Buch lesen: «Ангел музыканта. Хроники Ипсилона», Seite 2

– Лиза? – окликает девушка, явно озадаченная моими словами.

– Это Мстислав, – делюсь знанием и завороженно вглядываюсь в лицо ловчего, который здесь такой красивый, но… Без крыльев выглядит обычным человеком.

– Что ты сказала? – Лицо Шуры вытягивается от удивления, зубы прикусывают нижнюю губу, пальцы оттягивают и сминают край футболки.

Я послушно повторяю имя чернокрылого, чем вызываю бурную реакцию девушки. Она подскакивает ближе, вцепляется в мое плечо и начинает тараторить:

– Лиза, ты знакома с ним? Вы учились вместе? Дружили? Встречались? Любили? Кем он был для тебя? Ну же! Почему молчишь? Мне нужно знать! Я хочу…

Я прямо-таки тону в шквале вопросов. На какой следует отвечать первым? И стоит ли посреднице знать всю известную мне правду?

– Ну… – растерянно выдыхаю.

– Зачем ты мучаешь меня? – Рыженькая обессиленно опускается рядом со мной на кровать и закрывает лицо ладонями. Ее хрупкое тело вздрагивает. Она плачет.

– И не думала, просто растерялась. – Обнимаю всхлипывающую девушку и мне передается ее настроение. Глаза увлажняются, по щекам катятся крупные соленые капли.

В таком унылом состоянии нас обнаруживает Лаура. Она удивленно вскидывает брови, изучает нас, а потом настойчивыми просьбами вынуждает подняться и проследовать за ней на кухню, где мы усаживаемся за круглый стол.

Молчание доставляет физическую боль, хочется говорить об общем знакомом, но никто из нас не решается произнести и слова, а Лаура не осмеливается спросить, в чем дело.

Женщина готовит вечернюю трапезу. Предлагает мне поужинать запеченным мясом с овощами, но я отказываюсь, совершенно потеряв аппетит.

Тогда перед нами на белой скатерти появляются изящные фарфоровые чашечки с ароматным чаем, блюдо со сладкими булочками, кремовыми пирожными и тарелка бутербродов с сыром.

– Так, больше отказы не принимаются! Ешьте, – командует Лаура.

Движимая чувством благодарности к внимательной хозяйке, принимаюсь за еду и не замечаю, как опустошаю чашку, уминаю сэндвич и несколько завитушек из слоеного теста с джемом.

Меня наполняет ощущение сытости. А я уже успела забыть каково это – испытывать голод и чувство пресыщения. Почти год прошел с тех пор, как я принимала пищу. Ипсилон ни разу не предложил мне даже скромного застолья. Да и не было особой необходимости. Но теперь, наконец, вспоминаю, как это бывает у простых людей.

Когда был проглочен последний кусочек и выпит оставшийся глоток чая, тягостное молчание нарушает Лаура:

– Итак! Кто объяснит, что между вами приключилось?

– Лиза узнала на семейном фото Мстислава, – открыто заявляет ее внучка, надеясь на возобновление прерванного ранее разговора.

При упоминании знакомого имени миссис Фостер меняется в лице, руки начинают трястись и едва не выпускают из пальцев собранные со стола чашки.

– Ба, давай я! – Рыженькая очень вовремя предлагает помощь и успевает спасти посуду. – Не волнуйся ты так, – советует плутовка, еще недавно ревевшая белугой по тому же поводу.

– Все хорошо, деточка. Просто очень неожиданно, – отвечает женщина и устремляет на меня полный надежды взгляд.

Я понимаю, что уйти от расспросов не удастся. Ведь Шура и Лаура имеют полное право знать о судьбе внука и брата все. Поэтому рассказываю о судьбе Мстислава, ныне ловчего на Ипсилоне, правда, упускаю некоторые моменты… О необъяснимом притяжении, о возможных вторых половинах, о потере контроля, об опасности, которой я его подвергла.

– Душа моя! – словно наяву слышу его голос и начинаю рыдать.

