Buch lesen: «Кэти Уилсон и Новый мир»

Подкидыш

В небольшом промышленном городке под названием Брезе́н, на севере Франции, жила маленькая девочка по имени Кэти. С виду она была обыкновенным ребёнком лет десяти, невысоким и худощавым. При ходьбе, казалось, что её руки и ноги – это кожаные тонкие ремешки, которые вот-вот улетят при сильном дуновении ветра и завальсируют в воздухе.

Несмотря на излишнюю худобу, лицо у Кэти было приятным: круглые бархатистые щёки, губы, немного крупнее обычных, и невероятно большие глаза – голубые с зелёными ободками. Они прятались за длинной каштановой чёлкой и по привычке опущенными ресницами. В те редкие минуты, когда Кэти их поднимала, в её взгляде читалась вполне осознанная, но, очевидно, тайная печаль.

К большому сожалению, в Брезе́не не любили разгадывать тайны. Здесь жили люди с самыми заурядными желаниями: они уважали традиции своих предков-ремесленников, ценивших распорядок и точность. Поэтому им очень не нравилось, если кто-то пытался нарушить их мирное существование нелепыми фантазиями и вторгался в размеренную привычную жизнь, словно дикая лесная зверушка.

В свои десять лет Кэти хорошо успела это понять. Она училась в четвёртом классе школы и каждый день слышала слово «Подкидыш», которое стало для неё противным вторым именем. Местные дети не упускали возможности подразнить одноклассницу за иностранную фамилию Уилсон. По неизвестным для всех причинам она отличалась от той, что была у её родителей.

В такие моменты Кэти хотелось исчезнуть и больше никогда не слышать этого страшного прозвища. А ещё лучше – проснуться по утру, подойти к зеркалу и увидеть в отражении карие радужки, как у остальных жителей. Ей казалось, так она сможет стать более привлекательной для окружающих и заслужить всеобщее одобрение.

Однажды Кэти случайно подслушала разговор между своими одноклассницами, Ювентой и Карлой. Они громко спорили о существовании волшебной феи, исполняющей любые желания. Эта идея так вдохновила Кэти, что она каждую ночь взывала к ней о помощи и молила сделать похожей на остальных детей в школе. Однако фея не прилетала и была абсолютно равнодушна ко всем её просьбам. В конце концов, Кэти перестала верить в чудеса, не понимая, почему она отличается от других и отчего вынуждена жить там, где её настолько не любят. Даже собственным родителям, казалось, она была совершенно безразлична.

Мама Кэти, Розалинда Вилье, обладала яркой и привлекательной внешностью. Ей даже пророчили большую карьеру фотомодели в столице, но после замужества обстоятельства изменились, заставив девушку остаться в Брезе́не. С тех пор она работала коммивояжёром¹ и торговала косметикой. Вот только не жаловали в этом городе непрошеных гостей, и лишь изредка кто-нибудь из чувства внутренней морали покупал у настойчивой продавщицы парочку мелочей, но большинство попросту смеялись над ней, не желая даже открыть двери. Однако это ничуть не смущало Розалинду. Она мечтала встретить известного модельера, который случайным образом окажется в этом богом забытом городке, и пригласит её работать в Париж.

Так Розалинда превратилась в охотницу за приезжими мужчинами, а на общение с дочерью времени не оставалось. Разве что изредка она, словно ветер, влетала на кухню в вечерние часы, пока Кэти готовила ужин, задавала несколько формальных вопросов и тут же убегала на очередную встречу.

Как-то раз, когда Розалинда лежала в постели с простудой и читала любимый модный журнал, Кэти обратилась к ней:

– У меня такая странная фамилия, – произнесла она нерешительно, сплетая и расплетая крохотные пальцы. – Мне кажется, что я здесь чужая.

– Откуда в твоей голове эти глупости?! – возмутилась Розалинда в ответ. – Ну, сама подумай, кому в этом городе может прийти такая несусветная идея – растить чужое дитя? А фамилия твоя от бабушки, и не будем об этом больше, – бросила она, не желая вдаваться в подробности. – Лучше возьми рецепт и скорее беги в аптеку.

