1) Принятие христианства по византийскому обряду, в форме ортодоксии (правоверия, позже названного «православием») в качестве государственной религии в конце X века киевским князем Владимиром Святославичем (согласно летописной хронологии, крещение Руси датируется 988 годом);

2) Возвращение Петра Первого (последнего царя всея Руси с 1682 года) из Великого посольства в Западной Европе (торжественная церемония его возвращения состоялась в Москве 20 октября 1698 года, а 2 ноября 1721 года царь Петр I принял титул Петра Великого, императора Всероссийского, а Россия стала империей);

3) Вступление Владимира Ульянова (Ленина) в должность председателя советского правительства – Совета Народных Комиссаров (в начале октября 1917 года он нелегально переехал из ссылки в Петроград, а 7 ноября, или 25 октября по старому стилю, 1917 года в Петрограде произошёл переворот и захват государственной власти большевиками, и на открывшемся вечером заседании второго Всероссийского съезда Советов Ленин был провозглашён правителем России);

4) Вступление Михаила Горбачёва в должность генерального секретаря ЦК КПСС и Председателя Президиума Верховного Совета СССР (11 марта 1985 года на внеочередном пленуме ЦК КПСС он стал генсеком, а 15 марта 1990 года на внеочередном третьем Съезде народных депутатов СССР Горбачёв был избран президентом СССР – первым и последним в истории Советского Союза).

В отношении ползучей языковой экспансии, открытием «ящика Пандоры» послужило принятие в средние века властной верхушкой Киевского княжества чужеродной религии из корыстных побуждений, вслед за чем началось насильственное внедрение в народе иноземной веры, и неизбежная гражданская война с единокровными славянскими племенами и княжествами, не желавшими предавать исконную веру своих предков. В эту мрачную и кровавую эпоху в государственный русский язык хлынул целый поток греческих слов, вперемешку с еврейскими, в силу происхождения самого христианства. Этому способствовал и еврейско-греческий диалект (йеванский, романиотский; самоназвание γεβανικά [йеваника́] происходит от древнееврейского Yāwān, общего для Ближнего Востока обозначения Греции) – условное название нескольких вариантов греческого языка, использовавшихся романиотами (греческими евреями), а соответственно, и византийскими миссионерами христианства на Руси.

Со временем лексика, фразеология религиозных и властных элит, посредством церкви как структуры социального управления, стала напористо навязываться народу, а следы этого инородного влияния остаются и по сей день в современном русском языке. Посчитать всех засланцев «по пальцам» явно не получится – перечень слов греческого происхождения исчисляется сотнями страниц в словарях. Нельзя забывать и о том, что в нашем современном русском именослове сегодня творится что-то невообразимое: ну вы только представьте себе – 95% русскоязычного населения в нашей стране являются носителями официальных имён нерусского происхождения, значительная часть которых родом из Иудеи, Рима и Греции!

Следующая эпоха языковой интервенции ознаменовалась переходом Русского царства в Российскую Империю. В период правления Петра были, в том числе, слухи и о том, что его настоящего подменили на иностранного самозванца: настолько сильна была в государе жажда реформ и изменения устоявшегося в течение веков уклада российской жизни после его возвращения из Великого посольства. Особенно интересной и тесно связанной с языковой реформой оказалась реформа церковная. Пётр всеми силами стремился уйти от безграничного влияния церкви, ее вмешательства в управление страной. Так называемый «церковнославянский», а по сути своей, старославянский язык, с вкраплениями греческих слов, не соответствовал реалиям нового светского общества. В русском языке появились голландские слова в связи с развитием мореходства. К ним относятся: балласт, буер, ватерпас, верфь, гавань, дрейф, лавировать, лоцман, матрос, рея, руль, флаг, флот, штурман и так далее. Из английского языка в это же время были также заимствованы термины из области морского дела: баржа, бот, бриг, вельбот, мичман, шхуна, катер и другие. В те же времена в русскую речь вторглось и несметное полчище немецких слов, преимущественно военно-прикладного характера. В целом же в наш язык в то время влились 4,5 тысячи заимствованных европейских слов! В основном, конечно, это были названия привезенных в Россию заморских бытовых предметов, кухонной утвари, кулинарных изделий, технических приспособлений, новых образцов оружия и модной там одежды.

