Дори. Заколдованный дуб

Глава вторая

Тем временем в Кронии узнали о коварных планах колдуньи. Первыми тревогу забили птицы-стражники. Они всегда сидели на ветках Дуба, и как тот не приглушал голос в разговоре с Цесиндой, стражники разобрали всё до единого слова.

Их тревожные крики услышали эльфы и подняли по тревоге всю волшебную страну. На шум сбежались и слетелись все обитатели Кронии.

– Надо собирать Совет-На-Заре, и немедленно! – промолвил старый великан, ударив могучим кулаком о камень. Огромный валун разлетелся в пыль.

– Завтра на утренней заре будем решать, что делать, – торжественно проговорил он. – Зовите лунных жителей!

Солнечные жители разошлись, разбежались, разлетелись каждый в свою сторону, чтобы снова сойтись на Совете. Отправили письма Лунной Правительнице и вождям лунных родов, послали самую быстрокрылую бабочку к Солнечному Правителю Эргену. Все разговоры только и велись, что о злобной ведьме, обладающей силой, позволившей переманить на свою сторону волшебный дуб. Если даже это старое, видавшее на своём веку столько хитростей дерево не смогло устоять перед колдуньей, то что же ещё она может натворить.

«Только Эрген сможет помочь, – шептались между собой солнечные жители. – Только он, больше никто!»

Эрген – солнечный владыка Кронии – был самым старым и мудрым представителем древнего рода, охранявших владения сказочного мира.

Наступал вечер, и солнечным жителям пора было закрывать ставни и ложиться спать. А лунным жителям давно не приходилось просыпаться с такими неприятными новостями. Главы тёмных родов потянулись к жилищу своей Правительницы. Над лунной стороной Кронии надолго наступила полная тишина.

Под утро собрался Совет-На-Заре – как всегда на Большой горе, очень далеко от Огромного Дуба. Лунная Правительница и вожди тёмных родов выглядели уставшими. Впрочем, у Эргена и глав солнечных родов тоже был не слишком отдохнувший вид – ведь им пришлось подняться ещё до свету.

Как только они подошли, Лунная Правительница встала.

– Войны не будет! – сразу же заявила она. – Что бы ни случилось, ни один лунный род не встанет на сторону отступницы Цесинды! Мы это решили, и в этом клянёмся!

Правительница подняла правую руку и склонила голову. Так же поступили и её спутники. Эрген поспешил успокоить её:

– Никто и не думал, что будет война. Нам надо решить, что делать с этой изменницей!

Старый гремлин и Лунная Правительница присели на каменные троны, которые спешно соорудили за ночь. Рядом по кругу расположились их свиты.

Старейшина лунных гномов попросил слова и напомнил всем о когда-то выкованном ими сундуке, в который собирались заточить бунтарку.

– Волшебный ларец пуст, но он цел! Надо выполнить решение первого Совета!

Старшина гномов вынул из-под широкого плаща ларец и поставил на середину круга. Волшебный орёл раскрыл могучий клюв и расправил стальные крылья. Идея заточить Цесинду в ларец всем понравилась, вопрос был только в том, как.

Сначала орки предложили снять заклятие с дуба, подготовить ларец и ждать около дерева. Только Цесинда появится, схватить – и заточить! Орёл захлопнет клюв, сложит крылья, ларец окажется накрепко заперт, а уж потом гномы так запрячут его в глубине своих гор, что даже их потомки никогда не найдут. А каменные тролли будут всю жизнь ту гору охранять! Но феи заволновались. А вдруг кто-то найдёт?! Всё может быть. Нет уж, поймать Цесинду надо в земном мире, там же и спрятать!

– Этот ларец не может отправиться в мир людей, – возразил, покачав головой старший гном. Но тут же сам предложил решение:

– Но у нас есть модель, по которой любой кузнец на земле сможет повторить его.

Гном положил рядом с железным ларцом деревянный – точную его копию. Только тот ларец не был живым, а клюв и глаза орла были закрыты.

Жители Кронии радостно зашептались. Одна проб- лема решилась! Но тут же возникла другая. Кто-то должен отправиться в мир людей, найти там колдунью и хитростью и чарами заманить её в ларец. Но кто же это сделает, кто этот смельчак? Добровольцев как-то не нашлось.

