Buch lesen: «Дух изначального Хаоса»

Вступление

Самое сложное в измерениях – осознание.

Вы не сможете объяснить двумерному существу, что такое высота.

А без осознания – использование невозможно.

И двумерное существо будет ограничено своей плоскостью лишь потому, что его мироощущение не включает в себя "высоту".

Временные измерения – ещё сложнее.

Многие думают, что измерения времени – это прошлое, настоящее и будущее.

Но это не так.

Есть точка, пребывающая в вечном движении из прошлого в будущее, в которой наблюдатель находится.

Это настоящее. Оно истинно по отношению к наблюдателю.

И это одномерное время. В нём есть прошлое, настоящее и будущее – всего лишь координаты на временной оси.

Но что если ось находится на плоскости? А временному потоку имманентна "ширина"?

Тогда существует возможность "срезать углы", ускорять или наоборот замедлять время. И даже путешествовать в рамках одной пространственно-временной плоскости.

Такова вторая мерность времени.

И последняя, третья мерность – объём.

Вселенная на самом деле одна. Вот только в ней бесчисленное множество вариаций. Или пространственно-временных плоскостей.

Есть люди, которые обладают так называемым шестым чувством. На самом деле – это первичное чувство временной оси.

Без настоящего чувства невозможно овладение пространственно-временной магией, иначе – магией измерений.

Меня зовут Найт, я как раз такой маг. Пусть я и в самом начале пути.

Глава 1: Собеседование

Собеседование

Я смотрю на ворота школы, куда меня определил Наставник.

На опорных столбах ворот красуются искусно отлитые филины. Затейливо переплетающиеся ветви с дубовыми листьями формируют свежепокрашенную ограду.

За кованой решеткой виднеется красивое стеклянное здание.

Седая древность. Двадцать первый век. И стекло – не фигура речи, а материал.

Здание – административное, одно из многих, составляющих школьный комплекс. Из-за первого обстоятельства, чтобы посетители не слонялись по школьной территории, оное расположено ближе остальных к воротам.

Я – сирота. Поэтому пришёл один. Наставник слишком занят, достаточно, что он всё организовал; мое дело прийти и учиться.

Вот только чему? Наставник назвал учёбу "социализацией". Пусть.

Я нахмурился, подумав об этом, и, миновав ворота, направился к крыльцу административного здания.

Мне предстояло собеседование у директора.

Почему не в вирте?

Спросите у моего Наставника. Только предупреждаю, у него скверный характер. И если повезёт – ваш вопрос просто останется без ответа.

Кабинет тесный. Рабочий стол, три стула и шкаф. Во главе стола – мужчина за сорок, видимо -директор. Двойной подбородок тщательно выбрит, аккуратная, практически канцелярская прическа, прорежена залысинами и сединой.

Я присаживаюсь напротив, по правую от него руку. Дверь в кабинет открывается в мою сторону, что закроет обзор входящему и даст мне лишние одну или две секунды на принятие решения. Привычка – намертво вбитая в меня Наставником – выбор оптимальной позиции.

Смартшелл директора в форме костюма тройки, глаза скрыты зеркальным пенсне. Старый фасон.

Вот только его пенсне не декоративный девайс или оптический прибор, а считывающее реакции собеседника устройство.

Значит хотя бы смартшелл гражданский.

Последнее радует.

Военные смартшеллы оснащены квази ИИ и всеми возможными видами датчиков.

Прим. автора: "смартшелл" от лат. smart shell – умная раковина(оболочка).

Мой – самая простецкая модель из возможных.

Наставник заблокировал мои псионические способности, а без них обмануть ИИ – задача не из простых.

И да, я – псионик. Знания школьного курса и даже университетского давно мною освоены.

По означенной причине Наставник заблокировал производительность моего мозга до уровня: "без псионических способностей".

С учётом моей анатомии, конечно.

Блок будет сниматься по мере моего развития. Если точнее, то мне предстоит преодолеть его самостоятельно.

Наставник даже придумал своим зверствам красивое название:

Социализация.

