Buch lesen: «Подводные тайны»

Лайре и Эйвери

Original title: SHADOWSEA

Text copyright © Peter Bunzl, 2020

Cover and inside illustrations, including map by

Becca Stadtlander © Usborne Publishing Ltd., 2020

© ООО «РОСМЭН», 2021

Пролог

Вначале было темно.

Потом замерцали тусклые зеленые огоньки. Затем стало видно рыбок – целые косяки рыбок со светящимися плавниками, похожими на лезвия ножей, и с блестящей, словно рыцарские доспехи, чешуей.

Рыбки скрылись в тени базы подводных лодок, которая располагалась на самом краю глубокого океанического желоба, шрамом растянувшегося по морскому дну.

По форме база напоминала ржавое колесо со спицами.

Ее еще не достроили – не хватало надежных металлических распорок, поэтому база крепилась к морскому дну с помощью веревок и тросов, слегка покачиваясь в воде. В центре базы высилась башня с медленно поворачивающейся турбиной наверху.

Через единственный иллюминатор башни можно было разглядеть белокурого мальчика с яркими, светящимися любопытством глазами. На вид ему было лет тринадцать. Он сидел на полу каюты, напевал себе под нос мелодию, будто вторя гулу, доносившемуся сквозь стены базы, и мастерил миниатюрную повозку. Колесами ей служили крышки от банок из-под варенья, а кузовом – сплющенная жестянка. Оси мальчик сделал из карандашей, а упряжь – из проволоки.

Закончив мастерить, мальчик вытащил из кармана белого мышонка и привязал к нему игрушечную повозку. Потом спустил мышонка вместе с повозкой на пол и принялся понукать его, словно это был пони – разве что усатый и с розовым носом. Неуклюже перебирая маленькими красными лапками, мышонок поволок игрушку за собой.

Через пару мгновений мышонок пустился бежать и юркнул под стол, за которым работали двое взрослых – мужчина и женщина с такими же светлыми волосами и полными любопытства глазами, как и у мальчика.

Мальчик бросился за мышонком, выскочил за дверь и помчался по коридору.

Мышонок бежал мимо решеток и вентиляционных отверстий, петлял под трубами, держась ближе к стенам. Повозка летела мимо дутых водолазных скафандров, еще влажных, пахнущих морем, проносилась по камбузам и столовым, где обедал экипаж.

Но мальчик не отставал.

Наконец мышонок шмыгнул за приоткрытую дверь.

В каюте за этой дверью стояли ряды клеток с копошащимися внутри мышами.

Белый мышонок замер посреди безупречно чистого пола.

Мальчик присел, слегка открыв рот, и вытянул руку, чтобы поднять мышонка.

Послышался шелест юбок.

Путь мальчику преградила блестящая кожаная туфля.

Он поднял глаза.

– Привет, тетя Матильда!

Перед ним стояла сурового вида женщина с короткими, зачесанными назад волосами, одетая в белый халат и защитные очки.

– Называй меня профессор Милксоп, – сказала она, натягивая резиновые перчатки.

Профессор Милксоп схватила мышонка и бесцеремонно бросила повозку на пол.

– Этот грызун нужен мне для работы. Ни к чему было забирать его из лаборатории.

– У него был грустный вид, – ответил мальчик. – Я назвал его Призраком из-за цвета. Подходящее прозвище, правда?

Мальчик посмотрел на мышонка, возившегося в кулаке профессора.

Мышонок тихо пищал.

– Не надо давать им имен, – сказала профессор Милксоп. – Только дашь существу имя – тут же к нему привяжешься.

Она отвернулась и сделала резкое движение руками.

Писк прекратился.

– Возвращайся к себе, Дэйн. Не стоит здесь находиться. Это может плохо сказаться на твоем здоровье.

Профессор пинком отбросила в сторону игрушечную повозку и направилась к другой, обшитой свинцом двери в дальнем конце каюты. На двери висела табличка:

Над текстом виднелось изображение свернувшейся в кольцо змеи, которая кусала себя за хвост.