– Спасибо тебе, милая! – Лаура нежно гладит меня по голове. – Так, приятно знать, что с мальчиком все в порядке, пусть даже где-то там, на другой стороне реальности, – она вздыхает, обнимает свои плечи и легонько покачивается. – Хм! А я все никак не приму знание о существовании Ипсилона и таких, как ты. Но постепенно привыкаю, – смотрит на меня пристально и спрашивает. – Лиза, пожалуйста, вспомни… Может, Мстислав говорил о своих родителях? Что стало с ними?

– Он забыл их. Мне очень жаль. Отпечатки земной жизни, возложенные на тела и души, стираются вместе с памятью, если человек бесповоротно мертв, – цитирую Дмитрия, стремясь лучше объяснить положение вещей.

Миссис Фостер расстраивается еще больше. На ее лице появляется гримаса досады.

– Ба, ничего, – внучка безошибочно определяет подавленное состояние родственницы и гладит ту по спине, успокаивая.

– Я так виновата перед ними. Надеялась получить прощение при встрече, но… Ненавистная смерть распорядилась иначе, – интонации ее голоса пропитываются острой болью.

– Не нужно. Случилось то, что суждено. Ты ни в чем не виновата и ничего не могла изменить, – пытается убедить Шура.

– А так хочется повернуть жизнь вспять и переиграть судьбу, – сокрушается женщина и обращается ко мне:

– Лиззи, я много лет провела вдали от любимой дочери и внука видела лишь на фото. Когда же у нас появилась возможность встретиться, все пошло прахом.

У меня не хватает сил и правильных слов. Сижу и молчаливо впитываю чужую боль, становящуюся родной и близкой.

– Порой мы совершаем поступки, цена которым – одиночество. Я не осмелилась пойти против воли мужа и обрекла на страдания себя и мою Мишель. Гарольд всегда был твердым, несгибаемым. Уж если что сказал, то никогда не поменяет своего решения, а я… – женщина горестно всхлипывает. – Слабохарактерна! И теперь… – слезы катятся по щекам. – Дочь, зять их первенец…

– Лаура, ты ни при чем, – настаивает Шура. – Тебя не было за рулем тогда. – Она ласково проводит по седым волосам и начинает рассказ:

– Мы попали в автомобильную катастрофу на пути в аэропорт. Стоял октябрь. Первые заморозки. На дороге гололед. Отец не успел поменять резину с летней на зимнюю. Ладно бы ехал медленно, но мы спешили на рейс. Авто занесло на повороте, закрутило, а дальше… Лобовое столкновение с бетонным ограждением. Выжила только я. Родители погибли на месте. Мстислав вылетел через переднее стекло. Болван никогда не считал нужным пристегиваться! Он умер через несколько часов в больничной палате реанимации. А я ударилась головой и… О последствиях ты знаешь.

– Мне очень жаль, – сочувствую утрате. Перед глазами встает ужасная картина катастрофы. Изуродованные окровавленные тела семейной пары и молодой человек, лежащий на промерзшей земле, невероятно беспомощный и слабый.

Видение задевает за живое. Сердце болезненно колет в груди. Как же мне снова хочется разрыдаться, но я этого не допускаю. Зажмуриваюсь, стискиваю зубы и сжимаю кулаки, так сильно, что ногти впиваются в нежную кожу и ладони начинают гореть.

Немного успокоившись, меняю тему разговора:

– Лаура, какой была ваша дочь?

– Моя Мишель, – женщина мечтательно улыбается, погружаясь в воспоминания. – Она была умницей и настоящей красоткой. Хорошо училась. Окончив школу, поступила в Оксфорд на факультет медицинских наук, исполнив детскую мечту. Медицина стала для нее истинной страстью, – усмехается. – Поначалу экспериментам подвергались насекомые, затем ползучие гады. Представляете мой неописуемый ужас, когда я нашла в ее комнате лягушку со вспоротым животом, а потом перебинтованного ужа, извивающегося на ковре? До сих пор передергивает. – В подтверждение словам вздрагивает. – Став старше, она добралась до живности покрупнее и в десять лет уже занималась волонтерской работой в приюте для бездомных животных. Ну а в пятнадцать могла дать безошибочный совет любому взрослому по приему препаратов от той или иной болезни. Мы с мужем ее обожали и гордились смышленой дочерью. Но котенок вырос и превратился в свободолюбивую тигрицу, – тяжко вздыхает.

