Крепкого сложения темноволосый мужчина с густыми, как у Сталина усами – господин Барель, и его спутник – молодой, высокий, мощный парень, с коротким светлым ежиком волос, остановились возле ярко освещенного радужными рекламными огнями входа в ресторан. Мужчина с внешностью викинга профессиональным настороженным взглядом обежал глазами почти пустую вечернюю улицу, окна близлежащих домов, огромные яркие витрины магазинов, что-то коротко сказал, и они оба шагнули в праздничный шум ресторана.

Играла музыка. С левой стороны небольшого зала на сцене-пятачке отбивали чечетку две симпатичные девушки. Финальный аккорд, девчонки синхронно сорвали высокие шляпы-цилиндры. Золотистые волосы разметались по плечам. Гром аплодисментов. Помахивая шляпками и жизнерадостно улыбаясь, они торжественно прошествовали за кулисы.

– Хороши, – проговорил господин Барель, или попросту – Барон. Кличка «Барон» льстила самолюбию темноволосого господина, и он весьма благосклонно относился к тем, кто за глаза называл его этим именем. Он сел за столик возле стены, кивнул головой в сторону соседнего стула, и Шур, его светловолосый охранник, устроился рядом.

– Та, что с прямыми волосами – настоящая блондинка, – проговорил светловолосый, усаживаясь за стол так, чтобы держать в поле зрения вход и большую часть зала, – Ее зовут Злата.

– Красивое имя, – Барон задумчиво крутил солонку, не глядя на своего охранника. – А вторая?

– Вторую зовут Юлиана, по-нашему Юля. Она брюнетка, крашеная, – он неожиданно замолчал.

Господин Барель поднял голову – к их столу, раздвинув губы в широчайшей улыбке, спешил официант.

Вот уже несколько дней подряд они ужинали в этом небольшом софийском ресторанчике. Болгарская кухня здесь была отменной, мужчины не скупились на щедрые чаевые, поэтому и обслуживали их здесь всегда по высшему разряду.

– Добрый вечер, – улыбка официанта стала еще шире, еще призывней. – Что будем заказывать?

Они традиционно заказали мясо-гриль с острыми приправами, ассорти из разнообразных салатов, коньяк и большую коробку шоколадных конфет – после представления Шур, как обычно, должен был отнести ее за кулисы в подарок танцовщицам.

– Как танцуют! – проговорил Барон, когда официант удалился в сторону кухни.

Шур пожал плечами. Нормально танцуют. Бывает и лучше, и даже намного лучше. Но хозяину виднее.

– Ты прав, – по-своему оценив реакцию «викинга» на девчонок, проговорил Барон. – Нищета еще никого не украшала. Приоденем их, и цены девочкам не будет!

– По-моему, и так хороши, – проворчал Шур.

Начальство, конечно, не обсуждают, но внезапный интерес Барона к двум девчонкам, которых и увидели-то они несколько дней назад, случайно завернув, спасаясь от дождя, в это не самое дорогое заведение столицы, слегка напрягал Шýра. И потом – как их, интересно, уговаривать на переезд в Россию? Бизнес у Барона, вкупе с казино, не здесь, а точно посередине нашей бескрайней и необъятной российской земли – в суровом уральском крае.

Официант принес блюдо с огромными кусками горячего, ароматного мяса; плеснул первые порции коньяка в пузатые рюмки, и замер, вытянувшись, словно цапля, возле их стола. Барон махнул рукой, отсылая ретивого к его неотложным официантским делам.

Они молча ели, отдавая должное сытному и отлично приготовленному блюду. Шур за те несколько дней, которые они провели в Софии сверх того времени, что планировалось сначала, узнал о девчонках почти все, что интересовало Барона – семья, здоровье, их интересы. Родом они обе были из СССР. Злата – из Белоруссии, Юлиана выросла на Урале, собственно в том самом городе, откуда приехали Барон и его телохранитель. Шур где-то в глубине души подозревал, что вся история жизни девчонок уже давно известна Барону, и его нынешние расспросы нужны лишь для того, чтобы лишний раз в уме прокрутить какие-то одному ему известные комбинации.

Господин Барель был почти на все сто уверен, что солидная по сравнению с нынешними заработками сумма контракта, которую он собирался предложить девушкам, склонит чашу весов в его сторону. Шур недоверчиво усмехался, ворчал, и на правах любимого и приближенного, позволял себе открыто сомневаться в успехе задуманного.

Барон достал сигареты и кивнул Шýру:

– Говори, что хотел.