Глядя вслед тете, Дэйн смахнул жгучую слезу.

Потом сузил глаза, посмотрел на дверь и тихо сказал:

– Нет. Никуда я не пойду.

Он шагнул вперед, осторожно толкнул дверь с табличкой и заглянул внутрь.

За дверью оказалась просторная белая лаборатория. Механическая медсестра с красным крестом на груди ставила на стол квадратное металлическое устройство. Из фонографа, стоявшего на тумбочке в углу, доносились призрачные звуки некоей оперы.

– Готовы пробуждать мертвецов, мисс Бакл? – Подойдя к механической медсестре, профессор Милксоп принялась разглядывать четыре стеклянные линзы в передней панели квадратного устройства.

Мисс Бакл тем временем проверяла медные провода, выходившие из задней части устройства. Они вели в дальний конец комнаты – к пульту управления и штепсельной вилке в обшитой свинцом наблюдательной кабине.

– Это шутка, профессор? – нахмурилась медсестра. – Никогда не понимаю, шутите ли вы или говорите серьезно. Мой механизм с трудом считывает юмор…

– Не важно.

Профессор Милксоп положила Призрака в кювету на столе и вставила в машину сверкающий голубой бриллиант. Затем, удостоверившись, что все готово, она спустила на глаза защитные очки и направилась к наблюдательной кабине. Мисс Бакл последовала за ней.

Дэйн вытянул шею еще сильнее, глядя на профессора Милксоп и мисс Бакл сквозь окошко в наблюдательной кабине. Профессор нажала на несколько кнопок на пульте управления.

Загудело электричество, и квадратная машина на столе вскоре ожила.

Мисс Бакл выглянула в окошко и увидела, что в лабораторию пробрался Дэйн.

– СТОЙТЕ! – вскрикнула она, обращаясь не то к мальчику, не то к своей хозяйке.

Но было уже слишком поздно…

Изо всех четырех линз квадратного устройства вырвались потрескивающие голубые молнии. Они прокатились по лаборатории, словно запутанный клубок злобных электрических змей, а потом опустились на тельце Призрака и поглотили его.

Подергавшись и покорчившись, мышонок вдруг открыл глаза, зашевелил усами и нетвердо встал на ноги, будто новорожденный.

А затем молнии нашли Дэйна…

Обернулись вокруг него, как стая гадюк…

И впились в него электрическими зубами.

Его тело свело судорогой.

Ноги начали отплясывать неведомый танец.

От блеска серебряных чешуек заболели глаза.

Конечности трясло и мотало во все стороны.

Он рухнул на колени…

Упал ничком…

И замер.

Треща и извиваясь, молнии устремились вперед, сквозь открытую дверь, и двинулись по проходам базы… а потом оплели всех членов экипажа, по очереди, одного за другим, и станцевали с каждым свой смертельный танец.

Вскоре снова стало темно. Остались лишь две последние тени – профессора Милксоп и мисс Бакл. Медсестра выбежала из наблюдательной кабины и бросилась к бездыханному Дэйну.

От металлического тела мисс Бакл полетели искры – так сильно она трясла Дэйна за плечи.

– Мастер Милксоп! – дрожащим голосом позвала она. – Проснитесь!

Профессор Милксоп держалась в стороне. Она не хотела, чтобы ее ударило током.

– Дэйн, – сказала она, – ты еще с нами? Ты еще жив?

Глава 1

Рождественским утром Лили проснулась вовсе не дома – хотя снился ей именно дом, – а на верхней полке в спальном купе дирижабля, который пролетал над Атлантическим океаном.

Лили немного поморгала (глаза у нее, кстати, были зеленые-презеленые) и потерла веснушчатые щеки, пока не поняла, что проснулась окончательно. Затем она принялась распутывать самые жуткие колтуны в своих всклокоченных огненно-рыжих волосах.

