Предисловие
Красный хэтчбек Toyota Yaris 2008 года лихо въехал на стоянку конноспортивного клуба «Сосновый бор». Из машины вышла шатенка 25-26 лет. Узкие джинсы, рубашка в клетку с узлом на талии подчёркивали её стройную фигуру и средний рост. Она поправила шнурки на белых кроссовках, спрятала небольшую косу под белую бейсболку, перекинула через плечо небольшую дамскую сумку, щёлкнула брелоком сигнализации, взглянула мечтательно на небо, на лице появилась чуть заметная счастливая улыбка, направилась к входу. «Как пройдёт сегодняшняя встреча? Никита должен был вернуться вчера, а значит, сегодня занятия он не пропустит, – думала она, шагая к конюшням. – Как же здорово, что Антон привёз меня в клуб, и я познакомилась с Василевским. Чем больше я его узнаю, тем больше привязываюсь. Только ради него я каждую субботу приезжаю сюда уже год, а он об этом и не догадывается. Он охотно рассказывает свои новости и проблемы, а мне хочется узнавать о нём ещё больше. Наша встреча не просто случайность, а чудо. Это самый дорогой подарок судьбы за 12 лет жизни. И опять это случилось при участии Антона. Мои отношения с ним в последнее время ни то напряжённые, ни то отчуждённые. Они, как будто, стали его тяготить. Прямо об этом он не говорит, но я это чувствую, а удерживать его у меня нет желания. Нельзя заставить тому, чего ты не хочешь. Антон был не только моим руководителем, но и другом, ангелом. Наверное, и у ангелов бывает предел терпения и сил, а я была проблемной подопечной. Я ему за многое благодарна. За четыре года он не просто помог мне в трудной ситуации, но научил меня поверить в себя. Без его поддержки и участия, я так и осталась бы серой мышкой, которая «шарахалась» от малейшего шороха. Примитивно? Нет! Теперь я, если и мышь, то белая и с острыми зубками. Та, которой в лаборатории, в качестве эксперимента, ввели препарат против страха, с побочным эффектом возможности творить и любить». Софья Ларина вошла в конюшню. Звёздочка стояла в стойле, а Ночки не было.
– Доброе утро, Роман Васильевич. Держите, – она протянула пакет с морковью.
– Здравствуй, Соня. Балуешь ты Звёздочку.
– Я вижу её раз в неделю. Разве это баловство? – говорила она, держа яблоко, которое лошадь аккуратно откусывала. – А где наша соседка?
– Никита, твой кавалер, приехал минут двадцать назад. Они с Ольгой к озеру направились. Ты сегодня надолго?
– Пообщаюсь с кавалером часок, подружка разомнётся, и вернёмся, – принимая поводья, отвечала Соня улыбаясь. – Никита отдыхал где-то за границей, возможно, ему есть, что рассказать, а мне послушать.
Звёздочка привыкла к ласковой наезднице и понимала её. Она терпеливо слушала вопросы и ответы временной «хозяйки», кивая ей лошадиной головой и зная, что её непременно погладят и дадут сахар. Соня села в седло. «Вези меня к другу, подружка», – ласково сказала она, погладив лошадь. Звёздочка сама выбирала вид бега, уже привыкшая к манере езды этой «амазонки» – шаг и рысь для разминки, а дальше галоп. Соня не столько жалела лошадь, сколько боялась не усидеть в седле при быстрой езде. Год занятий не дают гарантии безопасности, а упасть с коня – начинать преодолевать страх заново. Одним словом, человек и лошадь понимали друг друга, а конная прогулка доставляла удовольствие. Через пять-семь минут Соня увидела Никиту и Ольгу верхом, но не спешила подъезжать и мешать инструктору, а изменила маршрут. Только когда Никита и Ольга отпустили лошадей, а сами уселись на берегу озера, Соня решила подъехать. Никита, заметив её, побежал навстречу.
– Соня, мне нужно столько тебе рассказать. А ещё я очень скучал, – подавая ей руку, говорил он.
– Привет, путешественник! Здравствуй, Оля. Как успехи у нашего наездника?
– С каждым днём всё лучше, – улыбнулась инструктор. – Думаю, назад вы вернётесь без меня.
