Buch lesen: "Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости"

Кен Лю

Schriftart:

Посвящается всем, кто в служении мутагэ выложил зубы на доску

Серия «Звезды новой фэнтези»

Ken Liu

SPEAKING BONES

Published in agreement with the author,

c/o BAROR INTERNATIONAL, INC., Armonk, New York, U.S.A.

Перевод с английского Александра Яковлева

Карты выполнены Александром Сабуровым, Татьяной Павловой

Издательство Азбука®

Правила произношения, транслитерации и перевода

Многие имена собственные на языке дара взяты из классического ано. В книгах данного цикла при транслитерации двойные гласные не сдваиваются, а каждая произносится раздельно: например, в слове «Réfiroa» четыре слога – ре-фи-ро-а; а в «Na-aroénna» пять слогов – на-а-ро-эн-на. Звук «и» всегда произносится кратко; «о» – как обычное «о»; буква «ü» с двумя точками наверху аналогична умляуту в немецком языке или в системе транскрипции китайских иероглифов пиньинь.

Другие имена и географические названия имеют различное происхождение и не содержат звуков классического ано: например, «кса» в «Ксана» (Xana) или «ха» в «Хаан» (Haan), но и в этих случаях каждый гласный звук произносится раздельно. Таким образом, в слове «Хаан» тоже два слога.

Среди недостаточно образованных жителей Дара бытует мнение, что классический ано – единый фиксированный язык, не менявшийся веками. Тем не менее оно не соответствует истине. Будучи основным литературным языком, на котором проводилось обучение и составлялись официальные документы, «классический» ано постоянно развивался, подвергаясь влиянию разговорного языка, новых народов, идей и обычаев.

Летописцы и поэты на основе корней классического ано создавали неологизмы, а также новые логограммы для их записи и даже новые грамматические формы, которые изначально считались неправильными, но со временем принимались стилистами вопреки настояниям грамматиков-моралистов.

Наиболее наглядно изменения в классическом ано видны на примере самих логограмм. Однако их можно заметить также и в транслитерации (не будем пока что заострять внимание на том, каким образом изменилась устная речь). Классический ано, на котором записывал свои наблюдения Кон Фиджи, и классический ано, на котором Воку Фирна сочинял свои стихотворения, – это два разных языка.

Передача имен собственных и прочих слов из языков льуку и агонов является проблемой иного рода. Поскольку в данной серии романов мы впервые знакомимся с ними через языки народов Дара, они дважды подверглись преобразованию, что неизбежно привело к определенным потерям и искажениям. Точно так же носители английского языка, пытающиеся транслитерировать при помощи латиницы услышанные ими китайские слова, достигают лишь отдаленного сходства с оригинальными звуками.

В языках льуку и агонов нет формы множественного числа. Для удобства некоторые слова, такие как «гаринафин», на страницах книг про династию Одуванчика склоняются по правилам родного языка читателей. Однако другие, менее распространенные слова и выражения, сохраняют свою изначальную форму неизменной.

Слова «дара» и «льуку» могут означать как народ, так и язык, на котором этот народ говорит, а также культуру данного народа и даже конкретного ее представителя. Это позволяет в полной мере отразить то, какую роль играет язык для коренных представителей вышеупомянутых культур.

Как и во всех вопросах, связанных с переводом, транслитерацией, ассимиляцией, адаптацией и языковыми заимствованиями, такой подход не является идеальным, но, вероятно, вполне уместен для так называемого «перевспоминания» истории.

Список главных персонажей

ХРИЗАНТЕМЫ И ОДУВАНЧИКИ

Куни Гару – император Рагин, повелитель Дара; погиб в битве в заливе Затин, но тело его не было найдено.

Мата Цзинду – покойный Гегемон Дара, которому до сих пор поклоняются приверженцы ряда культов на островах Туноа и которого солдаты почитают за образец воинской доблести и чести.

ДВОР ОДУВАНЧИКА

Джиа Матиза – императрица, регент Дара, умелая травница.

Рисана – иллюзионистка и талантливый музыкант, посмертно получившая право зваться императрицей Дара.

Кадо Гару – старший брат Куни, имеющий формальный титул короля Дасу; отец принца Гимото.

Кого Йелу – премьер-министр Дара, один из старейших чиновников при Дворе Одуванчика.