Хотя двигатели дирижабля и гудели, Лили все же различила стук собственного сердца – механического устройства из пружинок и шестеренок, которое изобрел Лилин папа. Сердце тикало у девочки в груди, словно часы с перекрученным заводом. И тикать оно могло еще очень долго, ведь это был самый настоящий вечный двигатель. Лили не совсем понимала, что это такое, но точно знала: если бы не механическое сердце, ее давно не было бы в живых (и уж тем более она не летела бы сегодня над Атлантическим океаном).

Папа Лили был профессором, и звали его Джон Хартман. Сейчас он лежал на средней полке, прямо под Лили, одетый в пижаму и ночной колпак, и тихонько храпел во сне. Он был такой высокий, что не помещался на кровати, и его ноги торчали в проходе.

На самой же нижней полке спал мальчик в пижаме с синими полосками. На лоб ему упала кудрявая угольно-черная челка, похожая на перевернутый знак вопроса. Это был Роберт Таунсенд – самый лучший друг Лили на всем белом свете и ее спутник во всех приключениях (к тому же первоклассный часовщик).

Рядом с подушкой Роберта свернулся клубочком механический лис Малкин, питомец Лили, ее доверенное лицо и попросту рыжий всезнайка. Лили порадовалась, что Малкин не заснул прямо у Роберта на голове, как иногда бывало.

Малкин, разумеется, был абсолютно неподвижен, как и любой механоид в ночное время. К вечеру у них заканчивается завод, а утром их возвращают к жизни с помощью специального ключа.

Сочельник в этом году выдался очень насыщенным. Предвкушая незабываемые приключения, Джон, Лили, Роберт и Малкин сели на воздушный корабль «Светлячок» на Ливерпульском аэровокзале и отправились в четырехдневный полет до Нью-Йорка.

«Светлячок», самый большой и шикарный дирижабль своего класса, был оборудован по последнему слову техники, как и остальные корабли Трансатлантического флота Королевской дирижабельной компании. Здесь имелся приборный отсек, где капитан и команда штурманов работали. Радиорубка, где они отправляли и получали телеграммы. Офицерский клуб, где они отдыхали. Камбуз и столовая, где два механических официанта в белых шелковых рубашках подавали завтрак, обед, ужин и послеполуденный чай, к которому предлагались сэндвичи с отрезанными корками и два вида пирожных. Прогулочные зоны по левому борту и в кормовой части корабля, где можно было заниматься спортом. Общий кабинет для работы с бумагами. Десятиметровая кают-компания, где стояли легчайшие, сделанные из полых труб кресла с мягкими подушками и дюралюминиевый рояль¹.

А на крыше дирижабля находилась великолепная смотровая площадка, которая называлась «Воронье гнездо». Пройти туда можно было по винтовой лестнице в центре оболочки корабля.

В общем, «Светлячок» был все равно что воздухоплавательная гостиница, и Лили здесь безумно нравилось.

Девочка надеялась, что настоящая гостиница, в которой они остановятся в Нью-Йорке, ни в чем не уступит «Светлячку». Прибыть они должны двадцать восьмого декабря, а на аэровокзале их встретят Селена Таунсенд, мама Роберта, и Кэдди, его сестра.

С июня, с первой и последней их встречи с Робертом, Селена и Кэдди ездили по Штатам со своим эстрадным представлением. А недавно Селена позвала Роберта и Хартманов в Нью-Йорк на Рождество.

По счастливому стечению обстоятельств Джон и так собирался поехать в Америку. Его пригласили выступить с речью на Ежегодной американской конференции механиков и электротехников, которая должна была состояться в январе, в Гарвудском университете, недалеко от Бостона. Или не в Гарвудском, а в Ардваркском?.. В общем, что-то вроде того. Честно говоря, Лили не особенно вникала. В последнее время папа при каждом удобном случае репетировал свое выступление. Каждые несколько часов, делая перерывы между чтением (на праздниках Джон взялся за толстенный том Шекспира), он декламировал для Лили, Роберта и Малкина отрывки из своей речи. При одной мысли об этом у Лили снова начали слипаться глаза.

