Buch lesen: «Жизнь, любовь, страдания», Seite 3

Половник

Половник был начальником обеденного стола. Как-то раз он задержался, и Ложки решили взять бразды правления в свои руки:

– Мы и без этого посредника сами все по тарелкам разольем!

Попробовали, да только всю Скатерть испачкали.

– Безобразие! – возмутилась она. – Я всегда была белоснежной.

– Прекратите хулиганить! – закричала Кастрюля.

Тут появился Половник и всех помирил.

– Каждый должен заниматься своим делом, – сказал он и ловко разлил суп по тарелкам. Ложки молчали, низко склонившись над тарелками. И все за столом были довольны.

Бутылки

Встретились две бутылки – с Ромом и с Водой. Уселись на скамеечке:

– Выпьем! – предложил Ром.

– Я непьющая, – ответила Вода.

– А мы по чуть-чуть, – настаивал Ром.

Открыли крышки об угол скамейки, выпили.

– А чем бы нам закусить? – спросила Вода.

– Да пробку понюхаем, – заикаясь, ответил Ром. – И Водой запьем.

Пригубили еще, потом еще и еще, пока до дна не добрались. На скамейку улеглись, пригрелись на солнышке.

Тут Метла шла мимо да и смела их в урну. Лежат там обе бутылки в мусоре и думают: «Удивительно, как быстро мы домой попали!»

Время

Будильник тикал и рассуждал:

– Почему Хозяин так быстро изменил свое отношение ко мне? Сорок лет меня заводил, чтобы я его вовремя будил. Быстро вставал, хвалил меня и спешил на работу. Я был счастлив, что нужен ему. А он, как вышел на пенсию, меня перестал заводить, лишь изредка узнавал, который час. Ныне смотрю – Хозяин лежит неподвижно, не обращает на меня никакого внимания. Так и я скоро тикать перестану…

Трость

– Ты без меня и шагу сделать не сможешь, – сочувственно говорила Трость больной Ноге в поношенном ботинке. – Держись за меня, я позабочусь, чтобы тебе было легче. Мы же друзья с тобой надолго, – успокаивала она.

Так они и ходили рядом – Трость и Нога. Но однажды Трость заметила, что ее перестали брать на прогулку. Она расстроилась, прислонилась к стене, загрустила:

– Мы так хорошо дружили, собирались долго быть вместе…

И тут она заметила валявшийся в углу поношенный ботинок, который тоже никому уже был не нужен…

Боль

Ступенька скрипела, кричала на весь двор:

– Ах! Ох! Что за жизнь! То прыгают на меня, то пинают! И так – каждый день. Доска трещит, здорового места нет. Помогите кто-нибудь! – взмолилась Ступенька.

Услышали ее Гвоздь с Молотком и прибежали:

– Сейчас мы тебе поможем, – и Молоток вбил Гвоздь в доску по самую шляпку так, чтоб она не сдвинулась с места.

– Надо же, боль везде прошла! – обрадовалась Ступенька. – Остался один пустячок, где шляпка. Но с ним я сама справлюсь.

И она успокоилась.

Сезон окончен

Ботинок прожил весну, лето, осень, а ближе к зиме состарился, весь сморщился, стал некрасивым. Его неразлучную подругу Подошву жизнь еще хуже измотала. Ей приходилось ходить по жесткому асфальту, грязи и лужам. От этого она стерлась и стала тонкой, казалось, вот-вот развалится.

Ботинок заметил, что она стала не такой, как прежде, и стал жалеть ее. Он старался обойти все препятствия, чтоб ее уберечь, но со старостью справиться не мог. Даже подружка Щетка была не в силах помочь им обоим. Она временами чистила, покрывала их коричневой ваксой, они блестели, как новые, но недолго. Вакса тускнела, и Ботинок с Подошвой часто оставались в прихожей, вместо того чтобы выйти на улицу.

