Buch lesen: «АйсСтелс. Захват мира. Часть 1», Seite 2

Глава 3. АйсСтелс

Холодный прозрачный транш³ из девяти звеньев звезды соединял озеро. Вода в озере превратилась тоже же в жидкий лед. По мгновению ока четко и пропорционально окружности озера сверху из-за купола стал литься прозрачный перламутрово-зеленоватый свет. Образовалась некая центромера⁴. Это напоминало трубу, в которой вьется одновременно вверх и вниз прозрачная субстанция или энергия. Вдали виднелись светящиеся струйки, уходящие в небо. По всей видимости, АйсСтелс был далеко не один, планета обречена. Количество светящихся столбов уходящих ввысь я не запомнила. Перед глазами только зеленоватый свет и неизвестность. Ощущение смерти? Нет, до последнего шага я не верила, что умру и меня, не станет. Мои родные не попали со мной в один транш. Сквозь перламутр света соседние коридоры звеньев звезды и противостоящие не просматривались. Когда поток света стал менять свой цвет, на прозрачно синий, вода в озере стала подниматься вверх внутри по центриоли, как будто ее пылесосом затягивают вверх. Вода меняла свой химический состав на границе соединения озера и центриоли. Было отчетливо видно, как жидкость делилась на крупные круглые капли и напоминала жемчужины. На месте озера стал образовываться котлован. В ушах громко звенела тишина ссссссссс……, звук глухой как под водой. Звенья звезды стали уменьшаться и сужаться. Люди поневоле двигались в сторону образовавшегося котлована. Котлован превратился в яму из грязи. Один за другим падали в пропасть все, кто уже подошли к краю Стелса. То, что происходило дальше, не поддается никакому объяснению. Это чудовищное и зверское, но в тоже время безболезненное убийство. Как дергаешь шерстяную ниточку, распуская шарф, или свитер, так и падая в котлован, человек постепенно буквально превращался в лед и, отмороженная часть тела, отваливалась от головы. Тело рассыпалось на кристаллики, а голова вилась вверх по АйсСтелс и уходила за пределы купола. Когда небо становилось багровым, Айс снова заполнялся зеленым светом и движение по траншу останавливалось. Кристаллики льда в котловане ждали своей очереди. Как прекрасные ангелы кристаллики с воздушной легкостью летели, вверх по Стелс, сияя жемчужным блеском:

«Прощайте мои дорогие земляне!» Такой смерти точно никто не ждал. Что же думали все остальные? Могли ли они думать, так как я? Мое сознание и моя речь были парализованы, ощущение как при местной анестезии перед хирургической операцией. Я была примерно в середине движения на пути к котловану смерти, поэтому я увидела весь этот ад и знала, что будет со мной. Сознательно я замедляла шаг и заметила, что есть люди, которые также намерено, идут, прерывая движение, тем самым оставаясь в конце колонны. Чем ближе я подходила к своей смерти, тем сильнее у меня билось сердце. Голова так звенела как будто вот, вот взорвется изнутри. Хотелось очень громко кричать, плакать, молить о пощаде, но, увы, никто тебя не услышит и не поможет. Высшая сила уже здесь и она решила всех нас расчленить и отправит на небеса. Что же могло тогда меня спасти и оставить в живых? Ничего! Не было не единого шанса выжить. Синий, багровый, зеленый, ангелы мелькало в моих глазах. Транш приблизился вплотную к краю котлована. Наступило мое время прыгать в яму АйсСтелс. Расстояние от транша до края котлована оставалось примерно половина метра, когда дошла очередь. Медленно двигаясь, я молилась, чтобы цвет купола сменился на зленный до того, как я преступлю порог Стелса. Постоянно смотря в небо, я из последних сил верила, что я последняя и на мне прялка смерти остановит свое колесо. Мой следующий шаг в котлован остановил поток зеленого света. Я не удержалась и, падая вниз, уцепилась за кромку транша. Кристаллики полетели вверх. Я висела над пропастью и ждала очередного синего фотона, как вдруг по центриоли вода из озера хлынула с бешеной скоростью в обратном направлении. Случилось то, чего я ждала. Последнее помню только то, что жесткие брызги воды были горячими почти кипятком. Когда котлован заполнился на половину, сила отдачи воды от высокой скорости наполнения унесла меня в бурлящий поток водоворота. Еще несколько секунд я была в сознании и увидела, как АйсСтелс растворился в куполе. Не выдержав натиска воронки, я потеряла сознание.