И на освоенные мною знания сверх возрастной нормы Наставник также поставил ограничение.

– Какие у Вас предпочтения? Вы физик или лирик? – деловито интересуется Директор.

– ???

Заметив мои приподнятые в безмолвном недоумении брови, Директор считает необходимым пояснить:

– Иными словами, какой предмет из школьной программы Вам больше всего нравится?

– Я никогда не учился в школе.

Меня обучал Наставник и Директор об этом знает. Поэтому формулирует запрос иначе:

– Ваш Уважаемый Наставник оставил на Ваше усмотрение выбор направления обучения. Взгляните.

Директор передаёт мне список классов:

Физико-математический,

Химико-биологический,

Гуманитарный,

Социально-экономический…

Довольно длинный, надо сказать, список.

Робототехнический,

Информационно-технологический…

И, наконец, последний:

Общеобразовательный.

– Есть каркас – общеобразовательный курс. На него нанизываются углублённые курсы – для каждой специализации свои, – объясняет мне тонкости программы обучения Директор.

Пока я размышляю – в чём подвох, Директор не унимается, последовательно перечисляя огромные преимущества специализированных классов.

Первое, понятно, углублённая программа. Я получу качественные знания по профильным предметам.

Второе, кто бы подумал, повышенное внимание педагогов. Индивидуальные занятия.

Третье меня действительно заинтересовало, материальная база.

Каждому биологу по лягушке, физику – ускоритель частиц, литераторам по томику Пушкина, а может и по полному собранию сочинений, физкультурникам – гирю на шею, музыкантам – барабан и всё в таком духе.

Если серьёзно, то материальная база по-настоящему впечатляет. Она включает и доступ к университетским мощностям. У школы имеется курирующий её ВУЗ, при том лучший в стране.

Четвертое, заставляет меня слегка приподнять уголки губ, унификация программы с профильным университетским курсом. Лекции вузовских профессоров.

Пятое, шестое… десятое.

Директор долго распространяется о преимуществах специализированных классов, пока, наконец, не подытоживает:

– Что думаете?

– Думаю, несколько сложновато… – бросаю я пробный шар.

– В специализированных классах наибольшее внимание отдаётся профильным предметам… Опять же, поблажки касательно успеваемости и посещаемости по непрофильным предметам…

Вот оно!

– Простите? – решаю я уточнить.

– Физику необходимо знать "Теорию Относительности" и совсем необязательно учить наизусть "Евгения Онегина", – поясняет Директор.

Я выбираю общеобразовательный.

Директор закашлялся, прикрывая рот платком.

– Простите, но… Ваш Уважаемый Наставник… это же… самый слабый класс из представленных! У него отсутствует специализация! И программа… Такая же, как и в любой другой школе! Сильнее, конечно. В разы сильнее! Но! Слабейшая в нашем пансионе. Вы и вправду желаете именно этого? Вряд ли Ваш Уважаемый Наставник одобрит такой выбор! – предпринимает попытку отговорить меня Директор.

Вот значит как. Наставник расставил ловушку. Именно поэтому он оставил мне выбор. Решил понаблюдать. К счастью, я был бдителен и не оплошал.

Мой Наставник не знает слова "поблажка".

А вот Директор дал маху. Ему сказали завлечь. Он же выставил табличку с предупреждением.

Маленькая, но приятная ошибка Наставника.

Скорее всего Директору было сказано сосредоточиться на преимуществах. Программы обучения, материальной базы, рассказать о высоком уровне преподавательского состава. Не произнеси Директор слово "поблажка", я бы выбрал "специализацию". И Директор действительно долго напирал на трудность, сложность и глубину изучения профильных предметов. Честно рассказал обо всём, но потом, видимо, подумал, что несколько перегнул палку.

– Мне это подходит.

Директор пытается меня отговорить, но я настаиваю. И меня записывают в общеобразовательный класс.

Меня распирает гордость. Мне кажется – я победил.

И тогда меня опускают на землю.