Эрген встал.

– Пусть пойдёт мой сын Дори. Он был мал, когда шла Страшная Битва, но теперь вырос. Когда-нибудь он станет Правителем Солнечной стороны. Давайте дадим ему шанс проявить себя в трудном и опасном деле!

Все, кто услышал это предложение, согласились с превеликой радостью. Один только Дори совсем не был счастлив от такого предложения. Он отнюдь не горел желанием преодолевать опасности и совершать подвиги.

– Отец, а почему именно я? – спросил юный гремлин. – Может, кто-нибудь другой? В Кронии так много храбрецов и героев.

Но Правитель был непреклонен:

– Именно ты! Ты поможешь нам обезвредить эту ведьму! Бери ларец, сынок! – торжественно объявил Эрген и протянул сыну ларец.

– Я не могу! Я боюсь! – Дори отступил на несколько шагов. – То есть, я хотел сказать – боюсь, что не справлюсь…

– Боятся только те, у кого совесть не чиста! – сурово возразил Эрген. – Спаси наш мир! На тебя вся надежда!

Дори оглянулся на своих сородичей. Какие же они разные! Но сейчас все как один – от крошечных гномов до огромных великанов, от нежных бабочек с девичьими лицами до грубых орков и от невесомых эльфов с прозрачными крыльями до массивных гоблинов, тяжело ступающих по земле слоноподобными ногами, – смотрели на него как на героя, с надеждой и преданностью во взоре. Юный гремлин вдруг понял, как много он сейчас значит для волшебной страны. «Да, я смогу!» – промелькнула в его голове мысль, и он гордо расправил плечи, напряг мышцы и шагнул к Эргену.

– Бери ларец и ступай! Я придам тебе облик человека, но только на три дня! Постарайся уложиться в этот срок, иначе останешься там навеки! – торжественно произнёс Эрген.

* * *

Переход в земной мир стал для Дори испытанием. Сначала он передвигался по стволу медленно, словно дуб не хотел его пускать. Но правители Кронии заметили это и, взявшись за руки, произнесли заклинание – Дори получил такое ускорение, словно ему дали ему пинка. Хорошо ещё, что от испуга гремлин потерял сознание раньше, чем сообразил, что переход завершён.

Открыв глаза, Дори сначала не понял, где он находится.

Он привстал и, оглядевшись, вскрикнул в испуге, такая открылась ему жутковатая картина. Под ногами серая безжизненная земля с редкими пучками пожухлой травы, мёртвые сухие стволы деревьев стоят плотным частоколом. И страшная, зловещая тишина. По сравнению с цветущей, утопающей в пышной зелени Кронией с её серебристыми шумными ручьями, чудесными птицами и волшебными плодами, мир людей производил удручающее впечатление.

А дуб-то, дуб, столь знакомый Дори Огромный Дуб! Здесь он выглядел устрашающе. Чёрный сухой ствол с торчащими из земли страшными корнями: ни зелёного листочка, ни молодого побега – вообще никаких признаков жизни. Дори повернулся и увидел покосившуюся избушку. Сын солнечного правителя Кронии был хоть и трусоват, но не глуп. И потому тут же догадался, что перед ним жилище ведьмы. О нет! Так близко! Так скоро! А ведь он ещё не успел подготовиться!

Гремлин попятился и наступил на что-то очень твёрдое и острое. Он охнул от боли и поднял деревянный ларец с орлом на крышке.

Сын правителя решил осмотреть ступню, чтобы узнать, сильно ли он поранился, и вдруг заметил, что его ноги – совсем не его. Куда-то подевался пушистый мех, ступни уменьшились. Да что там ноги – он весь изменился! Ощупав и оглядев себя, Дори обнаружил, что его длинные уши стали меньше и круглее, лицо поменялось, голова тоже изменила форму, лишившаяся меха кожа стала гладкой, а тело и руки удлинились и вытянулись. На нём даже какая-то одежда, хотя гремлины сроду никогда её не носили. Человеческое обличье!