– Она стала старше и влюбилась, – предполагаю я.

– Ага! В моего папочку, – подтверждает рыженькая и тепло улыбается.

– Алексей Меньшов, так его звали. – выражение лица Лауры разительно меняется от сентиментального к серьезному, даже строгому.

А я, услышав сочетание имени и фамилии, отчего-то начинаю волноваться, точно была знакома с этим человеком раньше. Хотя… Нет. Уверена, что увидела отца Шуры впервые на том семейном фото. Он мне совсем незнаком. Повторяю имя мужчины и снова ощущаю глубоко затаившуюся тревогу.

Предчувствие. Я стараюсь разгадать подсказки своей интуиции, поэтому внимательно слушаю рассказ пожилой дамы.

– Тогда он учился в МГЛУ (Московском Государственном Лингвистическом Университете) и приехал в рядах перспективных студентов на стажировку в Оксфорд. Именно там он встретил мою Мишель на одной из студенческих вечеринок. И все изменилось, – рассказчица умолкает на миг, делает глубокий вдох и продолжает. – Доченька потеряла интерес к учебе, работе. В общении с нами стала замкнутой. И понятно почему – мысли молодой несмышленой девочки были заняты мечтами о красавце из далекой холодной России. Долгие прогулки, поздние возвращения домой, скрытность, бесконечные разговоры по телефону. О! Если бы вы знали, какие прилетали счета! Баснословные! Приходилось втайне от мужа оплачивать услуги связи, оправдывать ее отсутствие, но все это до поры до времени. Гарольд узнал о выкрутасах дочери и сделал все возможное, чтобы разлучить ее с возлюбленным. Поначалу пользовался родительским авторитетом, когда же он перестал действовать, пошел на кардинальные меры. Сохраненные связи в деканате помогли лишить "наглого мальчишку" стипендии. Трудности вынудили молодого иностранца уехать. Гарольд считал, что расстояние охладит пыл и Мишель выкинет из головы мысли об Алексее. Но не тут-то было. Она не забыла, и при первой возможности уехала. Через три года прилетело письмо о том, что моя девочка вышла замуж и ждет первенца.

– Так, на свет появился Мстислав, – ставлю заключительную точку истории.

– Мама рассказывала, что Мстя был чудесным карапузом, таким милым и забавным. Кстати… Хочешь, покажу его детское фото? – спрашивает рыженькая. Хотя зачем? Непонятно. Ведь опять не дождавшись моего ответа, начинает аккуратно пробираться к выходу, огибая кухонную мебель.

– Как ты его назвала? – удивленно усмехаюсь.

– Мстя, он и есть Мстя, – заявляет она. – Кличка – это жестокая месть за то, что он постоянно называл меня Шуриком. Знаешь, как это было обидно.

– Забавно, – улыбаюсь.

– И не говори. – Машет рукой Шура и заливается задорным смехом. – Ладно, я сейчас.

Выжидаю немного, настраиваясь на серьезный разговор с ее бабушкой, ведь пока слушала ее рассказ о дочери, в моей голове сформировались некоторые соображения. И теперь я просто обязана их проверить и подтвердить.

– Лаура, мне кажется знакомым имя вашего зятя, – говорю открыто.

– Неужели? – удивляется женщина.

– Скажите. Ваша дочь была его второй женой? Верно? – предполагаю, но тут же осознаю свою правоту. Брови собеседницы ползут вверх от удивления.

– Да, все так, – шепчет она и пересаживается на соседний стул, сокращая дистанцию между нами. – Это был студенческий брак по глупости. Как показывает практика, они скоропалительны и недолговечны. Первую супругу Алексея звали… Сейчас уже и не припомню… Мне как-то писала о ней Мишель. Ал… – тянет буквы имени, пытаясь произнести его полностью.

– Алиса Вихорева, – вырывается у меня на автомате.

– Откуда?.. – Лицо Лауры бледнеет, глаза округляются. Она хватает меня за руку и сильно сжимает кисть. – Неужели… Ты его дочь?

