Buch lesen: «Избранное», Seite 3

Красная шаль

 
Светло разбудит женщина любимая –
В горячих синих веточках рука!
Вернётся небо, степь, где под рябиною
Дождь звонким гребнем причесал стога.
 
 
Над красной шалью женщина склоняется,
Сверкающей иголкой ворожит.
Заря не в чистом поле раскаляется –
Из горницы в поля она глядит!
 
 
Светло! И лишь глаза да кудри чёрные –
Взглянуть, ослепнуть, слёз не удержать…
И мне, с моею кровью кипячёною,
С ума сойти – рукав поцеловать!
 
 
Рябины цвета шали, цвета радости,
Мелькнул весёлый день, его не жаль.
Осенний воздух полон зрелой сладости,
И с плеч во мглу – огнём слетает шаль!
 

«Моя душа осиротела…»

 
Моя душа осиротела,
Как будто роща в октябре.
Любовь листвою улетела –
И тишь, и пустошь на дворе!
Ну что ж, пускай летит, прекрасно –
Теперь я вольный человек!
Душа ясна и небо ясно
На берегах просторных рек…
 
 
И всё же страшно расставаться
И, потеряв уют и смех,
В случайных избах согреваться
И вдаль идти сквозь дождь и снег.
А что вдали? Там те же скрипки.
И те же речи на устах.
Любовь похожа на улыбку
При набегающих слезах!
Куда ни кинешь грустным оком –
При блеске бусин и колец:
Жизнь – песня в поле одиноком.
И редко – песня двух сердец!
 
 
Но это я пойму не скоро.
И не случайно, и не вдруг
Я вспомню шум глухого бора,
Избу, сырой прощальный луг.
И ты мне так вослед глядела,
Как будто стала подобрей…
И у тебя осиротела
Душа в далёком октябре!
 

Смотритель перевала

 
Я хожу по горам – далеко, высоко,
Я оставил давнюю землю грешную.
Нелегко одному? Да теперь-то легко,
Когда скинул кручину сердечную.
 
 
Перевалы мои! Сколько лет, сколько зим
Сердце бил я об них, ноги стаптывал!
Тут звезда под окном – хоть лучину гаси,
Облака – хоть в перину заталкивай.
 
 
Тут, конечно, не всё красота-лепота,
Но живу и с судьбою не спорю я,
И другая вовек не нужна высота!
Почему? Это, брат мой, история.
 
 
На полатях пустых грустно пахнет смолой,
Пахнет мятой помятой да клевером.
Тут, в избушке лесной, с королевой одной
Был и я молодым королевичем.
 
 
Улетела она, потому что вольна.
И не стал я крыло ей заламывать.
Про неё мне поёт и сосна и волна,
Ей спасибо за хлеб да за ласковость!
 
 
С перевала видать – широко, далеко.
Вижу город и окна закатные…
И живётся-то ей уж давно нелегко,
Но дорога сюда ей заказана.
 
 
Я б, конечно, смолчал, я б, конечно, простил,
Километры месил бы я горные…
Но вернуться любовь не моли, не проси –
Больно сердце досталось ей гордое!
 

Горный Алтай, 1980

Сеновал

 
Мелькают вилы синие, мелькают –
Под кровлю сено пухлое толкают!
Чабрец и клевер, донник ароматный –
И шорох трав, как шёпот многократный.
И дух такой, что в голове темнеет!
И свежестью былых свиданий веет…
На этом дыроватом сеновале
Все звёзды мы с любимой сосчитали.
Какие колдовские были травы!
Храни вас бог, поляны и дубравы!
 

Ключ-трава

 
Не грусти о годах промелькнувших,
Ты и так у меня хороша!
А вдобавок узнал я от ушлых,
Где волшебные клады лежат.
 
 
Вспыхнет лето зелёным и алым,
Будто не было в жизни утрат!
Ночь, июньская ночь на Купалу –
Колобродят, шумят до утра!
 
