Buch lesen: «Эго», Seite 5

P.S. Мне тогда очень повезло, и с тех пор, я запомнил этот жизненный урок и ношу подштанники до самого марта месяца.

От звонившись своей сельской даме, я услышал, то, что и хотело услышать, в тот момент, моё нутро и сам Саня. Не отходя от дорожных указателей, я совещался с Машей, в тот момент, наши судьбы были в её руках. Договорив и поняв куда нам держать путь, я заявил:

– Мы верном пути, нам туда, Александр, всё тут немного пройти, и мы на месте. Указывая рукой на дорогу, я добавил:

– Маша сказала, что нам минут двадцать топать и ура, а там теплый плед, горячительные напитки и горячие женские тела.

Уткнувшись носом в пуховик и тяжело вздохнув, Саня нечего не ответил, и пошёл в ногу со мной. Где-то в глубине души, я понимал, что ему срать на мой оптимизм, его волновало больше моя неуверенность, которая, иногда проскакивала в момент разговора. Время: 20:13

Выйдя на асфальтированную дорогу, мы держались обочины. Мы разговаривали на абсолютно разные темы, подбадривая друг друга в столь новой для нас ситуации. Но как только, один из нас замолкал, или темы заканчивались, паника сразу охватывала наши замершие души. Огромная луна подсвечивала нам дорогу. Где-то вдалеке, был слышен лай собак, или волков. Сделав вид, что мы не слышали это, мы начинали говорить без остановки.

– Сука, холод собачий, я ещё и без подштанников сказал я, растирая замершие ляжки.

– А я тепло оделся. – сказал Саня и резко почему-то замолчал.

Снова, где-то в темноте раздался толи вой, толи лай, от этих звуков нам обоим стало не по себе. Сами по себе в голову лезли плохие мысли, но именно Санин оптимизм, спас нас в ту ужасную ночь.

– По всей видимости, где-то за лесом деревня, оттуда и лай собак.

Блядь, ещё это полнолуние, волки, наверное, в шоке, вот и воют, а может собаки, давай на всякий прибавим шаг – сказал я, ускоряясь.

Снова мы услышали вой и откуда-то неподалеку, затрещали замершие ветки.

– Так друг мой, ускоряемся и начинаем очередную разговорную тему, заявил Саня.

Зуб на зуб не попадал. Сквозь мороз и ворот пуховика, Саня стал говорить тише, но при этом не молчать, чтобы не сойти с ума, я тоже как мог поддерживал беседу, тяжело дыша, быстрым шагом и к тому же шепотом мы вели разговоры, мы были похожи на Английских солдат при дворе Королевы. Нам обоим было страшно нарушать тишину этого места.

Луна все так же освещала нам путь, путь конца которого мы не видели. Подошва наших ботинок стала звонкой. Я посмотрел на часы: – Время: 21:48

Мимо нас пролетело три грузовых машины, от вида которых мы пришли в восторг и принялись голосовать, но ни одна из них так и не остановилась.

– Мы таким быстрым шагом прошли уже километров десять, сука, о каких мать её двадцати минутах, она говорила?

– Не паникуй, смотри, какое-то освященное строение, может быть это заправка? Глянь связь есть?

Я достал телефон, и включив дисплей обнаружил пару палочек сети. Сделав несколько пробных звонков, я уставился на Санька и сказал:

– Сука не берет, а ну давай ближе подойдем, тут не берет сеть. Мы двинулись вперед, и строение и впрямь оказалось заправочной станцией, но ни людей, ни машин на ней не было. Взяв телефон в свои замершие руки, я снова принялся звонить.

– Гудки есть, сказал я.

– Уже хорошо, заявил Саня.

– Алло Маша, тут такое дело....

Разговор прекратился, абонент вне зоны действия сети.

– Да блядь, сука, какого хрена? – завопил я, с мыслями разбить телефон о землю, но какая-то последняя и умная мысль не дала мне сделать этого.

