Buch lesen: «Кто играет в кости со Вселенной?», Seite 3

Schriftart:

Глава 3. На путь перемен

Когда дорога представляет собой загадку, попробуй шагать наобум. Несись по ветру.
Чеширский Кот

На нашем факультете считалось мечтой получить распределение на кафедру, хорошим вариантом – в Физико-технический институт им. Иоффе, нормальным – в любой другой научно-исследовательский институт. Я же получил распределение в конструкторское бюро (КБ) завода «Арсенал».

Ну, завод так завод! «Арсенал» – оборонное предприятие, а значит, платили выше среднего. Для бюджета молодой семьи хорошо. Утешусь этим. Но именно тогда окончательно улетучилась мечта стать знаменитым, как Эйнштейн.

КБ участвовало в космической программе «Энергия – Буран». Престижная тема. Обидно, похвастаться перед однокашниками из политеха не мог – режим секретности. Я попал в группу расчетчиков на прочность. Там впервые пригодились знания сопромата.

Главное отличие работы от учебы – перестал давить на темя груз невыполненных домашних заданий: есть начальник, он ставит задачу, срок и контролирует выполнение. Сидишь на рабочем месте и некуда деться – выполняешь задачу. И это здорово! А в семнадцать ноль-ноль выходишь через проходную на улицу, и все: голова свободна, никому ничего не должен. Первый год я работал с особым удовольствием: задачи новые, практические – первый «Буран» готовился к запуску в космос. Не расслабишься. Я старался.

Через год я адаптировался, с расчетами справлялся, зарплата устраивала, начальство считало меня «рабочей лошадкой с перспективой», отношение в коллективе сложились. Настроение и самооценка выросли, ощущение лузера ушло. В качестве творческого хобби писал статейки в арсенальскую многотиражку – вспомнил студенческий корреспондентский опыт.

На третий год зазвенел тревожный бубенец под кодовым названием «однообразие»: задачи, решение которых требовало от меня КБ «Арсенал», стали повторяться. Защелкали, как косточки на бухгалтерских счетах, дни, недели, месяцы. Все чаще и звонче. Щелк – уже пятница. Щелк – уже понедельник. От работы повеяло запахом рутины. Расчеты прочности деталей я вел по старинке: с помощью таблиц, формул и настольного калькулятора. Время требовало выходить на новый уровень – через моделирование на ЭВМ в вычислительном центре. И даже этот метод устаревал: в жизнь входили персональные компьютеры. Но «освоить программу» – это напрячь мозг, делать над собой усилие. Внутренней мотивации не хватало, а внешней не было – руководителей моя отдача устраивала. Я не фанател от самого процесса работы и остановился в росте. К концу третьего года инженерной деятельности накатил ужас – неужели все будет так до пенсии?! Все годы будут похожи, как однояйцовые близнецы? Опять настроение покатилось в кювет. И замелькала мысль бежать с технического поприща.

Но куда? Я написал на бумажке список профессий, которые могли бы быть интересными. Психология, журналистика, педагогика, медицина. Мда. Как реализовать хоть один из пунктов практически? Везде нужны корочки о специальном образовании. Единственное место, куда возьмут с дипломом политеха – преподавать в школу. Тоже неплохо – вспомнился мой опыт ведения шахматного кружка в ПТУ. Для медицины и журналистики нужно снова идти в вуз, там без диплома нельзя. Пять-шесть лет опять сидеть на студенческой скамье? Нереально. Но больше манила психология. Я узнал, что появились двухлетние курсы переквалификации для лиц с высшим образованием – новые веяния в стране. О! Уже кое-что.

Заработка инженера хватало лишь на скромную жизнь семьи. Это тяготило. Вокруг начиналась движуха – плодились кооперативы, центры научно-технического творчества молодежи, арендные предприятия. Капитализм запускал щупальца в тело общества. Я робко здоровался с этими щупальцами: халтурил на подсобных строительных работах и получал за один час как за весь день сидения над расчетами прочности. Соблазн богатой жизни щекотал перышком под носом, но я держался: предпринимательство как поприще жизни тогда отвергал.

