных полков, пришедшая на смену архаичному ополчению, позволила эффективно теснить чужаков. Приток ресурсов в Нутро значительно повысился, и наступил «золотой век». Население Сожительства стремительно росло, как и объемы производимых товаров.

Теперь полки начали бороться не с Некрозом, а друг с другом. Жроомы начали заключать контракты не только на сбор жипликов и прорастений, но и на уничтожение войск конкурентов.

Незадолго до пришествия Слепого Пророка возникла серьезная проблема, поставившая под угрозу всю экономику Сожительства: Опухоль разрослась настолько, что почти полностью перекрыла просвет кишечника Левиафана. Из-за этого Химус очень долго стоит около Опухоли, и Кора гораздо дольше остается затопленной. Таким образом, промежутки между Войнами очень сильно растянулись, и старые запасы ресурсов стремительно истощаются. Жрецы Башни сочли это знаком приближающегося конца света, а Невесты провозгласили, что Пророк вот-вот появится.

P.S. Несколько слов про систему найма солдат: поскольку полуразумным воинским расам запрещено селиться в Сожительстве, деньги им не нужны. Полковники расплачиваются со своими солдатами через систему Нарказарм. Это делается так: офицер-вербовщик заключает с солдатом контракт, согласно которому если солдат исправно отслужит до конца Войны и выживет, ему оплачивается место в Нарказарме до начала следующего военного сезона. Нарказарма – это «дом отдыха и удовольствий» для солдат. В ней представители воинских рас коротают время между Войнами, предаваясь всевозможным удовольствиям. Набор удовольствий зависит от класса Нарказармы. В самых дешевых заведениях предоставляют только койко-место, двухразовое питание и самые бюджетные наркотики. Наркотики являются базовой опцией для любой Нарказармы: невозможно долго удерживать полуразумного солдата в спокойном состоянии, не прибегая к насилию или одурманивающим веществам. Поэтому «клиенты» этих заведений находятся в перманентном блаженном состоянии, пока не наступит новая Война. Ценным и опытным солдатам-ветеранам, как правило, предоставляются более «элитные» Нарказармы, в которых спектр услуг гораздо более широк. Это мотивирует бойцов воевать усерднее, проявляя себя перед офицерами-веодонами.

Полковник Грорр

(Пояснение: это диалог с полковником Грорром, веодоном, Владыкой Войны)

Рис. 4 – Веодон с шестом-крючницей

– Зачем ты так меня встречаешь? – спросил Слепой Пророк. – Я ведь мог и умереть.

– Умер бы – невелика потеря. – сказало существо, подходя к человеку. – Мертвый пророк – ложный пророк.

Полковник (а это, несомненно, был он) обошел человека по кругу, рассматривая его со всех сторон. Затем он начал бесцеремонно щупать его тело своими грубыми, чешуйчатыми пальцами.

– Дрыщавое тело, хлипкие ручонки, ноги-палки… – бормотал он, – мягкая кожа, ни панциря, ни рогов, ни когтей… Ты кто вообще такой, отродье? С чего ты взял, что ты Пророк?

– А я никогда и не называл себя Пророком, – ответил человек, – это все остальные меня почему-то так называют.

– Дураки! – буркнул Грорр. – Разве может Пророк быть таким щуплым, мягкотелым, слепым слизняком?

– А почему бы и нет?

– Как это – почему? – рыкнул веодон. – Пророком может быть только настоящий воин! А настоящий воин обязан иметь мощное, развитое тело!

– Разве так уж обязан? Настоящий воин – это в первую очередь не тело, а дух, – заметил человек.

– Самый умный, что ли? – прищурился полковник. – Языком вертеть всякий может! А ну-ка…

Он вложил человеку в руки свой шест с крючьями, а сам снял со стены здоровенную штуковину, напоминающую китобойный гарпун с дополнительными лезвиями-лепестками по бокам. Затем он отошел от Пророка на десять шагов и встал в причудливую боевую стойку, подогнув ноги и вращая гарпуном, как вертолетными лопастями.

– Нападай на меня! – рыкнул веодон.

– Зачем? – безмятежно спросил Пророк.

– Как зачем? Докажи мне, что ты настоящий воин!

– Я не хочу ничего доказывать. Я никогда не дрался и никогда не был воином.

– Ах, так?! – взбешенно прорычал Грорр, – Так получай!

Он подскочил к Слепому Пророку и отточенным ударом выбил оружие из его рук. Затем он отбросил в сторону свой гарпун, выхватил из-за пояса небольшую костяную дубинку и обрушил на человека град ударов.

