–Эй, как там тебя, хватит придуриваться: никто болвана не держит, дуй скорее домой, а то ещё заболеешь.
В ответ дурачок только сильнее замотал головой, распахнул чёрные как сама полночь глазищи и заканючил, смутив ещё больше:
– Ну, тётенька, зачем вам моё имя? Пожаловаться хотите? Не надо, умоляю, я ведь новенький, ничего ещё толком не умею. Хотите я вашу собачку мигом найду, только пожелайте, а?
Вот ведь паразит, опять за своё ― «тётенька», да чем он слушал… Совсем больной.
Я надулась и рявкнула:
– Даже не мечтай… Кто ты такой, чтобы тебе доверять, тем более Муську, ещё неизвестно, что ты с ней сделаешь.
Но, взглянув на его несчастное личико, перестала метать глазами молнии, лихорадочно придумывая для него поручение, только б отвязался, прилипала. Замёрзшая рука в кармане куртки наткнулась на половину шоколадки, которую, не доев вчера, машинально туда сунула. Я усмехнулась:
– Держи конфетку и съешь её немедленно, а потом проваливай. Это тебе моё поручение, понял?
Мальчишка просиял, и не успела я договорить, как он слопал остатки «Марса» вместе с обёрткой и облизнулся. Вот это да, бедняга, наверное, никогда в жизни не ел конфет.
– Ну что, понравилось? ― почти умилилась я.
Бесстыжий улыбнулся, блеснув золотым зубом и лукаво сощурившись:
– Ничего так, но я больше «Сникерсы» люблю, они с орешками. Пока, Лена Макарова, увидимся ещё, ты за это своего папашу поблагодари, ― и, рассмеявшись мне прямо в лицо, исчез в тумане, словно растаял. Ну, дела…