– Соня, у меня сегодня мало времени. Я приехал с отцом, а он всё время торопится. Давай завтра с тобой встретимся в парке. Мне не хочется беседовать с тобой на ходу.
– Ты хочешь приехать один?
– Этот вопрос я решу. Если честно, я устал везде бывать под конвоем, как арестант, – нахмурился Никита.
– Я поговорю с твоим отцом. Завтра у меня день рождения и мы проведём этот день с тобой в парке. Там есть чем заняться.
– А как на это посмотрит твой Антон?
– Я решу эту проблему, если она возникнет. Договорились?
– Договорились, – согласился он, садясь верхом на Ночку. – Ты почему замуж за него не выходишь?
– Во-первых, он меня не зовёт, – улыбнулась Соня, оседлав Звёздочку. – Во-вторых, вряд ли я подойду ему на роль жены.
– Почему?
– Потому, что замуж выходят для создания семьи, а Антону семья не нужна. Он дважды пытался её создать и дважды успел расторгнуть брак. Да и молода я ещё для замужества. Мне завтра только двадцать шесть исполнится. Возвращаемся?
Они ехали неспеша, продолжая начатый разговор. Вернув лошадей, они нашли отца Никиты в кафе. Вид у него был сердитый.
– Ник, мы договаривались на один час. Прошли час двадцать, – он спешно поднялся из-за столика. Высокий, тёмноволосый и широкоплечий мужчина до пятидесяти лет выглядел усталым и подавленным. При первом знакомстве с ним год назад, он не казался Соне таким мрачным и нетерпеливым. – У меня мало времени. Поехали.
– Пап, удели мне минуту своего драгоценного времени. Я могу завтра днём встретиться с Соней в парке?
– Зачем? – он только теперь обратил внимание на девушку, лицо которой было как будто знакомо. – Мы знакомы?
– Соня знакомая Антона Ветрова. А на глупый вопрос я могу не отвечать?
– Меня зовут Софья Ларина. Антон познакомил нас год назад. Евгений Владимирович, позвольте нам прогуляться в парке без охраны. Доверьте мне своего сына. Я доставлю его по месту прописки, скажем, к ужину.
– Вам это зачем?
– Если вы не в курсе, то мы дружим с вашим сыном почти год и встречаемся здесь. А хотелось бы пообщаться без временных рамок. У него есть, что рассказать, а мне хочется послушать. Никита много путешествует, а мне интересно. Для вас это странно?
– Более чем. Куда Антон смотрит? Не держите меня за самодура, но я не понимаю такой дружбы. Я привезу его лично в одиннадцать к центральному входу, а вы доставите его домой ровно в семнадцать часов. Поехали.
– Будешь на месте – позвони. Завтра воскресенье и в парке будет людно.
Прогулка в парке удалась. Были аттракционы, мороженое и десерт в кафе и даже катание на водном велосипеде. Соня привезла Никиту в назначенное время. У ворот дома их встретила мать Никиты, и Соня поняла, что женщина её узнала, как и она узнала её.
– Принимайте сына в целости и сохранности, – спокойно сказала она, а глядя на Никиту, продолжила: – спасибо за выходной. Увидимся в субботу.
Никита прошёл к себе, а Елена Николаевна прошла в кабинет к мужу.
– Женя, я никогда не забывала глаз четырнадцатилетней девочки, в которых было столько боли и отчаяния. Ты можешь считать меня сумасшедшей, но это из её рук я приняла нашего сына. Ты понимаешь, что может случиться? Как получилось, что она встретилась с Никитой? – она чуть не плакала.
– Лена, ты ничего не путаешь? Нас познакомил Антон Ветров в конном клубе год назад. Она общается с нашим сыном всё это время. Родители Никиты были Егоровы, а она Ларина.
– Не путаю, Женя. Да, прошли двенадцать лет, и она повзрослела, как и мы стали старше, но я не могла ошибиться, и она меня узнала, возможно, готовилась к этой встрече. Эта дружба с Никитой неслучайность. Ты должен о ней всё узнать.
– И как я это сделаю? – Василевскому стало не по себе после выводов жены.
– Самым разумным будет, поговорить с ней откровенно и узнать чего она хочет, но Никита ничего не должен знать.