Дзоми Кидосу – секретарь предусмотрительности, блестящая ученица Луана Цзиаджи и известная изобретательница; любовница принцессы Тэры.

Гин Мадзоти – маршал Дара, королева Гэджиры, величайший тактик своего времени; несмотря на свою гибель, принесла Дара победу в битве в заливе Затин; мать Айи Мадзоти.

Тан Каруконо – главнокомандующий кавалерией и первый адмирал флота.

Пума Йему – маркиз Порина, знаток тактики набегов.

Сото Цзинду – советница и наперсница Джиа; родная тетя Маты Цзинду.

Ви – глава «плавников дирана», верно служащая императрице Джиа.

Шидо – «плавник дирана».

Госпожа Раги – сирота, воспитанная Джиа; тайный агент императрицы.

Гори Рути – племянник покойного императорского наставника Дзато Рути, муж госпожи Раги; известный ученый-моралист.

ДЕТИ ДОМА ОДУВАНЧИКА

Принц Тиму (детское имя Тото-тика) – император Такэ, правитель Укьу-Тааса; первенец Куни Гару, сын императрицы Джиа; супруг Танванаки.

Принцесса Тэра (детское имя Рата-тика) – дочь Куни Гару и Джиа, официально провозглашенная отцом в качестве наследницы Трона Одуванчика; прежде была известна как императрица Юна, но отреклась от престола в пользу младшего брата Фиро, чтобы выйти замуж за Таквала Арагоза и отправиться в Укьу-Гондэ сражаться с льуку.

Принц Фиро (детское имя Хадо-тика) – император Монадэту, номинальный правитель Дара; сын Куни Гару и покойной императрицы Рисаны.

Принцесса Фара (детское имя Ада-тика) – художница и собирательница фольклора; младшая из детей Куни Гару, дочь королевы-консорта Фины, умершей в родах.

Принцесса Айя – дочь Гин Мадзоти и Луана Цзиаджи; пожалована титулом имперской принцессы в знак признательности за заслуги матери.

Принц Гимото – сын Кадо Гару, старшего брата Куни.

УЧЕНЫЕ ДАРА

Луан Цзиаджи – главный стратег во время восхождения Куни Гару на Трон Одуванчика, возлюбленный Гин Мадзоти; отправился в Укьу-Гондэ и открыл тайну возникновения вре́менных проходов в Стене Бурь; при жизни звался Луан Цзиа.

Дзато Рути – учитель и наставник детей императора, ведущий моралист своего времени.

Кон Фиджи – древний философ ано, основатель школы Морали.

Поти Маджи – древний философ ано, наиболее известный ученик Кона Фиджи.

Ра Оджи – древний поэт ано, прославившийся своими эпиграммами; основатель школы Потока.

Юшин Пидаджи – древний философ ано, наиболее известный ученик Ра Оджи.

На Моджи – древний инженер из Ксаны, изучавший полет птиц; основатель школы Модели.

Ги Анджи – более поздний философ эпохи государств Тиро; основатель школы Воспламенизма.

Кита Ту – директор Императорских лабораторий в Гинпене; во время войны с льуку занимался исследованиями огненного дыхания гаринафинов.

Мидза Крун – известный исследователь шелкокрапинной силы, бывший уличный фокусник.

УКЬУ-ТААСА

Тенрьо Роатан – пэкьу льуку, узурпировавший титул, убив собственного отца, Толурору. Завоеватель степей, предводитель вторжения в Дара; погиб в битве в заливе Затин.

Вадьу Роатан (по прозвищу Танванаки) – дочь Тенрьо, лучшая наездница гаринафинов и нынешняя пэкьу Укьу-Тааса; жена Тиму.

Тодьу Роатан (детское имя Дьу-тика) – сын Тиму и Танванаки.

Дьана Роатан (детское имя Заза-тика) – дочь Тиму и Танванаки.

Воку Фирна – тан, приближенный к Тиму; поэт.

Кутанрово Ага – влиятельный тан, командующая силами обороны столицы.

Гозтан Рьото – влиятельный тан, соперница Кутанрово.

Саво Рьото – сын Гозтан, также известный под именем дара Кинри Рито.

Надзу Тей – ученая, наставница Саво.

Нода Ми – министр при дворе Танванаки и Тиму; предал Гин Мадзоти во время битвы в заливе Затин.

