Новелла Х7

Дизайнер обложки Susan Wilkinson

© Ichigo Afterlife, 2024

© Susan Wilkinson, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0062-5006-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Новелла X6 Красный мак

Эрнест Тадеуш долго не мог оправиться от болезни. Жар, постоянный кашель, сочащаяся кровь из его былых ран на спине, все это придавало ощущение затхлости дому. Я не мог спать, постоянно слыша его хрипы и звуки блевания в конце коридора; еду готовил только я, так как этот урод не мог даже позаботиться о себе. Все мое время было посвящено ожиданию, и эта медленная пытка, когда я ни в коем случае не мог придержать ни секунды, вынуждала меня мириться с настоящим.

Я должен был получить свое лекарство.

В качестве альтернативы Тадеуш разрешил мне использовать ампулы, которые являются частью состава моего эликсира сна. Он сказал, чтобы я не злоупотреблял ими, так как это в какой-то мере психоделическое средство, которое способно разрушить мозг, но я и не собирался просыпать целые сутки, оставляя этот дом без контроля.

Я не брал из шкатулки больше одной ампулы по истечению 24 часов. Вколов препарат, мог поспать пару часов, и мне этого хватало. Однако с изменениями, затронувшими самые неожиданные части и стороны моего существования, этих часов показалось довольно мало.

Вот еще что странно.

Тадеуш ни слова не сказал мне о подвале и о своем питомце.

В один из дней, это был третий день, когда Тадеуш слег со своей чумой, я понял, что не мог продолжать находиться в таком бардаке, где у меня начала развиваться брезгливость в царящей грязи и слоях пыли, а также паранойя проснуться с забитой трахеей огромной крысой. Я решил делать уборку в его доме, пока этот больной на всю голову урод не сможет самостоятельно отмыть свой же дом. Отчасти же делал это со скуки. Мне бывает скучно, это не такая уж и необычная вещь.

Один день я убирал первый этаж, на кухне, в гостиной, в гардеробной, а также маленьком помещении прачечной, в котором стоял еще и большой, нелепый и ржавый водонагреватель. Посмотрев, я понял, что та вещь работала из рук вон плохо.

Также заметил, что электричество работало с перебоями, и решил вечером спуститься в подвал и посмотреть, что мог сделать. В подвальной комнате, в темном углу, одиноко стояла коробка. Я подошел посмотреть, поднял ткань, покрывающую квадратную коробку, снял ее и увидел, что это самая типичная клетка, в которой держат птиц. На холодном земляном полу, на маленьком кусочке шерстяной ткани в одном белье спал ребенок.

Я несколько минут, держа в руках фонарик, стоял и не знал, что делать. Несколько раз без каких-либо мыслей в голове хотел подняться наверх, но все так же оставался на месте. Когда в моей голове начали возникать хоть какие-то мысли, решил остаться и сначала все проверить. Осмотрел ребенка, девочку, не просыпающуюся под ярким светом фонарика, наклонился, сев на колени, и протянул руку через решетку к ее ручке. Не без причины мне стало не по себе, и моя протянутая рука, казалось, была в самой большой опасности в моей жизни. Я словно положил руку в пасть монстра, который в любой миг мог оторвать ее мне по самую ключицу. Сделал вдох и взялся за холодное запястье, нащупывая пульс.

Девочка проснулась от моего прикосновения и вздрогнула. Открыв большие в страхе глаза, она отдалилась от меня и села, не сводя взгляда.

– Кто ты? – Спросил, изучая ее внимательней.

Только проснувшись, девочка выглядела немного растерянной и неуклюжей. Волосы слегка вились от влажного холодного воздуха. Пустые, напоминающие кошачьи, глаза смотрели и как будто не видели меня вовсе. На бледных щеках, наверняка давно не видавших солнца, нечто вроде лиловых синяков. Алые, именно алые, и покусанные губы приоткрыты, как будто она тоже была больна, и от губ вниз по подбородку тянулся след.

Я засмеялся в рукав.

Девочка склонила голову набок и обхватила колени, закрывая от меня свое тело. Хотя, впрочем, это не имело значения, так как до последнего времени она спала.

– Ты умеешь говорить?

Девочка облизала сухие потрескавшиеся губы и ответила самым детским голосом, который я только слышал, и именно поэтому решил, что лет ей не больше двенадцати.

– Немного.

– Ага, понял. – Однозначно, найти собеседника было для нее проблемой. – Извини, что потревожил. Ты спала.

Девочка внимательно слушала меня и сосредоточенно смотрела, будто я говорил какую-то важную информацию, имеющую немалую ценность. Для меня же ее слова несли аналогичное значение. Во-первых, это ребенок, которого Тадеуш скорее всего украл или выкупил. Во-вторых, Тадеуш даже не заботится о своем питомце, и содержит просто в нечеловеческих условиях. Даже от такого как Тадеуш, если честно, не ожидал увидеть подобное.

Я вернулся всем вниманием только к сидящему напротив себя ребенку:

– Я задам тебе четыре вопроса. А ты постарайся на них ответить кратко, понятно и как можно точнее. Как давно ты здесь находишься?

– Какое сегодня число? – Девочка нахмурилась, между ее бровей возникла стрелка.

Меня мурашки пробивали от такого непривычно детского голоса.

– Сегодня двадцать седьмое апреля.

– Ммм, а какой сейчас год?

Ясно все. Большего я и не ожидал.

– Ты всегда находишься здесь?