Глава 4. Ангар смерти

И вот, наконец, эта «жесть» закончилась, думала я в ту секунду, когда этот сумасшедший гул престал звучать на весь земной шар. К сожаленью это было только начало пыток для тех, кто выжил. Первое, что я увидела, когда открыла глаза – это глаза людей, – мужчин, которые смотрели на меня сверху, их было десять. Увидев, что я жива один из мужчин, стал толкать меня палкой в бока, говоря при этом:

– Вставай, вставай! – при этом голос был приглушенный и сожалеющий, но с четкой интонацией приказа. По всей видимости, я была долго без сознания и выжившие успели разделиться на группы. На таких как я счастливчиков-киперов⁵, выживших и пребывающих в сознании, также как и голкиперам досталась роль в футболе – единственных игроков на поле, которые могут играть руками в своей штрафной площади. На мертвых, но живых людей, не пришедших в сознание, безвольных и подчиняющихся всем людей-немтырей. Людей триплеров⁶ так я их назвала, которые искали и собирали нас. Эта стая мужланов в принудительном порядке, вела нас киперов и немтырей, подпихивая, не объясняя ничего, куда-то в сторону леса, который виднелся вдали. Местность была абсолютно незнакомая мне. Как я оказалась в другом месте я еще не понимала. Полуживых набралось человек тридцать, две девочки и по дороге еще восемь несчастных присоседилось к нашему непонятному и бессознательному движению. Мы просто шли, молча и даже девчушки лет девяти и семи, не проронили не одной слезинки. Такая покорность была совершенно объяснима. Туман стоял в голове, и мы просто не могли не то что говорить, но и думать не было сил. Ощущение тупости и рефлекторного страха не давали нам быть объективными. Запах сгнившего мяса, аммиака и гари в воздухе отчетливо пробивался в мозг, но мысли все равно не приходили. Ноги просто шли, глаза просто смотрели на разруху вокруг. Повсюду груды разрушенных строений, летающий пепел, обломки машин. Серый цвет неба наверно был очень даже к моему лицу, которое было все запекшейся крови, впрочем, как все мое тело, покрытое застывшей кровью и пеплом.

Несмотря на грязное небо, было видно, что уже смеркается к ночи. Разухабистый путь сменился на узкую тропику ведущую в лес. Воздух заметно стал легче и грудь, вдыхая воздух, наполнялась, словно невидимыми силами. Мозг постепенно начал разговаривать и звук радио в голове стал более отчетливым и мысли стали проясняться. Мысли бегали туда-сюда, куда именно я должна направить свою волю я еще не могла понять. Как вдруг я увидела посреди леса опушку, которую соединяли огромные длинные рытвины глубиной около двух метров. Это было точно такое же геометрическое соединение как девяти конечная звезда смерти. Я стала понимать, что это не та звезда смерти и люди, идущие рядом со мной они не из моей звезды. Еще через десять минут мы пришли к какой-то базе, напоминающий транспортный цех, ангар с круглым куполом оранжевого цвета, высокий и длинный. База ограждена забором асфальтного цвета. Вход через ворота, адекватных размеров, но очень плотный по толщине из прочного металла, при желании даже я могла бы залезть на него, так как он состоял из каких-то железных выступов. Двор базы в разы больше, соток двести или может пятьсот даже, где он заканчивался, зрение не могло уловить из-за наступившей ночной темноты. Нас затолкали в первую из десяти дверей ангара. Еле-еле горящая в дальнем углу комнаты лампа напоминала сарай в деревне. Комната с одной входной дверью и дверью соединяющая следующий вход ангара изнутри. Нас закрыли и предупредили:

– Хотите жить молчите и не звука – сами они тоже говорили почему-то очень тихо почти шепотом. Я обняла двух девочек, прижала их к себе. Разодранные платьице девочки постарше стало ее смущать, и я поняла, что к ней возвращается сознание. Я осторожно нагнулась и спросила шепотом ее имя. Она ответила тоже шепотом:

– Яра.