– Видишь ли, – Директор неожиданно переходит на "ты", хотя до этого был подчёркнуто вежлив, – наша "общеобразовательная программа" – благотворительная. У учеников нет доступа к большей части материально-технической базы. Они получают чуть выше государственного стандарта. Ты будешь вынужден решить многие вопросы сам. С программой работают худшие из наших преподавателей. Иными словами, ты выбрал не лучший вариант. Твой Наставник предупредил, что любой результат по профильным предметам, помимо наивысшего, считается провалом. А поскольку в общеобразовательной программе таковых нет, то "профильными" считаются все предметы. Это слова твоего Наставника. Он попросил рассказать об этом, когда ты сделаешь выбор. Вот необходимые данные.

Директор передаёт на мой смартшелл(умная оболочка) информацию о местоположении моего класса, модель школьной формы, повседневную и спортивную, расписание занятий, ФИО и контакты преподавателя и остальную необходимую информацию.

– Учти, школьная форма в учебное время – обязательна, – на всякий случай уточняет Директор.

Я возомнил, что ушел из под атаки, но в эндшпиле меня загнали в угол. Оставалось надеяться, что не поставили "шах и мат".

Прощаюсь с Директором и отправляюсь в общеобразовательный корпус.

Так я стал учеником со специализацией по всем предметам.

Глава 2.1: Знакомство с классом

Часть 1

Смартшелл

Я стою у доски, ожидая, пока куратор программы и по совместительству классный руководитель представит меня общеобразовательному классу.

Доски для рисования маркерами или того хуже мелом. Анахронизм, но их по прежнему устанавливают в школах с гимназическим образованием. Возможно из-за необходимости вытирать подобные доски и связанного с вышеизложенным моментом воспитательного эффекта.

Стены, пол и потолок аудитории- интерактивные. Их используют для трансляции видео, проекций и в качестве упомянутого антиквариата. Можно даже настроить "стену" таким образом, чтобы ученикам приходилось "стирать" написанное.

Тем не менее в аудитории, где мне предстояло грызть гранит науки в ближайший год, была установлена меловая доска.

В остальном помещение непримечательно. Окон нет. Стены при необходимости можно сделать прозрачными или "настроить" в нужной конфигурации. Обыкновенная, за исключением бесполезной доски, архитектура.

По правую от меня руку, в углу, учительский стол. На нём канцелярские принадлежности, стопки тетрадей и папок.

Тетрадей?!

Напротив, числом по четыре, три ряда двухместных парт. Классическая фронтальная расстановка. Всего двенадцать парт и двадцать учеников за десятком из них.

И двадцать пар глаз с интересом уставившихся в одну точку. Это точка – я.

По крайней мере есть свободные парты.

– Ребята, тише. Знакомьтесь, – говорит Ирина Юрьевна, так зовут классную руководительницу, которая зачем-то положила руку мне на плечо, отчего я испытываю дискомфорт и неловкость. Не люблю, когда мне ограничивают манёвр, особенно таким образом.

Но преподаватель пытается установить контакт, и я не вправе оскорблять её в лучших чувствах.

Остаётся только терпеть.

Высокая и почти до анорексичности худощавая, Ирина Юрьевна и в малой степени не обращает внимания на свою внешность. У неё полностью седые волосы и обманчиво неряшливый вид. На лице отсутствует косметика, а на коротко подстриженных ногтях – лак.

Я оцениваю обстановку и сидящих передо мной учеников сразу, на автомате. Вернее, я сделал это, едва войдя в помещение.

– Представься, – обращается ко мне Ирина Юрьевна.

– Найт.

– Может, что-нибудь расскажешь о себе?

– Зовут Найт. Фамилия Фортис. Четырнадцать лет. В текущем учебном году зачислен в ваш класс.

– Не желаешь, в дополнение к сказанному, чем-либо ещё поделиться? Как насчёт увлечений? – классный руководитель предпринимает последнюю попытку придать уверенности зажатому, как она считает, новому ученику.

Мой ответ короток и расширительному толкованию не подлежит:

– Нет.

