– Соня, присядь. Я должен тебе сказать, что у меня были отношения с Ольгой ещё до женитьбы на Яне. Потом она жила с Русланом. Когда сообщила ему о беременности, отношения между ними прекратились. Она написала рапорт о переводе, до декрета ей оставалось три месяца, я ей передал ключи от своей квартиры. Когда вернулся с учений, она проявила инициативу, и я не устоял. Только это было за три месяца до твоего приезда. Ты знаешь моё отношение к беременным женщинам. Через три дня после твоего отъезда, она улетела рожать к матери, которая живёт под Питером.
– Ты думаешь, мне это интересно?
– Я думаю, что ты должна об этом знать. Как мне вернуть твоё доверие?
– Не знаю. Я даже не уверена в том, что ты мне необходим как раньше. Я боялась своей любви, бежала от неё, а потом бросилась в неё с головой. Я была счастлива, хотя мы виделись редко. Позже я хотела только одного, чтобы ты поправился. А год назад убедила себя, что нельзя тебе «перекрывать кислород» и дать тебе свободу выбора. Думаешь, мне далось это легко? Но поступи я по-другому, всё могло закончиться и без твоего отъезда. Закроем эту тему. Ты приехал к детям, и у тебя будет возможность проявить себя отцом, – Соня заметила сына, который смотрел на взрослых не решаясь подойти. – Сеня, ты чего застыл? Иди сюда, папа приехал. – Сын убежал, но быстро вернулся за руку с сестрой. – Идите сюда, я вас сама познакомлю. – Малыши улыбнулись и подошли к матери. – Дайте папе свою ладошку и скажите, как вас зовут.
– Сеня, – смутился сын.
– Сюся, – дочь разглядывала отца.
– Пойдёте ко мне на руки? – заметив кивки, он подхватил их на руки и посмотрел на жену. – Они так выросли за год.
– Неси их в ванную, а дальше они сами тебе покажут, что нужно делать. Я займусь завтраком.
После туалета дети показали отцу фото на тумбе со словом «папа мой». А потом началась милая возня.
– Вы чего расшумелись, мелочь пузатая?
– Папа «пиехал», – ответила Ксюша, глядя на дядю. – Мой папа и Сени.
– Вот это новость. Привет, блудный отец! – он пожал руку. – Как служба? Ты надолго?
– На весь отпуск. На службе порядок.
– Это хорошо. Карандаши успеют к тебе привыкнуть и хорошо запомнить.
Соня, готовя завтрак, наблюдала за игрой отца с детьми. Ей тоже очень хотелось прижаться к его груди, почувствовать, как бьётся его сердце и ощутить его сильные руки. Как же ей не хватало всего этого целый год. Она продолжала его любить несмотря ни на что, а все её речи – это попытка убедить себя, что она обижена и оскорблена. «Кому и что я пытаюсь доказать? – думала она. – Это была моя идея, моё решение толкнуть его в
объятья флота. Я знала об «издержках» подобного рода, а теперь обвиняю. Выстроила между нами стену в надежде, что она поможет. Сама себе лгу, что свободна. Нет! Это не свобода, это тупик, в который я сама себя загнала. Илья прекрасно осознаёт свою вину и не надо ему об этом напоминать постоянно». Примирение супругов состоялось только через неделю, и Илья превратил отпуск в медовый месяц.
Соня провожала мужа в аэропорту четвёртого октября.
– Хочешь, я расторгну контракт?
– Не хочу. Тебе всего тридцать восемь. Получишь очередное звание, находишься в дальние и ближние походы и, возможно, его и закончишь, а возможно заключишь новый.
– А вы?
– Мы прилетим не раньше апреля-мая, если ты встретишь нас в Москве. По-другому не получится. Я не справлюсь одна с детьми и багажом.
В ноябре Арсению и Ксении исполнилось два года. Новый 2021 год встретили в доме Василевских, а первого мая Соня с детьми полетела в Москву, где их встретил Илья. Никто не ожидал такой реакции Арсения на смену климата. Мальчик начал болеть, чего не было с момента рождения. Родители решили, что лучшим выходом из этой ситуации будет возвращение Сони с детьми назад.