Приведя прическу в порядок, она сползла на краешек кровати и вдруг заметила рядом с отброшенным одеялом плотно набитый праздничный чулок. Видимо, он чудесным образом оказался здесь посреди ночи.

Лили быстро схватила чулок, а затем спустилась по деревянной лестнице и принялась трясти Роберта.

– Что такое? – Он сонно потер глаза и слез со своей полки.

– К нам приходил Санта-Клаус! – прошептала Лили. – И принес чулки с подарками!

Она взяла ключ Малкина, висевший у него на груди, и завела лиса. Заскрипели пружинки и шестеренки, Малкин потряс головой и открыл глаза.

Друзья посмотрели на среднюю полку и увидели зевающего Джона – он тоже проснулся.

– Разве еще не рано для подарков? – спросил Джон.

– Мы над Атлантическим океаном, – ответила Лили. – У нас тут время и не такое, как в Англии, и не такое, как в Америке. Поэтому сейчас и не слишком рано, и не слишком поздно – а значит, пора открывать подарки!

– Ну хорошо. – Джон встал и надел халат. – Открывайте.

Издав победные возгласы, Роберт и Лили взялись за свои чулки и принялись смотреть, что им принес Санта.

В обоих чулках оказалось по апельсину и по три грецких ореха, а еще – по цветному мешочку с лимонным мармеладом, карамельками, шоколадными конфетами и мятными леденцами. Правда, Лили с некоторых пор терпеть не могла мятные леденцы (и особенно есть их на воздушных кораблях).

«Надо бы предложить их Роберту в обмен на что-нибудь другое», – подумала она.

– Это еще не все. – Лилин папа потянулся к багажной полке и достал из чемодана три подарка в красивой оберточной бумаге.

Лили первая развернула свой подарок. Внутри оказалась большая круглая лупа – прямо как у любимого детектива девочки, Шерлока Холмса.

– Это чтобы ты быстрее раскрывала всякие тайны, – пояснил папа.

– Как здорово! Спасибо! – И девочка убрала лупу в карман.

Следующим свой подарок открыл Роберт. Джон подарил ему красивый компас в золотом футляре.

– Это чтобы ты всегда знал, где находишься, – сказал Джон, пока Роберт разглядывал компас. – Я нашел его в лавке старьевщика в Бракенбридже. Судя по всему, его изготовил твой отец.

– Верно. Спасибо. – Роберт провел пальцем по знаку мастера на компасе – буквам «Т. Т.», что значило «Тадеуш Таунсенд».

У Роберта на глазах навернулись слезы. Мальчик встречал лишь второе Рождество без папы, но именно в эти праздничные дни скучал по нему сильнее всего.

Наконец очередь дошла и до Малкина. Он зубами разорвал оберточную бумагу и увидел ярко-зеленый свитер, который связала миссис Раст, механическая кухарка и экономка в поместье Бракенбридж. Миссис Раст славилась своим неумением вязать, но этот свитер выглядел довольно мило. Лили нацепила ее на Малкина, и лис даже почти не жаловался и не скалил зубы.

– Готово, – сказала девочка, представив, с какой гордостью миссис Раст посмотрела бы на результат своего труда.

Лили впервые проводила Рождество без Расти. Девочка очень скучала по механической кухарке и остальным слугам, которых изобрел папа: по Капитану Спрингеру, мистеру Вингнату и мисс Так. Четыре механоида были для Лили все равно что семья, и Рождество без них казалось не таким, как прежде.

Зато рядом были Малкин, Роберт и папа.

Лис немного поворчал из-за свитера, потянул его сначала в одну сторону, затем в другую, пока наконец не почувствовал, что он села как нужно.

– Как я выгляжу? – поинтересовался он.

– Очень модно, – ответил Роберт.

Нижний край свитера смотрелся не очень аккуратно – мешал виляющий хвост Малкина. Но в целом выглядел лис действительно щегольски.