– Ладно, – отступает Ирина Юрьевна и разочарованно покачав головой, подытоживает, – выбери себе место и продолжим урок.

Ученики общеобразовательного класса рассаживались, если на то не было неблагоприятного преподавательского мнения, согласно собственным предпочтениям и симпатиям. Тем не менее, в классе оставались свободные парты.

Можно было предположить отсутствие изгоев.

Моё появление вызывает сдержанный интерес, не более. Скупо представившись, я следую к крайней парте у дальней стены, сейчас не прозрачной, ввиду начавшегося урока.

Ирина Юрьевна вздыхает, выражая неодобрение моему выступлению и, дождавшись покуда я обустроюсь, произносит тихим, но хорошо поставленным голосом:

– Тема сегодняшнего урока "Тригонометрическая окружность"…

Голос у Ирины Юрьевны успокаивающий, почти убаюкивающий. Форма подачи материала сжатая, без развёрнутых и пространных объяснений. С расчётом на самостоятельную работу после школы.

Я слушаю вполуха; начало учебного года, первые уроки – вводные и озвученная учительницей тема не кажется мне сложной.

– Найт, ты не конспектируешь? – прервавшись, с едва уловимой ноткой неудовольствия в голосе интересуется Ирина Юрьевна.

– А это обязательно? – у меня не было с собой ни тетради, ни письменной ручки, а в найденной мной информации о современных стандартах обучения не было ни слова об их непременном наличии.

– Да. Для лучшего усвоения материала в нашей школе ученикам предписано делать конспекты.

– Мнё всё равно не на чем. У меня нет с собой канцелярских принадлежностей. Я могу сохранить Вашу лекцию в памяти смартшелла. Такой вариант подойдёт?

– Кажется, ты меня не услышал. Дело не в наличии или отсутствии конспекта. Весь материал есть в учебнике. Дело в самом процессе. Записывая, тебе проще будет запомнить, а главное – понять урок.

Ирина Юрьевна подходит к учительскому столу, забирает со стола чистую тетрадку и синюю письменную ручку и передаёт их ближайшему ученику. По цепочке из рук в руки указанные предметы экспедируются в мой адрес.

Мне ничего не остаётся – как открыть тетрадь и начать конспектировать.

После урока Ирина Юрьевна просит показать ей конспект. Ничего не говоря, протягиваю учительнице свои записи.

– И? Это всё? – Ирина Юрьевна с удивлением некоторое время смотрит в тетрадь. Компендиум, мною составленный, включает в себя только формулы и один геометрический чертёж, ту самую тригонометрическую окружность, каковые, несмотря на то что сделаны от руки, поражают учительское сердце своей точностью и аккуратностью.

На мгновение Ирина Юрьевна забывает о своём первоначальном намерении – сделать выговор нерадивому ученику.

– Но Вы больше ничего не сказали, – нахмурившись, отстаиваю я свою правоту, – это конспект Вашего урока.

В действительности Ирине Юрьевне крыть нечем. На единственном, максимум наполовину исписанном листочке, действительно присутствовали все формулы и даже чертёж.

Для математика – конспект исчерпывающе достаточный.

Геометрическая картина, алгебраическая. Всё на месте.

Вот только не для обычного ученика, для которого весь этот конспект, аккуратно каллиграфическим почерком выведенный, да ещё и после одного единственного урока, должен представлять из себя смутно понимаемую криптограмму и причину невыносимой мигрени.

– Ладно. Иди. – разрешает Ирина Юрьевна, продолжая держать в руках мой конспект.

– У меня нет другой тетради. Завтра я принесу Вам новую.

– Ах, прости. У тебя замечательный почерк. Редко увидишь такой даже у взрослых, – смущённо оправдывается учительница, – насчёт тетради – не стоит. Лучше продолжай конспектировать так же красиво.

Забрав тетрадь, я направился в школьный коридор. Следующим уроком должна была быть "литература", а перемена составляет всего десять минут.

***

Ирина Юрьевна покачала головой. Интересный парень. Взялся из ниоткуда. Пишет так, будто профессионально занимается каллиграфией.