 
В той глуши, где никто не бывает,
Знаю, что мне шептать, ворожить…
Зацветёт ключ-трава, запылает
И сокровища даст мне открыть!
 
 
По болотам пройду и водою,
И тебе принесу налегке.
И проснёшься ты вновь молодою
На моей непутёвой руке!..
 
 
Колдовство? Да тебе ль это надо?
Ты и так, без прикрас, хороша!
Что нам ключ да какие-то клады?
Больше клада – любовь и душа!
 

«Полночь застала меня у реки…»

 
Полночь застала меня у реки –
Возле баркасов и тины.
Жгли здоровущий костёр мужики
И костерили судьбину.
Мы познакомились. Он пошутил:
«То ли весло? То ль гитара?»
Я улыбнулся, струну подкрутил –
Пел и звенел до угара.
 
 
Тихо вдруг стало. И странный озноб
Вызвало певчее слово.
И наморщинился каменный лоб
У флибустьера лихого.
Вспомнил, наверно, о девочке той,
Краше которой не будет!..
Дым над костром расплетался косой –
Косы такие погубят.
 
 
«Хватит! – вздохнул он. – Пора ночевать!
Завтра, однако, путина!..»
Стоит ли нам своё сердце скрывать,
Если припёрла кручина?
Я ведь и сам каменею с тоски,
Скоро завою ночами…
Нежно мигают впотьмах угольки –
Жгут золотыми очами!
 

Дудинка, 2002

«Берега берутся за руки…»

 
Берега берутся за руки –
Ледостав звенит во мгле.
Ты всё утро смотришь за реку –
Избы топятся в селе.
 
 
Навигация закончилась,
И причал уже в снегу!
Под ветрами ивы скорчились –
Тут, на левом берегу.
 
 
А на правом, на возвышенном,
Заждалась твоя краса –
Жемчугами платье вышито,
В лентах чёрная коса.
 
 
Там, на правом, дело правое:
Выпал снег – бери баян!
Где-то пляшет свадьба бравая –
Эхо катится в туман…
 
 
Ты прищурил очи синие
И продрогшие до дна:
Неужели там красивая
Ждать устала у окна?
 
 
Берега берутся за руки –
Лёд звенит во все звонки…
Ты глядишь с тоскою за реку –
Гаснут в избах огоньки…
 

Ледоломка

 
Эту птицу звать ледоломкою,
Величать её ледоломочкой.
Припорхнёт она днями вешними
И сидит, поёт по-над берегом –
И от песен тех лёд ломается,
Сон-трава встаёт над кулигами,
И летит пчела целовать цветок,
И слышна гармонь за околицей…
 
 
Ледоломка ты, ледоломочка!
Так подумал я про тебя, когда
Объявилась ты, долгожданная,
На пути моём неприкаянном…
Много зим прошло, седина в висках,
Но сказалась ты, как весна-красна,
Запалила снег, да и сердце мне
Подожгла лучом размалиновым!..
 

«Были степи вьюгами полны…»

 
Были степи вьюгами полны,
А душа была полна любовью!
После вьюги много тишины.
Под широким заревом луны
На санях летели мы с тобою!
 
 
Лунный свет – как будто лунный день.
То изба мелькнёт, а то плетень.
Дремлет Русь в полях, в бору глубоком!
Вороной косит горячим оком
То на громкий смех наш, то на тень.
 
 
Хорошо прижаться к дорогой!
Колокольчик пляшет под дугой.
Но от этой скачки, скачки быстрой
Оборвался он, весёлый, чистый, –
Улетел под берег под крутой!..
 
 
Не жалел, не думал о годах,
А теперь ты стала мне чужая.
Юность, юность – тройка озорная! –
Пролетела, снегом осыпая!..
Где твой след? Была ли ты когда?..
 