Ярослава на свой подростковый возраст была достаточно рослой и болезненно худенькой девочкой. Бледная кожа лица и тела, светлые ресницы и брови, серые глаза и белые волосы говорили о принадлежности девочки к людям альбиносам⁷.

Вторая девочка стояла как вкопанная, крепко сжимая мне руку, но тоже сказала свое имя:

– А меня Лиза.

Елизавета в отличие от Яры имела еще притягивающий детский облик. Пшеничные волосы, голубые глазки. Картошечкой маленький носик весь в канапушках был очень к лицу. Отсутствие передних молочных зубов придавали ощущение взбалованного ребенка. Жеманничество и капризность проглядывалось в ее поведении. Мы отошли в самый дальний угол комнаты находящийся от двери и сели на пол. Тридцать восемь грязных в оборванной одежде в крови и саже людей и два ребенка непонимающих, что происходит, смотрели друг на друга в надежде понять хоть что-то. У большинства несчастных людей, память так и не вернулась, а сознание было без единой мысли. В какой-то момент я задремала, и мне даже приснился сон, конечно далеко не прекрасный, он не отличался от яви, это был кошмар.

Я в маленькой комнате маленького бревенчатого деревенского домика. Комната довольно стара и темна для полного описания. Два окна между ними, темный комод с большим зеркалом в виде прямоугольника. На зеркало накинут теплый шерстяной платок синего цвета, но не покрыт полностью, как это делают в доме, когда кто-то умирает. Кровать с железной прогибающейся сеткой, заправленная темно-синим покрывалом. Деревянный стул коричневого цвета с круглым сиденьем и полукруглой спинкой, очень старый и выкрашен на несколько раз. И больше ничего никаких предметов и никаких элементов, как будто замыто остальное и только есть это видение. Во сне это просто комната, в которую я вошла и увидела себя в зеркале. Мое отражение меня поразило. Я долго не могла прийти в себя, мое дыхание было затруднено и перехватывало горло так, что я не могла и вымолвить и слова. Это была я, но я не могла разглядеть себя, я просто ощущала и чувствовала душевную боль, обиду, страх, отчаяние и что-то еще, еле уловимое непонятное чувство, которое я не могла объяснить. То чувство, когда так неудобно, что хочется просто орать от неизвестности. И вдруг я понимаю, что это чувствую не я, а то, что в моем отражении, а я просто смотрю из комнаты. Тогда я закрыла платком зеркало, надеясь, что это видение закончится, и оно не закончилось. То существо, которое я не могла увидеть, но чувствовала его душу, оказалось, по мою сторону. Я также не могла разглядеть его черты, я ощущала призрачную форму. Тогда я решила, что нужно избавиться от этого существа пока ее не увидело мое окружение. Отчаянно схватившись за призрачные волосы, я кинула его на кровать и вцепилась в горло. Взгромоздившись верхом на безликое существо, с чувством психопатической злости и ненавистью я стала сильно сжимать свои пальцы на горле и трясти его тело. Руки этой сущности схватили мои кисти и пытались отцепить мою мертвую хватку. Шансов на спасение я не дала. Призрак слабее меня и поэтому особенно не сопротивлялся. И когда сущность стала терять сознание и закрывать медленно глаза, я разглядела и увидела лицо призрака – это маленькая девочка и у нее настолько жалкий вид, как Добби из фильма «Гарри Поттер». Когда она вовсе закрыла глаза, я не могла понять, почему я не видела эту маленькую девочку, а видела ментальный призрак, который не поддавался моему воображению. Я остановилась и замерла, убрав руки с горла, я смотрела на нее, тело не двигалось. Стояла оглушительная тишина, комната стала еще темнее и только свет, исходящий от лица ребенка отчетливо ложился в мой разум. В следующий момент дитя открыла глаза и в ту же секунду, так глубоко и пронзительно влетел ее взгляд в мою душу, как будто я в иллюминаторе космического корабля увидела нашу планету. Она мысленно сказала:

– Спасибо за жалость, – мне так захотелось ее обнять, прижать ее к себе, соединить свою ауру с ее призрачным телом и забрать ее боль. Как только я почувствовала это, произошло нечто, чего я просто не ожидала. Я была озарена и воскликнула громким пораженным горем мое сознание голосом:

– Это же я! Я! Я! Маленькая я! Я убивала себя…..себя!

Сидя на кровати прижав себя к себе я громко рыдала, боль души была так невыносима хотелось просто раствориться в невесомости так, чтоб не чувствовать ни единого кусочка своего тела и души, чтобы всегда был наркоз и небытие.

Я проснулась от того, что Лиза тихо всхлипывает от плача, ее теплые слезы капали мне на руку. Она посмотрела на меня и сказала тихонько дрожащим голосом:

– Мама!

Я вдруг поймала себя на мысли:

– У меня тоже есть дети, муж и есть родители и родственники.

Меня как током продёрнуло, я вспомнила все и всех. Жуткая паника охватила меня, я сжала руку Лизы, поднесла к своим губам, поцеловала и сказала шепотом:

– Теперь я твоя мама, не бойся – моя невольная улыбка и мокрый взгляд охватил девочку. Я поняла, что ребенок приходит в сознание, мне страшно было подумать о том, что будет с ней, когда она все вспомнит. Поход в глубину чувств сменил звук скрипящей двери тихонько открывающейся рано на рассвете. Реакция людей сразу дала понять, кто все вспомнил и молчит, а кто остался немтырем. Я, мои девочки, две женщины, и пять мужчин, к которым вернулись эмоциональные потрясения. На звук двери только мы отреагировали. В дверь вошел большой толстый мужчина лет пятидесяти и очень молодая девушка. Мужчина выглядел, как мясник он был в длинном клеёнчатом фартуке темно-синего цвета, весь в крови, на голове оранжевая повязка, прикрывала лоб, тоже забрызганная уже давней засохлой кровью. Круглые огромные глаза мясника заканчивались густыми черными бровями. Толстый живот свисал до бедер, выделяясь из-под фартука. Девушка с очень короткой стрижкой с ярко белыми выкрашенными волосами, с острыми и тонкими чертами лица. Очень худая, плоская, в сильно облегающем брючном костюме черного цвета, держала в руке маленький лазерный димер. Мясник стоял на пороге двери, девушка подходила к немтырям и светила димером⁸ в зрачки. Девочки прижались ко мне, я сказала:

– Чш…

–Не бойтесь и не плачьте, я с вами.

Девушка отобрала десять немтырей и спокойно их увела как коров на бойню, они были покорны и не понимали, что происходит. Дверь закрылась с другой стороны и взрослых, осталось двадцать восемь. И снова наступила тишина, и только доносящееся эхо с других комнат звучало в ушах. Это был глухой звук движений, похожий на тот, который исходит в высоту крытого бассейна в каком-нибудь спортивном комплексе. Через некоторое время открылась снова дверь и тот же мясник уже со свежей кровью на фартуке, и та же девушка Блонд, и снова еще десять немтырей ушли никуда. Это понимание, что нас уводят постепенно, вызвало ощущение «дежавю» и напомнило мне старый художественный фильм «Десять негритят», где последние фразы считалочки звучали так: «И вот ни стало никого».