С тех пор Кэти ни о чём не спрашивала у своих родителей, только знала, что где-то есть бабушка, у которой, возможно, точно такие же голубые глаза, и эта надежда немного смягчала её печаль.

Что же касалось отца, то его совершенно не заботила жизнь дочери, как, впрочем, и семьи в целом. Годри Вилье, в прошлом успешный офицер французской армии, был в отставке из-за ранения в левую ногу. Он постоянно хромал, но всё же работал охранником на местном предприятии по добыче угля, а ещё каждый вечер захаживал в бар на окраине города, который напоминал своим видом гараж, нежели питейное заведение. Здесь Годри очень ловко и методично спускал почти всю зарплату, угощая безработных друзей.

Когда очередной весёлый вечер подходил к концу, Годри, шатаясь и запинаясь о выступ в прихожей, бранил безрукого строителя, который сделал такой бестолковый ремонт в его доме, и кое-как снимал пыльные ботинки. Затем он небрежно доставал из одного кармана несколько смятых купюр, а из другого горсть звенящих монет. Они прыгали и дребезжали по деревянной поверхности старого комода, пока не упирались во что-нибудь твёрдое или вовсе не падали на пол. Бывали дни, когда Годри и сам, подобно этим медякам, сваливался на том же месте весь грязный, словно бродячий пёс, но зато с чувством полного удовлетворения. Он испытывал его всякий раз, когда приносил в дом деньги. Только Кэти была этому не рада. Больше всего она не любила выходные дни и старалась спать до полудня, не желая покидать своей комнаты. Ей не хотелось в очередной раз стыдиться отца и перешагивать через его распластанное тело.

Казалось, будто Кэти живёт совсем одна. Родители её не замечали, как и кошку, которая любила приходить по ночам, когда она забиралась на крышу посмотреть на звёздное небо. Кроме неё, друзей у Кэти не было. Каждый раз она ждала пушистую подружку, чтобы обсудить события дня или полакать на её мягком животике, мечтая лишь об одном – тёплых бабушкиных объятиях.

Главным виновником этой печали был одноклассник Томас. Он всегда находил возможности для разных пакостей, и однажды стукнул Кэти так больно, что у неё онемела рука, а из глаз даже брызнули слёзы. Томас частенько совершал такие «подвиги». Всё ради того, чтобы произвести впечатление на Викторию, которая ему нравилась и презирала Кэти за неряшливый вид: форму в заплатках и старый зашитый бант.

Пробуждение силы

В один из весенних дней, когда Кэти возвращалась домой после школы, Томас подбежал к ней и толкнул в плечо. Растерявшись, она не удержала равновесие и застыла на четвереньках, будто дворовая собака, а через секунду по её сгорбленной спине прокатился рюкзак и упал прямиком в лужу, забрызгав лицо и одежду.

В другой раз Кэти бы опустила голову и, молча вытирая слёзы, пошла в сторону дома, но в этот день что-то по-настоящему животное пробудилось внутри неё. Вместо тихой печали в ней закипела нешуточная злоба, а в глазах появились два обжигающих пламенем красных уголька.

Заприметив странный огненный блеск, Томас резко отстранился и попятился, словно перед ним возник зверь, который вот-вот нападёт. Он медленно отошёл на безопасное расстояние, выдавил нелепую ухмылку и крикнул:

– Страшила!

После чего резко развернулся и побежал к дому Крокетов, местных пекарей, где жил его друг Джим. Кэти так рассердилась, что даже не заметила странной перемены в своём злопыхателе, только схватила рюкзак за оторванную во время падения лямку и потащила его по сырой земле, распинывая дорожные камни.

Она долго шла, пока не почувствовала, что ноги её не слушаются. Осмотревшись, Кэти увидела парк. Уже давно он стал пристанищем для голубей и таких же одиноких гостей, как она, которым некуда было пойти.

Где-то вдалеке послышался громовой раскат. Ветер крепчал, принося аромат луговой травы, а тучи собирались, будто давно разлучившиеся друзья, и затягивали небесную гладь серым покрывалом.