– О нет, но знаю его сына. Вадиму был год, когда родители развелись. Алиса Петровна воспитывала мальчика одна. Роль матери-одиночки незавидная, но радует то, что горе-папаша не исчез бесследно и помогал брошенной им семье.

– Наверное, он ненавидел своего отца, – удрученно вздыхает женщина.

– Точнее, переживал и обижался, – смягчаю. – Правда, несколько раз порывался сменить фамилию, но так и не сделал этого. Вадим до сих пор остается Меньшовым.

– Он знает? – Лаура намекает на трагичные последствия аварии.

– Скорее всего, нет. – Качаю головой, припоминая последние несколько лет жизни. Уж такая новость никак не могла пройти мимо меня.

Замолкаю на полуслове, услышав звук приближающихся шагов.

– Фух! Еле отыскала нужную фотографию. Ба, метка на рамке совсем стерлась, надо бы обновить. – Тонкие пальцы Шуры пробегают по торцу, старательно ощупывая поверхность.

– Хорошо, – соглашается Лаура и с тяжелым вздохом поднимается из-за стола.

– Ты куда? – удивленно моргает девушка.

– Устала, – наш двухминутный разговор оказывается тяжелым испытанием для измученной воспоминаниями пожилой дамы. На милом лице отображается неизгладимая грусть. – Поболтайте без меня. Хорошо? Деточка, и загрузи потом грязные чашки в посудомойку.

– Сделаю, – обещает внучка.

– Всем спокойной ночи, – прощается Лаура. Получив ответные пожелания, она уходит и запирается в своей спальне, а между нами повисает гнетущая тишина.

Шура нащупывает поверхность стола, оставляет на ней фото в рамке и, между прочим, спрашивает:

– Ну! И что это было?

– Ты о чем? – спрашиваю и быстро перевожу разговор в безопасное русло. – Какой же он все-таки красивый. Хорошенький черноглазый карапуз, – умиляюсь, изучая улыбающуюся мордашку годовалого мальчика.

– Ты прекрасно меня услышала. Речь не о милашке Мстиславе, – серьезно произносит посредница и складывает руки на груди, а глаза… Они прожигают насквозь. Я так отчетливо ощущаю на себе ее взгляд, что подсознательно не верится в ее слепоту. – О чем вы говорили? Давно Лаура не была в таком подавленном состоянии.

– Так… О многом… – теряюсь, не зная, как сообщить девушке правду о существовании близких ей родственников. – Слишком много совпадений. Как думаешь?

– Согласна. Сама в шоке, – Шура шумно выдыхает и усаживается за стол.

А я набираюсь наконец храбрости и выдаю:

– У тебя есть брат.

– Конечно, Мстислав, – согласно кивает та и подмечает:

– Только был.

– Ты не поняла. У тебя есть еще один брат, – произношу на одном дыхании и замираю, наблюдая за реакцией рыженькой.

На веснушчатом лице появляется недоумение, но быстро сменяется весельем. Ее смех меня настораживает. Не знаю, о чем и думать. То ли Шура радуется новости, то ли защищается от стресса.

Насмеявшись до выступивших на глаза слез, она интересуется:

– Издеваешься?

– И не думала, – уверяю в своей честности. – У твоего отца остался ребенок от первого брака, – поясняю, но особой радости не вижу. Поэтому выкрикиваю, стремясь ободрить девушку. – Ура! Ты снова младшая сестра.

– Нет! И еще раз нет! – упрямица не признает такую возможность. – Ты ошибаешься! Слышишь? – настаивает на своем.

– Твоего брата зовут Вадим Меньшов. Никакой ошибки, – уверенно заявляю.

– А-а-а-а! – начинает кричать Шура, выпуская накопившуюся негативную энергию. – Да чтоб тебя, меня и папу Карло!

– Вот это да, – забавляюсь бурной реакцией, которую выдает та.

– Что же это творится? Беспредел какой-то! Теперь я понимаю Лауру, – возмущается рыженькая.

– Все к лучшему. А знаешь, что самое невероятное в этой истории?

