Жрец Мак

Вор

Кёрг – город мёртвых, некогда столица Эбонитовой империи. Помимо, выбеленных временем, костей в этом месте живут лишь последователи культа Императора. По легенде основателей этого ордена Император вернул из мёртвых. Стражей некрополя оставалось совсем немного, едва ли их наберётся десятка три. Последователей ордена под белым стягом с золотым человеком в центре осталось так же ничтожно мало, как и жизненных сил короля, и скоро их ждёт забвение…

Придёт время и Кёрг наводнят мародёры, воры, они станут красть ржавые доспехи, и шлемы, наплевав на память, возможно они даже умудрятся вывести тяжеленные железные колонны вокруг пьедестала, где уже не будет символа мира. Меч ещё до всего этого заберут в столицу. Начнётся ругань за право владеть мечом Императора, и крики превратятся в лай, он обернётся грызнёй, прольётся кровь и запылает вновь пламя войны. Украденное из Кёрга железо переплавят в мечи и доспехи, история повторится…

Оружие предков, пропитанное их кровью, перекуют повторно, и потомки возьмут его в руки, и вновь кровь забрызжет фонтанами, и вновь окрасятся в алый реки, снова заплачут вдовы. Харлен вспыхнет пламенем гражданской войны, аргезианцы на этот раз не упустят возможности и вновь явятся, чтобы забрать себе эту землю. Они миром покинули состав королевства всего через несколько лет после объединения. Король не мог их остановить, на то не было тогда ни сил, ни финансов, был заключён пакт о мире между аргезианскими княжествами и королевством Харлен. Пакт о мире не распространялся на каждого из здешних лордов, так что после развала единого государства каждый из феодов Харлена оказался бы под угрозой. Вероятнее всего лордам Аргезии удастся разбить местных, они захватят меч своего Императора и с помощью поединка, или как-то иначе решат, кто станет хранить его и править тем, что останется от королевства.

Эн Каа понимал тянуть с выбором наместника никак нельзя, это буквально первостепенная задача.

Принцу же необходимо дать время, возможность принять новую истину. Как не крути, а король всегда требовал от парня слишком многого. Вот и сейчас Мак не сказал ничего лишнего, его отец лишь прочёл глубинные, скрытые мысли сына и уже его за это осудил. Просто Эн Каа иначе не мог, после того, что случилось с ним он не верил никому, даже себе. Слова для него стали пылью, всё нужное король сам читал в лицах и взглядах людей, только вот времени его власти осталось совсем немного.

Разговор отца и сына подошёл к концу. Он не завершился каким-то выводом или согласием в чём-то, он завершился, образовавшейся пропастью между королём и принцем. Последний должен преодолеть свой страх и предрассудки, шагнуть, прыгнуть к отцу или же навсегда остаться на другой стороне.

Его величество развернулся к выходу и, медленно шаркая тапочками, направился на улицу, обратно в карету. Эн Каа уже давно не мог позволить себе ездить верхом, о таком удовольствии он теперь мог только вспоминать, рассказывать, как мчался в бой верхом. Бывало в какие-то особые дни и часы король становился чуточку мягче, и тогда он откровенничал с сыном, говоря о том, каким лихим он был наездником, каким ловким он был всадником и мечником.

Принц Мак любил такие часы и всегда с упоением слушал. Он слушал тихо-тихо, не перебивая отца, не ёрзая, и не мешая ему предаваться флёру яркого прошлого. Такое случалось редко, более того из года в год всё реже и реже. По прошествии лет отец относился к Маку всё строже, нет, он не требовал, а просто давал понять, что не приемлет иного ответа, кроме: «Исполнено, Ваше Величество, всё в точности, как вы желали». Мак не мог проиграть в поединке, не мог ни справиться с переговорами, не мог ни покарать виновных и не имел права судить невинных, он даже не мог чего-то ни знать! Стоит ли говорить, что соответствовать статусу сына Эна Каа было чрезвычайно непросто, и как ни было тяжело, Мак справлялся и никогда не обрушал ожиданий отца и неважно, что за задача вставала пред ним, он всё равно достигнет нужного результата – боль, страх, риски всё это пустое.