Кэти, недолго думая, нырнула в глубину парка. Она отыскала укромное место, чтобы остаться незамеченной для посторонних глаз, и села на лавочку под раскидистым дубом – сквозь его ажурные листья просачивалось хмурое и неприветливое небо. Даже тишина в парке была какой-то безжизненной, словно мир застыл в пугливом ожидании внезапной непогоды.

Кэти тоже застыла. Она закрыла глаза, вбирая в лёгкие прохладный воздух, и вскоре, после очередного раската, первая дождевая капля коснулась бледной девичьей щеки. Не спеша она проскользила до подбородка и, немного помедлив, звучно ударилась о синий рукав болоньевой куртки.

Дождь стремительно зашелестел по листьям, дороге и разбитым фонарям, нарастая с каждой минутой. Казалось, вся природа вторила чувствам маленькой девочки. Кэти неподвижно сидела, словно брошенная кукла, отдавая парку всю боль, что так долго копилась внутри.

Серые свинцовые капли прорывались через ветки и дубовые листья. Голова у неё становилась сырой и тяжёлой, такой же, как и пропитанные отчаянием мысли. Кэти ничего не хотелось: ни домой, ни уж тем более в школу. Единственным желанием было – остаться здесь навсегда.

– Да чтоб вы подавились своими булками! – истошно закричала она обидчику, который давно от неё сбежал, и с отвращением представила, как Томас и Джим наслаждаются выпечкой.

Никогда прежде она не была настолько сердита. Словно последнее звено цепи, которое удерживало её от истинной сути, внезапно дало трещину.

Слёзы у Кэти стихли вместе с дождём. Следы от капель покрывали порванную клетчатую юбку и грязные белые гольфы. Однако на них ещё виднелись жёлтые колокольчики с красными лентами. И откуда взялись такие гольфы? Неужели матушка купила их для неё?

Кэти долго перебирала в голове варианты, пока лёгкий озноб не остановил эти мысли. Возвращаться домой не хотелось. Там её никто не ждал, и к школе готовиться было не нужно, потому что впереди выходные. Каждую пятницу Годри до глубокой ночи праздновал с друзьями окончание рабочей недели – и не заметил бы отсутствия дочери, а Розалинда ещё с утра предупредила о срочном отъезде, кинув обычное: «По делам».

Недолго думая, Кэти достала из рюкзака старую спортивную форму – такую же серую, как и школьная, – небрежно смахнула влагу с лавочки и легла на её холодную поверхность. Она положила под голову штаны, а ноги укутала кофтой.

Так в пустынном парке Кэти проспала несколько часов, а когда открыла глаза, то увидела, что было уже раннее утро. Далеко над горизонтом не спеша поднималось солнце, разрезая лучами ночную тьму, а капли дождя, рассыпанные по парку, поблёскивали в полумраке и подмигивали ей. Вся природа пробуждалась, приветствуя Кэти ласковым щебетанием зелёных пе́ночек².

К своему удивлению, она не замёрзла. Сладко потянувшись, Кэти села и почувствовала, как что-то тяжёлое скользнуло вниз по худым коленям. Это была толстая грубая шкура размером с большую кровать. От неожиданности она испугалась и, отклонившись, задела рукой конверт. На его зелёный поверхности была золотая надпись с её именем.

Раньше Кэти не получала писем – она опасливо огляделась, но никого не увидела, ни единой живой души. Закусив губу, Кэти медленно протянулась к любопытному конверту, словно боялась, что он может ужалить. Преодолевая волнение, она наконец-то открыла письмо. В её руках оказалась жёлтая папирусная бумага, на которой виднелось несколько слов с загадочным адресом:

«Три мага», площадь Седого Филиппа, дом 9.

За десять лет жизни в Брезе́не Кэти никогда не слышала о таком месте. Всё это выглядело странно и подозрительно, но человек, который оставил письмо, явно был добр. Так у неё появилось сильное желание отблагодарить незнакомца и вернуть ему меховое одеяло.

Кэти начала собираться. Несколько раз она пыталась свернуть грубую шкуру, но ничего не выходило. Одеяло, будто заколдованное, разворачивалось само собой, постоянно выскальзывая из её худощавых рук. Тогда она забросила рюкзак на плечо и, придерживая одеяло за два конца, накинула его на себя, словно мантию. Образ получился немного устрашающим и походил на горбатого медведя, но Кэти это не волновало. Больше всего ей хотелось познакомиться с тем, кому важны её чувства.