– Ты моя сестра? – с каменным лицом интересуется та.

– Точно нет. – Качаю головой. – Я человек, заплутавшая душа, сэйфин-лим, хранитель, но еще и посланник оказывается. Кстати… Вадим – прямой участник моей невеселой судьбы. Именно под колеса его авто я и угодила. Затем оказалась на Ипсилоне, а теперь и здесь. Круг замкнулся.

– Мне жаль, – сочувственно выдыхает Шура.

– Не стоит. Я уже смирилась.

– А как насчет меня? – шепчет новоиспеченная сестра.

– Теперь ты не одна! Разве плохо? – утешаю.

– Он мне чужой! – заявляет упрямица.

– Нет, родной! – отстаиваю правду. – Подожди, вот только вернусь домой, сразу помогу вам воссоединиться и стать счастливой семьей.

– Можешь оставить меня? Хочу побыть одна.

– Хорошо, пойду спать, – охотно соглашаюсь.

– Сладких снов тебе, Лиза, – говорит рыженькая и накрывает лицо ладонями, прячась как в раковину.

– Спокойной ночи, Шурочка. – Ласково провожу рукой по ее пушистым волосам и ухожу в отведенную мне спальню.

ГЛАВА 3. Прощание – дорога к встрече

Туман. Белесая непроницаемая пелена застилает все вокруг и постепенно поглощает меня. Кожа истончается и становится невероятно чувствительной. Улавливаю колебания воздуха и даже влагу, скопившуюся в нем. В пространстве разливается звенящая тишина, пустота очищает разум от мыслей. Душевное спокойствие мне дарит невесомость.

Я начинаю парить. Приятное состояние покоя. Именно о нем и говорила посредник – глубокая фаза сна.

Я сплю? Как странно пребывать в нескольких реальностях одновременно.

Отчетливо ощущаю тяжесть, неподвижность физического тела и легкость, текучесть ментального. Я словно прохожу сквозь время, примеряя каждое необычное состояние как новое платье.

Как долго я здесь? Теряюсь в догадках. Прислушиваюсь к ровному биению сердца…

Безмятежность, покой и… Боль! Она резко пронзает мою ладонь. Острый сверкающий клинок стремительно вонзается в плоть.

О, боже! Кровь?

Серебряные нити тянутся от раны, удлиняясь, истончаясь. Они исчезают в туманной пелене. Куда они стремятся? Слезы застывают в глазах и не позволяют видеть четко, а мгла становится еще плотнее.

Смиряюсь с происходящим и покорно наблюдаю за тем, как уходит сила и истончается эфемерное тело. Но рано успокаиваюсь. В следующую секунду вздрагиваю от нового приступа боли – уже во второй ладони. Все повторяется.

Я теряю себя окончательно, чувства отключаются, остается только обостренный слух. Улавливаю шелест далекого голоса. Он с каждой фразой приближается и звучит четче. Я узнаю говорящего – Шура! Правда, суть сказанного разобрать не получается, но зато различаю чередующиеся имена Елизавета и Роберт. Постепенно темп речи нарастает и с каждым кругом во мне происходят перемены. Тело разжигает изнутри, кожа горит в лихорадке, ладони зудят. Как же хочется почесать, но понимаю, что не могу отлепить их от чужих рук.

В удивлении поднимаю глаза и вижу перед собой мужчину, приходившего в мои сны. Но не успеваю не удивиться, ни что-либо подумать, как нас вжимает друг в друга.

Две эфемерные оболочки объединяются в одну и сплетаются серебряными нитями, образуя из двух тел единый организм.

В памяти всплывает картина прошлого. Я и Роб на площади, слитые воедино. Сердце с сердцем. Живая сущность с призрачной. И фейерверк чувств. Яркий, волнующий, незабываемый.

А сейчас… Все воспринимается острее. Вспыхнувшее пламя сжигает нас, заставляет пульсировать кровь в венах, задавая запредельный темп. Импульс разрывает наши ментальные тела, превращая в пыль. Сознание меркнет, погружаюсь в темноту.