Однажды Щетка сочувственно смахнула с Ботинка и Подошвы нависшую пыль, и они оказались в темном пакете. Тупой Валенок, безразлично наблюдавший происходящее, проворчал:

– Время ваше прошло, сезон окончен!

Старый Стол

Старый Стол с расшатанными ножками стоял в углу. Однажды решили его поставить на середину комнаты, а он стал качаться из стороны в сторону, вот-вот развалится. Тогда его опять прислонили к стенке и накрыли скатертью, чтобы не были видны его облезлые углы.

– Как это замечательно! – восхитился Стол. – Со стороны посмотреть – я еще молодец. Только бы от стены не отодвигали…

Кайф

Два Червяка в своем земляном домике обрадовались прошедшему дождю и решили:

– Пойдем кайф ловить!

Вылезли из норки наружу, а тут солнце так обожгло их, что Червячкам стало плохо.

– Пожалуй, пора нам отсюда сматываться, – испугались они. – Какой-то это очень сильный наркотик.

Да было уже поздно: сил не хватило доползти до норки, и Червяки остались лежать на дороге. Сухие, неподвижные, похожие на изношенные шнурки.

Бескорыстная дружба

– Какой ты знаменитый, Колокол! – восхищается его Язык. – Все тебя за звук ценят, расхваливают, любят послушать.

– Да что ты, друг мой! Если бы не ты, я молчал бы, как рыба.

– Нет, нет, не говори, это твоя заслуга!

– А я повторяю: это твоя работа!

И Колокол, и Язык по сей день спорят, отдавая славу друг другу. У них бескорыстная дружба. Не то что некоторые языки, которые болтают без умолку, что они лучше всех на свете.

Мундштук и Сигарета,

Мундштук нежно обнял Сигарету:

– Радость моя, останься со мной навсегда!

Но Сигарета на его слова не обратила никакого внимания. Она увлеклась Табаком, который завладел ею, загорелась и дымила.

– Не увлекайся Табаком! – предостерег Сигарету Мундштук. – Он тебя погубит!

Но она не слушала и дымила, сгорая все больше и больше.

А когда Мундштук окликнул ее очередной раз, то увидел лишь пепел, который рассыпался от дуновения ветра, словно и не было Сигареты.

– Говорил же я, Табак тебя погубит! – сокрушался он.

Деревяшки

Стол в читальном зале услышал разговор двух Стульев.

– Я часто встречаюсь со знаменитыми людьми, – сказал первый. – Поскриплю им ножками – и они начинают общаться со мной.

– Мне тоже удается поговорить с ними, – отвечает второй. – Потрещу-потрещу, поддержу беседу, и они тоже отвечают мне.

– И что они говорят вам? – поинтересовался Стол.

– Когда же вы замолчите, старые деревяшки!..

Использованный Пакетик

Чайный Пакетик с высушенными листочками чая увидел незнакомую Чашку с красивыми расписными цветочками и крышечкой, похожей на беретик, и вмиг влюбился.

Чашечка подняла беретик, как бы приглашая его к себе, и он стремглав бросился в ее неведомую глубину. Затем Чашка наполнилась кипятком. Пакетик даже обожгло от ее горячности. В воздухе разлился аромат чая, и он почувствовал, что листочки в нем стали растворяться. Пакетик понял: он всего себя отдал за мимолетное увлечение.

– Как опасно с незнакомыми Чашками связываться! – успел крикнуть он.

А Чашка умылась и стала ждать следующий пакетик.

Лестница

Молоток вбивал гвозди в лестницу, поднимаясь все выше и выше, но на последней ступеньке у него сломалась рукоятка.

– Извини, – сказал он оставшемуся последнему Гвоздю. – Я понимаю, какие ошибки я совершил ради своей цели. Погубил много гвоздей. Теперь буду здесь с тобой время коротать и вымаливать прощение.

Гвоздю стало жалко Молотка, и он ему поверил. Но вскоре Молотку земенили рукоятку, и он вбил в ступеньку последний Гвоздь.