Кэти шла по улице с растрёпанными волосами, в грязных башмаках и забрызганных белых гольфах, а на плечах у неё красовалась коричневая грубая шкура. Каждый прохожий, которого она спрашивала о загадочном адресе, недоумевая, смотрел в её сторону. Кто-то просто проходил мимо, пожимая плечами, а кто-то настойчиво предлагал проводить её домой или даже в больницу, полагая, что девочка не в себе.

Так прошло целых два часа. Вымотанная и голодная Кэти почти потеряла надежду, как вдруг заметила на обратной стороне конверта золотую стрелку – она указывала на узкий переулок.

Кэти недоверчиво покрутила конверт – направление стрелки оставалось неизменным, – а когда подняла голову, то увидела, как в переулок свернул светловолосый юноша в полосатой шапке и серо-голубом пальто чуть ниже колена – на его широком лацкане поблёскивала некрупная золотая брошь.

«Что же на ней изображено?» – задумалась Кэти, застыв на пешеходном переходе

Резкий машинный гудок заставил её содрогнуться, и она скорее побежала вслед за незнакомцем.

Переулок оказался узким – не больше полуметра. Чтобы пройти, Кэти пришлось закусить зубами правую часть шкуры, а левую подвернуть по лямку рюкзака и подхватить свободными руками нижнее полотно, которое изрядно испачкалось от длительной прогулки по ещё не высохшим улицам.

Так, полубоком, она прошла метров двадцать, пока не упёрлась в стену из рыжего кирпича. На ней висел зелёный почтовый ящик. Это был тупик. Кэти обернулась, отыскивая пропущенный вход, но все её попытки оказались безуспешными.

«Куда же он делся?» – стоило ей только подумать, как сзади раздался стук быстрых шагов.

Кто-то приближался. Сердце Кэти затрепетало, словно пойманный в стеклянную банку мотылёк. Она зажмурилась, сильнее закусив шкуру, и прижалась всем телом к стене, где висел ящик.

– Ты не против, если я пройду первая? – раздался приятный голос.

Кэти недоверчиво приоткрыла глаза и увидела перед собой девочку с двумя тугими чёрными косами. Та была одета в наряд, похожий на тот, что носил исчезнувший белокурый юноша. Для полного сходства недоставало лишь шапки. Незнакомка улыбнулась и, бросив что-то в почтовый ящик, тут же исчезла.

Кэти часто заморгала глазами, отказываясь верить в происходящее. Она непонимающе разглядывала то место, где только что была пропавшая девочка. Зубы от удивления разжали медвежью накидку – шкура тяжело скользнула на землю, еле удержавшись одним концом на лямке от ранца, и заставила её покоситься.

Всё происходило будто во сне. Кэти крепко смежила³ веки и ущипнула своё запястье, чтобы проверить, не спит ли она. Ничего не изменилось, а значит, это – не просто иллюзия. Кэти действительно стала свидетелем невероятных событий. Приятное тепло разливалось в её груди, словно горячее масло, прибавляя решительности, и подсказывало, что это не последние чудеса, которые ждут её впереди.

Собирая остатки здравого смысла, она выудила из кармана конверт. Сомнений больше не оставалось. Кэти затаила дыхание и бросила его в ящик, повторяя за пропавшей незнакомкой.

В ту же секунду её ноги сковала невообразимая тяжесть, словно к стопам пристегнули два огромных магнита. Кэти почувствовала, как земля содрогнулась, увлекая хрупкое девичье тело в сторону стены. Сердце забилось в паническом испуге. Ещё немного – и она превратится в расплющенную монету, попавшую под поезд!

Кэти зажмурилась в ожидании неминуемого столкновения. С грубым толчком земля задрожала сильней и двинулась вперёд, наращивая темп, словно раскрученный глобус. Ветер резко ударил Кэти в лицо, сдувая с него влажные волосы. Неизвестность пугала, и она широко распахнула глаза.