– Соня, мне до окончания контракта всего год. Потерпи. Большая часть пути уже пройдена. Не будем рисковать здоровьем детей. – Я уже не раз пожалел о своём возвращении на флот. Из-за своего самолюбия не видел, как растут дети.
– Не думай об этом. Детям два с половиной года, и ты успеешь быть им хорошим папой. Вернёшь им всё с процентами, – пыталась шутить Соня. – Мы оба приняли спонтанное решение, не продумав ряд проблем. Прошлого не вернёшь и надо жить настоящим. Всё будет хорошо. Из бюро я уволюсь в ноябре. Помещение офиса выставлю на продажу. У меня нет каких-то срочных или неотложных дел, и с детьми я справлюсь. Ты звони родителям чаще. Служи спокойно и будь осторожен.
Илья получил очередное звание в честь дня Северного флота, а пятого июня проводил жену с детьми до Москвы.
Глава 17
Софья вернулась с детьми домой, и снова потянулись дни ожидания. Утром, отведя детей в сад, как-то находила себе работу, занимаясь хозяйственными делами или заказом. Вечер проводила с детьми. В будние дни они три раза в неделю ходили на каток, два раза в бассейн, а в выходные вместе развлекались или ехали в дом Василевских. А вот уложив детей спать, она тосковала. Слишком медленно тянулось время.
Теперь отец Сони с женой жили в доме одни, и всегда были рады приезду внуков. Евгений Владимирович в свои пятьдесят шесть выглядел молодцом и продолжал работать, а жена Елена осталась домохозяйкой, уволив домработницу после смерти свёкра. Павел Владимирович жил в гражданском браке, переехал к жене в её квартиру и находил общий язык с её десятилетним сыном. Никите шёл двадцать второй год, парень оканчивал университет и жил с девушкой в однокомнатной квартире, которая досталась Соне в наследство от Антона.
В октябре Илья прилетел неожиданно для жены. Соня при встрече хотела его обнять, но он отстранился.
– Что-то случилось? – она не понимала поведения мужа.
– Случилось. Дети спят?
– Они в саду
– Нам нужно серьёзно поговорить, – Илья снял верхнюю одежду и прошёл на кухню.
– Поговорим, если есть необходимость, но прежде, объясни мне свою холодность.
– София, нам нужно расторгнуть брак. Я для этого и прилетел.
– А сообщить мне об этом заранее ты не мог? Мог позвонить и предупредить, – Соня почувствовала слабость во всем теле и неприятные ощущения в области сердца. – И чего же ты хочешь от развода?
– У меня всего два условия: тест ДНК с Арсением и треть стоимости квартиры.
– Недолго музыка играла. Ты соображаешь, что сейчас сказал? – жена смотрела на него глазами полными слёз. – Это всё?
– Если можно, давай без истерик. Я хорошо понимаю, о чём я говорю. Ты прекрасно справляешься с детьми, а обо мне есть, кому позаботиться.
– Я ещё могу понять раздел квартиры, но тест ДНК с Сеней – это перебор. Кто же напел тебе в уши такую глупость? – Соня горько усмехнулась. – Я принимаю твои условия, но ты исчезаешь из нашей жизни после развода, а деньги получишь после решения суда, но не треть, а четверть, если Арсений окажется твоим сыном. Теперь ты не только обидел меня, но и оскорбил. Господи, какой же нужно быть слепой, – успела сказать она и потеряла сознание.
Очнулась Соня в кровати и увидела перед собой мужчину в белом халате. – Что со мной?
– Сердечный приступ. А что его вызвало, вам лучше знать. Вам нужно обследоваться и принять меры, чтобы подобное не повторялось. Вы слишком молоды для подобных состояний. Себя нужно любить и беречь.
– Спасибо, доктор. Мне встать можно?