– Успокойся и звони еще раз – сказал Саня, повышая тон. Успокоившись и сделав пару глубоких вдохов, я расслабился и принялся звонить вновь.

– Алло Маша! Это Илья, мы немного заплутали, мы находимся у какой-то заправки, куда нам дальше идти?

– Да, ну вы и забрели конечно. Ладно, не беда, слушай внимательно, у этой заправки есть много развилок, от самой заправки пойдете налево, пару километров, и мы вас на мосту встретим.

– Пару километров, это не много, с учетом того, что мы около двух часов шли по темноте, под оркестр собак или волков, и паникой в голове.

Убрал телефон от уха, я ходил взад и вперед, Саня молча смотрел на меня. Внутренние психи, и мой цинизм снова начали овладевать мною, хотелось кричать, драться, от агрессии температура моего тела стала подниматься, я начал потеть. Стиснув зубы и закрыв глаза, я попытался прийти в себя и продолжить разговор, дабы не обидеть Машу. В эту ночь, она наш навигатор, наша служба спасения, наш ангел-хранитель, и человек которого, я, возможно, убью, когда увижу.

– Хорошо, понял, оставайся на связи моя хорошая.

– Нам налево. – сказал я улыбаясь гримасой маньяка.

– Всего-то, пару километров, шикарно, тебе тоже хочется убить её?

– Именно.

В тот момент Саня словно прочитал мои мысли.

– Хотел сказать тебе спасибо, что решил поехать со мной, спасибо, что не бросаешь в трудной ситуации. Сань, ты настоящий друг. Знаешь само слово спасибо, здесь не уместно. – сказал я и подставил кулак, он ударил своим кулаком мой, и затем Саня добавил.

– Это, называется дружбой, Илюха, как бы то не было, но сегодняшнюю ночь, мы запомним на всегда. И я уверен, что из всех тех, кому мы расскажем об этом приключении, нам не поверят, хотя знаешь, плевать на них, как обычно дадим всем, по морде и картина станет яснее. В тот момент я был чертовски рад, это слышать от него, я никогда так сильно не ценил человека как Санька в ту ночь, тогда у меня не хватило слов для поддержания его красноречия, я не смог придумать, что сказать ему в ответ, и он это знал, а к поддержанию разговора я добавил пару веселых анекдотов, на этом мы друг друга поняли. Свернув с трассы, мы оказались на узкой проселочной дороге, по которой видимо, машины ездили редко, это говорило об их старых следах, припорошенных свежим снегом.

– Можно сказать, что мы первопроходцы, – сказал я, первым из нас проваливаясь в рыхлый снег.

– Ага, на кладбище, уставившись, куда-то вдаль -сказал Саня.

– В смысле?

– Ты сам присмотрись, вон там вдали, видишь оградки? Маленькие холмики, друг мой, мы с тобой мимо кладбища идём. Справа от нас простилался пустырь, с тремя мрачными, будто брошенными домами.

Ты направо посмотри, это куда хуже кладбища, а то, что ты называл оградками, так это поваленный лес, холмики, сугробы снега, все просто, не преувеличивай. Спустя метров триста, мне пришлось взять свои слова обратно, проселочная дорога вела вдоль кладбища, и другого пути для нас не было.

– Как же я ненавижу, когда ты оказываешься прав сказал я, отвернув лицо в сторону пустыря. Пустырь мне казался уже не таким уж и страшным.

Параллельно кладбищу стояла деревня. Ни вой собак, ни признаков людей там не было. Шагая и всматриваясь вдаль, мы пытались обнаружить в домах жизнь, хотя бы дымок из печи, или огонек в окне. Но, увы и ах, мрак словно поглотил эту деревню.

– Ты смотри-ка, Илюха, деревня по правой стороне уже из виду исчезла, а кладбище ещё тянется вдоль дороги.