Более того, вслед за этим, в XVIII – XIX века высшее общество в России, то есть, аристократия и дворянство говорило на французском едва ли не больше, чем на русском. Период увлечения Францией закончился, и многие галлицизмы, вошедшие в русский язык в XVIII веке, постепенно ушли в небытие, но десятки слов всё же остались: об иностранном происхождении многих из них, таких как «афиша», «пресса», «шарм», «кавалер» и т. д. россияне сегодня даже не задумываются.

С крушением самодержавия в 1917 году произошёл и языковой переворот. С этой поры всякое новое иностранное слово в речи россиянина только приветствовалось, поскольку считалось вестником мировой революции. Можете себе представить, какой огромный пласт забугорной терминологии нанесло к нам волной «свободы» из-за кордона, на радость всем ненавистникам носителей языка Великого государства! До революции русский алфавит состоял из 35 букв, единого свода правил правописания не было – был лишь гражданский шрифт. В этот смутный мятежный период русский язык был вдруг призван реформаторами эволюционировать из языка Пушкина и Гоголя, которых большевики не планировали «переводить» по «новым правилам», стать языком Ленина, Троцкого и прочих партийных товарищей. Современный русский алфавит появился в результате реформы орфографии 1918 года, более известной как «декрет Луначарского». Этим «почищенным» языком мы пользуемся и сейчас.

И, наконец, уже в новой истории Отечества, с объявлением пресловутой Перестройки, очередная резкая смена политико-экономического курса в нашей стране потянула за собой неудержимую лавину иностранщины, которая ворвалась в официальный и разговорный русский язык, проникая сегодня, практически, во все сферы нашей с вами жизнедеятельности. Недаром в 2008 году бывший президент США Джордж Буш-старший, председательствующий в совете попечителей американского Национального центра конституции, на торжественной церемонии в Филадельфии вручил экс-президенту СССР Михаилу Горбачеву медаль Свободы, которую, обычно, вручали всем «победителям в холодной войне», в том числе, тайным агентам Запада и предателям нашей Родины, участвовавшим в многолетней идеологической борьбе с Советским Союзом и развале огромного русскоязычного государства. Ведь именно с распадом СССР западные англоязычные «победители», осваивая новое культурное пространство, в первую очередь, ринулись открывать в России всевозможные школы, курсы и кружки английского языка – это, прежде всего, явный и красноречивый показатель ведения против русского языка и его носителей никогда не прекращающейся войны смыслов. Однако, к великому сожалению, подавляющее большинство наших соотечественников, даже не замечают фактическую англизацию современного «российского» языка, под предлогом всеобщей компьютеризации, интернетизации и цифровизации граждан.

Благо дело, не так безнадёжно обстоят дела в попытках некоторых исследователей, почитателей и хранителей родной речи, ведущих вполне обоснованные изыскания на стезе возврата к чистоте и естественности русского языка. О них мы говорить не будем (при желании их можно найти в интернете), а ознакомим читателя с собственным виденьем «трудностей перевода», а точнее со своим опытом лёгкого прочтения иностранных вообще и английских в частности «слов-кукушек», которые вольготно чувствуют себя на бескрайних просторах нашего языка, не имея на то ни веских причин, ни острой необходимости, в силу уже имеющихся их исконно русских аналогов. Об особенностях и видах официальных переводов было доходчиво рассказано в моих предыдущих работах, поэтому перейдём сразу к примерам детального разбора словообразований.

Шаг первый: детализация или сечение слова

Подсознательно дробя в уме всякое русское слово на приставку, корень, суффикс и окончание, мы обычно воспринимаем каждое импортное слово целиком, а это и есть главная причина подспудного придания забугорным словечкам негласного статуса какой-то «незыблемости» и «аристократичности», что ведёт к неосмотрительно безоговорочному приятию чуждого элемента «старого доброго» в словесный ряд речевых оборотов «великого и могучего». При более внимательном же рассмотрении данного вопроса, обнаруживается, что большинство иностранных, употребляемых нами, «умных» слов, вообще лишены смысла их применения в нашей речи, даже не столько потому, что на каждое из них найдётся русский «близнец», сколько потому, что зачастую очередное «слово-турист» даже переводить не надо! Чего стоит только одно английское, латинского происхождения, слово approbation [æprə (ʊ) beɪʃ (ə) n] – апробация… Ну кому и зачем могло понадобиться внедрять в наш родной, такой богатый язык «закордонное» слово, которое буквально означает «опробование»?! Похожи слова по звучанию и смыслу? Да. Так они ещё и по структуре схожи: А/ПРОБ/АЦИЯ == О/ПРОБ/ОВАТЬ, где английская приставка ap- [æp] с дубликацией первой согласной корня сродни русской приставке о-, а суффикс -ation [eɪʃ (ə) n] эквивалентен суффиксу -ощён (как, например, в слове порабощён), или глагольное окончание -ate [eɪt] в однокоренном глаголе approbate [æprə (ʊ) beɪt] – опробовать аналогичны русскому глагольному окончанию -ать, -ять, -еть, -ить, что имеет ровно такой же исходный смысл как и английское слово ate [et] – поедание, есть, въедаться; или по-древнерусски ять (вспомните объять), то есть, простонародное О/ПРОБ/АТЬ – это ничто иное, как описание действа – пробу ять (не обязательно в смысле «кушать», но в более широком понимании приять)! А теперь, не затрагивая корней, сравним и остальные частицы английских слов с их функциональными собратьями в русском языке.