Запоздалое раскаянье

 
Беззаботно и неосторожно
Я по этой жизни пролетел!..
Снится мне всё чаще, всё тревожней
Тихий Новодевичий предел.
Бело платье, красная косынка,
Кто-то в чёрном вёл нас под венец.
– По любви, – спросил он строго, – сын мой?
– По любви, – ответил я, – отец!
И горели свечи золотые,
И амуры пели в тишине.
Но глаза икон, глаза святые
Тяжело смотрели в сердце мне!
Будто бы грешил я перед ними,
Будто бы вовеки не простят!
За окном берёза в красном нимбе,
Ветер дунет – листья улетят…
 
 
Посреди вселенского простора,
Уходя к вокзалу, кораблю, –
Жаркого венчального кагора
Много-много раз я пригублю!..
Потому теперь и нет покоя,
На душе как будто смертный грех!
И выходит трезвою тоскою
Беззаботный праздник мой и смех.
Бело платье, красная косынка –
Снится в роще, мокнет на лугу.
– Как же так, – вздыхает ветер, – сын мой?
Ничего сказать я не могу.
Вот и плачет осень за пределом
И берёза – Спас мой на крови…
Думал я, что есть на свете белом
Что-то выше бога и любви!
 

«Грубеет сердце жизни нашей…»

 
Грубеет сердце жизни нашей.
Грубеют песни и мечты!
И тех, кто скромностью украшен,
Всё реже, реже встретишь ты.
 
 
Теперь у многих женщин нравы –
Позеленеешь от тоски!
Они хлебнули той отравы,
Какую дали мужики.
 
 
Вино, табак и матерщина –
Эмансипации Руси!
А скромность? Что за чертовщина?
А кротость? Боже, упаси.
 
 
Таких чудес теперь не сыщешь
Ни в этой области, ни в той…
Вот почему ты ходишь, свищешь,
Кудрявый парень холостой.
 
 
Вот почему ты изумился
У тёмной жизни на краю –
Вот почему ты так влюбился
В голубку кроткую свою!
 

 «Как давно я не был в радости…»

 
Как давно я не был в радости,
Но гроза-беда пройдёт –
Улыбнётся небо радугой,
Ветер в поле позовёт.
 
 
Ты, листочек подорожника,
Горе вылечи моё!
Ты сведи меня, дороженька,
В самый светлый из краёв!
 
 
Там, где месяц ясным соколом
Крылья выгнул над избой,
Что ни девица – весёлая,
Что ни парень – огневой!
 
 
Под шептуньями, под ветками –
Наша сводница-скамья.
И в полях ещё не ветрено,
И не больно от жнивья!..
 

Над колыбелью

1

 
Над колыбелью будешь наклоняться
И слушать голубиный говорок,
И с новой силой будешь убеждаться –
Мы не одни, есть в мире где-то Бог!
Он помогает грешным нам оттуда –
С какой-то самой солнечной звезды.
Людской любовью созданное чудо –
Сияет светом божьей красоты!..
 

2

 
Глядеть, глядеть, не наглядеться
На эти милые черты –
Частица мужеского сердца,
Частица женской красоты!
Как это всё перетекает
В загадку, в сказку бытия?
В нём смех жены не затихает
И в нём улыбочка твоя!
Разгадкам он не поддаётся,
Хотя бесхитростно глядит.
В его глазах ликует солнце
И холодок луны блестит.
В какого он поверит бога
И чем заявит о себе?
Какая тайная дорога –
Уже начертана в судьбе?
 

«Растёт по избам детвора…»

 
Растёт по избам детвора,
Шумят берёзовые колки.
Сквозь вечер синий – «Спать пора!» –
Давно ль кричали перепёлки?
 
 
Прошло каких-то десять лет,
Ну, пусть пятнадцать лет проходит –
В твоей избе не гаснет свет,
И парни не дают прохода!
 
 
И ты не хочешь вроде бы,
А всё же выйдешь из светёлки.
«Пора любить!» «Пора любить!» –
Звенят над полем перепёлки…
 

«Всё течёт, да не всё изменяется!..»

 
«Всё течёт, да не всё изменяется!» –
Говорил мне столетний мудрец.
Снова юность шумит и влюбляется,
И венчается с блеском колец.
 