– Да, занесло Санёк нас в жопу миру. Погоди ка… мне кажется? или? Или у дороги, стоит памятник? – спросил я, теряя слова на ходу.

– Да, нет быть того не может, это мираж или просто преломление света. Или?

– Или страх? Ты это хотел сказать? Да? Подойдя ближе, мы обнаружили поваленное дерево, на котором опирался памятник, развернутый лицевой стороной к нам.

– Блядь, да как так-то, такое только в фильмах ужасов бывает – заявил я, немного вскрикнув.

– Вот, если бы, наши фото были на этом памятнике, то вопросов было бы куда больше, а так вроде бы нечего особенного – спокойно заявил мой скептик.

– Сука, у меня нет слов, заткнись на хрен, Саня. Замолкнув ровно на минуту, Саня заявил, что хочет поговорить на любую тематику кроме, минуты молчания. Стараясь поддерживать, разговор, где-то вдалеке, я смог разглядеть мост. Время: 23:45

– Я один вижу мост, или мне это уже мерещится? -спросил, а затем, когда Саня сказал, что видит тоже, что и я, я накинулся на него с распростертыми объятиями,

– Вау, сколько эмоций, не трахни меня прям тут Илюх. Знаешь после такого похода, я больше никуда с тобой не пойду, ты меня слышишь? – Отойдя от него, я молча кивнул головой и сказал.

– Да, Сань, конечно, на хрен нужны такие приключения, тем более нас в июле Нинка приглашает на свадьбу, как ни странно-то, в деревню №, поэтому мы тоже не поедем или поедем?

– Так, а тут я готов поспорить, если будет машина, автобус и нас реально встретят на остановке, то я поеду, а если как сегодня, то ни за что. заявил Саня.

– Вот, это позитивный настрой, я снова тебя узнаю. Кстати, забыл сказать, что помимо Маши, у меня есть ещё одна знакомая девчонка, хорошая, домашняя, это на сегодняшний день очень важны аспект, и еще у неё есть подруга, которая хотела бы с тобой познакомится. Так вот, они ждут нас обоих в гости деревни №, но к счастью, это уже намного ближе к нашему городу.

Остановившись, Саня выслушал меня и сказал:

– А знаешь, что Илюха, пошёл ты, туда, где кладбище заканчивается.

– А мне на миг, показалось, что сегодняшняя поездка в никуда, тебе понравилась.

– Заткнись, подожди, я пытаюсь рассмотреть, этот чёртов мост. До него нам предстояло пройти ещё пол километра. Время: 00:38

На мосту замелькали силуэты людей. Подойдя ближе, мы смогли их рассмотреть. Там нас ждала компания из трех человек. Две молоденькие девушки и какой-то парень. Подойдя уже вплотную, я легко узнал лицо Маши, хоть на фото было куда лучше, подумал я, и принялся врать.

– Маша, ну наконец-то, мне показалось, что этот день нашего с тобой знакомства никогда не наступит, кстати, прекрасно выглядишь.

Тая в моих комплиментах, она улыбалась, краснела, но как только открыла рот, я понял, что подарил эти комплименты явно не той девушки.

– Давайте знакомится, Я Маша, а это моя подруга Лена, и наш друг Вася. Все улыбались, радовались, жали руки, а я уже не чувствовал задницы.

И ради этого, вернее этой девушки я прошагал почти четыре часа по темноте? Переглянувшись с Саньком, и не придумав нечего лучшего, я представил своего друга, друзьям Маши, в конце он добавил:

– И мне очень приятно, сказал Саня, может быть, мы уже пойдём в дом?

Дело в том, что Маша показалась мне очередной пацанкой, разговаривающая на несуществующем языке, вставляя через каждое слово мат, на самом деле в общаге таких как она хватало, и можно было и никуда не ехать.

– Нам тоже, очень приятно, рада знакомству, ну ребят вы даёте, вы хоть представляете, блядь, сколько километров прошли? -спросила Маша таким тоном, будто была дорога покороче.