Её тело как будто растворилось. Оно неслось вперёд, набирая скорость с каждой секундой. Стены, ограждения, горы, люди – всё путешествие походило на фильм с ускоренной перемоткой. Кадры менялись столь быстро, что в какой-то момент слились в одну размытую линию, напоминая Кэти поездку на американских горках.

Ещё мгновение – и она очутилась внутри высокой светлой ротонды⁴, которая находилась в центре городской площади. Еле удерживая равновесие, Кэти пошатнулась и пробежала взглядом по новой местности. Повсюду были старинные дома, сложенные из необтёсанных камней песчаного и серого цвета, а поверх них лежали тёмно-зелёные крыши с небольшими башнями, устремлёнными в небо.

В отличие от Брезе́на жизнь в этом месте кипела, будто в мегаполисе. Люди в диковинных одеждах сновали из стороны в сторону, кивками и улыбками приветствуя вновь прибывшую. Они заходили в ротонду, внезапно исчезали, а потом вновь появлялись, словно этот ритуал для всех был самой заурядной вещью.

Кэти почувствовала себя неуютного от подобного внимания. Она поспешила спуститься по мраморной лестнице, решив осмотреться и внимательнее изучить белоснежное строение снаружи.

Это было довольно крупное сооружение, размером с небольшой дом. Оно обрамлялась десятью массивными колоннами, вверху которых красовались львиные головы. Под самым куполом, на арке, ротонду огибала надпись, составленная из серебристых чёрточек и палочек незнакомого для Кэти языка.

– Новости, свежие новости! – раздалось буквально в метре от неё. – Очередное нападение на Кастенвиль! Пострадавших пока нет! Какие меры защитят будущих волшебников?! Закроют ли академию?!

Почтальон в сером костюме, напоминающем военный мундир с зелёным воротником и того же цвета обшлагами⁵, подошёл к Кэти. Он приветливо снял фуражку и протянул:

– Юная леди не желает газетку?

– Я… – В горле у Кэти пересохло, когда мужчина склонился над ней, моргая серыми глазами.

– О-о-о, вижу по вашему облику, что вы новенькая в наших краях. А знаете простую поговорку? Новичкам везёт, – расхохотался почтальон и протянул ей один экземпляр. – Дарю и желаю хорошего дня!

Кэти растерянно взяла в руки свежеотпечатанную газету. Чужеземные буквы на ней плясали в разные стороны, а фотографии, словно вспышки, внезапно появлялись и так же неожиданно исчезали.

– Де-воч-ка, – снова услышала Кэти в свой адрес.

На этот раз к ней подошла сгорбленная старушка. Она остановила бледно-зелёный взгляд практически возле её носа и почти беззубым ртом, растянутым в широкую улыбку, продолжила:

– Подскажи, куда мне идти?

– А вам… направо… или налево? – растерянно спросила Кэти первое, что пришло в голову.

– Да-да, налево, – без раздумий согласилась улыбчивая незнакомка.

– Вам туда. – Кэти жестом указала направление, но пожилая женщина даже не взглянула на её руку и зашагала в обратную сторону.

Не успела она окликнуть потерявшую ориентир старушку, как перед ней появилась высокая дородная дама с пышными рыжими кудрями, которые выбивались из-под ажурного чепца.

– Очаровательная сеньорита, не желаете ли совершенно бесплатно продегустировать мои домашние конфеты со вкусом счастья? – приторным голоском пропела женщина.

– Счастья? – изумилась Кэти и чуть было не согласилась, чтобы скорее сбежать с оживлённой улицы, но вдруг услышала чей-то приятный голос за спиной:

– Многоуважаемая Аглиндера, вам не кажется, что эта девочка и так уже вполне счастлива?

Обернувшись, Кэти увидела, что в метре от них стоит юноша, за которым она недавно проследовала в переулок, и наконец-то смогла разглядеть его брошь. Это был длиннющий змей с головой дракона, гривой и маленькими рожками. В его разинутой пасти блестел светло-голубой камень.

На голове у молодого человека по-прежнему сидела серая шапка с горчичными полосками по кругу. Она сильно свисала на затылке, обнажая пшеничные волосы, которые небрежно торчали в разные стороны, словно солома. По его рослому виду казалось, что ему не меньше шестнадцати.