Как только закрылась дверь, я шепотом спросила:

– Кто в сознании поднимите руки? – как я и предполагала, подняли руки две женщины, и пять мужчин. Уводили по десять человек и только немтырей, значит, мы останемся напоследок и пойдем вместе. Я решила пересесть в другой угол комнаты так, чтобы когда открылась дверь, я увидела хоть маленечко, что за ней. Оставив девочек, сидевшей рядом со мной женщине, с дрожью в коленях и руках, я села так чтобы при открывании двери было видно тыльную сторону другой комнаты. Еще примерно через два часа вновь открылась дверь. Я успела увидеть только лежащие на полу грязные одежды и обувь людей, которых выводили. Следующая десятка также была отобрана из немтырей. Стало понятно точно, что мы живые киперы пойдем вместе и нам нужен был план.

Глава 5.Триоль в моей голове

Я думала, что хочу только одного: выбраться из этой комнаты и бежать подальше от этого места, но оказалось, что мое радио в голове добавляет звук вопросов все громче и громе. Начало всех начал? – что это или кто это? Создатель наш – это образ? Бог? Энергия? Душа? А может звук? Где конец или начало вселенной или мы двигаемся по спирали бесконечности. Для чего создана эта тайна? Создана намеренно или нечаянно? И почему все пошло не так? Почему произошел сбой. Зачем пришлось произвести ликвидацию нашей планеты, а может это перезагрузка? Что эта за субстанция, которая просто и свободно управляет нашими мозгами и подчиняет все живое в свою власть? И какая формула у этого невидимого льда, который трансформируется в эфирную массу и вьется вверх вместе с телами людей? И зачем наши тела отделять от головы и превращать в безголовое тело в кристаллы льда? Эти мысли не давали мне покоя. И снова наступила ночь, это стало понятно по свету из маленького окна расположенного почти у самого потолка. За нами так никто и не пришел. В желудке проносился жуткий ураган и спазм, впрочем, также как и у остальных. Поскольку нас осталось десять человек, можно было уже полноценно лечь и вытянуть ноги, но не тут, то было. Открылась входная дверь и к нам закинули еще три человека это одна женщина и двое мужчин. Мужчины были немтырями женщина лет сорока в сознании. Женщину, трясло как «бандерлога», было непонятно от чего, толи от страха то ли от голода или от шока. Немтыри молча сели на пол и не проронили ни слова, смотрели, уставившись в одну точку. Я сняла с себя драную кофточку и накинула на вновь прибывшую женщину. Усадила ее на пол и стала растирать ей руки. Она немного успокоилась. Я спросила:

– Как твое имя?

Дрожащим сиплым голосом чуть слышно она сказала:

– Зоя.

– Зоя, ты должна успокоиться и просто тихо сидеть, постарайся закрыть глаза и расслабиться хорошо? Она кивнула головой, приняв на веру мои слова, закрыла глаза и сжала мои пальцы так сильно, что мне пришлось слегка одернуть ее. Немного успокоившись, Зоя подняла взгляд и посмотрела на меня жалобными голубыми глазами. Ее длинные до пояса кудрявые от природы волосы закрывали лицо. Убрав за уши запутанные волосы, я вытерла ей слезы ладошкой, размазав еще больше грязь по лицу. Тонкие длинные губы женщины перестали трястись. Наступила вновь гробовая тишина. Девочки свернулись как маленькие пугливые котятки в калачик, мирно друг друга, обнявшись, заснули. Мужчины сидели, прислонившись к стене, с полузакрытыми глазами и ждали своего приглашения за ту вторую таинственную дверь. Убедившись, что никто первым не решается, заговорить, мне пришлось нарушить гибернацию в этой жуткой комнате.

– Меня зовут Лия, кто-нибудь понимает меня? Почему вы все молчите?

– Разве у тебя не болит голова? – спросил мужчина в возрасте. Было видно, что он испытывает боль, его тело коробило и потряхивало. Этот вопрос прояснил мое вопрошание. Все молчат, потому что цепенеющая боль еще не отступила.

– Нет, уже нет. Хорошо, давайте так. Я буду задавать вопросы, а вы будете сжимать или разжимать пальцы.

– Сожмите в кулак пальцы кому больно думать, мыслить или говорить? Все устремили свой взгляд на меня, а я в свою очередь на их руки. Все без исключения кроме девочек и немтырей сжали пальцы в кулак.