Несколько молодых специалистов, пришедших на «Арсенал» вместе со мной, уволились и организовали малое предприятие.

– Вы должны отработать три года по месту распределения, – говорили им в отделе кадров, отказываясь подписывать заявление по собственному желанию, – это закон.

– Не хотите нас отпустить? Так мы просто не будем ходить, – отвечали молодые специалисты. – Работая на себя, получим зарплаты в месяц столько, сколько на заводе за год!

– Погнались за «длинным рублем»? Мы вам не отдадим трудовую книжку. Напишем характеристику с «волчьим билетом».

– Пишите. Кому нужна ваша бумажка? Смешно! – хлопали дверьми будущие акулы капитализма. – Подавитесь вашей трудовой книжкой.

И их доходы действительно взлетали, как первая ступень космического корабля: я радовался полученному авансу – они покупали мерседесы, я получал квартальную премию – они уже нанимали водителя, чтобы развозил их на этом мерседесе.

Было завидно, но крепко засели социалистические убеждения: «Нет, это не мой выбор! Каждый достойный человек должен состояться в жизни, а это значит, стать в какой-то специальности Профессионалом (с большой буквы!). Например, инженером. Или еще кем-то. А бизнес – это не профессия, это пошлое зарабатывание денег, да и Эйнштейн не занимался бизнесом». Решил, что буду искать интерес в работе, а там само все сложится.

Я вбросил идею о желании уйти из КБ на семейных посиделках. Домочадцы встали на дыбы – жена – мама – теща: «Выкинь из головы! Зарабатываешь хорошо, закрепился на „Арсенале“. От добра не ищут! Нечего менять!»

Я закрыл обсуждение, замкнулся, но из головы идею не выкинул. Мои терзания происходили на фоне горбачевской перестройки – времени политического романтизма. Во второй половине восьмидесятых годов газеты печатали много интересного, страна взахлеб читала ранее запретные книги, пересказывала из уст в уста исторические сенсации. Казалось, что вот-вот жизнь изменится к лучшему, только стоит сбросить старые идеологические догмы, и, главное, убрать шестую статью из Конституции! Какой наивняк – вычеркнуть одну юридическую фразу и… заживем как на Западе. Я участвовал в общем доверчивом восторге. Кто мог предположить, что впереди ждут «рокочущие девяностые»? Свежие политические ветра бередили мечты о светлой личной жизни.

Через неделю я заехал к родителям. Отец, как бывший «шестидесятник», с еще большим энтузиазмом поглощал потоки информации из «Аргументов и Фактов», «Московских новостей» и прочих «огоньков», которых покупал пачками.

– Вот, Максим, посмотри. Интересная формула Эйнштейна! Тебе будет любопытно, – как бы невзначай он дал мне вырезку из газеты.

Я вздрогнул. Кумир моего детства дает подсказку? Но напрягся – формулы специальной и общей теорий относительности, которые проходил в институте, мне так и не дались – слишком сложно. Оказалось, что в данном случае все просто.

А = X + Y + Z,

где А – успех, X – работа, Y – игра, Z – умение молчать.

Назовем эту формулу – РИМ (работа, игра, молчание).