– Не будем гнать гусей, Лена. Поговорим с сыном за ужином о прогулке, узнаем, где живёт и чем занимается его знакомая. Может что-то прояснится. Не получится, завтра заеду в бюро к Ветрову, там и дождусь её после работы.
– А что твой Антон о ней говорил? Она его любовница?
– Антон холост, значит не любовница. Он был её куратором при сдаче диплома. Кажется, она работает в его бюро. Я видел их вместе раза четыре среди общих знакомых, думал, очередная невеста. В разговоре он говорил больше не о её внешности, а об уме и профессиональном чутье.
– Значит, девушка неглупая и не станет идти напролом. Как она узнала нашу фамилию?
– Здесь всё просто. Я сам ей представился при самом первом знакомстве, не зная, кто она, а год назад повторил. Думаю, не стоит запрещать Никите встречаться с ней, иначе появятся ненужные вопросы, и мы сами себе навредим.
– Хорошо. Но ты постарайся встретиться с ней до субботы и проясни ситуацию.
Глава 1
Супруги Андрей и Надежда Финк были послевоенными детьми и поженились, когда Андрей вернулся из армии, а Наде исполнилось двадцать лет. Через год родилась дочь Ольга, через два сын Александр, который прожил всего два года, и умер от кори. Больше детей не было, и Оля стала для родителей светом в окошке. Девочка была добрая, умная, отзывчивая, но упрямая. Если она сказала «нет», значит, нет. Её «нет» не было капризом, прихотью. Оно было, с её точки зрения, взвешенным, обдуманным решением. Училась Ольга хорошо и в восемьдесят третьем году поступила в строительный институт, где проблем с учёбой тоже не было. Сдала летние экзамены, перешла на третий курс и поехала в стройотряд. По возвращению, призналась, что познакомилась с парнем, который на два года старше и будет учиться на пятом курсе. Чуть позже сообщила, что познакомилась с его родителями. Рассказывала, где и как живут, чем занимаются. На шутливые вопросы отца о знакомстве с зятем отмалчивалась. Жена говорила: «Оставь девочку в покое. Видимо стесняется она нас или опасается, что он не примет нашей простоты». Оля же понравилась родителям парня, но ровно до того времени, когда узнали от сына о ребёнке. Отец был настроен на свадьбу, а мать категорически против неё. «Чем тебе Ольга не угодила? Девчонка умная, добрая, аккуратная, не то, что твоя вертихвостка Ленка. Женьке жена нужна, а не подружка по танцам». Несостоявшаяся свекровь, зная историю знакомства сына с Ольгой, решила сама поговорить с ней. «Оля, тебе девятнадцать, Женьке двадцать один. Какие дети? Ты хочешь бросить институт и заниматься пелёнками? Мы оба и твои родители работаем, ты не справишься», – говорила она, заламывая руки. Уговоры и доводы не помогли, и тогда она пустила в ход «тяжёлую артиллерию» в лице Елены, бывшей подруги сына. – «Ольга гордая. Она не простит даже невинный поцелуй. А если он будет страстный – это конец отношениям и Женька твой», – учила она её. У них это получилось. А позже Оля получила письмо, в котором парень извинялся за ошибку. Ольга проплакала всю ночь и рассказала родителям о беременности. Отец воспринял это спокойно.
– Рожай, дочка, но с одним условием: переводишься на заочное отделение и идёшь до декретного отпуска работать. Так и выучишься и быстрее станешь самостоятельной. Раз мы принцу не нудны, то он и нам не нужен.
– Куда она пойдёт, Андрей?
– На стройку. У неё два курса института за плечами. Может, на что и сгодится.
– Пообещай мне, ничего, никогда о нём не спрашивать и не искать его самостоятельно.
– Обещаю, раз для тебя это так важно.
Ольга перевелась на заочное отделение в ноябре и устроилась на работу. Женьку она видеть не хотела, а Лену встретила в институте. Она и передала ей деньги на аборт. «Ничего, малыш. Это будет доказательством того, как мы ему были нужны», – думала она, вкладывая в конверт с письмом купюру.
Девочка родилась в июле восемьдесят шестого. Дед забрал её из роддома и удивлялся, что она долго спит с пустышкой во рту.