– Они обе живут с бабками. Обе – единственные чада и опора для престарелых старушек. Не отпустят их в нашу страну. Не отпустят, – Шур подумал, достал собственные сигареты, впрочем, такие же, как у хозяина, и закурил.

Девчонки, действительно, жили с бабушками.

Отец Златы, эмигрировав в Болгарию из тогда еще союзной республики Белоруссии, вскоре оставил дочь на попечение бабушки, и вместе с женой затерялся в необъятных просторах Америки: посетив эту страну с познавательными целями, супруги не вернулись оттуда.

Юлькины родители, в самый начальный период распада СССР, как только начались голод и безработица, переехали в тогда еще благополучную Болгарию – на родину ее отца. Через несколько лет развелись и разъехались в разные стороны. Мать вышла замуж и жила сейчас во Франции; отец обзавелся новой семьей и, несмотря на то, что жил в том же городе, что и дочь от первого брака, почти не интересовался ее судьбой.

…Живая музыка сменила магнитофон, и после небольшого перерыва на отдых и переодевание, девушки снова танцевали на сцене: в плотном трико и купальниках они исполняли танец, более похожий на акробатический номер.

– Похоже, они еще и гимнастки?

– Занимались в детстве, потом бросили за неимением денег, – Шур помолчал, потом нехотя добавил. – Официант говорил, что они умеют жонглировать. Так, по-любительски, конечно.

Барон покивал. Пластичные, яркие – он уже видел, как они танцуют в его ресторане.

– Будешь разговаривать с ними, предлагай любые реальные деньги, – сказал он. Помолчал, потом добавил:

– При необходимости, оплатим поездку туда-обратно кого-нибудь из их опекунш… Если, конечно, будет эта необходимость, – уточнил он.

Барон был уверен, что все затраты на этих девушек в дальнейшем окупятся с лихвой.

София. Несколько лет назад

Злата с Юлькой были подругами не-разлей-вода. Во всяком случае, одна из них была абсолютно уверена в этом.

Злата с детства по праву считалась самой красивой девочкой – во дворе, в детском саду, а потом, уже в Болгарии, в школе. На фоне смуглых темноволосых софийских девочек, она выглядела сказочной принцессой. Светлые волосы и большие синие глаза, прозрачная матовая кожа, с трудом поддающаяся загару, хрупкое телосложение. Она как должное воспринимала подобострастную дружбу сверстниц, восхищение и тайное обожание мальчиков. Внешность скандинавской принцессы досталась ей от отца-белоруса. По профессии он был строителем, и в поисках заработков нелегально уехал в Болгарию. Понимая всю шаткость своего положения, он развелся с белорусской женой, женился на болгарке. Получив болгарское подданство, снова развелся и перевез мать и дочь от первого брака в Софию. Со временем отец нашел хорошо оплачиваемую работу, приобрел квартиру в центральном районе столицы. Оброс нужными друзьями и с их помощью устроил любимую дочь в престижную школу с модным в то время спортивным уклоном.

Беззаботное детство Златы кончилось, когда родители уехали в турне по Америке и не вернулись оттуда. Что с ними случилось, никто не мог сказать. Лили, бабушка Златы, просто не находила себе места, ездила по разным официальным и неофициальным инстанциям, пока однажды вечером не достала из почтового ящика коротенькую телеграмму: «Обустроимся, заберем к себе. Целуй Злату». Подписи не было, обратного адреса – тоже. Лили вздохнула, и они стали ждать. Однако с тех пор о родителях не было ни слуху – ни духу. Деньги и дорогие вещи постепенно покидали их дом. Впереди маячила нищета с большой буквы.

В школе Злата заявила, что родители уехали в длительную командировку в Америку, чем резко увеличила число ее тайных и явных воздыхателей и соперниц.

Тогда же Лили посоветовала ей завести дружбу с Юлькой. Злата ни за что не стала бы дружить с бедной девочкой, но как-то вечером, придя с работы, Лили, многозначительно глядя на Злату, сказала:

– Она нам еще пригодится.

Лили, как всегда, оказалась права. Через полгода семья ее подруги стала не просто богатой, а очень богатой. Правда, на Юльке эти перемены никак не отразились – как ходила на гимнастику в порванных тапочках, так и не стала приобретать новые, импортные, хотя у всех девчонок из более-менее зажиточных семей они наличествовали в обязательном порядке.

– А, ерунда, и эти вполне нормальные, еще послужат, – сказала она и забыла про них.

В школу Юлька так и бегала с видавшей виды спортивной сумкой, разве что темное платье сменила на модные джинсы и простенький джемпер. Да никто из ребят этого и не заметил – в таких шмотках сейчас уже ходило большинство. Зато родители подарили Юльке мощный компьютер – с кучей игрушек-стрелялок и Интернетом. И теперь почти каждый день после уроков подруги отправлялись к Юльке домой.