– Полежите пару часов, а лучше усните. Дальше поступайте по самочувствию, но обратитесь к врачу. С сердцем не шутят.
– На чём мы остановились? – тихо спросила она, когда Илья проводил доктора и вернулся в спальню.
– Хочешь, мы отложим разговор? – спросил он, не глядя на жену. – Не делай из меня бездушного монстра. Ты сама готова была расторгнуть брак в двадцатом. Будешь палки в колёса ставить?
– Зачем тянуть? Я не буду ничего предпринимать, раз мы тебе стали не нужны. Ты, действительно, сомневаешься в моей порядочности или умышлено хочешь сделать мне больнее? А всё, что было летом, было уже ложью? Я не верю, что твоё решение возникло внезапно и без особой на то причины. Чего ты ждал?
– Когда дети подрастут.
– Стали они на четыре месяца старше, и что изменилось? Подай мне, пожалуйста, ноутбук и ответь, что для тебя важнее: развод, отцовство или деньги? – она искала в интернете условия расторжения брака и саму процедуру.
– А какая разница? Можно всё указать в одном иске.
– Можно, но процесс при этом затянется. Посмотри сам, – она развернула экран к Илье. – Если между супругами нет споров о месте проживания детей и имущественных претензий, всё решается быстро мировым судьёй. Ты получишь решение, возможно, сразу, а через месяц оно вступит в силу. Если нужно делить имущество стоимостью больше 50 тыс. руб., это делает районный суд, берёт четыре процента от стоимости и срок увеличивается. Это может быть и три, и пять месяцев. Оспаривание отцовства – отдельный пункт. Вот и думай, что для тебя важнее. Деньги я верну тебе банковским переводом, но не раньше, чем решение суда вступит в силу, – равнодушно сказала Софья.
– Почему не сразу?
– А я не хочу делить имущество второй раз, если твоя новая избранница посчитает, что тебя обделили.
– Я должен тебе верить на слово?
– Конечно, нет. Я же тебя обманула, выдав чужого ребёнка за твоего сына. Мне такое и в страшном сне не могло присниться. Ты сам веришь в этот бред?
– Если Арсений мой, я не возьму с тебя ни копейки.
– Благодетель, мать твою! Жаль я не смогу бросить их тебе в лицо. Я верну их и поставлю точку в отношениях. А чтобы ты окончательно не потерять лицо, возьми в лаборатории пробирку, я возьму анализ у сына, раз ты не хочешь встречаться с детьми, и делай тест самостоятельно, а уж потом подавай иск, – она с вызовом посмотрела на мужа. – С чем мы идём в суд?
– Идём в мировой суд. Я не претендую на имущество, дети проживают с тобой, алименты я выплачиваю добровольно. Такой вариант тебя устроит?
– Это ты у нас торопишься, а меня устроит любой вариант. Выбирай клинику, где делают анализы, а я привезу туда Арсения. Дальше действуй самостоятельно. Результат можешь получить на телефон или на адрес родителей.
– Что я детям скажу?
– Ты не хочешь с ними увидеться? Тогда просто предупреди лаборанта в клинике. А сказать им всё равно придётся, чтобы не ждали напрасно. Вызови такси и поедем. Кто она?
– Дочь зам. начальника штаба Громова. Живёт в Питере. Ей двадцать восемь лет.
– Странно. Я разговаривала с Павлом Григорьевичем в день Северного флота и, глядя на наших детей, он сказал, что у него два сына и оба служат на Балтике. Думаю, он бы похвалился дочерью. Твоя подруга не самозванка? Знаешь, я бы порадовалась, окажись это так.
– Не говори глупости. У неё квартира в Питере.
– У тебя есть доля в квартире здесь, но это не значит, что она твоя. Квартиру можно снять на любой срок, можно иметь лишь часть её. Ты документы видел? Или страсть затмила мозг? Если у вас всё так прекрасно, как возник вопрос об отцовстве? Почему такая срочность в получении денег? Что она будет делать с ними зимой в Североморске? Мой тебе совет: проясни ситуацию, чтобы не кусать себе локти.