– Ну, может быть, километров пять или десять – сказал неуверенно Саня.

– Что? Вы прошли всю объездную трассу, а это почти тридцать с хреном километров, как вам так угораздило то? Илья я тебе ведь говорила, что возьми билет на вечерний автобус № 114, он быстрее приходит, а ты по всей видимости взял билет на № 81, который идет через старую деревню. Блять, это не реально, я сама в это поверить не могу.

– Маша, перед тобой стоим мы, замершие и голодные, поэтому, буду весьма признателен, если ты скажешь, что через пару метров окажется твой дом, и горячий чай.

– Так оно и есть, но сначала зайдем за пивом в ночной магазин, потом домой. В тот момент, мы с Саньком были готовы на все, лишь бы ни мёрзнуть на морозе. Маша дала нам деньги на пиво, и с Саней зашли в магазин.

– Илюх, ты же понимаешь, что в этой оргии я учувствовать точно не буду, максимум выпью этого дешевого пива, и лягу спать. Ты меня извини, но это полный крах. – заявил Саня в тот момент, когда продавщица считала на калькуляторе.

Подняв глаза, она осмотрела нас, её взгляд был суров и вопросителен, что я не выдержал и сказал:

-Выполняйте свою работу, пожалуйста. Выйдя из магазина с двумя пакетами пива и чипсов, мы направились к месту ночлега. Шли мы около двадцати минут, всё такая же колея от автомобильных колес, вдоль колеи стояли дома, в них горел свет, из трубы шёл дым, лаяли собаки, были все признаки наличия хоть какой-то жизни.

Мы дошли до места. Перед нами стояла картина: старый покосившийся дом, забор кое-где отсутствовал хоть и его наличие было не обязательным, в окне горел свет, а из дымоходной печи валил дым, что меня и обрадовало. Девчонки остановились возле забора и принялись через него перелазить, в этот момент я старался не смотреть на Санька, ибо знал, что с каждым шагом я прибавлял себе на одно проклятье больше. Друг девчонок Вася, до которого мне не было дела, и с которым ни один из нас не разговаривал ушёл, почти сразу, как только мы вошли в дом. Нужно было оставить ему чаевые, быть может он местный путеводитель. Зайдя в дом, я, не раздеваясь прижался задницей к старой советской печи. Печь стояла посреди дома, разделяя его на три части: Кухню, Зал и маленькую комнату, у которой не было стен, а отделяли эту комнату самопальные шторы на бельевой веревке. Девчонки взяли пакеты и направились в комнату. Подойдя ко мне, Саня сказал.

– Что за барак, что мы тут вообще делаем? – шёпотом произнес он, оглядываясь, чтобы нас никто не услышал. Девчонки разливали по кружкам пиво.

– Давай погреемся, поедим, выпьем, ляжем спять, а утром уедем – сказал я теперь уже окончательно усевшись на печь задницей.

– О да, а кто мне говорил, что мы тут на три часа?

– Знаю, знаю, я все прекрасно понимаю, прости меня, тяжелый выдался вечерок, да и девчонки не особо красивые, и ещё это пиво дешевое, а знаешь кому действительно не повезло?

– Кому?

– Васе. Сидит сейчас дома, грустит, без пива и веселой компании. Саня рассмеялся, и тоже прислонил свой замерший зад к печи.