Покачав головой, учительница задумалась. Во время урока она множество раз посмотрела на каждого своего ученика и ученицу. И Найт не был исключением. Даже на секунду голову Ирины Юрьевны не посетила мысль, что Найт старается. Напротив, он выглядел расслабленно и время от времени что-то небрежно записывал в тетрадь.

Для большинства детей и подростков учёба, а особенно тригонометрия, была, есть и, вероятно, будет – натуральной каторгой. Данный факт оставался неизменным со времен изобретения тригонометрии. Однако Найта, похоже, всё это не касалось.

Согласно характеристике данной Директором, Найт – чрезвычайно талантливый мальчик и его пребывание в их школе, несмотря на её элитный статус, носит временный и в некоторой степени случайный характер. Якобы у опекуна Найта возникли какие-то дела за границей, по определённым обстоятельствам упомянутый опекун не мог взять с собой подопечного. Статус и имя опекуна – директор предпочёл умолчать, намекнул лишь на чрезвычайную высоту и значительность оных. Каковые, однако, не преминул расставить точки над "Ё" Директор, не должны и не могут служить причиною снисходительности и привилегий. И что собственного спокойствия ради, лучше о том помалкивать.

Найт, с директорских слов, с младенчества воспитывался своим опекуном и никогда не посещал детский сад и школу.

– На последнее обстоятельство следует обратить особое внимание, – подчеркнул Директор.

Вот, собственно, и всё, что Ирина Юрьевна услышала от своего начальника о новом ученике.

Вздохнув, Ирина Юрьевна принялась собирать свои вещи со стола. В данной школе аудитории приписывались определённому классу и большинство уроков проводилось именно в такой аудитории. За исключением, понятно, занятий требующих специальной инфраструктуры.

***

– Эй, Новенький, – едва я покинул аудиторию, меня окликает звонкий девичий голос. То была Юля – одна из моих новоприобретённых одноклассниц. Она о чём-то ожесточённо спорила со своей подругой Мариной, также ученицей нашего класса. И похоже девчонкам требовался сторонний и непредвзятый арбитр.

Я уже знал имена и внешность своих одноклассников, поскольку Директор скинул всю необходимую информацию на мой смартшелл.

– Ты чего-то хотела? – безо всякого энтузиазма откликаюсь я.

– Да. У нас здесь спор. Рассуди нас, – вводит меня в курс дела Юля.

– Почему я?

– Потому что ты Новенький. У тебя пока ещё нет друзей и подруг в классе. Ты никого не знаешь, тебя никто не знает, – обосновывает свою просьбу девушка.

Марина и Юля – лучшие подруги и на уроках делят одну парту. Впрочем, они неразлучны и в остальное время. Подойдя, обе игриво стреляют глазками. В том не было ни флирта, ни явственного интереса. Лишь проба сил. И как всякие подруги, они частенько спорят по пустякам.

Марина – эффектная и высокая, уже оформившаяся девушка; русые волосы убраны в хвостик. Безупречный овал лица. Глаза – карие, с поволокой. Брови вразлёт. Высокий, по диагонали из-за косой чёлки открытый лоб. Маленький, правильной формы нос. Розовые, уже напомаженные губки, с выступающей, чуть более пухлой нижней, очаровательная родинка ровно посередине подгубья.

И Юля – не столь эффектная и высокая, скорее даже выглядящая несколько простовато, тем не менее симпатичная, курносая и малость лопоухая, едва заметно веснушчатая, стриженная по плечи и с ровной чёлкой по переносицу блондинка. В её голубых глазах искрятся озорные огоньки.

– Какая модель лучше, что думаешь? – спрашивает, словно воркует Марина, лишённым вопросительной интонации, томным и нежным голосом, дополняющим точно такую же внешность.

– Да! Что думаешь, Новенький? Какая модель лучше? – не остаётся в стороне Юля, демонстрируя голографические проекции двух моделей смартшеллов.