Эн Каа всегда говорил:

– Неважно, где ты и перед кем ты, важно лишь одно: кто ты?!

И Мак всегда знал кто он такой – наследник короны Харлена, сын короля Эна Каа пример для всего народа, пример для будущих поколений, щит и меч государства, его сердце и голова…

Его высочество, молча, глядел вслед уходящему отцу, чувства остыли, и теперь он ощущал опустошение, в его душе стало так же темно и тихо, как в этом зале. Вокруг не было слышно ни пения птиц, ни воя ветра, здесь даже мошек не было, и даже пыль не искрилась в лучах света, пронзающих помещение.

Совсем неожиданно в этот самый момент с, опоясывающего колонны по верху, каменного кольца проворно, будто огромный кот, на пьедестал в центре спрыгнул человек в сером, истрёпанном и грязном плаще. Незваный гость схватил меч, одним движением уложил его в ножны, закинул их за спину и прытко побежал прочь, мимо опешившего принца, ловко обогнув короля.

Его величество попытался схватить край рваных одежд вора, но вдруг зашёлся глубоким, натужным кашлем, медленно оседая на белый пыльный мрамор пола. Схватившись за сердце, король прохрипел:

– Схватить! Схватить вора!!!

Мак замешкался лишь на неуловимое мгновение, колеблясь между больным отцом и наглым воришкой, между долгом сына и принца, но Эн Каа учил, что, служа отечеству мы заботимся о наших отцах. Колебания в сознании молодого Мака остались незамеченными, преисполненный решительности, он ринулся в погоню за прытким, словно лис воришкой.

Давным-давно столица Эбонитовой империи – Кёрг был почти полностью уничтожен, а то, что осталось перестроили, переделали в подобие храма, посвящённого павшим. Некрополь имел лишь одну, всего одну дорогу. С севера возвышалась скала и абсолютно отвесный обрыв в сотни и сотни футов на востоке и юге. Эта одна единственная тропа через город приведёт вора к фанатикам Императора – стражам некрополя.

В ордене верили, будто Золотой бог жив и когда-нибудь призовёт их на службу. И легко можно предположить, что эти ребята вряд ли выпустят похитителя из Кёрга живым. Но надо отдать должное воришке, он быстр и невероятно ловок, ну точно кот, только о двух лапах! Негодник умудрился пробежать сквозь зал Отцов, не зацепив ни одного доспеха в отличие от Мака, устроившего настоящий погром.

В череде коридорчиков и лестниц принц упустил из виду прыткого похитителя. На бегу наследный принц Харлена сорвал цепочку, удерживающую сатиновый плащ, и голубая ткань, сорвавшись с его плеч, волнами опала на пол.

Мак изо всех сил рвался в погоню и вскоре выбежал во внутренний двор к монументу мертвой Империи, около которого безрассудно-беззаботно стоял вор. Принц, хватая воздух ртом, взглянул на наглеца и на изваяние перед собой – статую императора Калена правой рукой, обнимающего за плечи, Малогона Каа – деда принца, другая рука императора лежала на плечах сэра Эйта – верного соратника и наставника будущего Золотого бога – Императора. Ни один из этих мужей прошлого не сжимал в своих ладонях оружия или ремней щитов, на них не было доспехов и шлемов. Хотя эти трое одержали немало славных побед, этот монумент символизировал иную их сторону. В их лицах и позах отчетливо видно благородство, крепкая дружба, вот на чём была построена первая и, ныне почти забытая, империя на Твине. Кровь проливалась этими людьми только тогда, когда иного пути уже не было. Эти трое сумели изменить мир и в итоге сложили головы за свою мечту, до самого последнего своего часа верные слову и не уронившие чести.