***

– Роб! – просыпаюсь от собственного крика. Резко поднимаюсь и осматриваюсь. Знакомая гостевая комната, но я никак не могу отделаться от ощущения, что еще недавно была не здесь, а бродила среди клубов тумана. Вскидываю руки и осматриваю ладони. Никаких ран. Слава богу! Похоже, мне все это приснилось.

С облегчением опрокидываюсь на подушку, свободно раскидываю руки в стороны и… Понимаю, что не одна.

– Ну, ба! Еще минуточку, – слышится сонное бормотание.

Упс. А я сразу и не заметила выпуклый бугор под одеялом, который теперь оживает и начинает двигаться. Это потревоженная мной Шура ворчит, переворачивается на другой бок, устраивается поудобнее и снова засыпает. А у меня перед глазами проносятся смутные картины таинственного обряда, шепот посредника и имена.

– Раз она здесь, все взаправду, – неожиданное открытие вынуждает меня выбраться из теплой постели. Уснуть я уже не смогу, а спокойно лежать ничего не делая и думать… Да я сойду с ума! Хотя нет, прежде разбужу Шуру и выпытаю подробности прошлой ночи. Поэтому лучше уйти и дать человеку выспаться.

Переминаюсь с ноги на ногу и тянусь, разминая затекшие мышцы. Затем одергиваю платье и разглаживаю замины на подоле, которые как ни стараюсь, снова собираются в гармошку. Вот ведь! И угораздило же!

Оставляю в покое измятую одежду, поднимаю с пола рюкзак и тихо выскальзываю из комнаты. В ванной привожу себя в порядок. Полчаса – и я чувствую себя человеком. Свежая, бодрая, чистая и привычно одетая. Разглядываю себя в зеркале: синие джинсы обтягивают стройные ноги, трикотажная туника с надписью "Friend's" на груди приятно льнет к телу, длинные волосы заплетены в слабую косу.

– Идеально, – радостно выдыхаю, вполне довольная своим внешним видом. Теперь осталось решить, чем занять себя, пока домочадцы спят. Не нахожу ничего лучшего, чем разместиться в гостиной. Там я изучаю интересные детали: старую лакированную мебель, картины на стенах, безделушки на полках. Пока исследую взглядом интерьер, натыкаюсь на дверь, скрытую бежевым облаком задрапированной вуали.

Похоже, это балкон. Глоток свежего воздуха мне не помешает.

Выхожу наружу и оказываюсь на маленьком бетонном выступе, огороженном кованой решеткой. Босые ступни сразу обжигает холодом. Ежусь, но не спешу уходить. Опираюсь о перила ограды и с интересом всматриваюсь в городской пейзаж: непривычный, чужой, но привлекательный. Впитываю атмосферу Лондона.

Стройные ряды зданий, утопающие в утреннем свете. Небо хмурое, но невероятно красивое. Я еще никогда не видела настолько низких облаков. Кажется, вот-вот они склонятся под своей тяжестью и лягут на крыши домов. Кудрявые барашки видятся такими близкими, что хочется коснуться их рукой.

Громкий лай возвращает меня к реальности. Зябко вздрагиваю и спешно возвращаюсь в теплую гостиную, где меня поджидает Тео и его хозяйка.

– Нашлась пропажа. Спасибо, малыш. – Шура ласково гладит пса и скармливает ему несколько фигурных косточек.

– С добрым утром, – доброжелательно улыбаюсь, разглядывая растрепанную, сонную девчонку. Видно – отдохнуть ей не удалось. – Ты как?

– Ужасно! Хочу спать. Лиза, будешь кофе? – со смачным зевком спрашивает она.

– Не откажусь. – Усаживаюсь на уже привычное место за столом, откуда наблюдаю за хозяйкой, которая на ощупь определяет нужный шкаф, медленно исследует полки с посудой и выбирает необходимую. Чашки, блюдца, ложки.

– Помощь нужна? – предлагаю.

– Нет, спасибо, – отказывается рыженькая и методично открывает следующий ящик, откуда достает кофе, сахар. – Лучше ответь на вопрос.

– Спрашивай, – настораживаюсь.

– Кто такой Роб? – будто невзначай выдает Шура и продолжает приготовления.