Мечта Пробки

Собрались за дружеским столом фужеры, фрукты и бутылки с бурлящим шампанским.

Пробка от шампанского давно мечтала побывать в космосе. Она слышала, что движущая сила ракеты – газ, а в ней его было предостаточно. И вот мечта ее свершилась. Пробка с громким хлопком вылетела и устремилась к потолку. Только полет ее был коротким.

Люди, сидящие за столом, закричали:

– Ура-а!

Пробка решила, что это ее возвращение так встречают.

– Я была в космосе, в космосе! – прыгая по столу, ликовала она.

– Расскажи! Расскажи, как там, в невесомости? – зазвенели Фужеры.

– Вылетев из бутылки, я сразу столкнулась с планетой. Но не успела облететь ее – газу не хватило, а то бы рассказала вам об увиденном.

Фужеры хотели еще что-то спросить, однако их залили шампанским.

«Вот сейчас в честь моего полета произнесут торжественную речь и выпьют за мои заслуги!» – размечталась Пробка.

Но ее лишь положили в пепельницу вместе с окурками, чтобы не пачкала скатерть.

Еще не раз Фужеры наполнялись шампанским, но им было уже не до Пробки.

– Как это несправедливо, – огорчилась она. – Все чокаются, пьют, кричат «ура», а меня забыли и славу забрали…

Не винная Бутылка

Бутылка из-под воды много лет служила своему делу, знала, что всем нужна и поэтому была довольна своей жизнью.

Однажды она оказалась возле дубового Чана, который наполнял вином стеклянную тару.

– Вижу, ты совсем не винная, с алкоголем не знакома. Ничего, это дело поправимое, – усмехнулся он и налил в Бутылку вино. У нее внутри все зажглось и заклокотало.

– Во-от и покончено с невинностью, – обрадовался Чан.

Затем Бутылка оказалась в магазине рядом с бутылями, наполненными по горло крепким алкоголем, и. от нахлынувших винных паров, а может, от того, что стояла на краю прилавка, Бутылка упала. Вино вылилось на пол.

Чан забурлил, занегодовал:

– Вот растяпа! Такую ценность разлила. Много любителей этого напитка пожалеют об этом!

И правда, перед ней стояли люди, глядели на разлитый алкоголь и грустно говорили: «Лучше бы мы ее выпили!»

Бутылка задумалась:

«Много лет все наслаждались моей водой, а сейчас предпочитают одурманивающее горькое вино. Может, я что-то не понимаю?».

И ей очень захотелось быть, как раньше, не винной.

Рубанок и Дощечка

Молоток расстучался:

– Слушайте все: наш красивый Рубанок с шершавой Дощечкой подружился!

– Ну и чего ты расшумелся! – остановил его Рубанок. – Она мне нравится и рядом со мной красивой станет.

Молоток еще громче застучал, а Рубанок стал обхаживать Дощечку. Обстругивает ее со всех сторон, только стружки летят. Дощечке было приятно, она только и успевала подставлять свои бока Рубанку и скоро стала совсем гладкой и очень красивой.

Молоток даже перестал стучать от удивления: она ему тоже очень понравилась.

Дощечка стала полочкой для Рубанка. Он лежал на ней и наслаждался ее близостью, а она ему все говорила:

– Я очень счастлива быть рядом с тобой!

Опора

– Опирайся на меня! – стучала Трость Хозяину. – Я у тебя единственная осталась. Была у тебя опорой фабрика, много лет ты отдал этой дружбе, всегда радовался, когда шел к ней. Но время пришло, она тебя выпроводила на пенсию и забыла. А еще была у тебя опорой жена. Радость и заботы вместе с ней делили, но и ее уже нет. Одна я у тебя теперь, одна! Опирайся на меня смело, так мы до скамейки доберемся…

На улице еще долго слышалось шарканье ботинок и стук тросточки.