Время: 01:50

Саня отогрелся раньше меня, и ушёл в комнату, где и проходило всё веселье. Пока я сидел на печи, ко мне несколько раз подходила Маша с кружкой пива в руках и расспрашивала, какими тропами мы шли. Наш разговор особо не клеился, я тяжело выдавливал из себя предложения, ведь я был уставшим и подавленным. И Маша все это прекрасно понимала, поэтому предложила мне сделать массаж. Какое-то время мы поболтали и в зальную комнату. Дом действительно походил на развалины, треснутые стены, плесень, щели в углах пола, создавали атмосферу брошенного дома. На самом деле меня это не волновало, то, где мы сегодня будем спать, лишь бы пережить эту ночь в тепле. Лена сразу стала приставать к Саньку, задавая всяческие навязчивые вопросы, да бы он не успел заскучать. Саня в свою очередь, выглядел весьма хорошо, он потягивал пиво и с лёгкостью находил ответы на все Ленины вопросы. Ночь, веселье, всё шло не так как мы себе представляли, вместо еды-чипсы, сушеная рыба, вместо хорошего алкоголя-дешевое пиво. Вариантов было немного, нужно было хоть как-то забыть нашу с Саньком прогулку и наконец расслабиться. Девчонки включили музыку, я сидел в каком-то старом кресле, Лена поняла, что неинтересна Саньку, который лежал на диване и рассматривал старый ковер, который висел на стене.

– Что показывают, а Сань? девчонки рассмеялись, Саня махнул на меня рукой и потянулся за кружкой пива.

Допив пиво, я раз пять за вечер бегал в деревянный сортир на улице, вернувшись как-то раз из сортира, я обнаружил, что Саня уже видел третий сон, при обнимая Лену. Раздеваясь, я сложил вещи аккуратно в стопку и убрав под подушку, переживая о том, вдруг местные мыши жрут не только советские дома, но и утаскивают одежду. Зайдя в маленькую комнатку, и затянув за собой шторы я обнаружил сидящую на кровати Машу.

– Давай скорей в кровать, я тут без тебя замерзла. Она сидела абсолютно голая, и допив пиво, залезла под одеяло.

– У нас нечего не будет, даже не думай об этом.

– Ты о чем это? О сексе что ли?

– Да именно о нем, сказал я, залазив к ней под одеяло.

– Ну не хочешь как хочешь, дело ваше молодой человек, и кстати я когда сплю, всегда раздеваюсь полностью, тело дышит, да и сон крепкий, попробуй как-нибудь. Отвернувшись спиной ко мне. сказала она.

Звучит убедительно, ну если это только если это полезно для тела. Скинув трусы, я лег рядом, но так и не прикоснулся к ней. Лена проснулась, подкинула дрова в печку, погасила и свет во всем доме, и залезла под одно одеяло к Саньку. И в этой темноте я и собственных рук не видел, даже если меня изнасилуют, я не увижу кто это был. Минут через двадцать, Маша стала ко мне приставать:

-Так, мадам, завязывай с этой ерундой, давай ка лучше спать. Убрав руку Маша тяжко вздохнула и прижалась задницей к моему возбужденному члену, в надежде, того что я передумаю. Собравшись с мыслями, я отвернулся к ней спиной и постарался уснуть. В новых для меня местах я всегда плохо сплю. Заснуть мне удалось только под утро. На следующие утро, Саня разбудил меня ни свет ни заря.

– Илюха, валим от сюда, сюда небось автобусы раз в месяц ходят, больше такой возможности не будет, одевайся скорее.

– Саня, даже петухи еще спят, чего ты так рано подорвался? Давай поспим пол часика и в течении дня поедем, куда хочешь. Перевернувшись на другой бок, я принялся засыпать, как вдруг, я почувствовал ледяные руки, схватившие меня за ноги и куда-то тащившие с кровати моё сонное тело. Врем: 06:10

– Нет, ты поедешь со мной, ох фу, прикрой свой стыд, ебать, да ты голый.

– Фу, на хрен, у вас что был секс? – сказал Саня шёпотом.

– Нет, это я так забочусь о том, чтобы моё тело дышало.

– Ладно, ладно, хватит страдать херней, одевайся, и слушай как мы сейчас поступим: одеваемся, и валим, чтобы потом не пришлось тратить время на прощания, обещания и говорить, что мы обязательно перезвоним.

– План безупречный, поэтому дай мне пару минут, и валим к ебеням собачим. Маша и Лена спали.