– Оля, она у нас настоящая соня. Ей есть пора, а она спит. Может, мы её Соней назовём, и будет она у нас спокойной. Так в семье появилась Софья Андреевна, в свидетельстве которой в графе «отец» стоял прочерк.
Через три года Ольга окончила институт, получила диплом инженера строителя и работала теперь в техническом отделе строительного управления. Соня ходила в детский сад, бабушка работала швеёй в ателье, дед – бригадиром на заводе, а дома на хозяйстве была прабабушка. В девяносто третьем Соня пошла в первый класс и сразу в музыкальную школу, а дед, которому исполнилось пятьдесят лет, через два года решился на развод и отъезд с многочисленной новой семьёй в Германию. А ещё он устал жить на два дома, где сын был моложе внучки на два года. Надежда Степановна не скандалила. Она давно догадывалась о романе мужа, но терпела. Во-первых, он очень любил Соню, а она его. Во-вторых, он тщательно скрывал свои отношения на стороне и не собирался уходить пять лет. В-третьих, он ни разу её не обидел ни словом, ни делом, а она по-прежнему любила его.
– Ты можешь уйти прямо сейчас, но не торопись с разводом. В противном случае забирай с собой мать, пусть живет у твоего брата или сестры. Андрей, я не прошу у тебя невозможного. Наш дом идёт под снос. Нам дадут на нашу семью трёхкомнатную квартиру. Через месяц-два получу документы и подпишу бумаги на развод. Не думаешь обо мне, подумай о дочери и внучке.
Надежда Степановна получила трёхкомнатную квартиру в новом девятиэтажном доме правда на первом этаже, а её супруг развод. После развода она вернула себе девичью фамилию. Теперь они втроём жили в новой квартире. Дед помог им устроиться на новом месте и осенью девяносто седьмого уехал в Германию.
Оля вышла замуж весной девяносто восьмого. Андрей Егоров был на четыре года моложе Ольги и ждал её решения лет десять. Она считала его любовь юношеской, несерьёзной, а он за эти годы окончил институт, заработал денег и стал, как он сам говорил, старше. Он быстро нашёл общий язык с Соней, и они подружились. Соня очень была похожа на мать, вот только глаза у неё были бабушкины – не голубые, как у мамы, а синие. Андрей вырос в детском доме и очень дорожил семьёй. Отметив в июле четырнадцатилетие Софьи, семья ждала прибавление в августе. Двадцатого августа он отвёз жену в роддом и не находил себе места. Сначала у него потребовали согласие на кесарево сечение, потом сообщили, что родился здоровый мальчик, а жену, из-за обильного кровотечения, спасти не смогли. Андрей потерял сознание, а через минуту его сердце остановилось. Пока готовились к похоронам, бабушке трижды вызывали неотложку. Хорошо коллеги Ольги помогли всё устроить. После похорон бабушка попала в больницу, а на пороге появилась опека. Никого не интересовало, что всё это временно и поправимо, но шанс забрать малыша становился всё меньше. Мальчика передали в дом малютки на усыновление. Надежда Степановна обила все пороги, собрав необходимые документы, но получила отказ. Соня же каждый день бегала в дом малютки поведать Никиту. Потом появилась надежда, но…
Надевая на ходу белый халат, Соня торопилась к брату. У лестницы на второй этаж в доме малютки, её окликнул мужчина.
– Девушка, вы наверх?
– Да. Вы кого-то ждёте? – она заметила рядом с мужчиной женщину.
– Передайте старшей сестре вещи для мальчика и скажите, что Евгений Василевский ждёт внизу. Пусть поторопится, – он протянул ей пакет.
– Я передам, а вы ожидайте, – она споткнулась, поднимаясь наверх, а в голове была мысль: «Нас обманули. Никиту забирают». Влетев в палату, она подошла к кроватке брата.
– Соня, что с тобой, – глядя на бледную девушку, спросила медсестра.
– Это вещи для Никитки. За ним пришли. Опека солгала бабушке.
– Смирись, Соня. Сейчас мы парня переоденем и передадим приёмным родителям, – говорила сестра, ловко одевая малыша.
– Можно я его подержу? – Соня протянула руки к ребёнку, завернутому в лёгкое голубое покрывало.