Вира Пин – министр при дворе Танванаки и Тиму; однажды пытался убедить принца Тиму сдаться льуку и пэкьу Тенрьо.

Офлуро – умелый наездник, знающий все о гаринафинах.

Госпожа Сока – жена Офлуро; одна из редких чужеземцев, которым льуку позволили обучиться езде на гаринафине.

Руфира Тан – молодой наездник гаринафинов.

ЦВЕТОЧНАЯ БАНДА И «ВЕЛИКОЛЕПНАЯ ВАЗА»

Рати Йера – предводительница Цветочной банды; неграмотная изобретательница удивительных механизмов.

Мота Кифи – член Цветочной банды, своей невероятной силой способный соперничать с Матой Цзинду; выживший участник битвы в заливе Затин.

Арона Тарэ – член Цветочной банды; актриса.

Види Тукру – член Цветочной банды; адвокат.

Вдова Васу – глава клана Васу, госпожа-хозяйка «Великолепной вазы»; знала Куни Гару еще в бытность его юношей.

Мати Фи – повар в «Великолепной вазе».

Лодан То – старшая подавальщица в «Великолепной вазе»; жена Мати.

Тифан Хуто – младший сын главы клана Хуто, соперников клана Васу.

Модзо Му – молодая повариха на службе у Тифана Хуто; прапраправнучка Суды Му, легендарного повара эпохи государств Тиро.

Лолотика Тунэ (Лоло) – старшая куртизанка «Птичника», наиболее знаменитого дома индиго в Гинпене; ведущая кулинарных поединков и актриса.

Сэка Ту – племянник Киты Ту, молодой ученый; соведущий Лолотики.

ПРОЧИЕ В ДАРА

Настоятель Разбитый Топор – глава храма Спокойных и журчащих вод в горах Римы.

Дзен-Кара – ученая; дочь вождя Кайзена с островов Тан-Адю.

Рэдза Мюи – возмутительница спокойствия.

Эги и Асулу – солдаты Панского гарнизона.

Кисли Пэро – ученая, работающая в одной из Императорских лабораторий Последнего Укуса.

Темурури – опытная воздухоплавательница, адмирал.

НА БОРТУ «ПРОГОНЯЮЩЕЙ СКОРБЬ»

Радзутана Пон – ученый, представитель школы Возделывания.

Сами Фитадапу – ученая, получившая образование в рамках императорской программы «Золотой карп»; специалист по китам.

Миту Росо – адмирал, главнокомандующий экспедицией в Укьу-Гондэ.

Нмэджи Гон – капитан судна.

Типо То – бывший офицер военно-воздушных сил; командор морских пехотинцев на борту «Прогоняющей скорбь».

Торьо – таинственная безбилетная пассажирка.

ЛЬУКУ

Толурору Роатан – предводитель льуку, объединивший отдельные их племена.

Кудьу Роатан – вождь льуку; сын Тенрьо, внук Толурору.

Тово Тасарику – тан, пользующийся особым доверием Кудьу.

Тооф – наездник гаринафина.

Радия – наездница гаринафина.

Саоф – патрульный в Татене.

АГОНЫ

Нобо Арагоз – предводитель агонов, объединивший отдельные их племена.

Соулийян Арагоз – младшая дочь Нобо Арагоза; мать Таквала.

Вольу Арагоз – младший сын Нобо Арагоза; вождь агонов.

Таквал Арагоз – пэкьу-тааса агонов; муж Тэры.

Танто Гару Арагоз (детское имя Кунило-тика) – старший сын Тэры и Таквала.

Рокири Гару Арагоз (детское имя Джиан-тика) – младший сын Тэры и Таквала.

Вара Роналек – тан-ветеран, противница отказа от использования гаринафинов в бою.

Годзофин – воин, искусный изготовитель игрушек арукуро токуа.

Налу – сын Годзофина.

Адьулек – старая шаманка, специалист по духовным портретам.

Сатаари – молодая шаманка.

Аратен – тан, пользующийся особым доверием Таквала.

Китос – уважаемый вождь ледового племени, союзник Таквала.

БОГИ ДАРА

Киджи – покровитель Ксаны; повелитель воздуха; бог ветра, полета и птиц. Носит белый дорожный плащ. Пави – сокол-минген. В Укьу-Тааса отождествляется с Пэа, божеством, подарившим людям гаринафинов.