– Теперь разожмите пальцы, сожмите снова, если больно двигаться. Все пальцы, остались, не подвижны. Это означало что физической боли при движении нет, есть боль головная от напряжения мыслительной деятельности мозга.

– Не бойтесь думать, у меня тоже было так, но постепенно все прошло, тренируйте себя по немного с перерывами. Во время перерыва считайте пальцы на руках.

– Сейчас подумайте о близких, вспомните их, вспоминайте до тех пор, пока боль будет терпимой, как только станет невыносимо, откройте глаза и начинайте шепотом считать пальцы на руках. А я буду считать вашу возможность вынести головную боль. Если вы согласны сожмите пальцы. Пальцы на руках были сжаты у всех кроме Зои. Не знаю, как и откуда возникли у меня эти мысли и эти действия, направленные на этих людей, но ум мой был ясен как никогда. Я была здесь и сейчас и ощущала все происходящее, несмотря на то, что мое радио в моей голове работало в автономном режиме и звук прибавляло и убавляло самостоятельно.

– Я Лия, закройте глаза и сожмите пальцы в кулак. Назовите свои имена в уме медленно и по буквам, вспомните, сколько вам лет и кто вы по профессии. По мере нарастания боли разжимайте по одному пальцу и когда станет боль невыносимой, разожмите кулак полностью. Откройте глаза, и сразу же начинайте считать пальцы на руках. А я считаю шепотом, мой счет остановиться, когда последний из вас разожмет кулак.

И я начала счет по мерке тиканья секундной стрелки на часах, как только я дошла до цифры три, в моей голове возник мощный удар, как будто кто-то вторгся, в мое сознание и я стала понимать, что-то другое не свое. Заиграла ритмичная музыка Фламенко⁹. Триольный¹⁰ ритм врывался в мой слух в темпе крещендо¹¹. Туфли на невысоком широком каблуке с толстой подошвой из нескольких слоёв кожи лакового красного цвета отбивали ритм по деревянному крепкому полу. Раз! Два, три. Раз! Два три. Бутон красного цветка гибискуса с мускусным, древесно-пряным ароматом расцвел на глазах. От громкого ритма и быстрого приподнятого темпа на миг я потеряла сознание, но не более как я дошла до цифры четыре. Помутнение рассудка и гул в ушах, резкий скачек адреналина, головокружение заняли доли секунды, и вновь вернулось ясное небо в мою голову. Фламенко с четким темпом осталось как сопровождение и ничего не оставалось, как принять этот акустический тремор¹². Когда я дошла до цифры пять, в моих глазах стал мелькать полномасштабный экран с художественным фильмом в ускоренном темпе и героя звали Майк полное имя Микаэль. Это было чудесное зрелище, когда ты умеешь смотреть, очень быстро кино понимая то, что происходит и одновременно присутствовать здесь в своем сознании и бытие. Кино длилось до цифры десять. Когда оно закончилось, один из мужчин открыл глаза и начал считать пальцы на руках. В тот момент, когда я дошла до цифры одиннадцать снова мощный удар по моим мозгам и снова кино, цифра двенадцать опять удар и уже другое кино. При этом я смотрю сразу два фильма одновременно, как будто смотрю два телевизора.

– О Господи! – сказала я себе, еще удар на цифре тринадцать и подключился третий телевизор, и его я тоже понимаю! Такое чувство возникло, что у меня три головы и одно туловище. На цифре семнадцать два телевизора сломались, кино кончилось и одна пожилая женщина, которую звали Эльза, и мужчина по имени Андрей разжали пальцы и принялись считать. Я быстро поняла, что это кино в моей голове это то, что эти люди вспоминали и «каким-то Макаром», я все это увидела. На девятнадцатой секунде таким же ударом включились еще три телевизора и до двадцать пятой секунды, шло четыре трансляции одновременно. Когда я произнесла цифру двадцать шесть, глаза всех испытуемых были открыты, а у меня заговорило снова мое радио, тема ведущего:

– Я читаю мысли? Я понимаю людей без слов мысленно на расстоянии? Как я смогла это сделать? Смогу ли я снова это повторить? И как это повторить?