– Пять минут. Сейчас за ним старшая сестра придёт.
– Почему я не могу передать его усыновителям сама?
– Не положено, – сказала вошедшая старшая сестра, которая слышала вопрос девушки.
– А разлучать брата с сестрой положено? А лгать пожилой женщине, потерявшей дочь, чиновникам положено? – она увидела открытое окно, сделала два шага назад и села на подоконник. – Не подходите! Я прыгну вниз вместе с братом.
– Не дури, Соня. Ты подвергаешь опасности себя и ребёнка.
– Я не спрашиваю у вас ни фамилии, ни адреса усыновителей. Я не прошу невозможного. Я просто передам Никиту из рук в руки. Я многого прошу? – она заплакала. Старшая сестра вышла и вернулась через минуту с мужчиной и женщиной. Соня слезла с подоконника, подошла к женщине, нежно поцеловала спящего брата в лобик и передала его женщине. – Берегите моего брата. Любите Никиту как своего, – говорила она сквозь слёзы.
– Ты назвала его Никитой?
– Мама так его называла, но так и не увидела. Прощайте, – она выбежала на улицу и остановилась только у проезжей части, вспомнив, что дома её ждёт бабушка. Она опустила голову, вытерла слёзы и тихо пошла по направлению к дому.
– Бабушка, Никиту забрали. Я сама передала его женщине, которая будет ему мамой, а мы с тобой его уже не увидим, – Соня горько заплакала, упав на диван.
– Сонюшка, девочка моя, не рви себе сердце. Всё тайное становится явным. Если судьба вам быть вместе, вы встретитесь.
– Когда, бабушка? Через десять, двадцать лет. А если он будет считать нас предателями? Мы предали и маму, и его.
– Это не предательство, Соня. Это наша беспомощность перед бюрократией чиновников. Ты не в силах что-то исправить, и уж тем более не виновата в том, что произошло.
– А кто виноват?
– Люди. Для некоторых закон – это оправдание, у них нет человеческих чувств. Они обещают, лгут в глаза, а делают как проще и лучше для себя. Возраст мой и твой играет в этом случае последнюю роль. Мне всего пятьдесят пять, жилплощадь у нас есть, а три пенсии нам бы хватило. Но у них нашлись усыновители. Быстро это не делается, а значит, был договор заранее, и Никита попал под раздачу, – бабушка гладила Соню по голове, а у самой на глаза наворачивались слёзы. – Возьми себя в руки и начинай ходить в школу. Учебный год начался неделю назад. Думаешь, мне легко? Оленьке всего тридцать четыре года было. Ей бы жить, тебя воспитывать, меня в старости поддержать. Большей боли, чем хоронить своего ребёнка, нет. Проще самой умереть. Только жить мне нужно. Как я тебя одну оставлю на этом свете.
– Прости меня, бабуля, – Соня вытерла слёзы со щёк бабушки. – Я пойду в понедельник в школу и никогда не доставлю тебе хлопот. Мы будем с тобой жить друг для друга.
Пропустив неделю занятий, Соня пришла в класс, не думая, что там всё так изменилось. К ней сразу прицепилось прозвище Сиротка. Первое время она реагировала на обидчиков, не понимая, за что они с ней так, и даже дралась. Её вызывали к директору, хотя она не была инициатором конфликта, и даже отправили к психологу. Молодой преподаватель посоветовала не реагировать на разговоры и провокации.
– Соня, пожалуйста, держи себя в руках. Даже если ты будешь трижды права, обвинят тебя, а не Марину. Выслушивать и терпеть оскорбления нельзя, но если твоя борьба приведёт тебя к нервному срыву, они обеспечат тебе место в лечебнице, а это клеймо на всю жизнь. И не потому, что ты буйная, а чтобы доказать, что они сильнее и могут всё. Прошу тебя, держись от них подальше, не отвечай на провокацию. В конце концов, им это надоест.
– Вы их тоже боитесь?
– Боюсь, Соня. Боюсь лишиться работы, с которой сейчас не так просто, поэтому и терплю нападки недорослей. Любой нормальный подросток, зная твою ситуацию, как-то поддержал, помог. А у тебя в классе за одной паршивой овцой идёт вся отара. Она их купила, как массовку в театре, а они наивно полагают, что это дружба.