– Хватит меня учить. Уже учёный.
– Илья, ты идиот, если считаешь, что потратился на меня или того хуже содержал. Нашу квартиру ты купил у моего дяди за половину стоимости. Сертификат не дотягивал до двух миллионов. За ремонт оплатил всего треть. Я верну тебе четверть от рыночной стоимости. В чём я выиграла? Сколько мы прожили вместе за четыре года брака? Год! А как нам этот год дался, напомнить? Ты уехал, когда детям было полгода, сейчас им почти три. Наш брак превратился из обычного в гостевой. Мы провели вместе три месяца за два года. Но я хотя бы раз упрекнула тебя в этом? Не переживай, я справлюсь и дальше.
Судебное разбирательство заняло меньше трёх часов, и время, по большей части, ушло на «писанину. Принимая во внимание, что супруги постоянно не живут вместе, судья приняла предположение Софьи о наличии второй семьи. Обоюдное согласие на развод и определения места жительства детей с матерью, без раздела имущества, дало право судье расторгнуть брак между супругами. Выйдя из здания суда, Софья с грустью посмотрела на мужа, она всё ещё не могла поверить, что суд и развод – это реальность.
– Соня, прости меня, если сможешь, – он неожиданно обнял её и поцеловал. Поцелуй был короткий, но чувственный. Так не целуют женщину, с которой пять минут назад расторгнул брак. Он отстранился и, не оборачиваясь, пошёл прочь.
– Стой! Ты кое-что забыл, – она сняла с пальца обручальное кольцо и вложила его в ладонь мужа. – Вот теперь всё! Счастья тебе.
Софья вернулась домой на такси растерянной. Она до конца не понимала своего поведения, поспешности развода и того, что Илья так быстро согласился с её условиями. Кроме того, её очень напрягало его поведение. Что-то в нём было не так. Слёз не было, и не было сил ни думать, ни что-то делать. Она позвонила Никите, попросила его забрать детей из сада. Легла в кровать и лежала, глядя в потолок.
С детьми Илья не виделся, но тест сделал, хотя результат Соне был известен и так. После его отъезда Эдуард Аркадьевич встретился с ней, навещая внуков.
– Как же так, Соня?
– К сожалению так бывает. Я вот не понимаю, почему мать Ильи себя так с нами ведёт. Вы можете мне объяснить?
– Не обращай внимания. Вся её суровость напускная. Она не тот человек, который признает и захочет исправить свои ошибки, считая это унизительным. Она знает, что не права, но будет играть роль до конца. Я не знаю, что у неё в голове, но потому как она скрывала от меня рождение сына больше тридцати пяти лет, говорят о многом. А я, идиот, продолжаю её любить. Она хорошо понимает свою вину в том, что парень вырос без отца. Я приезжал сюда каждые два-три года, и она ни разу не сказала мне об Илье. А ведь я готов был жениться на ней четверть века назад. Нет, она приняла меня лишь на закате лет, как будто разница в возрасте стала не так заметна. Сорок лет назад влюблённый выпускник вуза был не нужен. Не понадобился ни десять, ни двадцать лет назад. Не принимай её причуды близко к сердцу. В семьдесят лет человека изменит только могила. А от Ильи я не ожидал такого глупого поступка. Любить человека и не доверять ему невозможно. Это противоестественно. Чего он добьется тестом ДНК?
– Мне иногда кажется, что он всё это сделал для того, чтобы продлить контракт и не обнадёживать меня больше окончанием службы. Смелости не хватило или совести не знаю, но лучше бы он сказал правду. Так было бы честнее и не так болезненно. Там, в Североморске, в день праздника мне сказали одну простую истину: – «Софья Андреевна, ваш муж не принадлежит ни себе, ни семье. Он офицер и принадлежит Родине и флоту». Может всё дело в этом?