А я… Мое сердце начинает учащенно биться, когда слышу любимое имя. Кровь приливает к щекам. Наверное, я покраснела как помидор. Хорошо, что собеседница не увидит. Собираюсь с мыслями, делаю глубокий вдох и спрашиваю как можно равнодушнее:

– А тебе это зачем?

– Лиза, как посредник я должна предупредить тебя о возможных последствиях. Знаешь, во время ритуала объединения ментальных сущностей, меня кое-что насторожило. Вспомни, я произносила имя подзащитного, а ты вторила мне.

– И что в этом страшного? – изображаю равнодушие.

– Если ты знакома с этим человеком, и имеешь хоть малейшую привязанность к нему… – Шура умолкает, подбирая слова. – Понимаешь, тебе это выйдет боком. Ты узнала его?

– Да, – признаюсь.

– Ой–ой, – изумленно выдыхает рыженькая и напрочь забывает о чайнике, который переполняется водой.

– Все же тебе придется принять мою помощь, – хмыкаю и покидаю насиженное место. Перекрываю воду, сливаю лишнюю жидкость из чайника и ставлю его на конфорку газовой плиты.

– Спасибо, – благодарно кивает девушка и задает еще более неожиданный вопрос:

– Ты его любишь?

– Как громко сказано. Мы с Робом даже не знакомы. А все что между нами – сны, встречи в туманной реальности и моя непонятная тяга к нему, – в подтверждение словам внутри разгорается настоящий пожар, при одном упоминании о сероглазом парне.

– Поверь мне, этого вполне достаточно, – задумчиво произносит посредница.

– Александра, говори прямо, хватит уже тайн и загадок. В чем опасность? – требую полной откровенности.

– Так, сразу и не объяснишь, – она становится задумчиво-серьезной. На переносице видны морщинки. – Ладно. Давай по порядку.

– Я вся внимание, – превращаюсь в слух.

– То, что вы с подзащитным объединились, ты уже знаешь. Жизненные энергии смешались и связали ваши ментальные сущности. Правда, эффект временный.

Активный заряд квинтэссенции, наполнивший камни хамертола, рано или поздно иссякнет. И неизвестно как быстро. У тебя в запасе – неделя, месяц, а, может, всего несколько дней, – рассказывает, насыпая в чашки растворимый кофе.

– И в чем суть этой силы? – интересуюсь.

– Ты сможешь менять физическую форму на эфирную оболочку. Два обличия. Они помогут незаметно присматривать за подопечным. Все кажется простым и понятным? А нет! Существует "но"… – голос девушки заглушается пронзительным свистом. Вода в чайнике закипает. Шура реагирует на звук, безошибочно определяет нужную ручку на панели, поворачивает ее и перекрывает газ.

– Я налью, – снова беру инициативу в свои руки, что мне охотно позволяют. Когда горячая жидкость растворяет гранулы и окрашивается в красивый коричневый цвет, кухня наполняется чудесным кофейным ароматом. С наслаждением вдыхаю его.

Прежде чем возобновить беседу о важном, мы устраиваемся за столом, медленно пьем горьковато-сладкий напиток, едим булочки с корицей и думаем каждый о своем.

– Шура, что за сложности могут возникнуть? – не выдерживаю и спрашиваю первой.

– Двухмерное состояние нельзя назвать стабильным. Заряда не хватает на то, чтобы оставаться в одном обличии постоянно. Тебе придется контролировать свои перевоплощения, чтобы не вызвать лишних вопросов у окружающих. А еще… Нужно избегать воды, а то станешь заметной и перепугаешь подзащитного.

– Да ничего подобного! На лице Роба ни один мускул не дрогнул, когда я предстала в облике привидения. Скорее парень был раздражен, чем перепуган до смерти. А какой он тогда был красивый, – улыбаюсь, вспоминая о нашей последней встрече.

– Ежкин кот, ты все-таки запала на него! И не спорь. Так и есть, – тараторит рыженькая.

– Так и есть, – повторяю за ней. Признание дается на удивление легко, и на душе становится радостней.