– Тамара Сергеевна, я не понимаю, почему это происходит? Я дружила с классом четыре года. У нас были ровные отношения. Куда всё делось?
– Может дело в зависти? Ты хорошо учишься, прирожденный лидер, общительная, красавицей становишься. Видимо, кто-то побоялся твоего первенства, позавидовал и решил уронить твою репутации в глазах класса, начать войну за внимание. Кому-то трагедия в твоей семье облегчила задачу.
– Больше не будет истерик. Я обещаю.
Соня перестала реагировать на глупые шутки, насмешки и тогда Марина её подкараулила в туалете.
– Ты Ларина совсем страх потеряла? Ведёшь себя так, словно я говорю не с тобой, а со стеной, – она замахнулась на Соню.
– Тебя что от меня нужно? Что ты ко мне прицепилась, шлюха малолетняя? – Соня держала перехваченную руку, выворачивая слегка мизинец. Марина присела от боли. – Или ты оставляешь раз и навсегда меня в покое, или я окунаю прямо сейчас тебя головой в унитаз и приглашаю твоих подружек, которые стоят за дверью, на это посмотреть.
– Пусти, мне больно. Больше не буду.
– Не сдержишь слово, пеняй на себя. Мне бояться и терять уже нечего, – она отпустила руку и вышла.
После этого случая Марина о ней забыла, а Соня «забыла» весь класс, кроме Наташи Голубевой. Они жили в соседних домах и дружили не первый год. Правда прежней дружбы уже как бы и не было. После лицея Соня всегда спешила домой, ссылаясь на разные дела. Она тосковала по маме и винила себя за брата. Наотрез отказывалась идти в музыкальную и художественную школу.
– Бабушка, давай поговорим серьёзно. Ты хочешь, чтобы я окончила среднюю школу?
– Очень хочу.
– Тогда пожалей меня и не заставляй заниматься тем, что мне не нравится. Я никогда не стану музыкантом или художником, даже если буду заниматься по двадцать часов в сутки. Не моё это. Я перепрыгнула из третьего класса в пятый и учусь хорошо, а туда хожу по принуждению. Да, я люблю рисовать, и я буду это делать, но тогда, когда мне этого захочется. Я могу на слух играть любую мелодию и не важно, что сфальшивлю, важно, что я буду играть для настроения. А фортепиано мы можем продать, У нас появятся деньги и исчезнет пылесборник. Что скажешь?
– И кем же ты хочешь быть, Соня?
– Получу аттестат, подам документы в вуз на архитектурный факультет.
– Хочешь быть как мама?
– Мама строила, а я буду «придумывать», чтобы потом строили.
– Настаивать не буду. Мама бы тебя поддержала.
Прошёл год. Соня старалась в лицее быть незаметной, но всегда готовой к занятиям. Стала чуть живее, но только на даче или дома в обществе бабушки и Наташи. Бабушка шила на дому. Она бралась за любую работу, кроме пошива верхней одежды, хотя Соня ходила весну и осень в стёганой яркой куртке с эмблемами, пошитой бабушкой. Если заказы были срочные, внучка брала все работы по дому на себя. Получая две пенсии, жили нормально, не хуже других. Летом в выходной день, Соня шла в городской парк и рисовала карандашом портреты отдыхающих. Желающие купить свой портрет находились всегда. У неё было даже своё место в парке.
Сдав в две тысячи третьем году ЕГЭ, Соня на выпускной вечер пошла исключительно ради бабушки. Её хотелось увидеть, как внучке вручат аттестат. Правда, вернулись они домой вдвоём.
– Соня, я слышала ребята идут в поход. Почему ты не хочешь с ними? Поезжай, здесь недалеко, отдохнёте на природе все вместе. Кто знает, когда встретитесь и увидитесь. Поезжай с Наташей.
Отношения с одноклассниками в конце одиннадцатого класса стали нейтральными, потом экзамены, выпускной, на котором она выглядела не хуже других, как-то успокоил Соню, и она решила не перечить бабушке. Всегда можно вернуться, если не понравится. От города всего десять километров. Из двух выпускных классов было пятнадцать человек и двое взрослых – чей-то отец и преподаватель физкультуры. Среди выпускников были несовершеннолетние, и автобус без сопровождающих не давали.