Перечень соответствий частей слова в английском и русском языках:

a- [æ] — о-; with- [wɪð] – воз-, взо-, вза-;

ab- [æb] – об-, обо-; -up [ʌp] – по-, об-;

at- [æt] — от-, ото-; un- [ʌn] – не-, у-;

be- [bi] – вы-, об-; ’em [ɛm] – им;

bi- [bai] – две-, дву-; -er [ɪə] – -ерь, -ярь, -арь;

ca- [kə-] – за-, со-, с-; -ble [bl] – -влен;

со- [kəʊ-; kæ-] – co-, с-, ко, к; -ful [-f (ə) l] – полон, полно-;

com- [kəm] – ком, со-, с-; -once [əns] – -онце, -онка;

con- [kɒn] – кон, со-, с-; -ic [ɪk] – -ик;

de- [di: -, dɪ-, dɛ-] – -де, дескать, до-, недо-; -ice [aɪs] – -иц, -ица;

deci- [dɛsɪ-] – десяти-; -ish [-ɪʃ] — -ич, -ище, -яш, -аш, -ыш;

dia- [daɪ-] – за-, из-, дву-, два; some- [sʌm] – сам, самая, само-;

dis- [dis] – из-, ис-, изо-; nitro- [naɪtrə-] – нутро;

es- [is] – ис-, из-; intro- [ɪntrəʊ] – внутри-;

ex- [ɛks] – из-, ис-, изо-; inter- [ɪntɜ: ] – внутренне-;

ob- [əʊb] – об-, о-; super- s (j) u: pə] – сопере-, сперва;

of- [of] – от-; -ed [ɪd; ɛd] – -ет, -ит, -ят, -ат;

per- [pɜ?] – пере-, пре-; -ion [ɪən] – -ён, -он;

pre- [pri:-, prɪ-, prə-] – пре-, пере-, пред-; -ian [ɪən] – -ян, -ен;

pro- [prəʊ] – про-; -an [æn; ən] — -ан, -ен;

re- [ri: ] – рас-, раз-; -ing [ıŋ] – -инка, -енка, -ёнка, -янка;

s- [s] – с-; -fication [fɪkeɪʃ (ə) n] — -выкание, -вычайно;

mal– [mæl-] – мало-; -ceous [ʃɛs] – -честь, -щество;

– ness [nɛs] – -ность; -ssion [-ʃ (ə) n] – -шён, щён, чён;

– less [lɛs] – лыс, -лишь; -tion [-ʃ (ə) n] — -шение, -щение, -чение;

– ious [-ıəs; -ous] – -есть, -ость; -ly [lɪ] – -лый;

– ate [eɪt] – -ать, -оть, -еть, -ить, -ять; -y [ɪ] — -ый, -ий; -ism [-ɪz (ə) m] – есмь, -им, -имый; -ist [ɪst] – -ист, истый, есть.

Шаг второй: концентрация или вычленение корня

Остаётся сопоставить средние части слов – корни. Сравните: английское probable [prɒbəb (ə) l] – вероятный, возможный; и русское пробовал. Думаете в слове probable нет понятия проба? Но ведь, вероятный и возможный — это всего-лишь пояснительный перевод. А вот буквальное значение русского проба на разных языках: венгерский – próbálás; испанский – prueba; латышский – praba; немецкий – Probe; нидерландский – proef; норвежский — prøve; французский – épreuve; шведский – prövning; эсперанто – provo; эстонский – proovimine. И, опять же английское approbate [æprə (ʊ) beɪt] – опробовать! Даже, если англичане возводят этимологию этого слова к старо-английскому prove [pru: v] — пробовать, проверять, от старо-французского prover [pru: və]

– проверять, пробовать, то и здесь имя балто-славянского бога плодородия Прове, от старославянского «проветь» – пророчество, проповедь, как и Поревит, чьи имена родственны прото-славянскому PORA – «изобилие, плодородие», звучит в унисон, а потому читаемо легко и непринуждённо. Однако, в том же этимологическом словаре английского языка, и в той же графе всё возвращается к латинской огласовке probatus – пробовать, происходящим, якобы от «прото-индо-европейского» (разве есть такой язык или народ?!) слова pro-bhwo – пребывать, пробыв. Но и тут всё звучит практически по-русски!