Вор нагло, словно издеваясь, ожидал своего преследователя с другой стороны монумента, разглядывая каменное изваяние благородных, легендарных господ прошлого в лучах полуденного солнца. Это казалось Маку полным безумием, вор оторвался, от него, сбежал, скрылся, и вот он стоит и ждёт!

– Почему ты стоишь тут, идиот?! – хотел бы спросить у глупца по другую сторону монумента принц, но поступил правильно, попытался воззвать к человечности похитителя реликвии, к его разуму:

– Остановись, одумайся! Если вернешь меч… я… обещаю, тебя не накажут!

Принц сильно запыхался, пока бежал сюда и уже прекрасно понимал, что вор гораздо быстрее и ловчее его самого. Мак не сможет догнать этого бегуна, значит, нужно было перехитрить. Принц говорил громко в надежде, что королевская стража у кареты услышит его, или кто-то из ордена Золотого бога окажется рядом и поможет, но никто не явился на его голос.

– Брось эту затею, верни меч. Ты не сможешь сбежать! Там дальше королевская стража, к тому же здесь в городе полно воинов-фанатиков, они тебя разделают, как свинью! Думаешь, сможешь проскользнуть мимо них?! Остановись сейчас… мы всё забудем, всё закончится здесь…

– Глупец, – перебил принца вор, лицо и фигуру которого по-прежнему скрывал серый, изорванный плащ с капюшоном. Голос, как ни странно, будто бы принадлежал взрослому мужчине, быть может даже старику.

– Всё лишь начинается здесь, принц, лишь начинается. Пришло твоё время, а пока прощай… ещё увидимся.

Собеседник принца неожиданно развернулся и побежал прочь, но не вниз по тропе к карете и страже, а прямо на юг к обрыву, иного пути там не было. Мак бросился за вором и, видя, что шустрый болван и не думает поворачивать или останавливаться, всё пытался его вразумить, крикнув вслед:

– Да что с тобой? Остановись! Кто заставляет тебя это делать?! Не надо, не прыгай, ты сдохнешь, идиот…

Уже будучи у самого края, безумный самоубийца замер всего на секунду. Мак, медленно приближаясь и примиряюще выставив перед собой руки, попытался его купить:

– Деньги? Титул? Корабль? Чего ты хочешь?!

Сумасшедший вдруг резко развернулся лицом к принцу и отступил к самому краю обрыва.

– Хочу мира, но мне нужен ты! До следующей встречи!

Скинув капюшон и расставив руки в стороны, вор откинулся назад и полетел в пропасть…

Воришка открыл лицо лишь мгновение, Мак не сумел, не успел разглядеть его, только тёмные до плеч волосы. А ещё наследнику Харлена в самый последний миг показалось, будто глаза самоубийцы засиял золотом, подобно солнцу. Мак подумал: «Это из-за усталости пятна перед глазами».

Подбежав к обрыву, принц увидел лишь густой лес далеко внизу. Там, среди сочных, зелёных крон в месте, куда предположительно упал вор, нечто на мгновение блеснуло тем же золотым светом, а затем, вроде бы показалось неясное движение…

«Конечно он мёртв, – подумал Мак, отступая от края, – Никто не сможет выжить, упав с такой высоты». Почему-то продолжал размышлять об этом принц: «Ещё увидимся, до следующей встречи… безумный идиот, теперь придётся спускаться вниз, проехать через половину королевства, а потом обратно. Псих!» Мак не привык терпеть поражение, и уж, тем более, его отец не привык слышать от сына, что тот облажался. И это сейчас, когда король готовился передать корону Маку, Эн Каа явно не обрадуется вестям, что ему нёс принц. Огорченный, раздавленный Мак походкой, то и дело переходящей на бег, двинулся обратно в храм к отцу.

Его величество по-прежнему оставался всё там же в большом зале, он отполз к пьедесталу и, опираясь на него левой рукой, уселся рядом. Самый могущественный человек континента сейчас не способен даже просто самостоятельно встать на ноги, глядя на приближающегося сына.