– Ты новенькая? – спросил юноша.

Кэти недоумевающе заморгала, а тот с улыбкой продолжил:

– Куда тебе?

– Три мага, – выдавила она, с усилием разжимая губы.

Голубоглазый незнакомец прищурился и с ног до головы осмотрел свою собеседницу, будто пытался отыскать в ней какой-то секрет. От его пристального взгляда Кэти смутилась и аккуратно прикрыла грязную форму уже ставшей родной меховой накидкой.

Через минуту пытливого молчания юноша хмыкнул и указал рукой на едва приметную заржавевшую вывеску, которая виднелась в конце площади. Сконфуженная Кэти, словно под гипнозом, механически зашагала в нужном направлении, разглядывая проходящих мимо людей.

«У них голубые глаза, и зелёные, и серые», – отмечала она про себя, и это понимание как-то по-особенному радостно откликалось внутри.

Кэти подошла к дому с круглой зелёной дверью. Когда она её толкнула, бронзовый колокольчик издал несколько приятных звуков, дружелюбно приглашая в гости. Кэти вошла внутрь и глухо застучала по старому скрипучему паркету тяжёлыми ботинками.

В помещении было немного душно, как будто на кухне готовили, несмотря на отсутствие посетителей. Первое, что бросалось в глаза – это массивная барная стойка из красного сандала. Она напоминала ствол огромного дерева, оплетённого толстыми корнями с буграми, желобами и трещинами. Вдоль неё стояли высокие стулья, сколоченные из крупных шишковатых веток, с пышными кожаными сидениями винного цвета. А всё остальное пространство было усеяно небольшими круглыми столами и табуретами, похожими на старые пни. Из них росли крохотные сучки с зелёными листьями.

Кэти вдохнула приятный аромат свежей выпечки, который доносился с кухни, и в её животе раздалось лёгкое урчание. Уже целые сутки она не принимала пищи и даже не сделала ни единого глотка воды. Сейчас бы Кэти с удовольствием съела двойную порцию картофельного грате́на⁶ с хрустящей сырной корочкой и с радостью закусила обед яблочным пирогом с корицей. От одной этой мысли в животе забурлило сильнее.

Она сглотнула слюну и медленно прошла в глубину пустого зала. Не снимая накидки, Кэти с облегчением плюхнулась на пенёк возле стола, который располагался рядом с окном. Люди за ним по-прежнему спешно перемещались взад и вперёд.

Только сейчас Кэти наконец-то расслабилась и выдохнула накопившуюся усталость, всколыхнув и без того растрепавшуюся чёлку. Затем она перевела взгляд на бронзовый горшок по центру стола – там красовался величественный белый цветок. Присмотревшись, Кэти увидела, как вокруг лепестков, словно в невесомости, порхает нечто сияющее, будто волшебная пыльца. Она склонилась чуть ниже и с любопытством протянула руку, желая поймать пару искрящихся точек и прикоснуться к золотой сердцевине, которая источала изумительный аромат.

– Не стал бы этого делать, – раздался голос у барной стойки.

Кэти вздрогнула и резко отдёрнула руку.

– Это Алтея – особый вид мальвы. Она не любит, когда её трогают без разрешения. Красивый, но невероятно вздорный цветок.

Мальва тут же сложила листья, приняла воинственную позу и зашипела, выплёвывая жёлтую пыльцу, словно дразнила обидчика, а затем спряталась за белыми лепестками.

– Смотри, как ворчит, – рассмеялся незнакомец, протирая стаканы.

Глаза Кэти расширились от изумления.

– Простите, я ищу… – не успела она закончить, как незнакомец опередил её.

– Я ждал вас, моя милая, – тепло откликнулся мужчина, – и очень рад, что вы нашли смелость отыскать меня.

– Так это вы…? – она опять не успела закончить.

– Я ваш друг.

– Друг? – недоверчиво повторила за ним Кэти.

– Да-да.

– Но я никогда вас…

– Не видела. Ну конечно, конечно. Я тоже, и оттого очень рад нашему знакомству.