Альберту Германовичу не откажешь в умении задать интригу. У гения много фраз с юмором – как отнестись к этой? Что-то подсказывало, что не так проста эта формула РИМ, за простенькими слагаемыми скрыт фундаментальный смысл. Где здесь мухи, а где котлеты? Автор публикации высказал предположение, что не надо серьезно относиться к формуле: Эйнштейн шутит – мол, удача любит весельчаков, а неудача не хочет заходить к ним в гости. И дал свою расшифровку слагаемых: X – Работа. Очевидно, с этим посылом сложно спорить: больше работаешь – больше получаешь. Эйнштейн сам трудоголик, и понятно, что он должен был поставить на первое место. Хотя какое-то второе дно у Альберта Германовича здесь ощущается. Прямо скажу, усердие – не мой конек, лень – вторая натура. Не безнадежно, но над КПД еще работать и работать. Y – Игра. Уже не тривиально. К жизни надо относиться как к игре – что это значит? В этом слагаемом спрятана тяга к рискованным шагам и экспериментам. Без них не сядешь «зайцем» на поезд до конечной станции «успех» – нужно покупать иногда лотерейные билеты. И не расстраиваться неудачам, не бояться их. Например, ввязываешься в новое дело, а тебе скептики говорят: «Ох, а если пролетишь?! Взвесь! Семь раз отмерь!» А ты им отвечаешь: «Ну что ж, бывает: играл, не угадал ни одной буквы!» Z – Умение молчать. Третье слагаемое – вообще сюрприз-загадка. Официальная расшифровка: «Держи язык за зубами», «Никогда не говори другу того, что не должен знать враг: ты еще не знаешь, сколько продлится ваша дружба». Есть интерпретация в стиле Арсения Великого: «Много раз я сожалел о словах, которые произносили уста мои, но о молчании я не жалел никогда». Еще варианты: «Умный человек способен несколькими словами сказать больше, чем иной говорун», «Знай больше, говори меньше», «Не трепи языком, пока не достиг цели», «Слушай других: больше узнаешь – быстрее доберешься до цели», «Молчать – значит не ныть, тянуть лямку, стиснув зубы, быть упорным». Все эти пояснения хороши, но неубедительны. Эйнштейн закодировал в этом слагаемом нечто большее. Что именно?

Ясно, что отец неслучайно вырезал и сохранил заметку. Это был намек. Я почувствовал мистическую связь формулы РИМ с юношескими грезами о мировой славе. Захотелось проникнуть в глубину мысли титана мысли. Особенно интриговало третье слагаемое. Но весь интерес был теоретический.

Практически тогда, в 1989 году, эта статья из газеты дала мне главное – карт-бланш на изменение в жизни. Эйнштейн велел играть – значит, буду играть, ухожу с инженерной стези. Пусть это гамбит, даже некорректный гамбит (на сленге шахматистов-профи) – жертвую опорную фигуру ради атаки с неочевидными последствиями. К черту обывательскую осторожность! А там… будь что будет! И мироздание откликнулось моментально, выбрав само нужный пункт из моего списка возможных новых профессий.

В арсенальской многотиражке девушка-корреспондент ушла в декрет. Это знак! И я попросился на ее место. Серьезный журналист не пошел бы на временную работу, да еще в непрестижную многотиражку. Редактор понимал, что легко вакансию он не закроет, – поэтому меня утвердили, несмотря на отсутствие гуманитарного образования. В заработке я откатился на двадцать рублей, что совершенно не смутило меня, но удивило окружающих. В КБ расстроились из-за моего увольнения, пытались отговорить. Бесполезно – я был непреклонен. И вот я второй раз в жизни молодой специалист. «И снова здрасте!»

Освоение профессии с азов – трудно, но интересно. Журналистика в годы перестройки расцвела: востребованность со стороны общества, идеологический гнет парткомов ослаб, а экономический пресс хозяев СМИ еще не наступил. Пиши о чем хочешь. Единственный ограничитель – внутренний цензор. Прекрасное время! Мне поручают освещать молодежную жизнь завода. Отлично! Работа состоит из четырех больших частей: проработка идеи статьи, сбор материала, интервью и написание текста. Мне нравится все, за исключением, как можно догадаться, общения с людьми – процесс интервью. Интроверта в одночасье не вытравишь. Особенно напрягает договариваться о встрече и начале беседы, когда отношения с интервьюируемым только выстраиваются. Путь в журналистике напоминает предыдущий опыт – сначала усилия не дают заметного результата – тебя коллеги в грош не ценят, переписывают материал полностью. Потом количество переходит в качество – накопленный опыт помогает начать подъем – решаешь задачи уже на приемлемом уровне. Коллеги подправляют, но все меньше. И с этого уровня уже начинается ускоренный подъем в профессионализме. «Эффект низкой базы» – когда быстрый рост не благодаря талантам, а из-за старта с «нулевой» отметки. Где-то впереди маячит плато, но до него еще ползти и пыхтеть. Я стараюсь, интересно, редактор все чаще хвалит.