Принц шёл один без вора, а самое главное без меча Императора. Значит, воришка сбежал, умудрился уйти, проскользнув мимо стражи и воинов ордена. Пожалуй, всё это лишнее доказательство того, что канцлера нужно назначить и вызвать в столицу сразу же по возвращению. Эн Каа уже сейчас утратил почти всю свою власть.

«Жалкое зрелище», – беспощадно правдиво подумал король про себя и, молча, протянул сыну руку. Сейчас Эн гораздо лучше понимал своего ныне покойного отца. Жить в клетке собственного тела – страшная участь. Давным-давно Малогон Каа, подхватив чудовищную болезнь, гнил заживо, а теперь и Эн Каа сломлен и сокрушён проклятой, слишком спешащей, старостью. Лекари лишь разводили руками, констатируя и так ясный факт – конец короля близок.

Принц Мак помог подняться отцу и подставил плечо для опоры, подхватив родителя за талию. Вместе они медленно зашагали к выходу, не проронив ни единого слова, потому что им обоим всё было и так ясно. Некоторое время спустя в храм вбежало несколько королевских стражей. Из пары щитов и копий они тут же сделали носилки, куда помогли уложить короля.

Его величество по его велению усадили в карету и позволили отдышаться. Принц подошёл к приоткрытой дверце и обратился к отцу:

– Я… я упустил его, он спрыгнул с утеса… прямо вниз, это был какой-то псих! Позволь… я верну меч.

Эн жестом подозвал сына ближе, взял его за руку и, притянув его к себе вплотную, зашептал в самое ухо:

– Мак… верни меч, как можно быстрее, – старику явно давалось каждое слово с огромным трудом, – Если не вернёшь – всему конец, понимаешь!? Верни меч Императора…

Король сделал паузу, собирая остатки воли, отпустил руку сына, отвернулся и холодно закончил:

– Или не возвращайся. Не будет меча – не будет и короны.

На, гладко выбритом, лице принца не дрогнул ни один мускул, поклонившись, он спешно отправился исполнять волю отца.

Копьё принца

Отступив от лакированной золочёной кареты на несколько шагов, принц, сохраняя на лице бесстрастие, повернул голову к стражам и сухо потребовал:

– Моего коня!

Один из людей короля подвёл жеребца. По пути зверь важно и красиво переставлял копыта, под его медной шкурой перекатывались бугры тугих мышц, а взгляд лучился бесстрашием. Грива скакуна была увязанная в два десятка хвостиков, ровно столько, сколько Маку лет. Ухватившись за седло, принц рывком вскочил на коня, принял поводья и, более не теряя ни мгновения, умчался вниз по единственной тут дороге.

Конечно же слова отца ранили Мака, но он слишком хорошо воспитан, чтобы перечить отцу. Если такова воля короля, если этот меч – ключ к короне, пусть так. Принц исполнит приказ, он вернёт этот проклятый клинок на место, во что бы это ни стало. Отец болен и не по годам немощен, ему всего сорок три года, а выглядел он, как старик, проживший все девяносто.

Стоит заметить, что многие в шестьдесят выглядели и чувствовали себя гораздо бодрее и лучше, чем его величество в свои сорок с небольшим, и никто на всём Твине не знал, как излечить короля, да и вообще, что за недуг его постиг. Отец состарился прямо на глазах сына, в детстве Мак помнил его ещё молодым и сильным, но с каждым годом жизнь покидала короля, и вот уже конец так близок…

Страшное проклятие лежало на всей земле Харлена и оно не позволило жить долго ещё ни одному правителю. Император Кален погиб от рук предателей в сорок пять, его сын – Император Мак исчез, не достигнув своего девятнадцатилетия, его величество Эн Каа вряд ли переживет свою сорок четвёртую зиму. Всё это конечно же глупые россказни и домыслы пьянчуг из таверн, гадких злопыхателей, завистников.