Итак, Дори находится в мире людей и выглядел как человек. А значит, пора было приниматься за дело. Дори поднял ларец, шагнул к домику колдуньи и уже открыл рот, чтобы бесстрашно заорать: «Бойся меня, коварная ведьма!», но поперхнулся на первом же слове. Только сейчас он осознал всю сложность своего положения. Он в чужом мире, страшная ведьма рядом, а Волшебный ларец – всего лишь деревяшка… Загнать в него Цесинду не удастся, никакое колдовство не поможет. Нужно срочно сделать настоящий ларец. Значит, нужно срочно найти кузнеца. Вот только где его искать?..

Однако сын солнечного правителя недаром славился своей смекалкой. Он быстро сообразил, что проще всего найти человеческое жильё по запаху. Люди всегда стряпают еду – а уж что-что, но аромат готовящихся блюд Дори способен почуять за версту. Поесть он очень любил, и не было для молодого гремлина в жизни большей радости, чем посидеть за столом, со вкусной едой и добрым элем.

Дори поспешил прочь от ведьминого жилища. Прошло немало времени, прежде чем гремлин услышал приглушённый шум ручья. Здесь, в мире людей, лесной ручей не разливался на всю округу милли- онами серебряных колокольчиков, он, казалось, бежал через сухую чащу, стараясь лишний раз не зазвенеть о камни. Дори шёл довольно долго, и наконец, к его великой радости, пейзаж вокруг начал меняться. На сухой земле стали появляться островки травы, на кустах и деревьях показались зелёные листья, ручей зазвенел веселее, и где-то вдали, ещё робко, зачирикали самые смелые пичуги. Впервые за долгое время пути Дори смог вдохнуть полной грудью и сразу почувствовал далёкий запах дыма, хлева, парного молока и свежевыпеченного хлеба. А это значило, что человеческое жильё уже рядом!

Обрадованный Дори пошёл быстрее. Пение птиц звучало всё увереннее, вскоре к нему добавились шорох ветра в листве, мычание коров, лай собак, голоса людей. И вот показалась речка, в которую впадал ручей, а на её берегу – деревня, окружённая полями, где вовсю кипела работа. Ещё немного – и гремлин был уже на деревенской улице, среди утопающих в зелени садов бревенчатых домиков, прогуливающихся с достоинством кур и отдыхающих в лужах свиней.

Босоногие белоголовые ребятишки прервали игру в бабки и с любопытством уставились на чужака. Дори спросил у них, как найти кузнеца, и мальчишки, галдя и перебивая друг друга, указали ему нужный дом. Честно говоря, идя к кузнецу, гремлин изрядно трусил. Всё-таки страшновато было вот так прийти к незнакомому человеку и попросить помочь справиться с ведьмой. Уж не погонят ли его прочь? Где тогда искать другого кузнеца, ведь времени остаётся не так много, отец дал на всё про всё три дня. Дори подошёл к крыльцу, собрался с духом и постучал в дверь…

А кузнец Митрофан лежал на лавке, подперев голову массивным кулаком, и горевал-кручинился. Всё у него последнее время было не слава богу… Ещё недавно все жители деревни завидовали ему: он считался одним из самых зажиточных, его хозяйство процветало, его урожай наливался и спел, а его жена была самой красивой во всей округе. А потом пришла беда. Сначала перемёрли все куры, потом утки, потом гуси, потом козы, потом свиньи, а потом и корова копыта откинула. Затем весь урожай на огороде тля поела, а совсем недавно и Любушка, жена родимая, захворала, и вскоре умерла.

У кузнеца, да и у других жителей деревни, не оставалось никаких сомнений в том, что все его несчастья – дело рук злобной колдуньи из тёмного леса. Он хорошо помнил ту ночь, когда ему приснился страшный сон – будто подходит он к колодцу воды напиться, глядит в воду, а отражается в воде не его, Митрофана, лицо, а морда какого-то барана. И будто смотрел-смотрел он так, не мигая от страха, а морда взяла, да язык показала. А потом как захохочет, и смех тоже не его, не Митрофанов, а будто женский, злобный какой-то. Как вскочил он в кровати, ни жив, ни мёртв. Любаша тут же проснулась.

– Что такое с тобой? – спрашивает.

А Митрофан и отдышаться не может, не то, чтобы ответить. Успокоился маленько, пересказал свой сон, а Любаша вдруг и говорит:

– Митрофанушка, беда к нам пришла – смотри, не просто так птица вся сразу перемёрла.

– Да что ты мелешь? – удивился тогда кузнец. – Какая беда? Случается, что и птица мрёт, и скотина падает, всяко бывает в жизни.