Человек не знал, куда деться от этой боли. Дубинка летала вокруг него, нанося удары по ребрам, спине, ногам, рукам… Он рухнул на пол, съежился в комок и закрыл голову руками.

Полковник торжествующе рассмеялся:

– Вот ты каков, Мессия! А ведь даже самый распоследний брюхоног может выдержать больше! Ладно, жалкая ты тваарь, можешь разогнуться. Ногами добивать не стану, уж больно ты ничтожен.

Пророк продолжал лежать. Все его тело болело и ныло, малейшее движение причиняло боль. Больно было даже просто дышать.

– Зачем ты так со мной? – выдавил он из себя. – Разве много чести в том, чтобы избить слабого и слепого противника?

– А это не мои проблемы, что ты слепой мягкотелый слизень, – хищно оскалился Грорр. – Слабак всегда виновен в своей слабости. И когда слабую, ничтожную тваарь бьют и унижают, она этого полностью заслуживает.

– Но почему? – прохрипел человек. – Разве ты не воин?

– У тебя, козявка, какие-то дурацкие представления о том, что такое воин, – прищурился веодон. – Знаешь, почему надо бить слабых? Чтобы они стали сильными! Либо стань сильным, либо умри – вот закон, которому нас учат с рождения. Когда тебя бьют, тебе становится больно и обидно. И ты не хочешь, чтобы это повторялось. И если ты действительно воин, ты укрепляешь себя. Ты учишься драться, ты закаляешь свое тело, ты упражняешься – и становишься сильным!

Он зашагал по комнате, вертя в руках дубинку:

– А если ты не воин, то от побоев ты загнешься, захиреешь и умрешь. Ты не будешь пытаться стать сильным, ты пойдешь жалким путем, путем слабака и труса! Ты будешь искать способы, как бы убежать, как бы изогнуться-извернуться, как бы спрятаться, как бы подлизаться… Внезапно его лицо побагровело, он развернулся, поднял дубинку и крикнул:

– А ну, вставай, жалкая ты тваарь! Ты же не хочешь, чтобы я продолжил?

Человек понял, что придется встать. Превозмогая боль, он со стоном разогнул спину и, кряхтя, начал медленно подниматься.

– А ну, не кряхтеть! – прорычал полковник. – Сам виноват, что не умеешь драться. Тваарь, не умеющая за себя постоять – ничтожнейшая из ничтожных. И будь ты хоть трижды умен – если ты не умеешь сражаться, ты не заслуживаешь даже воздуха, которым ты дышишь. Каждый, кто плюнет в тебя и вытрет об тебя ноги, будет прав.

– Даже если бы я умел драться, я ведь все равно не смог бы сражаться без зрения, – сказал человек.

– Да причем тут это, козявка? – усмехнулся Грорр. – Ты всем своим видом и всей своей речью раздражаешь меня. Ты весь воняешь слабостью! Когда я вижу таких, как ты, моя рука сама тянется к поясу! Вот скажи мне, чем ты занимался всю жизнь?

– Я был монахом, – ответил Пророк. – Искал Истину.

– О-хо-хо, ну надо же! – рассмеялся полковник. – Это как те идиоты на самой вершине Башни, которые пялятся в стену и пытаются ничего не знать?

– Вроде того.

– Ну и как, помогла тебе твоя Истина, козявка?

– Помогла.

– И как?

– Я смог, несмотря на боль, встать и говорить с тобой.

– О-хо-хо, ничего себе! – снова рассмеялся веодон. – Это мне мерещится, или в жалком слизняке загорелась какая-то искорка? Не надейся подлизаться ко мне, ты, гниль! Я никогда не смогу уважать того, кто не может мне навалять!

– Я и не подлизываюсь. Я просто говорю, как есть – честно.

– Да? – хищно осклабился Грорр. – Ну тогда скажи мне, Слепой Пророк, в чем заключается истинная свобода?

– Истинная свобода ни в чем не заключается и ни от чего не зависит. Истинно свободное существо не нуждается в том, чтобы его боялись, уважали или любили, – ответил человек.

– Что?.. – искренне удивился полковник. – Что за бред ты несешь, козявка? Что это за свобода такая, когда тебя ни во что не ставят?

– Это свобода от всего внешнего. Ведь счастье может быть только внутри, а внешнее непрочно и переменчиво. Свободному не нужно ничего от других.

Грорр резко ударил человека под дых. Он снова осел на пол, ловя ртом воздух.

– Чувствуешь себя свободным, козявка? – ехидно спросил полковник, склонившись над человеком. – Чувствуешь счастье внутри?