– Да правит вечно его величество, да славится его имя! – единственное, что должен думать и говорить истинный сын земель Харлена, ибо всё, что есть на этой земле возведено словом и повеление Эна Каа. Его величество всё своё правление восстанавливал почти полностью уничтоженное королевство. Минуло два десятилетия, и многие люди уже почти совсем забыли об ужасах прошлого, жизнь стала спокойной и сытной: ни разбойников на дорогах, ни поборов с хуторов сверх меры. На чьей бы стороне ни сражались, не стояли люди в прошлом, теперь все они, выпивая нет-нет да поднимали кружки за своего короля.

Принц Мак, несмотря на близость к его величеству, несмотря на возможность лицезреть его и очевидную его слабость, отказывался верить в столь скорый конец родителя. Мак видел в кашле отца лишь временную хворь, в голове принца именно она отбирала силы у короля, она повинна в немощи отца, но скоро, совсем скоро всё само собой пройдёт. Эн Каа обязательно справится со своим недугом, одолеет его и как в прежние времена выйдет победителем из этого боя!

Принц гнал своего жеребца по имени Крак на запад к ближайшей крепости. Там он соберёт небольшое копьё – отряд воинов, и вместе они отправятся дальше. Отобрав людей, подкрепившись и, дав отдохнуть своему скакуну, уже к середине ночи Мак во главе небольшого отряда покидал Бисм.

Дорога от крепости к подножию утеса пролегала сквозь несколько деревень и маленьких крепостей. Сначала она вела прямо на юг, затем резко изгибаясь, поворачивала на восток. И, куда бы далее не направилось копьё принца, последнюю часть пути они будут продираться сквозь дремучий, совершенно дикий лес у подножия утёса.

Мысли о больном отце не покидали голову принца, но есть приказ короля вернуть меч, остальное пока неважно. Когда принц вернет проклятую железку на место в Кёрг, у него состоится серьезный разговор с отцом…

Второпях спускаясь к ущелью, отряд Мака учуял, настороживший их запах гари, а затем стали видны густые, чёрные клубы дыма над небольшим селением парой миль к востоку. Мак, чуть поколебавшись, отдал приказ следовать к деревне. Как бы то ни было, он пока что принц Харлена и обязан заботиться о людях, живущих тут, а железяка, она, она ведь никуда уже не денется, подождёт ещё пару часов.

– Ваше Высочество, – поравнявшись с принцем, обратился к нему десятник копья, – Впереди может быть опасно, вы без доспехов…

Принц прекрасно понимал, что пытался сказать ему воин, более того он был полностью, всецело согласен с мыслями этого человека. Это абсолютно логично и правильно придержать Крака и пропустить вперёд своих бойцов, имеющих на себе что-то покрепче, чем жилетка с рубашкой! Конечно же вероятность того, что на деревню кто-то напал совсем невысока, и всё же она была. К примеру, всего три года назад у южной границы неподалёку от этого места Маку и его друзьям – юным лордам Хумту и Вабиру во время конной прогулки встретились самые настоящие разбойники. Семеро негодяев поочерёдно пользовали молоденькую пастушку, бессильно льющую слезы.

Приблизившись, принц придержал коня и жестом руки остановил сопровождающих. Юные лорды и трое оруженосцев убрали руки от рукоятей мечей. Собственно, на данный момент было ещё неясно, что за люди перед Маком Каа.

Бородатый, здоровенный мужик слез с девицы и принялся активно натягивать портки. Все, включая заплаканную девушку, встали и низко поклонились принцу. Нет, конечно же, они ни разу его не видели, но знамя в руках одного из людей на коне было хорошо знакомо всему королевству. Алое полотно с изображением серебряного кубка и голубой лентой по левому краю, знамя почти такое же, как и у самого короля, только у его величества фон однотонный цвета пролитой крови.