А жена головой мотает:

– Нет, родимый, плохи наши дела. Не хотела тебе рассказывать, да ладно. Намедни в лес я ходила, вдоль ручья, по ягоды, и заплутала. Вышла на поляну какую-то. А на поляне той ведьма стояла. Я её сразу узнала – точь-в-точь как рассказывают. Коса длинная, тугая, глазища зелёные, как у кошки. С корягой ветхой обнялась и нашептывает-нашептывает что-то, а невдалеке – избушка её. Я как увидала, так хотела бежать, да наступила на ветку сухую, хрустнула она, ведьма и обернулась. От взгляда её я застыла, а она долго так на меня глядела и глядела, и так пронзительно, словно в душу мою влезла. От этого взгляда я застыла как вкопанная и идти не могу. А потом она глаза отвела и страшно так захохотала, у меня хохот тот до сих пор в ушах слышится. Побежала я быстрее молнии, деревья на ходу раздвигая, через кусты перепрыгивая. Бегу, а у самой горит что-то внутри, как пламя ненасытное. А теперь вот, гляди, что началось – птицы на дворе уже нет, тебе сны страшные снятся. Того и гляди, накроет нас беда с головою.

Не принял кузнец тогда эти слова всерьёз, потому как половину из них проспал сладким сном – заснул грешным делом под сладкие Любушкины речи. Потом только понял, что жена-то во всём права оказалась, да не отвратить было уже несчастья.

«Уж хоть бы ведьма и меня до смерти извела, что ли, – рыдал на могиле жены Митрофан. – Зачем жить мне теперь, одному?»

С кончины Любушки уже месяц прошел, но всё никак не мог прийти в себя кузнец, целыми днями сидел он на кладбище, заливая горе вином. И дела в кузне забросил.

Вот и сегодня пришёл Митрофан с кладбища домой, плюхнулся на скрипучую лавку и разлёгся, безразлично глядя в потолок. Как вдруг кто-то застучал в дверь.

– Опять Дашка, чёрт бы её побрал! – воскликнул в сердцах Митрофан, поднимаясь с лавки. Дарья приходилась ему родной сестрой и жила в соседнем доме с мужем и четырьмя ребятишками. После кончины Любаши она стала часто наведываться к брату, пытаясь помочь по хозяйству, но кузнеца такая опека только раздражала. Он открыл дверь с намерением высказать сестре всё, что накипело, и вдруг застыл в изумлении – перед ним стоял самый странный человек, каких ему доводилось видеть. Крохотный человечек, но не карлик, просто мужчина маленького роста, ему, кузнецу, чуть выше пояса будет. Глаза большие, бегающие, чёрненькие, как у зверька, нос широкий, точно у поросёнка, щёки круглые и румяные, что твои наливные яблоки. Из-под странной остроконечной шляпы выбивалась кудрявая чёлка, придавая гостю какой-то нелепый и даже смешной вид.

Когда дверь распахнулась, Дори струсил окончательно. Такими здоровенными в его мире не были даже тролли, разве что великаны. Однако делать было нечего, нужно вступать в переговоры.

– Добрый день! Простите меня за незапланированный визит, но мне необходимо побеседовать с Митрофаном-кузнецом, – витиевато заговорил он.

– Ну, я Митрофан, – кивнул в ответ кузнец. – А чего надо-то?

– Мне чрезвычайно нужна ваша помощь, уважаемый Митрофан! Дело повышенной важности и сложности. В общем, я прошу помочь мне обезвредить ведьму, обитающую по соседству, – покраснев, словно ребёнок, и запинаясь, произнес Дори.

– Ведьму? – выпучив глаза, повторил Митрофан. – Это чего же, шутка такая?

Глаза кузнеца налились кровью, а кулаки сжались. Если маленький незнакомец шутит над его бедой, то он разорвёт его на части!

– Подождите, подождите, премного прошу, не торопитесь с выводами, – взмолился Дори. – Вы просто не можете себе представить, какой путь я проделал, чтобы помочь вам одолеть ведьму. Так неужели вы не поможете мне? По-моему, это в наших общих интересах!