Шаг третий: дедукция или поиск причинно-следственной связи значений

Кстати, как вы думаете, почему плотная крышка у сосудов названа «пробкой»? Неужто по названию коры пробкового дерева? Нет конечно же! Всё, как раз, наоборот: дерево названо по пробке, которую из него изготавливают, а сама пробка названа так по своей дополнительной функциональной принадлежности – когда её вынимали из сосуда с вином (или другой снедью) её пробовали, а точнее то, что на ней насело, ведь печатных этикеток с полной информацией о продукте в те далёкие мохнатые века не было и в помине – всё узнавали пробой на вкус! Таким же образом современное английское понятие probate [prəʊbeɪt] – утверждать имело изначальный смысл пробовать, или как звучит у русских в просторечии пробать.

Табун троянских коне-слов

Итак, мы коснулись только одного слова-интервента, которое очень тонко и почти незаметно было вложено в стену огромного здания, под названием Русский Язык. А вы представляете, сколько таких «кирпичиков» уже подменили, медленно, но уверенно и методично делая нашу Родную Речь нерусской? Многие полагают, что страшного в этом ничего нет, и процесс этот неизбежен, в связи с ускорением научно-технического прогресса. Чушь! Посудите сами, ведь назвали же в своё время в нашей стране аэроплан самолётом, геликоптер вертолётом, а сателлит спутником! И таких примеров было множество до тех пор, пока наши специалисты не перестали уважительно относиться к языку своих предшественников – «левшей» да «кулибиных». Что же произошло? А вот что: банальная тотальная коммерциализация прикладной науки. «Научно-техническое творчество» перестало быть творчеством, и превратилось в гонку за получением всевозможных грантов и авторских гонораров за патент, который обязательно должен называться «научным», а, по-сути, непонятным русскому человеку словом, есть интрига – выше спрос. Что уж говорить об импортной продукции – там в переведённых (!) тех. паспортах и инструкциях вообще на одно русское слово приходится, в лучшем случае, по десять иностранных. Понимаете, к чему может привести повсеместное и поголовное стремление выглядеть «модным и продвинутым эрудитом» в научно-технических и коммерческих терминах? Эдак мы и вовсе потеряем свои корни и превратимся в роботов. Ничего страшного? Вы не поверите: как-то на одном из моих семинаров, представительница педагогической науки, кандидат (!), специалист по латинскому языку, не вставая с места, со снисходительной улыбкой на лице, заявила всей аудитории, что «даже русское слово пешком произошло от латинского pedes – пешеход»! Как вам такое, а? Что называется «сливай воду, приехали». Видимо, учёная дама категорически убеждена в неспособности своих славянских предков передвигаться по земле двумя ногами, вплоть до того момента, пока им на голову не свалилась «миссионерская» латынь со своими «педесами». Али наши Славные Родичи ходили, бегали и плясали, да всё не знали как назвать ход, когда не верхом?! Уму не постижимо, как выпускница престижного университета, сама уже давно являясь преподавателем, «не заметила» в русском языке целую палитру значений однокоренных с пешим слов, таких как: пехота, успех, спе'шиться, спеши'ть, спе'шить, пёхом, спелый, да и, наконец, успение (например, Божией Матери)! Думаете всё? Как бы не так! Ведь и эти русские слова одного происхождения с пешкой: путь, пята, пускаться, следопыт, пятый, пытка, пядь, опытный, выпячивать… впрочем, вспоминайте сами, поскольку я мог чего-то и упустить. Так, есть-ли в латинском языке эти значения, рождённые от одного со словом pedes корня? Едва ли. Так почему же у официальной науки русский пехотинец латинского происхождения?! Откуда у нашей интеллигенции такая нелюбовь, пренебрежение, а порой и брезгливость к родному языку? Могут ли сегодняшние школьники и студенты проявлять неподдельный интерес к русскому языку, или просто грамотно говорить и писать, когда им преподносят подобную этимологию? То-то же. И никакая реформа тут не поможет, а халатное попустительство министерства образования с его пресловутым ЕГЭ только усугубляет ситуацию. Где выход? Ответ: в глубинке. Да, да… в прямом смысле, в деревне у бабушки. Там, к счастью, «нано-технологии» ещё не коснулись чистой простоты и силы русской речи. А то, что мы привыкли считать «неграмотным провинциальным произношением», как показывает системный анализ, является ничем иным, как отголоском той самой древней исконно-русской речи, ярко выделяющейся на фоне рафинированного «правильного московского говора», который, как это ни странно, при тщательном исследовании, вдруг оказывается самым, что ни на есть искусственным диалектом! Вот вам маленький пример, один из тысячи. Всем нам приходилось неоднократно за свою жизнь, в ответ на ненароком обронённое простодушное «чё?», слышать нравоучительное «так не говорят: правильно не ЧЁ, а ШТО!». Кто не говорит? Где не говорит? Откуда вы знаете «как правильно?» Кто устанавливает «правила» давно устоявшегося древнейшего языка, развивающегося, на самом деле, по своим неписанным законам? Академики? Но ведь они преподносят то, что было написано однажды, по заказу господ, в научных «талмудах», отгородившись когда-то от истинно народного ВЕЧЕ, ГУТОРА и ЛЯС. Откуда, господа учёные, такая уверенность в «правильном ШТО»? Ведь мы же пишем ЧТО! А значит когда-то оно так и произносилось! Но почему? Ведь это же трудно выговаривать! Да потому что изначально оно звучало как ЧЁ/ТО, где чё – вопросительное местоимение, а то – указательное местоимение! Ну, и какая речь ближе к оригиналу, академическая или простонародная? Таким образом, огромное количество старых, но исконно русских слов оказалось за бортом современных правил русского языка, став почему-то литературной, киношной и сленговой экзотикой, хотя большинство из них можно отыскать в словарях Фасмера и Даля. Кстати, они-то, в основном, и использовались, помимо этимологического словаря английского языка, при составлении нижеследующего списка, который просто невозможно представить полным.