– К сожалению, у меня для вас подарков нет, – заявил Малкин. – Но я готов лизнуть каждого в щеку – надеюсь, и это сгодится.

Он тут же выполнил свое обещание, и все радостно засмеялись.

Остаток утра друзья провели за игрой в шарады в своем купе, а затем стали одеваться к роскошному рождественскому ужину, который должны были подать в столовой воздушного корабля.

– Вперед, Макдуф! – сказал Джон, когда все были готовы.

– Наверное, ты хотел сказать: «Макдуф, начнем»². – Малкин запрыгнул в корзинку для пикника, которую тут же подхватила Лили.

– Что это ты задумал? – спросил Джон.

– Пойти с вами на ужин, – ответил лис.

– Ты же знаешь, что зоомеханоидам нельзя находиться на палубе.

К сожалению, так оно и было. На пассажирских дирижаблях зоомеханоидов в течение всего полета полагалось держать в чемоданах в багажном отделении. Но Малкин не потерпел бы подобного обращения, да и Лили не допустила бы такого.

Малкин заерзал в корзинке, устраиваясь поудобнее.

– Сегодня Рождество – время творить добро и помогать всем от мала до велика. Будь любезен, закрой глаза на мое мелкое хулиганство.

– Ладно, – уступил Джон. – Только не высовывайся.

Ребята закрыли дверь купе и последовали за Джоном. Лили не могла дождаться рождественского ужина с лучшими друзьями, а при мысли о том, что ужин пройдет на борту дирижабля, она и вовсе раздулась от радости, так что сама немного напоминала воздушный шар.

* * *

В столовой суетились два механических официанта, показывая пассажирам их места. За дюралюминиевым роялем сидел пианист-механоид и играл рождественские мелодии, развлекая публику.

Столы были сервированы фарфоровой посудой, серебряными приборами и накрахмаленными белыми салфетками, рядом с которыми лежали красно-золотые хлопушки. Края меню на каждом столе специально к празднику украсили веточками остролиста.

Лили поставила корзинку к ногам и проверила, как там Малкин. Он уже дремал. Очевидно, лисы далеко не так сильно любят Рождество, как люди.

Девочка постаралась усесться поудобнее. Ей уже хотелось насладиться праздничными угощениями, как вдруг она почувствовала, что все на нее смотрят. Лили закусила губу и, притворившись, будто изучает меню, спрятала за ним лицо.

– Ты чего? – спросил Роберт.

– Всякий раз, когда мы приходим в столовую, люди пялятся на меня, будто я какая-то медицинская аномалия!

– Чепуха! – воскликнул Джон.

– Крем-суп из артишоков! – Механический официант поставил перед каждым из друзей по тарелке с золотой каймой.

– Я не заметил, чтобы кто-нибудь на тебя смотрел. – Джон поправил салфетку, лежавшую у него на коленях, а Роберт в это время попытался понять, кто из пассажиров разглядывает Лили.

– Это потому, что ты ни на кого не обращаешь внимания, папа, – упрекнула отца Лили. – Ты настолько погружен в мысли о патентах, чертежах, изобретениях и важных речах, что не видишь ничего дальше собственного носа.

– Даже не знаю, что тебе на это ответить… – Папа отставил тарелку и шутливо потрогал себя за нос, будто виноват во всем был именно он.

– Да и не надо ничего говорить. – Лили обмакнула в суп кусочек хлеба. – Но если хочешь знать, с тех пор как мы очутились на борту этого корабля – нет, даже раньше, еще на Ливерпульском аэровокзале, – люди показывают на меня пальцем и перешептываются.

– Серьезно? – спросил Джон, обращаясь к Роберту.

Мальчик кивнул. Он долго не мог решить, какую из многочисленных серебряных ложек взять, и наконец остановил свой выбор на самой огромной, которая, как выяснилось, даже не помещалась у него во рту.

– Лили теперь знаменита, – пробулькал он, глотая суп.