«Ничего не понимаю», – напряжённо раздалось в голове у Кэти. Все эти разговоры о дружбе казались ей очень подозрительными.

– Не переживайте так, моя хорошая, лучше скажите, – незнакомец улыбался всё шире, будто услышал её мысли, – вам чай, молоко или, может быть, чокофино?

– Чокофино? – вопросительно произнесла Кэти, не припоминая названия такого напитка.

– О-о-о, моя милая, не переживайте. Я всё приготовлю и угощу вас фирменным, яблочным пирогом.

«Как же он догадался?» – вновь прозвенело у неё в мыслях.

Незнакомец скрылся за широким проёмом, который находился за барной стойкой. Это был высокий мужчина плотного телосложения. Его широкую грудь покрывала рубашка в мелкую клетку, а на плечах сидел тёмно-коричневый вельветовый пиджак, удлинённый настолько, что больше походил на пальто. Почти всю голову незнакомца покрывала пепельная седина, и сквозь неё изредка пробивались тёмные пряди. Но особенно Кэти удивили его глаза, серебристо-голубые, словно айсберги, отражённые в синем океане. Свет, который они источали, говорил о том, что их обладатель не таит в душе зла.

Пока она витала в облаках, влюбляясь в новое для себя место и его радушного хозяина, мужчина уже успел вернуться. Он суетливо раскладывал на столе резные деревянные ножи и вилки с основанием в виде дракона.

– Да вы раздевайтесь. Чувствуйте себя как дома, – гостеприимно произнёс хозяин.

«Дома?» – от этого слова Кэти бросило в дрожь, будто она снова оказалась на холодной сырой лавочке в парке.

На мгновение Кэти вспомнила о том месте, откуда пришла, и только грустно отвела глаза.

– Как вы поживаете? – продолжил мужчина.

Вместо ответа Кэти молча сняла с себя меховую мантию, обнажая грязный наряд, и неловко протянула её незнакомцу.

– Спасибо, – произнесла она, стесняясь своего вида.

– Да не за что, моя хорошая. Нельзя же в одиночестве оставаться ночью в парке, да ещё и сырой одежде. – Хозяин бара в несколько движений смотал шкуру и бросил её на подоконник.

– Я не специально.

– Как же так вышло? Ваши родители наверняка сильно переживали.

– Не думаю, – еле слышно проговорила Кэти, разглядывая пол.

– Ой, простите меня, милая, – всплеснул руками безымянный собеседник. – Вот же дырявая моя голова! Забыл представиться. Моё имя Фред. Фред Олдмен. Владелец этих стен, а ещё член приёмной комиссии академии Кастенвиль.

– Кастенвиль? – Она мгновенно вспомнила о газете, которую принесла с собой и отложила на соседний пенёк.

Заметив это, Фред только злобно фыркнул:

– Проклятые бумагомаратели! Снова раздули из ерунды сенсацию. Будь моя воля, я бы их… – Он сжал кулаки, положив один на другой, и покрутил ими в воздухе, словно выжимал невидимую тряпку.

На этой неприятной ноте Фред удалился. Через минуту он вернулся с прежней улыбкой, разрезая на кусочки яблочный пирог. От этого аромата Кэти совершенно забыла о грусти и с нетерпением закусила нижнюю губу.

– Смотри, какой красавец, – ликовал Фред, любуясь своим творением, и положил два больших куска на деревянную тарелку Кэти. – Желаю приятного аппетита.

Она набросилась на пирог, набивая полные щёки, а когда последний кусок оказался у неё во рту, посмотрела на весёлое лицо Фреда – исподлобья, словно запасливый бурундук. Вспомнив про манеры, Кэти аккуратно смахнула с губ прилипшие крошки и тихонько произнесла:

– Фпасибво.

– Просто волшебно! Как же я люблю девочек с хорошим аппетитом! – Фред с большим удовольствием разлил по кружкам тёплый напиток с пышной упругой пенкой. – Вот и чокофино подоспел.

Шоколадный аромат с кофейными, ванильными и коричными нотками расплылся по залу, подогревая любопытство Кэти. Она сделала один недоверчивый глоток и, округлив глаза, залпом опрокинула в себя содержимое широкой деревянной кружки. После этого Кэти облизнула раскрасневшиеся губы и улыбнулась.