Зденка Михалова, Юлькина бабушка, кормила их сытным обедом, уговаривая Злату остаться на ужин. И милая белокурая девочка, лучшая подруга ее внучки, по-детски кокетливо улыбаясь, соглашалась, не испытывая при этом ничего, кроме зависти к этим людям и горечи к судьбе, так несправедливо обошедшейся с ней.

Правда, ее зависть немного утихла, когда родители Юльки развелись, и Юля со своей бабушкой, вынужденные существовать только на скудную пенсию Зденки Михаловой, тоже оказалась почти на грани нищеты.

Занятия гимнастикой обеим девочкам пришлось оставить – у той и другой нечем было платить за учебу в спортивном классе. Правда, всем окружающим они объяснили, что заниматься спортом им сейчас уже некогда – пора готовиться к поступлению в университет: оставалось всего два года до окончания школы. Но самим от этого легче не стало и денег особенно не прибавило.

А летом через каких-то знакомых Зденка Михалова нашла Юльке работу – танцевать возле небольшого ресторанчика. Злата вызвалась выступать вместе с ней. И они вот уже второй сезон каждый вечер давали по два представления за вечер – сначала на открытой площадке перед рестораном, потом, поздним вечером – внутри него. Жизнь постепенно налаживалась.

Заработки, конечно, были крошечными, но дотянуть до следующего сезона денег хватало.

Номера к выступлениям готовили все вместе. Злата с Юлькой ставили и разучивали танцы, бабушки шили им костюмы из платьев, которые остались от Юлькиной мамы.

Успех был налицо. Во-первых, уже на следующий год им увеличили заработок почти в два раза – ресторан, благодаря их выступлениям становился модным среди туристов. Во-вторых, у девочек начали появляться поклонники. Злата теперь часто после выступлений соглашалась поужинать с кем-нибудь из них, чтобы потом с шиком возвратиться домой на дорогой машине. Однако дальше «пионерских», как говорила ее бабушка, отношений с ухажерами она не заходила. Настаивали – легко расставалась, чтобы тут же найти кого-то другого. Замуж ей не хотелось – не тот уровень доходов у имеющихся в наличии ухажеров, а заводить случайные знакомства с богатыми мужчинами ей не позволяла гордость – не хотелось по наивности оказаться для них очередной игрушкой «на два дня».

Юлька к ухажерам и вовсе была равнодушна. Могла принять букет цветов после выступления – но не более. Даже до дома себя провожать не позволяла. После окончания представлений ее неизменно встречала бабушка, и они пешком шли по ночному городу домой, благо в Софии по ночам ходить было неопасно – патриархальная Европа, все-таки, с кучей туристов.

Однажды к началу выступлений Юлька пришла с выкрашенными в золотистый цвет волосами. Наложенный на лицо грим, легкий летний загар Златы и одинаковые костюмы сделали девушек очень похожими. Это был удар для Златы, покушение на ее индивидуальность. В тот раз они впервые по-настоящему поссорились. Злата кричала, потом долго злилась на Юльку, целую неделю не разговаривала с ней, потом снова ругалась, но Юлька только отмахивалась:

– По-моему, мы классно смотримся.

Голова у нее была забита только эффектом от выступлений. Слава интересовала только с одной стороны – финансовой. Вниманием мужчин она до сих пор пренебрегала. И Злата, перебесившись, отступила, справедливо решив, что Юлька ей – не соперница.

Счастье в лице Барона привалило подругам в конце сентября. В ресторане, где они танцевали, часов в десять вечера стали каждый вечер появляться красивый солидный мужчина: черные с проседью волнистые волосы, тяжелый взгляд, дорогой костюм, в галстуке – сверкающая радужными переливами булавка, выправка выдает бывшего военного; и его телохранитель: высокий, светловолосый, атлетического сложения викинг. Они просиживали в кафе все вечера подряд и после завершения концертной программы неизменно посылали девушкам огромную коробку шоколадных конфет. Официанты посмеивались над подругами, Юлька морщилась – конфеты она не ела с детства, а Злата, пожав плечиками, утаскивала конфеты домой: Лили будет устраивать воскресный «прием» для подруг – съедят.

В конце концов, все прояснилось. Однажды перед закрытием ресторана атлет с внешностью викинга зашел в комнатушку, где девочки отдыхали между выступлениями.

– Меня зовут Шур, – сказал он. – Мой спутник, господин Барель – хозяин крупного ресторана-казино на Урале, и он предлагает вам работу. – И без особых переходов Шур положил перед девушками контракты.