– Ты хочешь сказать, незнакомец, что эту колдунью можно победить? – покачал головой кузнец. – Враньё это! Уже столько лет она обитает в нашем лесу, и никто никогда не мог её одолеть. Сколько добрых молодцев полегло, настоящих богатырей. Всех одолела злая ведьма. Неужели ты, маленький человечишко, можешь с ней справиться?

– Я могу, действительно могу! – вскричал Дори. – Мне больше ничего не надо, только бы уничтожить её, – и он вытер рукой сбежавшую по щеке слезу.

Вид этого плачущего маленького человечка, разжалобил Митрофана.

– Ладно, выкладывай, что надо, – проговорил он.

Дори зачем-то оглянулся по сторонам, подошёл вплотную к кузнецу и, вынув из-под полы своего черного плаща деревянный ларец, вручил его Митрофану.

– Это волшебный ларец, вернее, его макет! – торжественно произнёс он, с трепетом ожидая, когда кузнец закончит рассматривать ларчик.

– И что с ним делать? – спросил Митрофан, пожав широченными плечами.

– Нужно выковать точно такой же из металла, – пояснил Дори. – Тогда мы пойдём все вместе – и хорошо б, чтобы нас было побольше! – к ведьме в лес. Как только мы откроем ларец, её засосет в него, словно в болото!

– Откуда знаешь? – недоверчиво спросил кузнец.

– Я знаю, я точно знаю, – торопливо уверял Дори. – Мне дал этот макет, э-э-э, очень добрый волшебник, он борется со всякими ведьмами, колдунами и прочей гадостью.

– Ну а если этот твой волшебник сбрехал? – не сдавался Митрофан.

– Своей головой ручаюсь, – поклялся Дори. – Если не удастся, делайте со мной, что хотите, – он поднял руки вверх, словно сдаваясь, и тихонько прошептал себе под нос, – всё равно ничего хорошего мне тогда не ждать.

«Странный малый, – думал про себя кузнец. – Ишь, чего наплёл… Хотя… Поверить ему разве? Мне теперь ни бояться, ни терять нечего. Эта ведьма отобрала у меня всё, что я имел. Не одолею её, так хоть попытаюсь отомстить за Любашу».

– Да, и ещё, – добавил Дори, увидев по лицу кузнеца, что тот уже начал склоняться на его сторону – Мы ограничены во времени. Нужно всё сделать за два дня.

– Ну тогда я прям сейчас и начну, – оживился кузнец.

– Простите великодушно! А нельзя ли мне кусочек этого славного пирога? Такое впечатление, что я не ел с самого своего рождения! – Дори покраснел.

– Да бери что хочешь, угощайся, – добродушно разрешил кузнец.

Гремлин тут же накинулся на Дарьину стряпню, отдав должное и румяному пирогу, и куриной похлёбке, и пареной брюкве, и солёным груздям, и вишнёвому варенью. Так что в эту ночь съестных запасов у кузнеца сильно поубавилось.

Глава третья

всю ночь Митрофан трудился у себя в кузне, создавая копию ларца, а на рассвете разбудил своего гостя, посапывавшего после сытного ужина на печи, и показал свою работу. Увидев результат его трудов, Дори так и ахнул. Ларец получился точь-в-точь как оставшийся в Кронии оригинал, только ещё страшнее, ещё величественнее. Глаза орла на крышке сверкали хищным блеском, клюв жадно приоткрылся, словно поджидая добычу, а крылья серебром переливались на солнце.

– Ну как? – любовно разглядывая орла, поинтересовался кузнец.

– Ты самый настоящий волшебник, Митрофан! – искренне заверил Дори. – Не знаю, мог ли кто-то сделать лучше! А теперь надо народ собирать. Много народу.

Митрофан потупился. Неподдельное восхищение странного маленького человечка было ему очень приятно. Кузнец понял, что сделал работу по-настоящему хорошо. И в этот момент почему-то искренне поверил, что в битве с ведьмой ларец сработает.

Вечером, когда люди вернулись с полей, по всей деревне раздались звонкие удары молота по билу, подвешенному к столбу колодца. Таким звоном жителей деревни сзывали на пожар, или если приходила ещё какая-то беда. Однако, сбежавшись к колодцу и не заметив дыма и пламени над деревней, крестьяне немного успокоились. У колодца стоял маленький потешный человечек и колотил по железяке, а рядом возвышался суровый кузнец. У его ног, на перевёрнутом ведре красовалась какая-то штуковина в виде сложившей крылья птицы. Крестьяне окружили кузнеца и странного человечка плотным кольцом. Со всех сторон посыпались недоумённые вопросы. Звучно откашлявшись, Митрофан взял слово.