– Благодарю, месье Олдмен, – сказала она уважительно, хотя про себя уже много раз назвала его по имени. – Вы готовите очень вкусно.

– Ой, да бросьте, – просиял смущённый кулинар, – называйте меня попросту Фред.

И вновь он прочитал её мысли.

– Тогда… вы тоже, – заколебалась она и нерешительно продолжила, – Фред… называйте меня просто… Кэти.

– Какое прекрасное начало для зарождения настоящей дружбы! – восторженно объявил он.

– Да… наверно, но я хочу понять, где нахожусь и что это за место.

– О-хо-хо, моя хорошая, ты попала в одно из лучших заведений долины Гринме́ллоуз, бар-гостиницу «Три мага».

– Гринме́ллоуз? Но почему сюда?

– Я полагаю, тебе больше некуда пойти.

Фред попал в точку. Кэти не хотела возвращаться к прежней жизни. Туда, где все видят в ней пустое место. Она грустно склонила голову, а через минуту застенчиво взглянула на него, призывая продолжить рассказ.

– Кхм, кхм, – прокашлялся Фред после глотка чокофино. – Гринме́ллоуз – это долина, где живут и трудятся волшебники. Сейчас мы находимся в её центре – магической столице Рингольд. Та площадь, на которой ты оказалась, пройдя через портал, названа в честь легендарного мага и основателя академии Кастенвиль – Седого Филиппа.

– Седой Филипп? Портал? – недоумевала она. – Зачем же вы… Ой! То есть… ты… оставил мне конверт? Я же не волшебница, а самая обыкновенная.

Кэти каждый раз делала невероятное усилие, чтобы обращаться к малознакомому человеку, который годился ей в отцы, в такой простой и доверительной форме, но, казалось, Фред не обращал на это внимания.

– Наш директор думает иначе, – деловито подметил он.

Кэти вопросительно подняла брови, и Фред, улыбаясь, продолжил:

– С точностью могу сказать, простого в тебе столько, сколько и в этой мальве.

Обиженный цветок внезапно ожил, слегка встрепенулся и выстрелил пыльцой вверх.

– Я многое в жизни повидал, и уж точно отличу уникальное от заурядного. Так вот, моя хорошая, ты точно необыкновенная, – полушёпотом сказал Фред, немного пригибаясь. – Ну же, неужели не замечала за собой чего-нибудь?

Кэти насупила брови, вспоминая о безразличии родителей и постоянных издевательствах со стороны одноклассников. Она всеми силами старалась отыскать в памяти что-нибудь исключительное, но у неё ничего не получалось. Боль заглушала здравый смысл.

– Простите… – Всё, что Кэти смогла из себя выдавить и тут же поправилась. – Ой! Прости… Фред. Я не могу.

– Ничего. Не переживай ты так. Как говорится: в умелых руках забудешь про страх! – расхохотался Фред, довольный своим изречением, и весело продолжил. – А, может, ещё чокофино?

Кэти кивнула, и горячая жидкость с огромной пенной шапкой заполнила её кружку выше краёв. Только теперь она решила насладиться этим напитком чуточку помедленнее.

– Какая славная девочка, – произнёс Фред, смущая её непривычной нежностью. – Пей-ешь сколько влезет и пойдём. Твоя комната давно готова.

Ошарашенная Кэти едва не захлебнулась от этих слов и, прочистив горло, чуть ли не вскрикнула:

– У меня есть своя комната?

– Ну конечно же, – невозмутимо подхватил Фред. – У каждого, кто сюда попадает, есть своя комната. И, что примечательно, она сама выбирает тех, кому по-настоящему нужна. По правде сказать, я был удивлён подобным выбором, даже, признаться, сконфужен.

Лёгкая грусть коснулась его лица.

– Много лет назад в этой комнате жила одна прекрасная девушка. Только небесам известно, где она сейчас… О, четвёртый кусок пирога! – встрепенулся Фред и погладил Кэти по голове так, что она втянула её в плечи. – Ты ж, моя хорошая. Кушай, набирайся сил. Как закончишь, я тебя сразу же провожу.