Тутутика – покровительница Аму; младшая из богов; богиня земледелия, красоты и пресной воды. Пави – золотой карп. В Укьу-Тааса отождествляется с Алуро, Госпожой Тысячи Потоков.

Кана и Рапа – сестры-близнецы, покровительницы Кокру. Кана – богиня огня, пепла и смерти; Рапа – богиня льда, снега и сна. Пави – два ворона: черный и белый. В Укьу-Тааса отождествляются с Кудьуфин, Солнечным Колодцем, и Нальуфин, Ледяным Столпом, ненавистницей.

Руфидзо – покровитель Фасы; божественный целитель. Пави – голубь. В Укьу-Тааса отождествляется с Торьояной, длинношерстным быком, приглядывающим за коровами и овцами.

Тацзу – покровитель Гана; непредсказуемый и непостоянный, любитель хаоса и риска; бог морских течений, цунами, ураганов и затонувших сокровищ. Пави – акула. В Укьу-Тааса отождествляется (наряду с Луто) с Пэтеном, богом охотников и звероловов.

Луто – покровитель Хаана; бог рыбаков, прорицателей, математиков и ученых. Пави – морская черепаха. Покинул Дара, став смертным и отправившись в путешествие на борту «Прогоняющей скорбь».

Фитовэо – покровитель Римы; бог войны, охоты и кузнечного ремесла. Пави – волк. В Укьу-Тааса отождествляется с богиней Диасой, ясноокой Палицей-Девой.

Часть первая
Цветы, побитые градом

Глава 1
Возвращение в Поток

Горы Края Света, пятый месяц девятого года после отбытия принцессы Тэры в Укьу-Гондэ (за двенадцать месяцев до предполагаемого отправления новой флотилии льуку к берегам Дара)

На протяжении большей части зимы и весны немногочисленные уцелевшие мятежники из долины Кири жили в постоянном страхе.

Разумеется, можно было найти на западном склоне гор Края Света какое-нибудь укромное местечко и встать там лагерем, тщательно соблюдая осторожность, дабы не выдать ничем своего присутствия: не разводить костры, не мусорить и не шуметь. Вообще-то, они так и делали. Но всего лишь через несколько дней в южной части неба опять замечали преследователей-льуку верхом на гаринафинах, так что беглецам приходилось снова собирать вещи и отправляться в путь.

Типо То, недавно разрешившаяся от бремени и носившая новорожденного младенца на перевязи, в очередной раз предложила предпринять попытку перебраться через гряду могучих пиков, возвышавшихся на востоке, на противоположный склон гор, но большинство уцелевших агонских воинов решительно возражали против такого плана. Пересечь горы означало вторгнуться во владения богов, а для смертных подобный поступок просто немыслим.

– Но именно это гарантирует нам безопасность, – возразила Типо. – Кудьу Роатану и в голову не придет преследовать нас по другую сторону хребта.

Остальные выжившие дара согласно закивали: подобный выход напрашивался сам собой.

Но Таквал и его воины смотрели на женщину так, словно бы она несла невероятную чушь.

– Только посмотрите на эти пики, – сказал Таквал, указывая на снежные шапки гор. – Мы еще и до середины склона не добрались, а уже все дрожат и дышат с трудом. Чем выше мы станем подниматься, тем сильнее будет холод. Да и Алкир не способен летать так высоко.

– Мы совершим переход пешком, – заявила Сами Фитадапу. – Существуют способы согреться. Нам нужен хоть какой-то план…

Старая шаманка Адьулек раздраженно выругалась и ушла прочь.

– При всем моем уважении к дара, мне кажется, что вам сейчас не стоит проявлять инициативу, а лучше прислушаться к мнению агонов, – заметил Годзофин.

Типо, Сами и остальные прикусили языки. После разгрома в долине Кири репутация союзников из Дара сильно пошатнулась. Народ Таквала винил Тэру в том, что она заставила их заниматься земледелием вместо охоты и скотоводства, принудила полагаться на заговоренное оружие дара вместо привычных орудий агонов да вдобавок еще и убедила отложить нападение до тех пор, пока льуку не вернутся в Татен, вместо того чтобы последовать первоначальному плану Вольу Арагоза – нанести стремительный удар в район Чаши Алуро… И поскольку Тэра оказалась виновна в самом крупном поражении агонов со времени гибели пэкьу Нобо Арагоза, все ее достижения обратились в прах: главнейшим критерием для оценки вождя у степных народов является победа на поле боя.