Софья прошла обследование, как советовал доктор, написала заявление об увольнении по собственному желанию в бюро с 8 ноября. Потенциальный покупатель на помещение офиса нашёл её сам. 7 ноября Арсению и Ксении исполнилось три года, чуть позже решение суда о разводе вступило в силу, в конце месяца прошла сделка по продаже нежилого помещения. От Ильи известий не было, хотя дети получили подарки через курьера. Не объявлялся и Эдуард Аркадьевич, а звонить ему Соня не решилась. Все кругом будто сговорились, проявляя интерес к Илье. Первыми заговорили об отце дети.
– Когда папа приедет?
– Не знаю, Ксюша. У папы теперь другая семья.
– Он нас больше не любит?
– Любит, но, думаю, до отпуска его не стоит ждать.
– Значит, у нас больше нет папы? – Арсений не понимал мать.
– Папы есть у всех, но они не всегда живут вместе со своими детьми. Иногда разлука длится годами. Вы не забыли, что папа ваш офицер флота, и большую часть жизни проводит в море. Так бывает с полярниками и космонавтами, – в глазах Сони появились слёзы.
– Мам, не плач. Будем ждать лета и его отпуска.
– Всё в порядке, мои хорошие. Зима быстро закончится. Все новогодние праздники проведём у дедушки, а летом обязательно полетим к тёплому морю. Я покажу вам много интересного. А пока будем жить дружно, и беречь друг друга.
Вторым вопрос задал отец.
– Ты почему не рассказала мне о разводе? Почему Никита в курсе твоих проблем, а я нет?
– Мне нужно было выговориться, и я для этого выбрала брата. Пап, чем бы ты мне помог?
– Поддержал тебя. Самой стало бы легче, – хмурился отец.
– Мне будет легче, если мы не будем касаться этой темы. Всё в прошлом.
– Чего ему не хватало? Как ты детям всё объяснила?
– Как смогла. Не всё так страшно, как ты думаешь. Да, это неприятно, но не смертельно. Вернула ему четверть рыночной стоимости квартиры, и больше за мной нет долгов. Деньги на карту детям приходят, а на большее я не рассчитываю.
– Я его не понимаю. Такая любовь была, а закончилось всё так мелочно. Оставил двух детей, взял деньги за долю в квартире. Как у него совести хватило взять с тебя деньги?
– Он их не брал. Я отправила банковским переводом, как договаривались на счёт. Ещё есть вопросы? У меня к тебе будет просьба: не нужно меня сватать за моей спиной. Обещаешь?
– Обещаю. Ничего, дочка, прорвёмся. Поезжай с ребятами летом на море.
– Я подумаю, пап. До лета ещё полгода.
Новый 2022 год встретили в доме отца. На Рождество к Соне приехала Марина с мужем и детьми. Подруги встречались редко, но связи не теряли. Григорий, занимающийся ремонтом квартир и домов, находил для неё работу. Заказов было немного. Софья рассчитывала свои возможности и брала в работу один-два проекта в месяц, делая только эскизы и визуализацию, не навязывая заказчику своего мнения о материалах и мебели. Рабочее место она организовала в спальне, переселив детей в детскую, купив взамен им подростковые кровати с бортиками. Финансовых проблем у матери с детьми не было. Дети посещали муниципальный детский сад, бассейн и крытый каток. Отец не раз предлагал перейти на работу в компанию, но Соня не спешила.
– Пап, я сама себе хозяйка и денежных средств мне хватает. Ты сам даёшь мне деньги за проживание Никиты в квартире.
– Это правильно. Если он съедет, сдашь её и будешь получать деньги с другого дяди. Я знаю, сколько нужно денег на ребёнка, когда он растёт. Ты, как самозанятая, и пенсию не заработаешь.
Полгода Софье дались очень тяжело. Она устала играть роль беззаботной женщины, у которой всё в порядке. Устала улыбаться, когда хотелось плакать. Пожалуй, только дети не давали ей впасть в депрессию. С наступлением весны она немного ожила. На щеках появился румянец, и улыбка уже была настоящей, хотя и редкой.