На второй год я чувствую себя уже уверенно. Даже наглею – пишу статьи в молодежную городскую газету «Смена», разоблачая ретроградные методы КПСС. За что получаю от редактора по шапке: его внутренний цензор «нельзя клеймить компартию» не совпадает с моим молодецким «шумим, братец, шумим». Хорошо – тоже опыт!

А на третий год работы в газете слышу знакомое позвякивание бубенца «однообразие» – рутина затягивает, опять попадаю в колею. Вот оно «плато» – уровень, достаточный для выполнения задач, но не дающий удовлетворения от творчества. Чтобы расти дальше, требуется опять напряжение: через пот, серьезную учебу, жесткую практику. Ой, да то же самое уже было в КБ! Да что ж такое?!

А соблазны капитализма продолжали дразнить – как грибы прорастали коммерческие ларьки, ресторанчики, магазинчики. Я упорствовал, отворачивая нос от бизнеса: «Нельзя поддаваться соблазнам! Нельзя менять работу каждые три года! Нельзя упускать время, а то так и не стану Профессионалом!» А в ответ – тишина. Эх, с кем бы поговорить на эту тему? Домочадцы не поймут – уже один раз натыкался. С незнакомыми разговаривать об интимном бесполезно. Где найти собеседника? Нету. Пока придется убеждать самого себя в монологе: «Буду расти в своей специальности. Сверстники, бросившие свои трудовые книжки на „Арсенале“, живут припеваючи и не страдают от обилия денег – ну и пусть! Деньги – это по́шло! Считаю копейки до зарплаты – ну и пусть!! Плохо справляюсь с обязанностями главы семейства – ну и пусть!»

Но монолог звучал неубедительно, судьба вела к очередному перепутью.

* * *

Как-то Альберт мой Эйнштейн в пылу полемики с Нильсом Бором сказал: «Бог не играет со Вселенной в кости!» Они спорили о квантовой физике. Бог мог сесть за ломберный столик во Вселенной. Интересная метафора! Продолжим ее. А напротив кого мы все сидим и рубимся в игру под названием «наша жизнь». Кто же сидит по ту сторону столика? Разные мыслители дают свое имя этому визави: кто кличет Мирозданием, кто – Провидением, Судьбой, Роком, Вселенной. Еще в список вносят Подсознание. Кто-то (в книгах по менеджменту редко) – Богом. Алан Пиз считает всемогущей ретикулярную активирующую систему в мозгу. Подсознание и мозг, мне кажется, скорее не сами Силы, а посредники в нашем общении с Высшими Силами. Дадим нашему напарнику имя Высшие Силы. Пока, в данном разговоре, не так важно, какую табличку поставить на стол, – играем. Мы делаем ход, Они – свой. Бывает, что игра простая – в кости, а чаще сложная – по типу шахмат или карт. Силы противников изначально неравные, мы слабее на порядки. Наша задача – по возможности хотя бы понять правила Игры и отвечать адекватно. Авось Высшие Силы сжалятся над нами. Для этого и экспериментируем. Любой поединок в силу законов жанра предполагает рискованные шаги, смену стратегии и тактики, готовность проиграть. В этом я согласен с формулой РИМ – играйте и да будет с вами успех!

Когда не знаешь, какой ход сделать, – делай хоть какой-то – играй, не ссы – такая тактика тоже имеет право на существование. Я на том этапе жизни так и поступил. По молодости, глупости или по свойству характера? Или кто-то подсказал? Переход из инженерии в журналистику – один из самых важных шагов. Потому что он послал первый сильный месседж Высшим Силам, что я готов играть: искать себя, меняться, а не киснуть в болоте. Не бла-бла-бла, а реальный шаг, вопреки мнению социума. Готов ставить на кон свою шкуру. Не сильно осмысленный ход, спонтанный, но решительный. Дальше, как будет видно из повествования, удача улыбалась мне. По-бытовому это называется везением. Кто-то тебя везет в нужную сторону: удачно подбирает обстоятельства жизни. Кто зацепил меня за этот буксир? Вселенная, умилившись моему первому ходу в игре, пошла навстречу? Если так, то кто надоумил меня сделать этот первый ход?