– Вернее, печально знаменита, – поправил Малкин, высунув мордочку из-под стола. – А все из-за Анниной статьи, тик ее и так.

– Я знал, что ничем хорошим это не кончится! – сердито сказал Джон, пока официанты убирали тарелки с недоеденным супом и ставили на стол главное блюдо – жареную индейку с гарниром. – Ох уж эта Анна и ее друзья с Флит-стрит, будь они неладны!

Журналистка Анна была одной из ближайших подруг Роберта и Лили. Два месяца назад она написала статью, в которой поведала миру о Лилином механическом сердце, и с тех пор люди заинтересовались девочкой и даже иногда пытались с ней связаться.

Многое в жизни обитателей поместья Бракенбридж – Джона, Лили, Роберта, Малкина, а также миссис Раст и других механоидов – после выхода этой статьи переменилось. Когда репортеры и другие любопытные стучали в парадную дверь, надеясь взять у Лили интервью, мистер Вингнат, механический дворецкий, или мисс Так, механическая горничная, сразу отправляли их восвояси. А если журналисты пытались проникнуть в дом через задний двор, миссис Раст грозила им наручной насадкой – мясницким ножом и громко кричала: «ХРАПОВИКИ И ХРОНОМЕТРЫ! УБИРАЙТЕСЬ ВОН, ПОКА Я НЕ ПОЗВОНИЛА КОНСТЕБЛЮ!» Не выдерживал даже обычно спокойный и собранный садовник Капитан Спрингер: он носился за непрошеными гостями с граблями.

Все это вполне устраивало Лили, потому что она понятия не имела, что сказать этим людям. Она чувствовала себя самозванкой, не стоящей ничьего внимания. Но все же каждую неделю в поместье приходило по дюжине писем, в которых люди спрашивали, правдива ли статья Анны, действительно ли в груди Лили бьется механическое сердце и каково это – быть единственным в мире человеком с таким устройством внутри.

Разумеется, Лили не знала, что на это ответить.

Тем более эти вопросы касались папиного изобретения, а не ее самой.

Никто не спрашивал Лили о том, как ей удалось найти папу, когда его похитили, или спастись, когда ее едва не утопил опасный преступник Джек Дор. Никто не интересовался ее впечатлениями от встречи с королевой Викторией и от поездки по Лондону на спине гигантской механической слонихи. Никто не задавал вопросов о том, каково ей пришлось, когда ее взяли в плен шталмейстеры Летающего цирка, и о том, как она, в числе прочего, боролась за права гибридов.

Лили думала, что все изменится, когда она сама расскажет миру собственную историю. Тогда-то она и объяснит, каково ей было пережить все эти удивительные приключения. Она уже начала делать кое-какие пометки в дневнике, но дело двигалось медленно, потому что писать оказалось нелегко. В своей истории Лили очень старалась подчеркнуть, что быть гибридом – это то же самое, что и быть самым обыкновенным человеком. Ведь важнее всего – то, как ты себя ведешь и какие совершаешь поступки. Из этого и складывается личность. И не важно, из чего сделано твое сердце – из плоти и крови или из пружинок и шестеренок.

От раздумий девочку отвлек чей-то пронзительный голос:

– ТЕЛЕГРАММА ДЛЯ ТАУНСЕНДА! ВАЖНАЯ ТЕЛЕГРАММА ДЛЯ МАСТЕРА ТАУНСЕНДА!

Остальные гости на рождественском ужине завертели головами, услышав шум.

Механическое сердце в груди Лили неистово затикало. Это телеграмма для Роберта! Она подняла глаза и увидела, как по столовой на своих ножках с колесиками разъезжает механический бортпроводник в голубой форме Королевской дирижабельной компании. В руках он держал серебряный поднос с телеграммой.

– А ну-ка прячься! – шепнула Лили Малкину.

Ворча себе под нос, лис залез обратно в корзинку, а Лили задвинула ее подальше под стол и посмотрела на взволнованного Роберта. Кто же мог прислать ему телеграмму на Рождество?