В начале июня Соня и Наташа отправились на море вместе со своими детьми. Лизе исполнилось четырнадцать, сыну Наташи шёл шестой год, и проблем не возникло с двумя трёхлетками. Они провели две недели в санатории с трёхразовым питанием на берегу Чёрного моря в районе Хосты. А когда вернулись домой, попали на семейный праздник, устроенный в честь Никиты, получившего диплом университета. Здесь Софья познакомилась с отцом Алины, девушки брата. Дмитрий Сергеевич Жданов был вдовцом сорока пяти лет и работал в компании Василевского. Софья была не в восторге от его излишнего внимания и постаралась уйти раньше. Вот только мужчина оказался на редкость непонятливым. Вечером следующего дня он пришёл к ней домой с букетом. Пришлось объясняться на понятном языке, но тактично и без ненормативной лексики. Детский сад ещё был на ремонте и Соня с детьми уехали на десять дней, продлив себе отдых в лесу на берегу реки всего в двадцати километрах от города. Отдых обошёлся по стоимости как «морской», но дети остались довольны. Там Софья и отметила свой тридцать шестой день рождения.
Входной звонок прозвенел в половине девятого утра пятого августа. Софья всего полчаса назад увела детей в сад и принялась за работу над заказом. На пороге стоял Илья.
– Привет! Я к детям. Они спят? – спросил он, замечая за ухом Сони карандаш. Это была её привычка при работе над проектом, когда приходилось прерваться.
– Ребята в саду. А ты я вижу с вещами. Почему сюда?
– Это не мои вещи, это подарки для них.
– А ты не забыл, что мы с тобой в разводе, и я не помню, чтобы приглашала тебя в гости, тем более в отсутствии детей, – Софья закрыла собой дверной проём.
– Ты не одна?
– Я с проектом. Но разве это что-то меняет?
– Я в отпуске и хотел бы использовать его для общения с детьми.
– Послушайте, Илья Романович, вы, крайний раз, виделись с ребятами, когда провожали нас в Москве. Больше года прошло, а вы являетесь сюда как ни в чём небывало. Вы думаете, дети вас помнят? К тому же, я сказала им, что у вас другая семья, и ждать вас особо не стоит. Приходите, когда дети будут дома. Это всё.
– Подожди, Соня. Нам нужно поговорить. Можно я войду?
– Извините. У меня нет времени на пустые разговоры. Меня работа ждёт. Что-то вы неважно выглядите. Новая жизнь как-то не добавила вам здоровья. Всего доброго, – она закрыла дверь и прижалась к ней спиной, не почувствовав волнения от встречи. «Вот и хорошо, – подумала она. – Человек просто ошибся дверью. Бывает».
Было бы глупо скрывать от детей приезд отца и, забрав их из сада, она рассказала о его приходе. Софья не особо удивилась их просьбе позвонить папе и пригласить его в гости, а завтра погулять с ним в зоопарке. Она протянула свой смартфон Арсению, набрав номер Ильи. Она не слышала разговора, но дети пришли на кухню довольные. А через полчаса позвонили в дверь. Встреча отца с детьми была шумной, как и сам вечер. Соня зря сомневалась в их памяти, и ей с трудом удалось уложить их спать, при условии, что отец ночует вместе с ними, а завтра они идут в зоопарк.
– Я так рад, что они меня не забыли, – улыбался Илья, глядя на Соню. – Как у тебя самой дела?
– Всё в порядке. Живём дружно. В июне были с Наташей и её детьми в Хосте. Потом поехали в Млечный путь, пока сад был на ремонте. Заказов немного, я справляюсь и с работой, и с детьми. Глядя на вашу игру, подумала: «мы могли расстаться по-хорошему и оставаться приятелями ради детей», но ты выбрал другой путь. Ты решил меня унизить тестом. Деньги пригодились? Вы, Илья Романович, в моих глазах лжец и предатель. В мире нет человека, которого я презираю больше чем вас. И как с такими чувствами я буду с вами общаться в присутствии детей, подумали?