 
И невеста прекрасная, чистая,
Белозубой улыбкой слепит!
И фата как метель серебристая
В лёгком танце летит и летит…
 
 
И подумалось мне: жизнь громадная,
Сколько будет метелей в пути!
А пока что танцуй, ненаглядная,
И глазами от счастья цвети!..
 

Письмо из Заполярья

 
Заиграла опять ледяная свирель,
Ветер бесится, крыши срывая!
Неужели сейчас где-то пахнет сирень
На исходе весёлого мая?
Надоел этот снег! Надоел этот лёд!
И хандра в душу въелась, и холод!
А в далёком краю перепёлка поёт
И луна в рожь вечернюю входит…
Я готов хоть сейчас в те края убежать,
Да нельзя – уж такая житуха.
Север будет всегда мужиков проверять
На присутствие крепкого духа!
 
 
В чёрной шахте гудит фантастический гром
И хохочет напарник мой тучный:
«Кто не может пером, тот пущай топором
Добывает себе хлеб насущный!»
Он, конечно же, прав. Я молчу. Я рублю
По-стахановски лихо и рьяно…
А потом я счастливый билетик куплю –
И взлечу в первых числах бурана.
 

Я вернусь, когда осень на нашем дворе

 
Ярким яблоком скатится с ветки.
Голова в серебре, борода в серебре –
Это Север, привет его светлый!
Открывай, дорогая, пустующий ларь –
Я насыплю туда под завязку!
В жизни каждый бывает однажды, как царь,
Жизнь бывает похожа на сказку!
Расскажу я тебе, как полярный мороз
Ходит, радужным шёлком играя.
Оторвал я от неба лоскут и привез –
Краше всех будешь ты, дорогая!..
 

Норильск, 2003

Морозные розы

 
Северный берег, случайный приют.
Белые стебли на стёклах растут.
Нет никого под Полярной Звездой,
Только морозные розы со мной.
Солнце пропало давно! Лишь во сне
В белой рубахе плыву по весне.
Снятся разливы горячих цветов,
Чистая юность, святая любовь…
Снег на вершинах и снег на душе –
Вряд ли когда он растает уже!
И всё равно не хочу я грустить –
Счастлив, кто смог этот мир посетить!
Я ничего не скопил, не стяжал,
В песнях растратил сердечный свой жар!
Что я возьму, уходя в мир иной?
Только морозные розы, друг мой…
 

Байкальский лёд

 
Как будто струны кто-то рвёт –
Байкальский лёд звенит, поёт!
Восторг мне в душу льёт и льёт
Байкальский лёд, байкальский лёд!
 
 
С восторгом этим не знаком.
На километры – блеск стекла!
Как будто по небу пешком
Душа из тела в рай пошла!
 
 
И неотступно вслед за мной
Сейчас не женщина идёт.
Хранитель-ангел за спиной
От счастья плачет и поёт!
 
 
И под ногами в чистоте
Сейчас не рыба серебрит –
Звезда весёлая к звезде
Сквозь облака летит, летит.
 
 
Сойдёшь на берег, а земля –
Куском большого хрусталя! –
Прозрачной кажется насквозь.
Внутри, волнуясь и скуля,
Вращается
Земная
Ось
!
 

«Вернулся аист белокрылый…»

 
Вернулся аист белокрылый,
Сады просыпали сирень…
И озорной, и говорливый
В ручьях весёлых льётся день.
 
 
Опять цветами запестрило
Средь лесных моих дорог,
Как будто ты сюда спешила
И уронила с плеч платок!
 
 
Опять аукают кукушки,
Перекликаются дрозды…
А у какой такой опушки,
А у какой такой версты
 
 
Тебя я встречу? Я не знаю.
Ты мимо, может быть, пройдёшь,
И, по цветам лесным ступая,
Росинки даже не сомнёшь!
 