– И чего ты вся сияешь? У меня слепой, и то глаза начали болеть, – она закрывает лицо ладонями, точно загораживаясь от яркого света. – Ничего хорошего тебе эти чувства не принесут. А когда погаснет последний камень в хамертоле, ты и вовсе исчезнешь из его жизни, а он забудет о твоем существовании.

– И я тоже забуду? – сердце щемит от одного предположения.

– Нет, твоя память будет хранить каждую минуту, проведенную в обществе подзащитного. Ты испытаешь боль от невозможности ваших отношений. Душа окажется отравленной краткосрочным, но ярким присутствием молодого красавца в ней, – слова Шуры нагнетают и так накаленную атмосферу.

– Тогда мои дела дрянь, – грустно улыбаюсь. – Даже такому привлекательному мужчине, как Мстиславу, не удалось избавить меня от сильного чувства к Робу. А он пытался и не раз, – делюсь своими мыслями с Шурой, лицо которой вытягивается от удивления и рот открывается и закрывается, хватая воздух. – Да, я кое-что утаила, но это слишком личное, – оправдываюсь. – Твой брат мог быть моей судьбой, если бы не… – умолкаю, не решаясь произнести слово смерть.

– Лиза, – девушка протягивает через стол руку, ища поддержки. – Спасибо, что поделилась. Теперь ты мне еще ближе.

– Не сестры, но подруги? – накрываю ее кисть и нежно поглаживаю.

– Да, – подтверждает рыженькая и тут же предлагает:

– Давай обменяемся адресами и при первой возможности свяжемся друг с другом.

– Конечно, только я не уверена в своих силах на сто процентов. Что если из меня выйдет хранитель-неудачник и я провалю миссию? – озадаченно вздыхаю.

– Будь рядом с подзащитным и внимательно следи за ним, оберегай от опасностей, а высшие силы тебе в этом помогут. И вообще, у тебя остались дела на Земле, пока не выполнишь их, путь на Ипсилон закрыт. Так что вот тебе, работай, – Шура достает из кармана телефон и протягивает мне. – Запиши свой электронный и домашний адрес голосовым сообщением, а я пока за листком и ручкой схожу.

Как только рыженькая уходит, принимаюсь выполнять просьбу. Сохранив личные данные в смартфоне, откладываю его в сторону и…

Меня начинает мутить. Голова кружится, тело ломит под гнетом навалившегося изнеможения. Как же хочется сейчас лечь под одеяло, свернуться калачиком и уснуть. Прокатывается волна озноба.

Только этого мне и не хватало! Неужели умудрилась заболеть? Эх! Вот к чему приводят прогулки босиком по мокрому асфальту и стояние на холодном кафеле.

Тошнота подбирается к солнечному сплетению и принимается мучить меня. Прижимаю ладони груди и начинаю раскачиваться назад-вперед. Я уже мало что различаю из окружающей обстановки, но хорошо слышу. Рядом раздается громкое "Ой". Поспешные шаги удаляются, потом приближаются. Отодвигается стул, что-то плюхается на него. Слышится визг, похожий на звук открываемой молнии, шуршание бумаги и повторный скрежет металла.

– Лиза, тебе пора принять эфирную оболочку.

Голос Шуры и ощущение резкой встряски выводят меня из сонного состояния.

– А? – удивленно смотрю на девушку.

– На браслете есть подвеска, нажмешь на камень и поменяешь форму. Только не пугайся. Как перевоплотишься, сработает внутреннее притяжение между сущностью хранителя и подзащитного. Тебя притянет к Роберту как магнитом. Лиза, ты меня слышишь? – она снова дергает меня за плечо, а получив утвердительный кивок, добавляет:

– Я буду ждать твоего возвращения.

– Спасибо за все, Шур… – очередной приступ слабости прерывает меня на полуслове.

– Найди меня в будущем, это станет лучшей благодарностью, – говорит девушка и помогает мне надеть на плечи лямки рюкзака.

– Обещаю, – шепчу и касаюсь хамертола. Он мгновенно растворяет мое тело в воздухе.

Чувствую облегчение, свободу и непреодолимую тягу, которой подчиняются призрачные частицы организма.