Молодожены

Дверь широко открылась, приветствуя молодоженов – лакированную Туфельку и сверкающий Ботинок.

– Мира вам и счастья! – звонко проскрипела Дверь.

А Коврик на полу ласково потрепал их, радуясь красивой паре.

Прошло время, и Туфелька с Ботинком стали ссориться. Мира не стало, счастье ушло, блеск пропал. Они то и дело сталкивались, наступали друг на друга, бранились.

– Я в доме хозяин! – кричал Ботинок. – Что хочу, то и делаю!

Туфелька соглашалась, но Ботинок с каждым днем становился все привередливее и скоро стал приходить домой чем-то одурманенный. Половая Тряпка за ним ухаживала, вытирала грязь и мыла. Дверь перед ним широко раскрывалась, чтобы не упал. Коврик расстилался, чтобы Ботиночек не поскользнулся. Туфелька бежала ему навстречу, а он не обращал на нее внимания.

Однажды Ботинок пришел, с трудом добравшись до двери, а она не открылась. Постучал, потопал, лег на Тряпку и уткнулся в нее носом.

– Много раз я тебя выручала, в порядок приводила, – сказала Тряпка. – Больше не буду. Вытру нос в последний раз – и иди куда хочешь!

Тут появился Веник, главный борец за чистоту, махнул и вымел Ботинок.

Кепка

Кепка, увидев на ипподроме, как жокей управляет лошадью, решила, что она тоже сможет командовать Головой, на которой она сидела. С той поры ей казалось, что, куда бы Голова ни шла, это она руководит ею. Не нравилось ей только одно: что за день ее часто сбрасывают.

«Жокея тоже лошадь сбрасывает, – успокаивала она себя. – Ну ничего, я приучу строптивую Голову к порядку».

И Кепка нахлобучилась на Голову по самые уши. Голова весь день ходила, не снимая ее.

– Я же говорила, что Голова станет послушной, – радовалась Кепка.

Она просто не знала, что Голове стало холодно – пришла зима…

Формальное отношение

Спортсмен готовился бежать. Надел на ногу одну Шиповку, погладил ее, доброе слово сказал. Вторую надел молча.

– Ну, я это запомню, – рассердилась Шиповка. – Покажу, что ко мне нельзя относиться формально.

Когда спортсмен побежал, она расшнуровалась и слетела с ноги. Он разозлился и пнул ее. Затем снял ни в чем неповинную первую Шиповку и тоже выбросил.

– Будешь теперь знать, что надо одинаково бережно относиться к обоим, – удовлетворенно сказала расшнурованная Шиповка.

Жук и Муха

Муха часто летала к Жуку-соседу. Вначале просто поболтать, потом поесть, а затем совсем поселилась – харчи-то дармовые.

– Пусть живет, – решил Жук. – Вдвоем веселее.

Однажды он прикатил огромный шар пахучего навоза.

– Это все мое? – радостно воскликнула Муха.

– Ладно, возьми себе, – ответил Жук. – Я еще достану.

Села Муха на шар, лапки от удовольствия раскинула:

– Вот это жизнь! Все мое!

Тут шар покачнулся и придавил Муху.

– Какая глупая Муха, – сказал Жук. – Только и повторяла – мое, мое! Поделилась бы с кем-нибудь – жива бы осталась.

Потолок

Воробышек родился в амбаре и в первый раз взлетел до потолка. Сел на перекладину рядом с Мухой.

– Ты молодец, – сказала она. – Первый раз взлетел – и до потолка поднялся. Я всю жизнь прожила и только сейчас до потолка долетела.

Воробышек перышки распустил, гордо голову приподнял. Приятно, что его похвалили. И тут он заметил над собой щель, через которую пробивался яркий теплый луч.

– Что это? – удивился Воробышек.

Вспорхнул и через щель полетел к Солнцу.

«И что надо этому Воробышку? – задумалась Муха. – Был ему потолок – нет же, надо ему еще выше подняться. Там, говорят, потолка нет…»