«Первая ласточка брызнула в небе весеннем…»

 
Первая ласточка брызнула в небе весеннем!
Даль голубая из окон открытых видна.
Пахнет листвой прошлогоднею и воскресеньем –
Зори над лесом сдвигают бокалы вина.
 
 
Ласточка лепит гнездо над сосновым карнизом.
Влажное золото – глина родных берегов.
Радостным щебетом сонный проулок пронизан:
– Доброе утро! Вставай, человек, для трудов!
 
 
Встану и выйду. Привет тебе, слышишь, сестрица,
Я на крыльцо, ты на провод – давай посидим.
Как же мечтам нашим, помыслам добрым не сбыться,
Если нам жить на земле сто годков с небольшим!
 
 
Как же не сбыться, когда, словно каторжник беглый,
В старых грехах я прощён и помилован, и…
Как же не сбыться, когда в этой горнице белой
Ждёт меня ласточка с тихой улыбкой любви!
 

1982

«Алтайская купальница – любимый мой цветок!..»

 
Алтайская купальница –
Любимый мой цветок!
В твоём названье прячется
Прозрачненький намёк.
Я в сердцевину жаркую
Украдкой загляну –
И вновь увижу яркую
Озёрную луну.
«Ах, девочка, ах, паинька! –
Шепчу я в тишине,
Давай-ка искупаемся
При звёздах, при луне»…
И улыбнулась девушка
В тумане, в полусне,
И обнажилась – где уж там
Другим равняться с ней!
Плывёт, плывёт красивая,
Русалкой озорной –
В мои объятья сильные,
В мой невод молодой…
Потом глаза смущаются,
И покраснел восток…
Алтайская купальница –
Любимый мой цветок!
 

2010

«Вспомню красный вечер за деревней…»

 
Вспомню красный вечер за деревней,
Жёлтый стог луны среди полей.
Где же ты теперь, моя царевна,
С белой розой в сумерках кудрей?
 
 
Весело умчался я из дому,
Сердцем не умел я дорожить!
Месяц, будто пригоршня соломы,
У обрыва чёрного лежит.
 
 
Твёрдо ночевать на той соломке,
На остатках тихого тепла,
И, рубаху возле сердца скомкав,
Горевать, что речка утекла.
 
 
Нет любви? Не будет? И не надо.
Здравствуй, август, хмурый водолей!
По душе мне смуглая прохлада
Длиннокосых медленных ночей.
 
 
Небо сыпет звёзды, как заколки,
Звонко разлетается листва…
И пускай вздыхают перепёлки,
И пускай блестит плакун-трава!
 

«Ой, да красные и жёлтые…»

 
Ой, да красные и жёлтые
Сарафаны в сентябре!
Кто с невестами, кто с жёнами –
Ты один лишь на дворе.
Ой, да ладно, что ты, мамушка,
Я же весел, я ж не пьян…
Ноги бьёт, бежит по камушкам
Речка босая в туман.
Ой, была, была невестушка,
Да жених я был плохой!
Ей смешно, а мне не весело
Под калиной, под луной.
Ой, была, была и жёнушка,
Да бывал я часто пьян!
За рекою ждёт лебёдушка –
Жёлто-красный сарафан.
Ой, не плачь, ну что ты, мамушка,
Я же весел, я ж не пьян.
Я брожу по скользким камушкам,
Где калина и туман.
 

«Бегают два зайца в синем-синем поле…»

 
Бегают два зайца в синем-синем поле.
А один-то счастье, а другой-то воля.
За одним погнался – в плен попал к любимой.
За другим стремился – бледный стал, унылый.
Ай, да ну вас к лешим! Лягу под берёзы.
Ничего не надо. Весело, аж слёзы!..
И сидят два зайца посредине поля,
А один-то счастье, а другой-то воля!
 

«В лесах малина дикая поспеет…»

 
В лесах малина дикая поспеет.
Но никому не нужная вдали –
Перегорит она и дух развеет
В печально-тёплых сумерках земли.
Одна отрада – зверь лишь косолапый
В глухую ночь без проблеска звезды –
Завалится на ягодную сладость
И поломает нежные кусты!..
 