– Все вы знаете, какое у меня случилось горе, и знаете, кто в этом повинен, – сказал он, глядя себе под ноги. Народ согласно закивал. – Но Господь сжалился над нами и послал этого человека, который знает, как уничтожить злую колдунью. Теперь я смогу отомстить за свою Любашу, а все мы – спасти нашу деревню. Я выковал этот ларец, – и Митрофан коснулся орла. – Он избавит нас от ведьмы!

От этих слов все ахнули, послышался взволнованный шёпот:

– А что с этим сундучком делать-то?

– Этот ларец станет для неё тюрьмой, мы в него её саму и злобу её заточим! – грозно ответил кузнец на последние слова. – Другого выхода у нас нет. Она всё равно житья нам не даст! Ну, кто со мной? – И он сдвинул брови, оглядывая толпу.

– Ой, не знаю, не знаю, – попятился худощавый Петька с соседнего двора, посматривая на остальных. – А если твой ларец не сработает? Она всех нас там же и сожрёт!

Кузнец не успел ответить.

– Слушайте, мужики, что мы, как бабы, жмёмся? – загремел Прохор, первый силач и кулачный боец на деревне. – Попытка не пытка! А ты, Петька, что-то лучшее придумал? Я вот с Митрофаном пойду! Сколько можно эту гадюку терпеть?

– И я! – подхватил дед Антип, бойкий и юркий старикашка.

– И я! И я! Я тоже иду! – один за другим заголосили сельчане.

– Так я ж сразу и сказал, что идти надо! – поддакнул Петька.

Но тут с другого конца деревни раздался визгливый бабий голос.

– Батюшки, детки пропали, – голосила пухлая Фёкла. – Я им наказала подле дома играть, а они… Ух я им задам, когда вернутся! Мужики, кормильцы, поищите внучков, а? – взмолилась Фёкла, подбегая к колодцу. – В лес, не иначе как, ушли, неслухи, а там ведьма, будь она проклята! Ещё случится что… – и баба, громко разревелась.

– Ладно, поглядим, – попытался успокоить её Прохор. – Не реви, найдутся ребятишки, никуда не денутся.

* * *

Как раз в то время, когда люди собирались идти в тёмный лес, Цесинда колдовала у себя в избе. Несмотря на сумерки, там было светло – горница освещалась семью толстыми чёрными свечами, подсвечниками для которых служили отрубленные и высушенные человеческие руки.

Ведьма нарисовала травяным соком прямо на столешнице нечто, похожее на карту. В середине, в плошке, заполненной песком, торчала толстая сухая ветка, изображавшая дуб, рядом расположился комок глины, формой напоминающий её избушку. А поодаль, почти на краю стола, выстроились другие глиняные домики – это была та самая деревня, куда вчера забрёл Дори.

Остро заточенной человеческой костью Цесинда медленно двигала от деревни к плошке с веткой семь маленьких кукол из соломы и тряпочек. Они напоминали детские фигурки. Ведьма беспрестанно бормотала, что-то подсыпая на стол, водила над ним руками, дула, капала всякие отвары…

* * *

– Ванька, вон ты где схоронился! Вижу, вижу, за пнём сидишь! Вылазь! Теперь тебе водить! Только, чур, не подглядывать, а то знаю я тебя! – кричала Танюшка, прячась за можжевеловый куст.

– Только ты быстрей нас находи, а то боязно одному сидеть в лесу-то, – промычал толстый Влас.

– Домой бы нам уже, – рассудительно проговорила Катька, самая старшая из ребят. – А то бабка Свёкла мне все косы повыдёргивает.

– Так всё равно ж повыдёргивает! А домой всегда успеется, – по-взрослому махнул рукой Тишка.

– Я есть хочу, – захныкала маленькая Дуня.

– Ну ещё разок спрячемся – и мигом домой! – заключил Федя, бывший у ребят за главного. – Дунька, не реви! Иди, я тебе покажу, где схорониться можно – Ванька тебя ни в жисть не найдёт.