– Что здесь происходит? – спросил принц, обращаясь к воровато переглядывающимся людям. Тот, что ещё недавно лежал поверх девчонки шагнул вперёд, ещё раз поклонился и заговорил:

– Я, мы… эти… лесорубы-на, вашество! Вот жену встретил, и ну это-на… любовь во мне вспыхнула…

– Любовь говоришь…

Принц внимательно разглядывал людей – серые, грязные рубахи, на одном поверх надет клёпаный кожаный жилет, у ног другого лежали старые латные наплечники и горжет, на поясе каждого лесоруба покоился кинжал или нож, а вот топоров у них было всего три и притом ни одной пилы. У лесоруба, стоящего в пяти футах от мужа девчонки так и вовсе был один меч в ножнах, лежащих на плаще у ног, второй висел у левого бедра на перевязи.

Его высочество прекрасно знал, что тут идёт вырубка леса для, строящегося, торгового флота. Как совсем недавно выяснилось почти прямая дорога лучшая, межу прочим на всём Твине, между северо-западными аргезианскими княжествами материка и Харленом его центром, занимает почти вдвое больше времени, чем плавание на корабле вокруг половины всего континента. Это стало возможным благодаря одному авантюристу, за свой счет построившему корабль, собравшему команду и проделавшему это опасное путешествие вокруг континента в Аргезию и обратно. Имя этого удивительного человека Афан Китен, ныне он начальствовал над строительством королевского торгового флота. Сир Афан ещё в прошлом году назначил тут вырубку леса, и о ней, собственно, было известно каждой собаке. Беда только в том, что люди перед принцем слишком слабо походили на лесорубов.

Его высочество, взирая на дрожащую, испуганную девушку, прижимающую к груди грубо разодранное платье, поманил её к себе рукой, продолжая делать вид, что поверил услышанному.

– Подойди ближе, красавица, не плачь. Я тебе золотой эбон дам на новое платье – это мой вам с мужем подарок, вдобавок к семейному счастью будет.

Девушка попыталась двинуться вперёд, но муж остановил её рукой. От его касания она вздрогнула, и уже было ясно, что любви между ними нет.

– Вашество, а вы вот братцу моему-на денежку передайте, я ей обязательно куплю-на новую платью. Такую красивую-на.

– Ну-у-у, нет уж. – сказал принц и заставил Крака шагать вперёд. Перед конём его высочества лесорубы, нехотя бросая взгляды на мужа девчонки, расступались.

– Я хочу сделать подарок именно ей. Вы же, я надеюсь, не против?

– Гм… да… я, вашество, – замямлил, подёргивая плечами, муженёк, глядя на, приближающегося принца. Спутники наследника короны оставались на месте. Благородные господа улыбались и тихонько переговаривались, словно вспоминали старую добрую шутку.

Принц подъехал к супругам, встав на своём бронзовом молодом жеребце, правым его боком в трёх футах от них, полез в кошель и достал, блеснувший на солнце, полновесный эбон. Его высочество с улыбкой протянул его на вытянутой руке и сказал, глядя в заплаканные глаза девицы:

– Возьми… это тебе на платье.

Принц пытался прочитать в лице девушки правду, но та, бледная как мел, молча, потянулась рукой за монетой, не выражая ничего, кроме страха. Мак не был уверен в том, что именно происходит и правильно ли он сам поступает, но, когда супруг девицы положил руку на рукоять длинного кинжала на поясе, а, стоящий рядом друг, взялся за меч, Мак решил действовать. Бросив золотой, принц ухватил девчонку за предплечье и, закинув её в седло, погнал вперёд Крака.

– Он и правда твой муж?! – спросил его высочество у испуганной девушки, но та подтвердила худшее из опасений принца:

– Они разбойники! Негодяи!!! Сказали, что убьют меня!!!

Отдавать распоряжений спутникам не требовалось, они прекрасно слышали ответ девчонки, да и разбойники, более не скрываясь, схватились за своё оружие.