– Прости меня, – он отошёл к окну и смотрел, как на город опускается ночь.
– Простить измену, унижение, обиду, обман? Что конкретно простить? Ты знаешь, насколько я тебя любила, настолько я тебя теперь ненавижу. И совсем не потому, что я хорошая, а ты плохой, а потому, что ты смотрел мне в глаза и лгал, потому, что сказать правду не хватило смелости. Тебе нужен был развод, ты его получил. Первое время я пыталась тебя оправдать, беря часть вины на себя. А потом просто решила вычеркнуть тебя из памяти, – она вздохнула. – Когда закончится твой отпуск? Сколько времени мне терпеть твоё присутствие?
– Выслушай меня. Мой отпуск бессрочный. Меня отправили в отставку. Извини, я волнуюсь, – он достал упаковку с таблетками, положил одну в рот. – Ты права, я неважно выгляжу, но это лучше того, что было. Не было у меня ни знакомой из города на Неве, ни нового контракта в перспективе. Через два месяца после вашего отъезда, мы вышли на плановые совместные учения. Там всё и случилось. Месяц я лежал в нашем госпитале, сдвигов не было, отправили в Москву. Операция не давала гарантий и могла закончиться либо кремацией, либо недееспособностью. Разве я мог повесить на тебя ещё и мужа инвалида? Я должен был сделать так, чтобы ты меня возненавидела, и я придумал развод, тест ДНК и деньги за долю в квартире. Знал, что ты не простишь подобных вещей, значит, большей боли уже не будет. Думаешь, мне далось это легко? Я чувствовал себя палачом, вызывая тебе неотложку. И прилетал оттуда сюда на свой страх и риск всего на один день. Через два дня меня прооперировали. Отец прилетал в госпиталь и улетал только на похороны матери. Операция, слава Богу, прошла успешно. Кто-то за меня усиленно молился. А я учился заново говорить, ходить, держать ложку. Я не предавал тебя, Соня, я тебя всегда любил, а унижение и обман попробуй понять и простить, – он вышел в прихожую и вернулся. – Знаешь, чего я сейчас хочу? Участвовать в воспитании наших детей. Жалеть меня не нужно. Я контролирую своё состояние. Психически абсолютно здоров. Это заключения комиссии и мой диагноз, это награда. Мне её вручали, когда я не мог не то что честь отдать, а слова сказать, – Илья протянул ей тонкую папку, Золотую Звезду Героя России и замолчал. – Да, я перевёл деньги за долю в квартире детям, открыв два счёта. Договора увидишь. Скажи, у тебя осталось что-нибудь из моей одежды? Мне бы переодеться. Как завтра идти на прогулку?
– Посмотри в гардеробной спальни. Я не трогала твои вещи, – ответила Соня, читая бумаги, из которых мало что понимала. – Сам застелешь диван или помочь?
– Не переживай, я не беспомощный. Да, физическая форма не та, но, думаю, со временем будет лучше. Спокойной ночи.
Утром Соня застала Илью на лоджии у выхода с кухни. Он сидел на высоком стуле от барной стойки и смотрел в окно.
– Давно сидишь? О чём думаешь?
– Сижу часа два, плохо спал, а в голове только один вопрос: что делать дальше?
– А чего бы ты сам хотел?
– Ты будешь смеяться, но я хотел бы снова на тебе жениться.
– А мне это не кажется смешным. Так что у тебя произошло?
– Это военная тайна, – он улыбнулся. – На службе всякое случается, и об этом не напишут и не расскажут в новостях. Главное, выкарабкался. Отец, мысль о тебе и детях поддерживали.
– А что случилось с твоей мамой?
– Инфаркт. Она словно почувствовала, что мне плохо. Я был в реанимации, и отец улетал на два дня. Знаешь, я познакомился со своими сёстрами и их мужьями. Отличные ребята на пару-тройку лет моложе меня. А ещё мы с отцом были в санатории Аврора. Ты помнишь его?