Придя в себя, я спросила:

– Кто может говорить?

– Меня зовут Кира, – произнесла темноволосая худенькая и маленькая женщина сорока пяти лет. Достаточно жилистая и округлая привлекающая внимание формами тела. Темные брюки классического покроя из джинсовой ткани и облегающая стрейч кофточка белого, но уже грязного цвета сидели на ней идеально с точно подчеркивающим фигуру эффектом. Длинное карэ волос превратилось в длинные сосульки, но никак не портили внешность Киры. Сухость и строгость в лице придавало особенность в чертах лица.

Я решила, что не буду пока рассказывать о том, что я видела ее кино, чтобы не напугать или вызвать еще большее недоумение.

– Кира как ты?

– Мне жутко, но уже не больно.

–Теперь я не одна и шансов выбраться прибавилось, – сказала я с легкой ухмылкой как будто сама себе.

– Надо повторить, кто согласен сожмите пальцы в кулак, – твердо и убедительно произнесла я.

И снова я увидела кулаки надежды, к которым присоединилась и Зоя. От полученного адреналина вследствие экранизации в полномасштабном режиме человеческих судеб мое эго наполнилось смыслом жизни как никогда. Всю свою жизнь я ждала этого смысла именно такого ощущения, но предположить такое и уложить в голове я просто, ни одной клеткой своей души не могла. Понимание чужих судеб, видение жизни другими глазами человека безо лжи и притворства. Ощущение невольного вторжения в сознание других людей с благими намерениями с целью помощи. Когда весь мир разрушен и расчленен буквально, когда от человечества остались крохи, я наполняла себя свое нутро смыслом и ловила себя на мысли, что мне это прельщает и нравиться. В то время, когда моя оппозиция киперов вспоминала о своих близких и родных через боль, я думала не о своих детях, близких и родных, я думала о жизни чужих мне людей, которые тогда были со мной. Почему так? И стоило ли мне думать вообще об этом? В тот момент моя цель была выбраться во, чтобы это не встало. Также я понимала, что у меня нет шансов, нет надежды, есть только вера. Вера в то, что я могу спасти себя, чтобы найти своих близких людей. В том, что моя семья жива, я верила, безоговорочно и у меня не было ни одной клеточки, которая бы сомневалась в этом. Мой радио эфир прервал знакомый скрип двери, и снова девушка, и мясник, на сей раз забрали только двух несчастных немтырей.

– Господи! Спаси и сохрани нас! – заговорила, причитая голосом, пожилая женщина Эльза.

– Лия, я все вспомнила, но лучше бы не вспоминать, – женщина начала тихо горько плакать.

– Как Вас зовут?

– Эльза.

Женщина крупных габаритов, с маленькой изящной головкой на которой сделана химическая завивка на каштановых волосах.

– Эльза, надо успокоиться, пожалуйста, прошу, не плачьте.

–Как же выбраться? – вступила в разговор Кира.

–Не знаю, Кира, – растерянно ответила я, поворачивая голову смотря вверх на крошечное окошечко.

– Нас всех убьют как тех остальных, – сказала Кира, как будто произвела констатацию факта.

– Если бы мужчины пришли в себя, можно было бы посмотреть в то окно, ты легкая и маленькая, может, ты пролезла бы? – предложила я как вариант.

– Эльза, ты можешь помочь мне поднять Киру к окну? – вставая с пола и разглядывая реакцию Киры, произнесла я.

– Давай, давай, – расторопно ответила Эльза, неуклюже, поднимаясь с пола в виду излишнего веса.

Подняв Киру почти к потолку, мы с нетерпением ждали оценки ситуации за окном.

– Ничего не видно, очень темно, – усиленно и усердно разглядывая картину за окошечком, ответила Кира.

– Спускайте меня, – сказала Кира расстроенным голосом.