«Никуда нам от счастья не деться!..»

 
Никуда нам от счастья не деться!
Никуда от любви не сбежать.
Соловьёнок девичьего сердца
Под рукой моей будет дрожать.
 
 
И луна у окна онемеет
И зажмурит смутившийся глаз…
Только это уже не имеет
Никакого значенья для нас!
 
 
Жизнь сольётся в одном поцелуе,
Зажигаясь одна от другой,
Разгораясь, ликуя, балуя,
Превращаясь в пожар золотой!
 
 
Раскачавшийся мир опрокинет
И луну, и рассудок, и дом…
Прославляя безумства такие
Соловьи будут петь за окном!..
 
 
Через годы и через ненастья
Распаляются те соловьи –
Где-то в области вечного счастья,
Где-то в сумерках вечной любви!
 

Провинциальный роман

 
Ты росла, как ягода на ветке,
Только вот досталась не тому.
Разгулялся в поле шумный ветер,
Поднимая пепельную тьму!
 
 
Светлые таинственные ночи,
Музыка за избами и смех,
Юные и ласковые очи,
Клятвы в том, что ты прекрасней всех…
 
 
Где всё это? Было ли когда-то?
По ночам в пустынях темноты –
Только горький шорох листопада
И дрожанье стынущей звезды.
 
 
И зачем такая жизнь даётся –
Сладкая вначале, а потом…
Синие глаза твои – колодцы,
Где лежит полнеба кверху дном!
 
 
А когда тебя оплачет вьюга –
Будет время дочери страдать…
Всё идёт по замкнутому кругу!
И неужто круг не разорвать?
 

Жизнь удалась

 
Вечер, как синяя свечка, тихо в предгорьях горит.
На золотое крылечко выйдет хозяин курить.
Топится баня – суббота. Водочка сладкая ждёт.
Вечная эта работа – ни Алитет, не уйдёт…
Некогда даже помыться или попарить куму.
Дом, гаражи и теплицы – всё у него по уму.
Жизнь удалась – это точно! Всюду – одни барыши.
Ну, иногда, правда, тошно. Бабы-то нет для души.
Есть экономка-хозяйка – баба Яга ей родня.
Есть и зайчонка и зайка – славненькая ребятня.
Скоро ещё народится – пусть прибывает в полку…
Только ночами не спится, нянчит хозяин тоску.
Курит на крепком крылечке и вспоминает любовь.
Тут вот жила, недалечко, месяцем выгнута бровь.
Был дураком сильно гордым и потерял навсегда.
Дым остановится в горле – и ни туда, ни сюда.
Он папиросу докурит, тихо покинет крыльцо.
Сходит, сутулясь, до куриц – взять золотое яйцо.
Мрачно на небо посмотрит – ох, и луна, твою мать…
Всё в молоке будто мокнет – вёдрами впору черпать!
И на душе посветлеет. Жизнь удалась! Что скулить?
Кто тут в округе имеет то, что сумел он скопить?
Он же король, а не пешка. Это же все подтвердят.
Дышит кобель, словно печка, – злобные угли горят!
 

2007

«Хозяин грозный, хмуробровый…»

 
Хозяин грозный, хмуробровый,
Пришёл с работы и рычишь.
Хотя с твоей бабёнкой робкой –
Голубку разве что сравнишь.
Она и так, она и эдак –
Хлопочет крыльями, душой.
Кругом тебя и возле деток
И возле печки золотой.
 
 
А ты – что утром и что на ночь –
Рычишь, пыхтишь все тридцать лет.
Что тебе надо, Гром Иваныч?
Ты сам-то знаешь или нет?
Заката зреющую дыню
К столу тебе не принести ль?
А может, хватит гнуть гордыню?
А может, сменим жизни стиль?
Всего лишь капельку участья
Добавь туда, где горький мёд –
И ты поймёшь, какое счастье
С тобою рядышком живёт!
 