Зима понемногу сменялась весной, а беглецы продолжали по-прежнему прятаться в горах и кочевать на север. Они не строили никаких далекоидущих планов: сегодня живы – и на том спасибо.

В то время как остальные выжившие дара буквально кипели от негодования, видя, как несправедливо обращаются агоны с их принцессой, сама Тэра хранила полную невозмутимость.

Точнее, она до сих пребывала в состоянии прострации, в которое впала после потери Кунило-тики и Джиана-тики. Когда Тэра не спала, то в основном сидела с отсутствующим видом, ощупывая пальцами мешочек, где хранились глиняные кубики с логограммами и старая шелковая маска с вышитыми по краям ягодами тольусы, такая поношенная, что уже почти превратилась в лохмотья. Принцесса не высказывала никаких предложений и не отдавала приказов, она безропотно подчинялась любым указаниям. У бедняжки просто-напросто не осталось сил, и сам процесс выживания казался ей невероятно тяжелой ношей.

Таквал, на плечах которого лежала ответственность за сохранение их маленького отряда, никогда не переставал заботиться о Тэре. Он нежно обнимал ее, когда они оставались одни в шатре и неустанно твердил жене о своей любви, пусть даже она и не отвечала ему. Он умолял Адьулек испросить у богов помощи для Тэры, но старая шаманка лишь качала головой, поясняя, что ничего сделать не может, поскольку принцесса никогда не почитала богов Гондэ и не боялась их.

– Тэра не из агонов и слишком горда, чтобы принять нашу мудрость, – заявила Адьулек. – Вероятно, ее сородичи редко теряют детей, а потому ей не хватает внутренних сил, чтобы восстановиться после такого удара. Оставь жену терпеть заслуженные страдания: в конце концов, именно ее упрямство навлекло на нас всех беду.

Таквал не соглашался с этим утверждением, но не мог убедить старую шаманку отбросить подозрения и предрассудки. В конце концов он попросил Торьо стать опекуншей для Тэры, в надежде, что безродная молодая женщина, обладающая незаурядным талантом к языкам, сумеет хоть как-то утешить принцессу на ее родном наречии дара.

Отныне Торьо все время проводила с принцессой. Она кормила и купала Тэру, тихонько напевала ей песни и привязывала ее к сетке рядом с собой, когда отряду требовалось совершить очередной перелет на гаринафине.

А еще она беседовала с Тэрой. Нет, девушка не рассуждала о стратегиях, интригах или идеалах. Она просто отводила свою подопечную на полянку в горном лесу, где вовсю цвели весенние цветы, или на обрывистый утес на закате, где среди багровых и золотых облаков порхали птицы, похожие на цветных рыбок в раскрашенном море. И тихо рассказывала принцессе об окружающей их красоте.

Однажды, после весеннего дождя, Торьо повела Тэру к возвышенному месту среди долины, где беглецы разбили очередной лагерь. Обе женщины уселись на валун. Все вокруг – деревья, трава, блестящие ягоды на кустах, похожие на яйца желтые грибы, выглядывающие из-под камня, на котором они устроились, – блестело от влаги. Воздух был необычайно свеж, а с противоположной от солнца стороны через небо перекинулся мост радуги.

– Больше всего я люблю взобраться на какое-нибудь высокое место после дождя! – воскликнула Торьо. – В такие моменты кажется, что весь мир рождается заново!

Тэра, как всегда, ничего не ответила. Но Торьо уловила какой-то скребущий звук, заставивший ее повернуть голову. К своему удивлению, она увидела, что ладони Тэры порхают у нее на коленях, как испуганные пташки, ища что-то такое, чего не существует. Девушка осторожно положила руку на кисти Тэры, усмиряя ее беспокойные пальцы. Впервые за долгое время губы принцессы зашевелились, как если бы она пыталась что-то сказать.

Торьо наклонилась ближе. Голос Тэры звучал так тихо, что ей едва удалось разобрать слова:

– …взбираться на высокое место… после весеннего дождя…

– Принцесса, с вами все хорошо? – испуганно спросила девушка.