Тогда, в конце восьмидесятых годов, я не задумывался о таких категориях. Уже много позже пришло понимание, что формула РИМ – магическая, она помогает найти тот буксир, расшифровать те правила Игры.

Когда не знаешь, какой ход лучший, сделай хоть какой-нибудь и… не ссы.

Глава 4. Шанс – не получка, не аванс!

У меня нет какого-то особого таланта.
Я просто страсть как любопытен.
Альберт Эйнштейн

По стране шагала перестройка: КПСС от руководителей предприятий требовала свежих подходов в работе. Генеральный директор «Арсенала» вызвал заместителей и велел им придумать нечто в русле «нового мышления». Заместитель по кадрам предложил в работе с личным составом внедрять психологические методы. Отлично – идею поддержали. Возникла новая штатная единица – психолог завода, на которую пригласили выпускника университета Сергея. Тогда еще такого термина, как «управление персоналом», не употребляли – «кадры решали все». Сергей начал с тестирования вновь устраивающихся на работу, опрашивал при увольнении, анкетировал, проводил семинары со специалистами. Ему дали карт-бланш, и он стремился к творческим методам.

В то же самое время не самое главное производство товаров народного потребления (ТНП) решено было подчинить молодым перспективным руководителям. Как раз секретарь арсенальского комитета ВЛКСМ Виктор отметил тридцатилетний юбилей – пора расставания с комсомолом. Его и рекомендовали на должность руководителя ТНП. Виктор решил подготовить себе команду управленцев из таких же молодых перспективных ребят.

Так у Сергея и Виктора возник взаимный интерес. Как отобрать потенциальных крепких хозяйственников из молодежи? Они решили провести психологический тренинг – совершенно новый метод отбора кадров для того времени. Комсомольским вожакам поручили вычислить на заводе четырнадцать ребят, которые в потенциале могут вырасти в руководителей.

Как корреспондент, освещающий в газете молодежную тему, я часто посещал кабинет комитета ВЛКСМ. Как раз в тот момент (внимание – случайно!), когда составлялся список для тренинга, я и зашел в комитет. Мне так заинтересовало намечающееся мероприятие, что я напросился на участие. Ко мне хорошо относились и внесли в список.

Сергей выбирает формат жесткого тренинга: двадцать четыре часа без сна и еды. Нас вывозят на загородную арсенальскую базу отдыха, сажают в полутемной комнате кружком. Первые часы идет психологический разогрев – простенькие ролевые игры. Постепенно Сергей толкает нас на конфликты, вбрасывая провокационные реплики, подвигает на нелицеприятные разговоры. Я в силу своего мягкого характера отмалчиваюсь, но слушаю внимательно. В какой-то момент Сергей выбирает одного из участников (назовем его Василий), которого просит рассадить всех оставшихся по уровню интеллекта. На стулья, расставленные амфитеатром.

– А откуда я знаю, какой у них интеллект? – смущается Василий.

– А как ты считаешь, так и рассаживай. Хоть по выражению лица.

– Кому-то будет обидно.

– А почему это тебя волнует?

Василий краснеет, но подходит к задаче серьезно: глядит каждому в глаза и начинает рассадку в замедленном темпе, по-стариковски рукой показывая, кому какой стул занять. Потом задумывается, просит кого-то поменяться местами. В конце аттестации я оказываюсь на самом последнем стуле. Ничего себе! Это я, что ли, выгляжу самым тупым?! С Василием до тренинга мы почти не общались – он мог оценить мой интеллект только визуально. Возможно, Василий сам туповат и ничего в людях не понимает. Но это удар! Я молчу, держу лицо.

– Максим, расскажи, как ощущения? – Сергей не позволяет мне закрыться в скорлупу.

– Вася, ты не прав! – отшучиваюсь я.

– Молодец, нашел хороший ответ! Но все же – как?!

– Неприятно, но не смертельно, – хочется, чтобы побыстрее перевели внимание общества с меня на что-то другое.