Кратко о способе раскрытия сути переводимого слова

Зачем мы затронули с вами манеру простонародного произношения? Затем, что именно в случае сличения словообразований в английском (читай, в любом арийском) и русском языках, народные озвучивания наиболее приближены к древним исходным формам. Для того, чтобы развеять всякие сомнения на этот счёт, вернёмся снова к понятию опробовать. Чем вариант в просторечии опробать «неправилен» – вам не объяснит вразумительно ни один доцент, только лишний раз услышите «так не говорят». Говорят. Ещё как говорят! Просто задумайтесь сами, почему «можно» говорить и слово поделать, и поделЫВать, но вот опробОВать можно, а опробЫВать и опробать «нельзя»? Ведь это же вполне в традициях русской речи: когда мы говорим О/ПРОБ/ЫВ/АТЬ, то подразумеваем кратковременное и неоднократное действие с неизвестным завершением, а вот О/ПРОБ/АТЬ – это уже кратковременное, но единожды произведённое действие совершённого вида (я сейчас намеренно не применяю терминологию из «правил русского языка», поскольку разговор идёт о неписанных законах русской речи). Таким образом, английское (иже латинское) AP|PROB|ATE буквально означает О/ПРОБ/АТЬ. С этих позиций, всякое индоевропейское слово мы можем, если того сами захотим, не только переводить, с помощью словаря, который даёт, по большому счёту пояснительный перевод, реже дословный, но и буквально его прочитывать, что даёт нам повод и право называть вещи своими именами, а не стыдливо прикрываться иностранщиной – это просто унизительно для народа, первым отправившего своего человека в космос! Итак, предлагаемый вам, уважаемые читатели, перечень «слов-бумерангов», назван так из предположения, что используемые в русском языке великосветскими деятелями «буржуйские» термины – на самом деле, из глубины веков, вернувшиеся к нам бумерангом, древнерусские слова, только уже облачённые в инородную упаковку. Выводы эти были сделаны на основании сверки каждого слова из данного списка со словарями англо-русскими и русско-английскими, а также с Толковым словарём живого великорусского языка В. И. Даля, этимологическим словарём русского языка Макса Фасмера, и (что немаловажно!) с этимологическим словарём английского языка. Подчеркну, что здесь далеко не в каждом конкретном случае русские слова, заключённые в скобки являются переводом английского, как мы его привыкли воспринимать. Но приведены они в пример, как родственные по общему пракорню, с его изначальным смыслом.