Мы быстро оделись, стараясь максимально тихо выйти из дома. Ощущение было таким, будто дом куда-то двигался, словно ходил ходуном, пол скрипел сам по себе, стены пропускали холодный воздух со звуком реактивного самолета. Выйдя из дома, мы замерли. Дом находился около проселочной дороги, через метров двадцать, находилась автобусная остановка, слева стоял продуктовый магазинчик, а за нашим домом простилался не просто пустырь, а сельский городок, из множества похожих на этот дом строений.

– Господи, ну а ведь ночью тут нечего не было, заявил Саня.

-За утро построили, пошли давай, вон автобус стоит. Где ты узнал расписание автобусов?

– Лена сказала, что автобусы с их деревни ходят с 06:30 утра, вот я и поставил будильник.

До города мы добрались за час. Зайдя в общагу, мы попадали по кроватям и уснули. Больше подобных прогулок мы с Саньком не совершали.

****

Я прошел армию, неоднократно прыгал с парашютом, пил столько, что потом спал несколько дней подряд, выжил с Саньком в путешествии в непонятно какую-то деревню, и ездил на машине без тормозов, меня даже пытались отравить, И после всего этого я выжил. А тут на тебе, жди откуда не ждали, какой-то сраный угол комода и ужаснейшая боль мизинца решили меня добить. Из древней мифологи Ахиллеса убили стрелой в пятку, видимо, меня убьет именно этот смертельный удар об угол комода. У каждого в этом мире есть слабое место и для каждого смертного, судьба подготовила особую миссию.

****

Вся жизнь ожидание, пока стоим в пробках, в очередях в магазине, регистрация рейс, получение багажа. И снова ожидание, подумал про себя я, нажимая кнопку лифта. Двери лифта открылись, и передомной и Саньком стояла шикарная фигуристая женщина, живущая над нами, я всегда знал, что внешность всегда обманчива, но при виде красивой женщины, все правила, как назло, уходят вон, включается животный инстинкт отуманивая разу. Хоть она и прекрасна, но тварь еще та. Живет она с мужем. И каждый грёбанный вечер они друг на друга орут. Иногда они помогают ориентироваться по времени, а иногда наступает гробовая тишина, но и она не вечна. Видимо пока едят, молчат, хотя, мне кажется, что они выучили язык жестов, и во время трапезы жестикулируют, не открывая рта. Она была похожа на чистого и невинного ребенка с ангельским личиком. Но потом она открыла рот и сказала:

– Чё, встали, заходите.

Немного опешив, и переглянувшись мы зашли в лифт. В мои глаза сразу бросилось ее огромное декольте. Её груди так и манили меня, глаза совершенно позабыв о совести, пристально уставились в одну точку, гипнотизирую грудь, умоляя их вылезти хоть на пару сантиметров. Поймав мой взгляд у себя на груди, фигуристая дама, спросила:

– Может, вы, наконец, нажмете?

Боковым зрением я заметил, как Санина рука потянулась к кнопкам лифта, а моя рука самопроизвольно тянулась к ее груди. Ладонью, обхватив её грудь, я завис, время остановилось, в штанах стало тесно. Где-то в чертогах разума, мною управлял отуманенный животный инстинкт. Пару секунд и момент кайфа был прерван хлесткой пощёчиной по моему лицу. Ее пощечина привела меня в чувства, двери лифта открылись, дама спешно покинула нас, а Саня лишь похлопал по плечу со словами: -Что-то мне подсказывает, что сегодня не твой день.

****

Я считаю, что любой подарок для человека, должен приносить радость двум людям. Во-первых, кому вы дарите этот подарок, а во-вторых, цена этого подарка должна полностью усваиваться ваш бюджет.

****

Уэтерфорд, штат Оклахома 1989 год.

Старый двухэтажный дом.