Тэра заморгала, словно бы очнувшись от глубокого сна. Жизнь и цвет вернулись на ее безвольные щеки, а взгляд сфокусировался на Торьо. Принцесса откашлялась и заговорила хриплым после долгого молчания голосом:

– Некая знатная дама, с которой я встретилась много лет назад, сказала, что одно из величайших удовольствий в жизни – смотреть, как мир возрождается после дождя.

– Я полностью с ней согласна, – кивнула Торьо.

Слезы брызнули у Тэры из глаз, тело ее конвульсивно содрогнулось. Торьо обняла свою подопечную и положила ее голову себе на плечо, в точности как сама принцесса поступила с ней в Луродия Танта, когда Торьо совсем уже отчаялась, решив, что не сумеет выбраться из пустыни живой.

– Дзоми… Таквал… Дара… моя семья… мои сыновья… Все мертвы… Все, кого я касаюсь, страдают, гибнут, исчезают. Все вокруг рушится… Как же горько на сердце…

Торьо нежно гладила ее по спине, ничего не говоря. Прошло много времени, прежде чем стенания Тэры стихли.

– Когда вы еще только-только меня нашли, – сказала Торьо, – я, помнится, была безутешна, увидев плывущие по морю тела всех тех людей с города-корабля льуку, а также погибших дара. Как могут боги быть так жестоки, давая нам дар жизни затем только, чтобы его отнять?

Тэра села прямо, утерла слезы и стала внимательно слушать.

– Мне тут подумалось: а почему мы вообще должны верить в существование богов? – продолжила девушка. – Мудрецы ано говорят о Реке-по-которой-ничто-не-плавает, а агоны – о полете через горы Края Света на облачном гаринафине. Но вернулся ли хоть кто-нибудь из страны мертвых, чтобы подтвердить эти заявления? Сдается мне, что в этом мире нет ничего, кроме страха смерти. Смерть – вот единственная истина, против которой бессильно любое мужество. Так к чему проявлять отвагу и совершать подвиги? Почему бы просто не сдаться?

Тэра вздрогнула, услышав в словах Торьо отражение собственных пугающих мыслей.

– Я не нашла ответа ни в трактатах мудрецов ано, ни в преданиях агонских шаманов. Но у меня есть опыт восприятия мира через мои собственные ощущения. Смерть приходит ко всему: цветы вянут, деревья засыхают и теряют листья, солнце заходит, самое сильное животное с возрастом слабеет, голос угасает, сладкий аромат рассеивается, свет в самых ярких глазах меркнет. Однако красота не умирает никогда. Красота всегда возрождается.

Торьо протянула руку вперед, и Тэра, проследив за ее пальцем, приняла обещание радуги, впитывая его в себя.

– Вслед за зимой всякий раз наступает весна, и каждую смерть сопровождает обещание новой жизни. Испуская последний вздох, адмирал Миту Росо старался уберечь детей в долине Кири от волков. В ночь нападения льуку Соулийян Арагоз и Нмэджи Гон решили выиграть для нас немного времени ценой собственной жизни. Это вовсе не означает, что они не боялись смерти. Но они видели себя частью чего-то большего – великой Жизни, которая никогда не иссякнет, пока каждый из ее носителей отказывается уступить отчаянию.

– Ты говоришь о Потоке, – пробормотала Тэра, – в точности как та знатная дама, которая поделилась со мной семенами лотоса. Она вела речь о безграничном потенциале, что кроется в самом сердце пустоты, о вечно обновляющемся удовольствии простого бытия. Но мои ошибки…

– Я недостаточно мудра, чтобы знать волю богов или истинное русло жизни, – промолвила Торьо. – Я знаю только, что мир слишком велик, слишком прекрасен, слишком интересен, чтобы позволить чему-то ограничивать нас. Смерть берет верх только тогда, когда мы перестаем учиться и развиваться. Пока легкие наши поют от дара дыхания, мы не перестаем возвращаться обратно к Жизни.

Тэра ничего ей не ответила. Но она укрепила свое сердце и вновь открыла свои чувства, шагнув навстречу огненно-красному блеску ягод и землистому аромату грибов, далекой песне кукушки и нежной ласке весеннего ветра. Принцесса позволила себе погрузиться в Поток, словно бы нырнула в море вечности.