«Хватит ссориться, мой друг…»

 
Хватит ссориться, мой друг –
Нету времени мириться.
Отбивается от рук
Жизнь, как раненая птица!
Было время – трын-трава,
Я молчал и гнул гордыню.
Побелела голова,
Поумнеть решил отныне.
Может, поздно? Может быть.
Только так уж получилось.
На бесхитростный мой быт –
Радость поздняя пролилась!
Жизнь была – то ли обман,
То ли много было грима?
Растворился как туман
Алый парус, парус Грина.
И другие чудеса
Растворились перед взором!
Стынут синие глаза,
Стынет пыль по косогорам.
Стынет поздняя любовь –
Как любви начальной слепок.
Хорошо, что мы с тобой
Помирились напоследок!
Хорошо, что ты мне вдруг
На прощанье стала сниться.
Отбивается от рук
Жизнь, как раненая птица!..
 

«Мне хорошо при мысли о тебе…»

 
Мне хорошо при мысли о тебе,
Надёжно и тепло, и вдохновенно.
Стоят герани сонные в избе
И однолюбка пахнет обалденно!
 
 
Спокойный мой, возвышенный причал,
Душа моя волненья тут не знает.
Я так люблю, когда твоя печаль
Прильнёт ко мне и сладко засыпает.
 
 
Я так люблю, когда стучат дожди
Подушечками пальцев по окошку…
Не знаю, что там будет впереди,
Зато сегодня – счастлив на дорожку!
 

Когда я думаю про счастье

Л. Б.

 
Когда я думаю про счастье –
Я вспоминаю образ твой!..
Я не хочу с тобой прощаться,
Хочу встречаться я с тобой!
А если это невозможно
Из-за обид и давних бед –
Я в сердце буду осторожно
Нести всю жизнь твой добрый свет!
 

«Надоели девки голосистые…»

 
Надоели девки голосистые,
Отгуляла молодость у прясел…
Наделил тебя господь душою чистою,
Золотым молчанием украсил!
Хорошо теперь с тобою рядом
В деревенском доме, в огороде –
Разделить печаль свою и радость,
Вспомнить отпылившие дороги.
 
 
Трезвый дух мой нынче бодро дышит –
К чёрту все поэмы и романы!
Самый лучший тот роман, что пишут
При луне на лавочке в тумане.
Хватит мне бродить в обнимку с ветром,
Буду жить без грусти и отчаянья…
Наделил тебя Господь душою светлой,
Осчастливил золотом молчания!..
 

Седой орёл

 
Откуда взял он столько сил – в тоске по ветру, полю…
Он грудью клетку проломил – и вылетел на волю…
И закружилась голова, как будто снова пьяный!
Он клювом звёзды целовал, когтями рвал туманы!
Опять он был как молодой, орёл, хлебнувший воли.
И только в сердце – боже мой! – гудит пожар от боли…
Вся грудь его была уже разбита о железо!..
И он на каждом вираже круги всё ниже резал…
Домой вернуться, может быть, подумал он, слабея.
Ведь можно жить и не любить – не новая идея.
Друзья мои живут, гляди – судьба, жена и детки…
Но сердце так рвалось в груди, что вырвалось из клетки!..
 

«Прощаться надо легко и просто!..»

 
Прощаться надо легко и просто!
Я хлопнул дверью и вышел в ночь.
И месяц вышел, высокий ростом,
И сумрак тихо убрался прочь.
Без чемодана я был, без денег,
Зато с надеждой тогда я был!
Где ночевать мне и что мне делать?
Господь, конечно, давно решил.
Я шёл как в песне – дорогой лунной.
Я шёл с весёлой тоской в душе –
Такой красивый, бесстрашный, юный,
Каким вовеки не быть уже!..
Когда на сердце растёт короста,
И без любви нам уже невмочь –
Прощаться надо легко и просто,
Ты хлопни дверью и выйди в ночь!..