Крик матери доносился с первого этажа, он, раздаваясь рикошетом от стены к стене и угасал, где-то в глубине темной комнаты, второго этажа.

Ты нечего не добьешься! Кем ты станешь! Ты так и будешь сидеть в четырех стенах этого дома? У тебя нет ни друзей, ни подруг? Как ты вообще собираешься жить и существовать в обществе? Все твои сверстники, давно уже имеют хоть какие-то социальные отношения, и я уверена, что они наслаждаются настоящей жизнью, пока ты живешь с матерью. Ты ничтожество, Господи прости меня.... Пресвятая Дева Мария убереги наши души….Как же я устала.

Нечего нового, и умного, для себя Джон так и не услышал. Завалившись на кровать и натянув наушники, Джон включил на плеере музыку. Музыка заглушила посторонние шумы. Музыка всегда помогала ему. Джон рассматривал потолок своей комнаты в надежде, что найдёт там хоть маленькую трещину, в которой он смог бы спрятаться от этого никчёмного мира. В ней он будет чувствовать себя намного лучше. Одиночество убивало его с каждым днём. Он никак не мог забыть того, что произошло с ним в далёком детстве.

Джону двадцать четыре, и он до сих пор в поисках осмысления жизни. Но как бы он не старался, у него не получалось найти свой юный смысл жизни. Джон тощий и слащавый молодой человек с карими глазами. По характеру он был тихим и спокойным парнем. Ростом он был не выше 68.8 дюймов. Худоба его не красила, а наоборот добавляла свою изюминку, будто его долгое время удержали в подвале, кормя его различными антидепрессантами. Несмотря на худобу, Джон чувствовал себя прекрасно. Его волосы были короткими и почти всегда зализанными на правый бок, что говорило о полном материнском воспитании Джона. Уставший и тяжелый взгляд, а вместо красивых усов – светлый, еле заметный глазу пушок. Он понятия не имел как бриться, поэтому не имел в доме станка и мазка. Но единственное, что отличало Джона от его сверстников, так это отсутствие прыщей как на лице, так и на всём теле. Он так и не столкнулся с этой общей проблемой подростковое возраста. Проблема, о которой как он думал, будет лишь отталкивать и пугать его друзей, товарищей. Во всём виноваты мы сами, а не наши комплексы по состоянию здоровью.

Армстронг-Каунти, штат Техас. Шёл 1968 год.

В совсем юные дни, перед школой, каждое утро, мать Джона брала в руки гребень и усаживала сына перед зеркалом для укладки его волос. Джони терпеть не любил эту традицию, но против слова матери пойти не мог. Он подобно взрослому мужчине научился сжимать челюсть, чтобы не происходило. Джон верил, что нужно уметь оставаться хладнокровным. Все трудности, они лишь временные. Челюсть сжата и мать Джона вновь запускает каждодневную мотивационную пластинку. Мать Джона каждое утро приговаривала, о том какой у неё:

– Прекрасный, красивый, умный, молодой человек. И всегда в конце добавляла свою коронную фразу:

– Ой, Джони, девчонки наверное от тебя без ума?".

Джон же в свою очередь никак на это не реагировал на материнскую заботу, для него это было обыденностью. Джон лишь молча смотрел на своё отражение, с неким презрением, некой ненавистью, и душевной болью. Закончив укладку волос, мать улыбнулась в зеркало, и они с сыном встретились глазами. Она добавила пару тройку ласковых наречий и поцеловав сына в щеку ушла на кухню собирать его школьный завтрак. На стуле Джон сидел не подвижно, они до последнего ждал, когда мать зайдет на кухню и начнет, чем-нибудь шуршать. Услышав шум на кухне, Джон с облегчением отпустил напряженные скулы и тихонько выдохнул, опустив глаза в пол. Джон вырос с матерью на ферме, отца он не знал, и если же речь заходила о нём, то мать всячески прерывала сына.