– Если нас поведут всех сразу, у нас есть и будет шанс остаться в живых.

– Лия, почему ты так решила? – спросила Кира.

–Их там не только двое!– продолжала Кира противостоять мне.

– Даже если там за дверью батальон мясников, хотя бы один из нас может выбраться! – настойчиво утверждала я.

– За дверью, не слышны выстрелы, значит, не расстреливают, нет ора, значит, не пытают, нет громких звуков, значит, не забивают, – предположила я.

– Почему мясник тогда в крови? И кровь даже на голове? – уже нервничая, задавала вопросы Кира.

В наш диалог, прервав свои молитвы, присоседилась Эльза.

– Я из деревни и было время, когда мы держали скотину. И я знаю, почему у мясника кровь на голове. Когда забивают быка, сначала кувалдой бьют по переносице. Скотина теряет сознание и падает. Пока он без сознания забойщик перерезает вену на шее животного. Кровь может иметь сильный напор и при не осторожном движении при спускании может, хлестнуть в лицо.

– Значит, нам отрежут головы?

– Если это так, для чего им это нужно?

– Тех, кого забрали, они ведь и так были обречены, – задавала вопросы и искала ответы Кира, медленно перемещаясь из угла в угол.

–Тогда почему нас оставили напоследок? – подойдя ко мне, спросила Кира, как будто я знаю ответ на этот вопрос.

– Не знаю, думаю, что с нами будет все по-другому, – ответила я, смотря ей прямо в глаза.

– Девушка Блондинка с лазерным димером? Кто она? – внезапно заговорил молодой мужчина. Еще тяжело вздыхая, по всей видимости, от оставшейся боли мужчина медленно стал подниматься с пола.

– Я Микаэль, можно Майк, – произнес мужчина, потирая шею и медленно моргая, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую.

Микаэль по национальности был обрусевшим армянином. В его речи присутствовал красивый еле заметный акцент. Голос мягко звучал как мурлыканье кота. Маленького коренастого роста, спортивного телосложения с лысиной на голове не смотря на молодой возраст. Темно карие играющие глаза на круглом лице.

– Может можно с ней договориться? – спросил Майк, осматривая нас с Кирой как претендующих на переговоры.

– Если нас оставили, значит, мы нужны им? – продолжал Микаэль.

– Да, для того чтобы собирать немтырей и убивать их, – ответила саркастично я.

– Подождите, ну наверняка мы не одни такие? Спросил еще один пришедший в себя пожилой мужчина, тот самый который первый заговорил.

– Вам лучше? Как Вас зовут? – обеспокоенно спросила я.

– Да, да я в порядке, я Андрей.

– Майк, давай пошли, посмотрим в окно. Ты полегче, я подниму тебя, – вставая и похрипывая, сказал Андрей.

Мужчины повторили нашу комбинацию у окна. К сожаленью у них также ничего не вышло. За окном кромешная тьма.

– Может, как светать начнет посмотреть, что там за окном? – поднявшись и подойдя к остальным мужчинам, произнес еще один проснувшийся молодой человек. Невольно пожав руки здравия остальным, одновременно представился:

– Алик.

– Алик, – повернувшись к нам, еще раз произнес.

Алик был немного младше Майка. Высокий худой парень в черной майке и черных джинсах. На груди проглядывались наколки. На предплечье тоже наколка в виде масти из колоды игральных карт пики. На левом запястье шрамы надрезы от порезов. Цвет глаз и взгляд практически не уловим, он все время щурился. Алик был близорук и очки, по всей видимости, потерял. Молодой, но практически весь седой. Белые волосы были не проседью, а вперемешку с угольно-черными.

– Лия, спасибо, – застенчиво и стесняясь, в то же время обязано, говорил Алик

– Я просто хотела помочь, – эта благодарность смутила меня, я стеснительно опустила голову, потому, что я знала все части его жизни, и всё что его радовало и угнетало, но он, то об этом не знал.

– Да, спасибо, меня Арсений зовут, – присоединился к словам благодарности парень, сидевший в дальнем углу.