– Нет… – выдавил из себя Пророк, еле дыша, – ведь я еще не достиг…

– Ну тогда закрой рот, болван! – рявкнул Грорр. – Твоя жизнь, твоя свобода и твое счастье сейчас полностью в моей власти! Я могу убить тебя в любой момент, если захочу! Вот что такое истинная свобода, ты, шмакодявка!

– В чем же заключается твоя свобода? – хрипло спросил человек, слегка отдышавшись.

– Моя свобода – в силе и власти! Я – Владыка Войны, и мне никто не указ! Все боятся меня, все уважают меня, я могу делать все, что хочу! – самодовольно сказал Грорр, поигрывая дубинкой.

– Это не свобода, – проговорил Пророк, медленно поднимаясь с пола, – это вседозволенность.

– И что? – удивленно поднял бровь полковник.

– Твоя свобода эгоистична. Ты получаешь ее, причиняя страдания другим.

– И что? Что сказать-то хотел? – слегка склонил голову набок веодон.

– Общество, в котором все стремятся получить такую вседозволенность, обречено на вечные конфликты и страдания. Члены такого общества будут всю жизнь мучать друг друга, и никогда не достигнут желаемого.

– И что? Я-то достиг. А проблемы остальных меня не волнуют.

– Ты не так свободен, как тебе кажется. Ты теперь несешь тяжелую ношу своего высокого положения. Тебе нужно тратить много сил, чтобы всячески подчеркивать свою ведущую роль, защищать свой титул от соперников, заботиться о том, чтобы все продолжали тебя бояться… Разве это свобода?

– Ха, а что, быть жалким слизняком, неспособным отстоять свои права – это свобода? Быть у кого-то в подчинении, быть обслугой – это свобода?

– Я говорю не про то, чтобы быть слугой. Я говорю про то, что свободное существо свободно в первую очередь от своего эгоизма, от тяжкого груза необходимости быть кем-то успешным и уважаемым.

– Заткнись уже, козявка! – рявкнул Грорр. – Я устал слушать твои проповеди. Ты ничего не понимаешь в жизни! Ты никогда не был воином, ты никогда не имел силы, никогда не имел власти – и что-то там лопочешь про свободу! Твоя свобода – это свобода безвольного скота, жующего жрых в стойле!

Он прошелся до противоположного угла комнаты и обратно, крутя дубинку в руках. Затем он развернулся к человеку и сказал чуть более спокойным тоном:

– Жизнь – это вечная борьба, Пророк! Если ты хочешь чего-то достичь в ней, ты должен драться изо всех сил, вырывая желаемое из зубов тех, кто пытается помешать тебе. Думаешь, мне легко было достичь своей свободы? Я также, как и все веодоны, начинал с жалкого чина стайного командира под командованием более могучего полковника. Я убивал, я грыз глотки, я лез все выше и выше, я истязал себя в тренировках, я дрался так, как никто другой! Жаль, что ты слеп, шмакодявка – ты бы увидел все это на моем лице!

Пророк молчал. А веодон продолжал:

– Свобода – она на то и свобода, что не всем, далеко не всем дана. Свободная тваарь постоянно должна быть начеку, потому что ее свобода будет всем поперек глотки. Каждый хочет оспорить эту свободу, каждый хочет отнять ее! Свободный не любит свободного. Свобода одного – помеха свободе другого. Лишь самый сильный, самый властный и самый волевой заслуживает быть свободным! А все остальные должны подчиниться и не мешать ему быть свободным.

Пророк продолжал молчать.

– Когда я вижу малейшие ростки свободы в своих бойцах, я хватаю палку, Пророк! Ничто меня так не раздражает, как свобода в других. Если какой-то солдат посмеет что-то сказать мне в ответ, посмеет ослушаться приказа, даже если солдат просто посмеет посмотреть мне в глаза – я сразу даю знак своим карателям! Нельзя давать этим росткам волю, нужно рвать их с корнем. Такова природа свободы: чтобы быть свободным, нужно душить свободу в других.

Пророк по-прежнему продолжал молчать.

– Молчишь? – спросил полковник, заглядывая в его слепые глаза. – Нечего сказать, да? Ну давай, скажи мне что-нибудь! Возрази мне! В чем я не прав? А?

Пророк продолжал спокойно стоять, ничего не говоря. Ни единой искорки не промелькнуло на его безмятежном лице.

– Засунул язык в задницу? – нетерпеливо рыкнул веодон. – Правильно делаешь, Пророк! Хоть что-то ты начал понимать.

Он рывком распахнул дверь, а затем подошел к человеку и развернул его лицом к коридору.

– А теперь пошел вон отсюда, жалкая ты тваарь! – заорал Грорр и дал Пророку пинка под зад.