Юлька, считая это нелепым розыгрышем, усмехнулась:

– Оплата?

– Тысяча в месяц… евро.

Брови у девушек удивленно поползли вверх, а Шур, присев на край хилого стула, добавил:

– Каждой… На испытательный срок. Плюс обед и ужин в ресторане. Потом возможна премия в размере зарплаты.

Они взяли контракт – написан на болгарском, пробежали глазами.

– Екатеринбург? Я знаю этот город, – удивленно протянула Юлька, – я там выросла.

Злата благоразумно помалкивала, исподтишка разглядывая Шýра. Он не мешал и даже как бы не замечал быстрых взглядов в его сторону. Чутье подсказывало ему – чем больше приятных моментов будет в их общении, тем проще будет уговорить девочек на переезд в Россию. Но молчание затягивалось. Шур достал из внутреннего кармана пиджака небольшой путеводитель, нашел карту Урала. Ткнул пальцем в центр темной размытой коричневатой полосы гор с четко бегущим с севера на юг невысоким хребтом.

– Это здесь. Наш город – крупнейший областной центр Урала, с международным аэропортом, кучей театров, институтов, заводов и ресторанов. Не понравится у нас – через год перейдете в другое место… если захочется. Нет – уедете домой.

– А жилье? – поинтересовалась Юлька.

– Можем организовать комнату в общежитии. Потом сами снимете себе квартиру – цены на жилье в городе в сравнении с вашими будущими заработками вполне приемлемые.

Юлька, конечно, слышала, что в России зарабатывают неплохо. И еще она понимала, что им привалила удача – таких денег в Болгарии им не видать, хоть на изнанку вывернись. Однако вставал вопрос с учебой в институте. Она молчала, да и Злата тоже пока помалкивала. Шур по-своему расценил их нерешительность и, имея определенные инструкции, предложил:

– Хорошо, тысяча двести евро в месяц каждой. И все формальности с переездом берем на себя.

Юлька посмотрела на подругу.

– Мы должны подумать, – неожиданно осипшим голосом сказала Злата.

Юлька кивнула головой, соглашаясь. Заработки, конечно, впечатляли, но где гарантия, что они попадут на сцену ресторана, а не в бордель?

Шур вольготно откинулся на спинку стула, старенький стул под ним жалобно пискнул, попытался развалиться, но красавец-атлет даже бровью не повел: вытянул ноги, заняв почти все свободное пространство крохотной гримерной. Спокойно ждал. Юлька твердым голосом повторила:

– Мы подумаем и завтра скажем.

Ехать в неизвестность не хотелось. Она неприязненно посмотрела на развалившегося верзилу. Шур лениво поднялся.

– Господин Барель может оплатить проезд кого-то из ваших родственников, но в долг – потом все это, конечно, вычтут из вашей зарплаты, – спокойно добавил он и вышел из комнатушки.

А вот это уже было намного лучше. И ехать будет не так страшно. Девушки радостно переглянулись…

На следующий день Шур после представления пригласил их к столу. Это было против правил, но хозяйка кивнула им – и девчонки, приняв душ и обновив косметику, присели за стол.

Впервые они увидели своего будущего работодателя вблизи. Спокойный, вальяжный, он очень много курил и медленно говорил. Сказал, что у него на Урале имеется сеть ресторанов. Что он готов платить им за ту же концертную программу тысячу двести евро в месяц, и что это – не предел, если они согласятся заключить с ним контракт как минимум на год.

– Оплату проезда и визы мы берем на себя, – добавил он, кивнув в сторону Шýра.

Девушки повернулись в сторону его телохранителя, и тот вежливо улыбнулся им.

– Приехать можете в любое время. Позвоните по телефону, – он положил на стол визитку, – вышлю в Болгарию моего помощника – он поможет с переездом в Россию… или приезжайте сами – как хотите.

Посмотрел на девушек и добавил:

– Это не криминал. У меня красивый ресторан, и вы будете очень хорошо смотреться в его музыкальной программе…

Шли дни. «Господа из России» уехали, а девочки ни к чему определенному так и не пришли. Юлька колебалась, но Злата твердила: близится «мертвый сезон», и что они будут делать зимой? В конце концов, можно в любое время смыться из России, если что-нибудь окажется не так.

Юлька тянула время и не соглашалась. Не то чтобы она боялась переезда, просто все еще надеялась, что подвернется какая-нибудь работа в Софии. Работа не подвернулась. Правда Юля, почти шутя поступила в университет на юридический, и с утра уходила на учебу, а вечером – традиционно – выходила на работу. Но уже в октябре стало понятно, что при существующем росте цен денег им со Зденкой Михаловой зимой может не хватить даже на продукты.