– Это прошлое Джони, твой отец был очень плохим человеком, и от него было очень много неприятностей, тебе не следовало бы задавать о нём вопросов. У нас и без него прекрасная жизнь, потрепав по щеке, заканчивала она.

Мать Джона, была серьезно настроена воспитанием своим единственным сыном, что немного с этим и перебарщивала. Джон понимал мать, и старался сдерживаться, быть примерным парнем и не наглеть, несмотря на свой юношеский максимализм. Он верил, что так помогает своей матери справляться с трудностями их жизни. Порой Джону не хватало мужской поддержи. У Джона не было друзей и подруг, ни домашнего животного. Были лишь пауки да тараканы живущие в разных частях его дома.

С раннего детства мать приучила Джона к чистоте и порядку. Даже когда нечего было делать, Джони находил себе занятие и убирался в комнате. Он перекладывал уже раннее чистые вещи с места на место, пока не закончатся все новые варианты для чистых вещей. Комната Джона была, что ни наесть простой. Два книжных шкафа расположенных вдоль стены, большое уютное смотровое окно, с большим подоконником, несколько музыкальных плакатов семидесятых годов, кровать, стоящая напротив окна, большой гардероб, и маленькая прикроватная тумба. Вид из огромного окна открывался на далекий пустырь, на котором по словам матери Джона находилась заброшенная шахта, в которой работал его отец Джона.

Мать Джона, была серьезно настроена воспитанием своим единственным сыном, что немного с этим и перебарщивала. Она всячески хотела огородить Джона от проблем с жизнью. Джон понимал мать, и старался сдерживаться, быть примерным парнем, не наглеть, не грубить, не быть как все. Свой юношеский максимализм, Джон держал в узде. Он верил, что так помогает своей матери справляться с трудностями их жизни. Порой Джону не хватало мужской и отцовской поддержи. У Джона не было друзей. На самом деле, Джон был девственником.

Когда Джону было пятнадцать лет, он как-то ночью Джон резко проснулся от непонятно ему влажности в трусах. Первая его мысль, это конечно же мочеиспускание, но всё было куда проще. У Джона произошла поллюция. Джон замешкался, резко вскочил с кровати он, включив в комнате свет, испугавшись каких-то выделений в трусах, он быстро снял и метким трехочковым броском забросил их в корзину с бельем. Джон понятия не имел, что происходит с его организмом. Не было ни температуры, кашля, озноба, он чувствовал себя отлично, кроме того, что в районе паха стало как-то полегче. Джон знал, где, лежит всё его постельное бельё, но в панике стал бегать по комнате, пытаясь сообразить, что первое он должен сделать. Джон думал лишь об одном. Хоть бы мать не узнала, твердил он себе под нос. Убрав простынь с кровати, Джон оставил белый, голый, матрац с ярко выраженными пятнами. Ночная суета его комнате, разбудила Маму Джона. Почувствовав Материнский инстинкт, Мать Джона быстрым шагом направилась в комнату сына, попутно задавая вопросы, схватившись за серебряный крестик на шее.

– Джони, ты в порядке? с тобой всё хорошо? Мама уже рядом, сынок я уже бегу к тебе мой малыш.

Джон, услышав крики матери, а затем уже и шаги, старался кратко и спокойно отвечать.

– Да мама, все хорошо, я просто упал, нечего страшного, сейчас же возвращайся к себе в кровать. Доброй ночи, люблю тебя.

Услышав эти слова Мать Джона замерла, закрыв глаза, она сконцентрировала всё внимание на слухе, что-то было не так. Поверив сыну на слово. Она перекрестилась и ушла спать. На утро она тихонько приоткрыла дверь в спальню Джона и наблюдала за спящим сыном в дверную щель. Наследующий день Джон успешно скрыл следы преступления той ночи. Он до сих пор не мог понять, что же это было. С матерью на такие темы говорить он конечно же не стал, Джон боялся материнских действий. Пусть это будет моей маленькой тайной подумал он.