Кроваво-красные бисквиты

достопримечательностей в нем нет, люди живут тоже простые, без затей каких. И вот всегда, по крайней мере у меня, возникает вопрос: а для чего, по каким таким надобностям кто-то сюда приезжает, какой в том прок? Зачем этот человек или люди, – Померанцев

ину своему! Не видишь, что ли, подавился! Продолжая держаться за горло, Иван Васильевич взял стакан из рук полового, пригубил. Начальник сыскной точно ожидал этого, сразу же спросил у отплевавшегося

появилась эта табличка на пути следования похоронной процессии. И заметь, табличка эта крупная, гораздо крупнее, чем принято, следовательно, цель была этим самым привлечь внимание Скворчанского. – Фома Фомич замолчал, какоето время, закусив губу, раздумывал, потом проговорил: – Нам снова нужно будет ехать в Сорокопут

Разговор фон Шпинне со следователем Алтуфьев был немало удивлен, когда фон Шпинне вместе с Кочкиным прибыли в судебную управу. Таких визитеров он сегодня не ждал, да если говорить честно, он их не ждал никогда. Следователь был человеком неглупым и понимал: если начальник сыскной полиции самолично явился сюда, то ему что-то нужно. И это, скорее всего, связано с делом Скворчанского. – Фома Фомич! Какими судьбами? – Алтуфьев быстро вышел из-за стола и шагнул

хозяйка, – дальше форменная чехарда пошла. Отец Глафиру, можно сказать на следующий день, замуж выдал. Жених отыскался, сказывали, тоже из офицеров, тоже из полка, но я не знаю, кто и что, врать не буду. Обвенчались, правда, в другой церкви. В какой, не знаю, знаю только, что в сельской, может быть, в Шаповалово, откуда Прудниковы. Свадьба скромная была. Тоже где-то там, на окраинах. – А жили они где? – спросил Фома Фомич. – Жили здесь, в доме Прудникова.