Но неприятности не заканчиваются. Нас просят встать со стульев, перейти в конец комнаты. В этот момент подъезжает на базу еще один комсомолец (назовем его Паша). Я с ним знаком хорошо – часто брал интервью. Ему Сергей ставит ту же самую задачу. Паша пропустил психологический «разогрев», поэтому от нелицеприятного дела смущается еще более Василия. И даже пытается отвильнуть. Но Сергей тверд: если Паша откажется выполнять задание – будет выслан с тренинга. Паше приходится рассаживать участников по интеллекту. И опять! Опять меня сажают на последнее место. Это уже не лезет ни в какие ворота, это не случайность! От тормозного Васи еще можно вытерпеть, но от знакомого Паши?! Меня?! Такого умного и начитанного?!

Сергей решает поддержать меня морально и вскользь замечает: «У Максима есть внутренняя социальная смелость: человек, который носит бороду, – не может быть робким». Я удивляюсь. Бороду я действительно отрастил, но не из соображений демонстрации смелости: удобно каждое утро не думать, «бриться сегодня или и такая щетина сойдет». Но в дальнейших ролевых играх чувствую себя увереннее.

Последний кол в мою самооценку вбивает Виктор. Он наблюдает за происходящим на тренинге из-за кулис и в конце дает всем участникам краткие характеристики. Обо мне так: «Ты, Максим, парень хороший, но какой-то вялый – ни рыба ни мясо!»

Я вышел с тренинга ошарашенный. Вот, дружок, ради любопытства зашел на огонек, а получил удар в бок. Лучше бы не заходил… Что теперь делать? Да, что-то идет не туда, надо что-то менять! Действительно, можно превратиться в тю-тю со своей деликатностью, робостью и стеснительностью. Выгляжу как дебил – уже люди со стороны это видят! Оказывается.

В мозгу перещелкнуло – я снял с себя запреты и решил заняться коммерцией. Играть так играть! А профессионализм… будем считать устаревшей, необязательной категорией.

* * *

Тот тренинг стал переломным моментом. Важнейшим вторым звеном (после перехода из КБ в газету) в цепочке событий. Тренд приобретал формы.

А вот не зашел бы я случайно в комитет комсомола в нужную минуту?! Не попал бы на тренинг, где организаторы Сергей и Виктор за одни сутки дали мне сильный пинок. Что бы было? Возможно, что мои потенциалы так и не проснулись бы.

Девяностые годы – время слома одной общественной формации и становления другой. Такие времена случаются крайне редко – это всегда время шансов. Пропустить их обидно. Но если ты не гений, как заранее знать – когда разбрасывать камни, а когда собирать? Кто подскажет? Высшие силы подстроили обстоятельства так, что и я двинулся по пути бизнеса, который дал мне: А – материальный успех, Б – творческое поприще, где мне лично было интересно, и я реализовал потенциал.

Обречен ли я был на успех в бизнесе? Ответ: скорее «нет», чем «да». На правой чаше весов лежали мой азарт игрока (откуда он?), молодость, логика, любопытство, упрямство, техническое образование, опыт шахматиста. На левой – лень и низкая самооценка, стеснительность, отсутствие управленческих навыков. Я бы сказал «при таком стартовом раскладе весы могли качнуться в любую сторону – пятьдесят на пятьдесят».

Завел мотор тот самый буксир ВЕЗЕНИЕ, который вытянул мою бригантину из порта приписки в открытое море. Он и качнул весы вправо.

Первое, с чем мне повезло, – со временем смены общественной формации в России. Ни раньше, ни позже. Если бы перестройка пришла раньше лет на десять, то мне бы сразу после школы не хватило опыта для начала бизнеса. А если бы перестройка задержалась лет на десять, мне стукнул бы сороковник – не хватило энергии на разгон бизнеса: наверное, я бы закис в медлительном, грустном карьерном восхождении от старшего инженера, через ведущего и как апофеоз – до руководителя отдела. Страна перешла к капитализму в аккурат, когда приближался мой тридцатник. Этот возраст – лучший для предпринимателя.

К сожалению, ни Виктору, ни Сергею я не смогу сказать спасибо. Первый трагически погиб, катаясь на снегоходе. А второй спился и тоже рано ушел из жизни.