Водитель высадил их на поляне небольшого лесного массива, проехав по лесной дороге, где с одной стороны был лес, а с другой, на месте старого карьера, образовалось небольшое озеро. Вид был чудесный. Лес, поляна, озеро. Озеро было с трёх сторон с пологим берегом, и только высокая насыпь с одной стороны, напоминала о его происхождении. Земля превратилась со временем в камень, и напоминала небольшую гору заросшую мелким кустарником. Поставив палатки, начали с водных процедур и игры в пляжный волейбол. Ближе к обеду соорудили скатерть самобранку, а ужин собирались приготовить на костре. Сборщики хвороста спустя время возвращались чуть навеселе. Потом в ход пошло баночное пиво и компания разделилась. Соня от напитка отказалась, чем вызвала иронию и насмешки.
– Котов, не приставай. Ларина у нас не пьёт, не курит и не целуется. Не забывай, что нашей Сиротке ещё нет восемнадцати.
– Не понял. А зачем она сюда приехала, если не получать удовольствие? Сонь, давай выпьем и прогуляемся по лесу. Слушай, я даже не представлял что у тебя такая фигурка, пока не увидел тебя в купальнике.
– Котов, это не купальник, это защита от домогательств таких горячих, как ты. Пока ты его снимешь, желание и пропадёт. Ты посмотри на меня, на бикини. Мы можем договориться, а Соню оставим на ужин, – все дружно засмеялись. Наташа молчала, а потом исчезла.
– Сонь, дело прошлое. Ну, обижали мы тебя незаслуженно, пора и простить. Давай жить дружно, хотя бы эти два дня. Ты Маринку не слушай. Мне сегодня ты нравишься. Скажи, чего ты хочешь? Как расслабляешься?
– Просто я не напрягаюсь, – ответила Соня, забирая свой рюкзак из палатки. Передайте физруку, что я возвращаюсь домой. Доберусь маршруткой. – Наташа, – крикнула она, предупредить подругу об отъезде, но ответа не дождалась.
– Ты его ещё найди. К нему друг приехал и ему не до тебя. Хочешь валить – вали.
Софья, не слушая последних слов и ругая себя, пошла прочь от палаточного городка по лесной дороге, на которую они съехали с трассы. Котов догнал её метров через сто.
– Ларина, может, хватит ломаться? Я же тебе с пятого класса нравился.
– В то время ты не был таким самовлюблённым и циничным. Возвращайся назад и оставь меня в покое, – говорила она на ходу.
– Сонь, ты не поняла. Я от тебя не отстану, пока не получу то, что хочу.
– И что ты хочешь?
– Тебя.
– Хочешь в очередной раз унизить меня перед классом и стать героем среди своих? У Марины перенял опыт?
– Ларина, ты же умная и должна понимать, что никто тебя не бросится выручать. Будешь орать, все скажут, что это игра такая, а твоя Наташка уже делом занята. Не отставай от подружки, иди сюда.
Соня побежала, но упала, потеряв равновесие, когда Олег потянул за рюкзак и рубашку и они остались у него в руках. При этом он тоже упал. Не обращая на боль сбитых коленей, она поднялась и побежала, упала, поднялась, побежала дальше, чувствуя за спиной его сопение. Голова работала и она понимала, что бежать по дороге не выход, тогда она свернула к насыпи, поднимаясь наверх.
– Куда ты прёшь, дура? Набегалась? – Олег тяжело дышал, стоя метрах в трёх от неё. – Считаешь, что я этот кросс пробежал зря?
– Не подходи или я прыгну вниз.
– Не прыгнешь. Я тебе не позволю. Так меня ещё никто не отшивал. Теперь ты сделаешь всё, что я захочу, и не надо меня пугать прыжком. Предпочитаешь шею свернуть?
– Ещё один шаг сделаешь, и я прыгну.