Тогда в том бою принц был ранен трижды. Один из негодяев рассёк Маку бедро, оставив глубокую рану от топора, благо, не отрубил ногу, а другой подлец, уцепившись за седло, дважды вонзил кинжал в принца. Первый удар прошёл насквозь через предплечье, а второй пришёлся в бок, но острие воткнулось в кость. Безусловно разбойники были наказаны, а девица спасена, раны, полученные в бою, были совсем не смертельными.

– Ты цела, красавица? – спросил девушку лорд Вабир, вытирая меч о красно-серую рубашку мертвеца. Девчонка, всё ещё прижимая к груди разодранное платье, часто закивала. Затем охнула, и подбежав к одному из тел, стала искать что-то. Отыскав эбон и держа его на раскрытой ладони, девушка подошла к принцу. В её глазах уже не было страха, но что было теперь в её взгляде принц так и не понял, и, всеми силами сохраняя достоинство, с улыбкой и покровительством в голосе сказал:

– Это ведь тебе на новое платье от меня, – а затем улыбнулся и спросил, – Ты разве забыла?

Она покачала головой и, зажав золотой в ладошке, пискнула тонким, сорванным голоском:

– Спасибо, Ваше Величество.

Мужчины невольно хохотнули, а лорд Вабир подсказал девушке:

– Ты обращаешься к его высочеству принцу Харлена, а его величество – король этой земли.

– Спасибо, Ваше Высочество, – робко поправилась девушка.

– Тебя как звать?

– Я, Ваше Высочество, Анька.

– Ну, будь здорова, Анька, а нам пора возвращаться.

И благородные господа, попрощавшись с пастушкой, которая погнала свою пару коров домой, с гордым видом и в приподнятом настроении поскакали обратно. Их конная прогулка раньше срока и в связи со сложившимися обстоятельствами требовала завершения. Его высочество до сих пор в ненастную погоду чувствовал, как ноет ребро в том самом месте, где некогда вонзился кинжал.

Мак придержал Крака и пустил сопровождение в авангард. Копьё принца помчалось вперёд, обогнав его на сотню ярдов. Глядя на удаляющиеся спины своих воинов, его высочество рефлекторно проверил, как выходит из ножен меч и кинжал. Отец рассказывал, что вот именно так когда-то началась война в старой Империи, вот именно с таких пожарищ в деревнях. Людей выманивали из крепостей, окружали и убивали, так восстание лордов прокатилось убийственной волной до самого Кёрга, где среди белых костей и разрухи живут теперь только фанатики Золотого Бога.

«А что, если это тот самый случай?» – подумал вдруг Мак, припомнив как отец говорил, что лорды признают власть короны только потому что не могут, боятся её забрать себе, боятся того, что и другие думают так же, как и они сами, а одолеть всех никому не удастся. Но, мол, они ждут, выжидают часа, когда им покажется, что сил у них стало достаточно, тогда…

Принц отбросил эти мысли. Эн Каа никому не верит и потому подозревает каждого своего лорда, командира, слугу и, вероятнее всего, даже сына. Как бы ни было больно это признавать король стар непогодам, и всё же очень, смертельно стар. Его высочеству следует просеивать речи отца, тем более, учитывая, что в любой момент его слова могут оказаться очередной особенной правдой.

Подъезжая ближе к посёлку, совсем небольшому хуторку всего домов в двадцать, принц посуровел и пришпорил коня, увидев огонь, пожирающий все до единого здания. Это точно не было случайным пожаром, поселение кто-то однозначно сжёг. Но, как бы то ни было опасно Мак обязан выяснить, что там произошло, а в случаи чего Крак унесёт его от опасности быстрее ветра. Его высочество перебирал в голове возможные варианты, при которых мог бы случиться этот страшный пожар и совершенно ни один из вариантов его не радовал. Дома находятся на слишком большом расстоянии друг от друга для того, чтоб огонь случайным образом мог перекинуться с одного на другой, похоже, что некто специально поджёг здания. В этом хуторе произошло что-то очень плохое, и Мак надеялся только на то, что люди ещё живы, что ещё не слишком поздно…