– Я всё помню, хотя, кое-что было бы лучше забыть.
– Соня, я понимаю, что в своём нынешнем состоянии прошу слишком много, но может, ты дашь мне шанс всё исправить? – он встал со стула и, взяв её за плечи, заглянул в глаза. Соня заметила на его шее шнурок с обручальным кольцом.
– Когда мы встретились с тобой в шестнадцатом на курорте Роза Хутор, я рассказала обо всём деду, он сказал, что я напрасно убегаю от своей любви. «От неё не спрячешься, не скроешься, она тебя настигнет, где бы ты ни была», – говорил он. Я тоже долго не могла уснуть и поняла, что я опять пытаюсь убежать, выстроить вокруг себя стену, убедить себя, что я свободна. Только сердце не обманешь. Как-то разум на него не действует. Я не знаю, что тебе ответить, – она прислонила свою голову к его груди, а Илья крепко прижал её к себе. – Знаешь, за это время я смирилась с тем, что произошло, а выходит, всё не так просто. Мне нужно время.
– Отец говорил мне, что ты сомневалась в причине развода. Почему?
– Не только я, но и мой отец не мог понять столь резкой перемены. Пожалуй, он переживал больше чем я. А что касается сомнений, – ты быстро принял мои условия, и счёт открыл у нас в городе, а главное, не отказался от удочерения Ксюши, хотя это был бы аргумент гораздо убедительнее, чем отцовство в отношении Арсения. Почему твой отец мне ничего не рассказал?
– Я эту кашу заварил, мне и расхлёбывать. Он сам многого не знал, а пересказывать слухи не в его правилах. Я просил его интересоваться твоей жизнью, передавать детям подарки от меня, но он сказал: «Шпионить я за Соней не буду, а, встретившись с ней, не сдержусь и сболтну лишнее». Тогда я вспомнил о курьере. Ты посмотри, кто за нами шпионит? Доброе утро, юнги! – он подхватил детей на руки, но сразу присел на стул. – Как спалось?
– Пап, ты теперь от нас не уедешь?
– Нет, сынок.
– И будешь всегда с нами? Мы видели, как вы обнимались, – дочь засмущалась и уткнулась в шею отца.
– Раз видели, значит, всё поняли и вопросов не должно быть. Вы у нас уже почти взрослые. Я люблю вас и маму, – отец прижал головы детей к своей груди и поцеловал. – Слезайте с моих колен и умываться. Нас ждут великие дела. – Я не поторопился сказать то, что сказал?
– Ты нам нужен. Попробуем начать жизнь заново или что-то вернуть.
– Думаю, мне нужно объясниться с Василевскими. Не хочется выглядеть подлецом в глазах твоих отца и брата.
– Позвони Эдуарду Аркадьевичу, пригласи его к Василевским, а я позвоню Никите. Там и встретимся после зоопарка. Главное, не переживай. Возможно, на их взгляд, ты поступил неправильно. А как бы они сами поступили в подобной ситуации?
– Мама оставила мне свою квартиру. Мы уживёмся в ней с отцом, если он не соберётся вернуться в Москву. Ты сама определи дни, когда я смогу видеться с детьми.
– А вот в этом я тебе помочь не смогу. Ты видел лица наших детей? Решай сам, когда и сколько ты будешь с ними видеться. Не думаю, что они быстро отпустят тебя отсюда одного куда-либо.
– И что мне делать? Скажи, моё присутствие здесь создаёт для тебя неудобства?
– Нет, если тебя устраивает диван в детской комнате. После твоей вчерашней речи, я не могу уже думать о тебе как раньше…
Не убегайте от своей любви,
Не разрушайте маленькое счастье,
Не говорите тихо: "Уходи",
Когда душа разорвана на части.
Не убегайте от своей любви,
Не стройте стен, они вам не спасенье.
Себе не лгите, что свободны вы,
Кто любит – обречен на заточенье… Борис Пастернак