Он сделал сразу два шага и ухватил её за предплечья. Руки Сони оказались в тисках. Она коленом ударила его в пах и, освободившись от тисков, полетела вниз головой в воду. С тех пор, как Соня покинула палаточный лагерь, не прошло и десяти минут. Ни Соня, ни Олег не догадывались, что всё это время за ними наблюдали любопытные, двигаясь следом. Среди них началась паника. Кто-то кричал и звал на помощь, кто-то пытался спуститься по насыпи к воде. Никто не понимал, почему Соня не всплывает, она хорошо плавала. На берег её вынес учитель физкультуры. Соня была без сознания, на голове была небольшая рана, а правое бедро словно разрезали вдоль чем-то острым. Наложив жгут на ногу её погрузили в машину и повезли в город.
– Олег, ты знаешь, что эта блаженная может написать на тебя заявление о попытке изнасилования?
– Ты вместо меня хочешь сесть? Ты, стерва, Маринка. Сама подстрекаешь на подвиги, а потом советы раздаёшь.
– Придурок, позвони отцу. Её могут вообще не довезти до больницы из-за кровопотери. Ты рану на бедре видел? А думаешь, что могло быть, не будь на ней джинсов?
– Заткнись! Без тебя тошно. В город нужно ехать, пока менты не нарисовались.
– Какие менты? Что происходит? Где Соня?
– Увезли твою Соню в больницу. Прыгнула в озеро с насыпи и поранилась. Несчастный случай.
– Врёте вы всё! Соня не дура, чтобы прыгать вниз без особой причины. Гриш, бери рюкзак, поехали в город.
– Чем мы доберёмся? Я с вами, – говорил Олег, набирая телефон отца. Связи не было.
– Километрах в трёх трасса. Мы же сюда не по воздуху летели. Здесь сотовой вышки нет, и связи не будет.
Выйдя к трассе, Олегу удалось позвонить отцу и он забрал их на своей машине через двадцать минут. Узнав у учителя физкультуры, куда увезли Софью, они поехали в больницу. Там сказали, что идёт операция. Наташа поехала к бабушке Сони, а Котов воспитывал сына во дворе больницы, выслушав историю.
– Олег, ты совсем страх потерял? Ты понимаешь, что выход у тебя из этой ситуации только в тюрьму. Была ли это попытка насилия, покушение или доведение до самоубийства, срок от трёх и выше. Пошутить решил? А кто тебе поверит? Свидетелей куча. Они первые тебя сдадут, чтобы избежать подстрекательства.
– Она сама прыгнула.
– Почему? Поплавать захотелось в странном месте? Ты меня за идиота держишь? Я не знаю, что ты будешь делать, падай в ноги, проси прощения, чтобы она не писала заявление. Если конечно всё пройдёт нормально. А если она не выживет?
– Пап, помоги мне.
– Чем?
– Поговори с ней. Думаю, меня она видеть не захочет. Мы же её ещё в школе доставали. Может, денег дать?
– А может, запугать? Поздно ты думать начал, идиот. Софья, не в пример вам бездельникам, почти отличница. Чего вы к ней прицепились? Сиди в машине и не рыпайся. Я доктора после операции дождусь и узнаю, как обстоят дела.
Операция длилась второй час. Соня лежала в сознании, придя в себя ещё в машине. Ей сделали спинальную анестезию. Голова болела, но мозг работал, и она слышала разговор доктора с ассистентом. «Ты можешь себе представить, что стало бы с ногой, не будь на ней этих джинсовых длинных шорт? Ты сами шорты видел? – спрашивал доктор, не прекращая работы. – Их словно ножом разрезали, а там ткань очень плотная. На голове рассечение и ушиб, но сотрясение она себе заработала. Я прихожу в ужас, когда думаю о том, что штука, повредившая ногу, так, здесь будь предельно аккуратным, могла коснуться, скажем, шеи».
– Я бы лежала не здесь, а в морге, – тихо сказала Соня. – Может быть, так было лучше для всех?
– А ты о родителях подумала?
– Они умерли три года назад, Я живу с бабушкой.
– Извини. Кто же тебя, девочка, так обидел?
– Я сама прыгнула в воду и напоролась на что-то.
– А колени сбила до крови, когда летела? Падала ты, подруга, и не раз, когда убегала, и в воду попала по этой же причине, но не сама. Майка порвана, на предплечьях синяки от рук. Тебя держали с силой. В милицию мы уже позвонили, а дальше решать тебе.