В октябре поток туристов иссяк. Хозяйка ресторанчика рассталась с девушками до следующего сезона. Юлька протянула с ответом до конца месяца и наконец, скрепя сердце, согласилась. Предстоял разговор с бабушками.

Лили без разговоров согласилась на переезд Златы в Россию:

– Даже если Юлия не решится – поезжай одна, – категорически заявила она. – Это шанс. Если что – поеду с тобой – обустрою, прослежу. Все будет хорошо.

А Юлькина бабушка так и не дала свое «добро» на поездку, не только переживая из-за долгой разлуки, но и попросту не веря, что в России лучше:

– Хорошо только там, где нас нет, – вздыхала она. Правда при этом и не становилась в позу, чтобы, не дай бог, не помешать возможному счастью внучки.

Решающим аргументом в пользу того, что ехать в Россию не опасно, стало то, что девушки не очень плохо помнили русский разговорный. Поэтому они все-таки позвонили господину Барелю и к концу года, в декабре, уже были на Урале…

…Ресторан, где в новогоднюю ночь начали свои выступления Юлька со Златой, назывался «Офицерский Клуб». Заведение и вправду оказалось по-королевски шикарным: фонтаны в огромных залах, дорогие картины на стенах, зеркала, вычурный паркет на полу и… импозантные мужчины в сопровождении дам в умопомрачительных вечерних туалетах со сверкающими драгоценными безделушками на всех открытых частях тела.

Работа в «Клубе», по сравнению с насыщенными выступлениями в Болгарии, оказалась более простой и неутомительной: в общей сложности за вечер каждая появлялась на сцене раз семь-восемь, в зависимости от программы. И зарплата – более чем отличная.

Девочки расцвели, баловали себя красивыми тряпками и хорошей косметикой. Злата откладывала деньги на шубку, Юлька большую часть заработанных денег отправляла в Болгарию – бабушке.

Время летело быстро. Своего работодателя подруги почти не видели: казалось, господин Баррель забыл о них. Но однажды случилось невиданное событие: как-то днем, после прогона новой летней программы, Барон вызвал Юльку в свой кабинет. В простеньких джинсах, с мокрыми после душа волосами, она зашла в большую светлую комнату. Дорогая мебель, картины на стенах поразили ее. Барон поднялся с кресла ей навстречу, и сердце у Юльки слегка екнуло. «Выгоняет?», – быстро подумала она. Но дальше додумать не успела. Без всяких лирических отступлений Барон торжественно вручил Юльке огромный букет роз и сделал предложение стать его женой.

Юлька опешила. Она быстро проблеяла что-то нечленораздельное, типа «я подумаю», выскочила из кабинета, со страху забыв про цветы. А вечером, после концерта, сидя в небольшой кухне на съемной квартире, все-таки дала Злате себя уговорить. «Сытая жизнь богатой леди, бриллианты, тряпки, меха – что тебе еще нужно?» – сердилась подруга, – «Твое сердце свободно, полюбишь его – он такой импозантный мужчина, родишь ребенка. Когда захочешь – будешь ездить в Болгарию». И, в конце концов, Юлька решила дать согласие. А через неделю она стала госпожой Юлией Барель.

После свадьбы, как и предполагала Злата, и вправду последовала шикарная жизнь: дорогие бутики, лимузин с личным шофером, толпа постоянно сопровождающих Юльку репортеров, разнообразные празднества с участием местного бомонда, где они неизменно присутствовали с мужем, и …одиночество. Знакомые из высшего общества немного сторонились ее, считая безродной выскочкой; друзья-артисты в круг ее знакомств теперь не должны были входить, а Злату, по настоянию Барона, перевели танцевать в другой ресторан. Теперь подруги могли только перезваниваться, да и то редко – по ночам Злата работала, а днем отсыпалась.

Однако в Юлькином замужестве оказался один, весьма положительный момент, который перетягивал все отрицательные. По ночам к ней приходил Барон – страстный, нежный, дерзкий, ласковый. За эти безумные ночи любви Юлька боготворила своего мужа и могла бы его по-настоящему сильно полюбить, но не успела: узнав, что она ждет ребенка, Барон внезапно охладел к своей жене.

– Тебе нужно беречь нашего наследника, – неопределенно отмахивался он в ответ на все ее робкие просьбы возобновить их отношения.

Юлька нехотя соглашалась, полагая, что рождение ребенка сблизит их, любовь возродится, но вышло опять не так, как она предполагала.