* * *

Отряд мужиков наконец был готов. Вооружившись кто чем мог – дрекольем, топорами, вилами, запасшись факелами – крестьяне двигались вдоль ручья. Кузнец шёл впереди. В одной руке у него был самый большой молот, в другой он нёс ларец. Митрофан шагал уверенно, тяжело ступая, пудовый молот в его руке казался невесомым. Два нательных крестика – свой и покойной Любаши – блестели на его груди через распахнутый ворот рубахи. Он надеялся только на защиту любви, своего молота и волшебного ларца, принесённого странным маленьким незнакомцем. Лицо кузнеца выражало мрачную уверенность. Было ясно, что он или победит ведьму, или останется в лесу навсегда.

Остальные повесили на себя чеснок, перевязали волосы нитками (считая, что это отпугивает ведьм), взяли с собой иконки. Кое-кто запасся и склянками со святой водой.

Шли молча, лишь изредка переговариваясь. Темнело, свет факелов отбрасывал на лица крестьян резкие тени. От этого решимость на лицах мужиков казалась ещё сильнее.

Дори почти бежал рядом с Митрофаном, не успевая за его широкими шагами. Ему тоже передалась от кузнеца уверенность в победе, и он только изредка вспоминал, что в случае неудачи так и останется в этом мире навеки. Если не случится ещё чего похуже. Однако сын правителя гнал от себя такие мысли и изо всех сил старался не отстать от своего могучего товарища.

– Скоро уже придём! – сказал он кузнецу.

Митрофан молча кивнул.

А Цесинда острой костью подталкивала детские фигурки всё ближе и ближе к избушке.

* * *

– Ну куда вы все спрятались? – чуть не плакал Влас. – Ну вылазьте, боязно мне тут одному!..

– И впрямь пойдёмте домой, смеркается уже, – поддержала его Танюшка.

– Сдаёшься? – крикнул откуда-то Тишка.

– Да сдаёмся, сдаёмся, только пойдёмте отсюда быстрее! – кричала Катя. – Совсем заигрались, вон уже ночь на дворе… Ох и попадёт же нам!..

– А куда идти-то? – спросил Ваня. – Вы знаете дорогу?

– По светлу-то яснее было. Но, наверное, туда. Айда за мной! – Федя решительно направился к кривой берёзке, ребятня побежала следом.

И впрямь стемнело, да как быстро! Только что был белый день и солнечные лучи пробивались сквозь листву – как вдруг весь лес погрузился во мрак. Стало страшно, да не просто страшно – жутко! Где-то ухала сова, деревья в темноте казались чудищами, которые тянут свои руки-ветви и вот-вот схватят… Дрожа от страха, дети всё теснее жались друг к дружке.

Вдруг впереди хрустнула ветка, густые кусты раздвинулись, и глаза резко ослепил непонятно откуда появившийся яркий свет.

– А-а-а-а-а! – дружно заорали дети.

Цесинда услышала вопль и довольно потёрла руки. Острая человеческая кость в её руке начала расти, превращаясь в длинный нож. Поправив косу, ведьма направилась к двери.

– Вот они где! А ну, пострелята, марш домой! Бабка Фёкла уже вся извелась, – донеслось вдруг снаружи.

От изумления Цесинда даже выронила нож. Такого поворота событий в её колдовстве не предполагалось.

– Выходи, ведьма! – доносились снаружи громкие мужицкие голоса.

– Выходи и сдохни, убийца наших детей! – крикнул кто-то.

– Ведьма! – зычный голос кузнеца Митрофана перекрыл остальные голоса. – Выходи и ответь за своё чёрное колдовство! За мою жену!

– За моего отца! – добавил Прохор.

– За мой скот!

– И за моего сына!

Ведьма резко повернулась к столу. Детские фигурки сами собой разлетелись, и теперь их нигде не было видно. Вот досада! Как же не вовремя припёрлись эти глупые людишки!.. Впрочем, кого-кого, а уж их Цесинда никогда не боялась. Вышла на порог и увидала, что перед её избушкой собралась толпа мужиков. Одни держали огромные факелы, другие – острые вилы, третьи какие-то дубины.

Оглядев толпу зловещим взглядом, ведьма проговорила:

– Видно, у вас была веская причина, раз вы явились сюда среди ночи.