– Я? Даже не знаю… – увиливаю от прямого ответа и обуздав досаду, изучаю юлину голограмму.

"Х-9" и "V-7". Флагманские продукты подростковых линеек двух главных производителей смартшеллов – корпораций "Терра" и "WST".

– Ты не стесняйся. Говори – как есть, – настаивает Марина.

– Да-да! Говори – как есть! – аккомпанирует подружке Юля.

– Никогда не пользовался ни одной из них, – утверждаю я, просчитывая, как не оказаться вовлечённым в бабскую ссору. Я мало что в том понимаю, но одно мне точно известно, девчонки склонны делать крайними непричастных.

И хоть я хорошо разбираюсь в смартшеллах, но не в их гражданских версиях. А "Х-9" и "V-7", предметы разразившегося девчачьего спора, к коему, того гляди, готовы были присоединиться новые диспутанты, как раз таки и были обыкновенными гражданскими моделями, с крайне посредственным, с моей точки зрения, функционалом. О чём, по понятным причинам, я говорить не стал.

– И всё-таки? – не унимается Юля.

– Для меня главное функциональность и надёжность. По этим критериям и следует оценивать.

– У "Х-9" чаще обновления коллекций. У "V-7" коллекции лучше продуманы и более актуальны.

Обнаружив мое недоумение, наиболее общительная из девчонок, а таковой оказывается Юля, снисходит и поясняет:

– Первый берёт разнообразием и количеством контента, второй более модный.

Ясно. У обсуждаемых моделей не имеется ни встроенного ИИ, только имитационная программа, каковая без доступа к сети превращается из реалистичной имитации ИскИна в простую операционку с его элементами. Ни функции самовосстановления, ни иных примочек, что выделяли бы обе модели из массы точно таких же смартшеллов. А потому все преимущества, названные девчонками, сводились к бесполезной ерунде.

Прим. автора: Smart Shell(лат.) – умная оболочка(раковина), ИскИн(ИИ, AI) – искусственный интеллект.

Паттерны конфигурации, в особенности внешней, то что девчонки обозвали "коллекциями", в первую очередь ценились прежде всего прекрасным полом. Именно упомянутое программное обеспечение позволяет пико-элементам(прим. автора: "пико" на три порядка меньше "нано") имитировать свойства и внешний вид материалов и трансформироваться согласно заложенному в паттерн форм-фактору. Парней в большей степени интересуют протоколы защиты и различные возможности пико-элементов смартшелла, к примеру, предельно выдерживаемые нагрузки и способность к воспроизведению свойств имитируемого материала.

Человек 21-го века был существом облачённым во множество предметов одежды из преимущественно синтетических материалов. Обвешанный электронными гаджетами – как новогодняя ёлка игрушками и всегда имеющий при себе хотя бы один. Все эти гаджеты составляли "эко-систему", и всё это исчезло, точнее было заменено всего лишь одним предметом в 22-м веке – умной оболочкой.

Уже первый смартшелл представлял из себя – комбинезон, способный принять любой фасон и облик, хоть защитного скафандра, хоть гидрокостюма, хоть волнующего кружевного пеньюара. Именно поэтому надобность в гардеробах отпала сама собой.

Но как это часто бывает, абсолютная свобода осталась скорее теоретической, а "новые коллекции" владельцам "умных оболочек" приходится приобретать по сей день. В лицензионной продукции для обычных людей отсутствует возможность самостоятельно загружать нарисованные на коленке эскизы. Или даже загружать от друзей.

Нет.

Вот магазин от производителя. Вот огромный выбор. Вот коллекции. Вот тренды. И вот модные дома и модельеры, что с нами, производителями, работают. А вот количество устройств, но которые Вы, пользователь, имеете возможность и право установить купленный конфигурационный паттерн. А вот срок действия лицензионного соглашения. И паттерна конфигурации. И самого смартшелла.

Конечно, вслед за серийными смартшеллами появились пираты. Вот только хорошо сломанная одежда получалась дороже лицензионной. И по себестоимости, и по стоимости обслуживания. Ещё в 21-м веке смартфоны и прочие гаджеты, даже автомобили, требовали регулярных программных обновлений. В само программное обеспечение такая необходимость вшивалась.