И засверкала глазами, захохотала зловеще, зная, что от её вида и смеха у этих жалких людишек сразу со страху душа в пятки уйдёт.

Так и вышло. Мужики испугались, отпрянули назад. Дори спрятался за спину кузнеца и задрожал. На Петьку злобный взгляд ведьмы подействовал иначе, он замер словно вкопанный и не мог сдвинуться с места. Кое-кто из мужиков уже собрался было дать дёру, но голос Митрофана остановил их:

– Стой, ребята! Не время трусить! Мы пришли сюда убить её! Смерть ведьме!

– Сожжём её живьём! – закричал дед Антип.

– Смерть ведьме! – вторил ему Прохор.

– Мужики, зажигай!

– Зажигай, мужики!

– Издохни, колдунья! – доносились голоса.

На эти вопли Цесинда злобно рассмеялась. Она подняла руку, и тут же её длинная коса зашевелилась. Вокруг волос поднялся клуб дыма, и вся толпа замерла, ожидая чего-то страшного. Коса извивалась словно змея – и вот уже у неё появились большие жёлто-зелёные глаза. Ещё мгновение – и длинный язык показался из открытой пасти. Гигантский змей полз на мужиков, а проклятая ведьма в рваном чёрном балахоне с ожерельем из черепов застыла на месте. Змея подползла ближе к толпе и начала забираться по ноге Петра. Вот она уже коснулась его живота, вот уже обхватила его за пояс…

Дори отпрыгнул в сторону, но споткнулся и упал. Один только Митрофан справился с одолевавшим его ужасом. Держа ларец на вытянутых руках, он отчаянно рванулся к ведьме. И тут случилось чудо – ларец ожил!

Орёл вдруг раскрыл клюв, и оттуда выбился яркий свет. Семь ослепительных лучей осветили чёрный мрачный лес, и змея упала наземь, освободив Петьку. Ведьма растерянно уставилась на ларец. На мгновение лес охватила гробовая тишина, а затем колдунью стало бить сильной дрожью, словно в лихорадке. Она, окинув ненавидящим взглядом толпу, закрутилась на месте, выкрикивая: «Навеки проклинаю это место! Отныне здесь будут царить только страх и зло! Проклинаю всех, кто станет жить на этой земле, дышать этим воздухом…» Она не успела договорить, потому что пришедшие в себя мужики подняли факелы и начали забрасывать колдунью огнём. Один из факелов попал прямо в Цесинду, её одежда загорелась. Ещё одна огненная полоса чиркнула над её головой – и вспыхнула ведьмина изба.

– Чтоб тебе нашлось место в аду! – голос Митрофана перекрыл общий крик и треск пламени.

Огонь разгорался всё сильнее и сильнее. Вот уже не видно страшного ведьминого лица, только столб чёрного дыма и ревущие языки пламени.

В этот момент колдунья издала последний истошный вой, и из её тела вылетел злой дух, напоминавший большое облако с огромными страшными пустыми глазницами, а вместо рта – огромная пасть. Лицо у духа постоянно менялось, искажалось в гримасах одна уродливее другой.

Со зловещим криком, от которого у людей внутри всё сжалось, дух пролетел над толпой, и скрылся в распахнувшемся ларце, словно его втянула внутрь себя непреодолимая сила. Клюв орла захлопнулся, и ларец снова принял вид самый обычный. В сухом лесу снова наступила тишина. Мужики замерли, не в состоянии вымолвить ни слова, многие без сил опустились на землю. В этот момент горевшая крыша избы рухнула на дотлевающее тело ведьмы.

Митрофан, словно проснувшись, огляделся, ища глазами маленького потешного незнакомца, но того нигде не было.

– А с этим что делать? – спросил он в пространство, показывая на ларец в руках. Подёргал крышку и убедился в том, что она надёжно захлопнулась, будто заперли её на сотню крепких замков.

Никто ему не ответил. Мужики стали подходить ближе, в свете пожара стараясь рассмотреть ларец. Многие озирались, ища Дори, но маленький странный человечек точно сквозь землю провалился. Тогда Митрофан осторожно поставил ларец на ближайший пень и отступил от пару шагов. Всё-таки внутри был злобный ведьмин дух, и держать ларец, хоть и крепко закрытый, в руках было боязно.