Вдобавок подключение к интернету, в 22-м веке уже к вирту, куда стало не зайти без id, идентификатора личности гражданина. Поэтому ко времени нынешнему, пиратки стали носить специфические люди, занимающиеся определённой специфической деятельностью.

Плюс закладки на уровне аппаратном.

Три уровня контроля: железо, софт и сеть – изобретены ещё в 21-м веке и не поменялись к веку 23-му. Разве что контроль сделался всеобъемлющим и от него теперь не избавиться даже в Космосе.

Сломать сложно. Использовать трудно. И только за факт обладания пиратской версией можно нарваться на огромный штраф. За само пиратство – заработать обязательную путёвку на не столь отдалённые курорты.

Обычному человеку оно не нужно. Но и возможность одеваться подобно "предкам", у большинства современных людей отсутствует.

Приобретение "древней одежды", неважно пошитой ли из синтетики или из натуральных материалов, стало роскошью, доступной немногим. Как бумажные библиотеки к середине 21-го века.

Умная одежда обладает энергетической сигнатурой, поскольку представляет из себя систему состоящую из нано или пикороботов, что, собственно, и обуславливает её универсализм. Смартшелл сам по себе наилучший инструмент социального контроля человека. Его можно "запрограммировать" удаленно, а учитывая широчайший функционал, открываются не менее обширные возможности.

Древняя же одежда – ткань. Чем проще, тем лучше. Часто даже без памяти формы, безо всяких придумок 21-го и последующих веков. Просто волокна растительного или животного происхождения. Реже синтетика.

А подобную ткань уже практически не производят.

Разумеется смартшеллы разные. С различным функционалом, ресурсом и, конечно, стоимостью.

– Коллекции, их своевременное или же запоздалое обновление, популярность у пользователей, говорят скорее о разработчиках и маркетинге, а не о самих моделях смартшеллов. Это ведь не только повседневная одежда. Но невероятно многофункциональное устройство. Какая у них у них пропускная способность?

– Э-эээ… – теряется Юля.

Смартшелл, в особенности гражданский, всегда находится в постоянном соединении с сервером поддержки. Плюс навигация, различные службы и сервисы, также работающие в фоновом режиме. Современные гражданские смартшеллы, помимо прочего, пусть и без полного погружения, обладают функцией подключения к вирту.

Для того и необходим канал связи с достаточной пропускной способностью.

– М-м-м, – поддерживает подругу Марина, подперев подбородок запястьем правой руки, а локоть ладошкой левой.

– Максимальная скорость передачи данных, – заметив девчачье недоумение, объясняю я.

– Вроде оба не тормозят и даже в вирт можно зайти, – подмечает Юля. В отличие от Марины, предпочитавшей разговорам молчание, бойкая блондинка обычно за словом в карман не лезет.

– Даже гражданская модель может спасти жизнь. Как у них с физической безопасностью? – затрагиваю одну из главных функций смартшелла – защитную.

Модели гражданские, а потому у них только пассивные системы. Тем не менее любой смартшелл амортизирует оказываемое на него внешнее воздействие – распределяя кинетическую энергию ударного импульса по всей структуре через взаимосвязь пико-элементов.

– Ну мы не проверяли, если верить самим разрабам, то плюс-минус равны. Класс D+, – озадачивается Юля.

– Вот как? – низкий защитный класс – отличительная черта гражданских смартшеллов, было бы странно ожидать большего и я констатирую, – едва ли не самый низкий из возможных. Вы можете провести эксперимент.

– Да? И какой? – навостряют уши обе девчонки.

– Вариантов много. Испытайте их. На экстремальные среды. На максимально выдерживаемое давление, на амортизацию инерционного воздействия, на ударную вязкость. Максимум, вы их сломаете.

Оставив девчонок с разинутыми ртами переваривать услышанное, я возвращаюсь обратно в аудиторию.