– Мастер приводит меня сюда очень редко, – девочка покачала головой. – На втором этаже он сделал мне комнату.

– Ты знаешь что-нибудь о нем?

– А где Мастер? – Впервые испуг заметно проявился на ее лице.

Я не хотел, чтобы она впадала в панику:

– Все в порядке, он наверху. Он заболел, и поэтому не мог спускаться к тебе. Он скоро поправится.

Она вытерла слезу со щеки и слабо улыбнулась мне.

Меня что-то тронуло внутри из-за этой улыбки. Она огорчилась, обеспокоилась за судьбу Тадеуша, в том числе за свою собственную, и испытала радость, узнав, что этот урод жив. Как? Увидев первого человека кроме него за несколько лет?

– И последний вопрос. – Я выдержал паузу, завлекая ее внимание. – Что это на твоем лице? Детское молоко?

Я рассмеялся с ее смущения и растерянности. Она попыталась стереть след с уголка своих губ тыльной стороной руки, но почти ничего не стерлось. И подумал о том, чтобы отвести ее наверх в ванную, покормить и уложить в нормальную постель, в конце концов. Я не мог ничем помочь Тадеушу, зная, что это дитя сидело здесь в полном одиночестве.

– Прости, – искренне просил я.

Она кивнула, поверив мне. Ей больше ничего не оставалось.

Я ушел минут на десять за ключом, а вернувшись, застал ее на том же месте, с тем же обнадеженным взглядом, направленным на меня. Отпер замок и со скрипом открыл дверь. Девочка на коленях придвинулась к открытой клетке, я поймал ее и взял на руки. Она оказалась тяжелее, чем я думал, но решил, что это обманутое впечатление было заявлено истинным назначением клетки. Но она и правда выглядела хрупкой как птичка.

Поднялся с ней на второй этаж. В ванне уже была набрана горячая вода, от которой поднимался пар.

Девочка попросила меня не смотреть, на что я не обратил внимания, и она, с этим легко смирившись, сняла с себя всю одежду. Я держал ее за руки, пока она не скрылась в воде.

С десять секунд, хмурясь, я смотрел в сторону запотевшего окна, как тишину нарушил плеск воды. Она лежала в ванне, вытянувшись во весь рост, что сразу вызвало во мне чувство зависти.

– Ладно, я оставлю тебя. Двадцати минут тебе хватит?

Девочка покачала головой.

– Что? Полчаса?

Она села и посмотрела мне в глаза, положив руки на край ванны:

– Мастер никогда не разрешает мыть себя самой…

В моем воображении сразу возник образ того, как я пытаюсь ее накормить. Помотал головой, прогоняя все странные мысли:

– Что он говорит об этом?

Девочка сразу покраснела и посмотрела вниз. Подавленным голосом она нерешительно произнесла:

– Мастер велит делать то, что нельзя. Он называет это плохим поступком, а себя плохим человеком.

У меня сразу возникло желание обнять ее. Просто импульсивное желание утешить. Я опустился на колени и, смотря ей в глаза, просидел так некоторое время.

– Хорошо, я помогу тебе. Можно я вымою твои волосы? Они красивого цвета. Знаешь, они напоминают мне цвет одного сорта меда.

Девочка улыбнулась, краснея. В один момент от более широкой улыбки на ее щеках проступили ямочки.

Вытирая ее голову полотенцем, я спросил, сколько ей лет. Она задумалась.

– Хмм… прошлый день рождения был зимой. Мастер подарил мне расческу и зеркало на ручке. Свечей на пироге было пятнадцать.

Я поперхнулся кровью, брызнувшей из моего носа.

На втором этаже всего одна дверь была заперта на ключ. Я открыл ее, и девочка зашла в комнату, словно не покидала ее ни на минуту. Подошла к кровати и села на нее, свесив ноги.

Я спросил, не хочет ли она переодеться. Девочка пожала обнаженными плечами, завернутая в одно лишь полотенце.

– Обычно Мастер решает во что я буду одета.

Вздохнув, направился к шкафу. В нем на вешалках висело множество нарядов, что глаза разбегались. Наверное, здесь несколько больше одежды, чем имеет любая другая девочка ее возраста. Снял с вешалки платье с алой юбкой.

– Как красный мак, – произнес я, завязывая за ее спиной пояс.

Девочка все это время, как только я помог ей залезть внутрь платья, стояла как манекен, не двигаясь. Когда наши глаза встретились, она улыбнулась.

– Большое спасибо, заместитель Мастера, – она наклонила голову вперед, поклонившись.

Я подумал, что ослышался.

– Выбрось эту дурь из головы, – слабо встряхнув, поставил ее на место. Девочка перестала выглядеть так, словно потеряла равновесие. – Эй, а как твое имя?

– Ева, – она улыбнулась, обрадовавшись тому, что могла дать ответ на вопрос.

И протянула мне руку для рукопожатия. Я принял ее жест.

– Ты слишком много знаешь о привычках людей. Ты здесь живешь не так давно?

– Мои родители оставили меня одну. Мастер забрал меня к себе и очень заботится.

Да уж, забота так и хлещет. Я осмотрел ремни для бандажа на внутренней стороне дверцы шкафа. Подошел к нему и закрыл обе дверцы.

– Ладно, не буду тебе доставлять неудобства.

Она нерешительно, но заметно с плохо сдерживаемым чувством сказала:

– Нет, Вы ни в коем случае не можете приносить Еве неудобств… Это было бы неправильно сознавать со стороны Евы.

– Понятно. Мне нужно закончить еще с парой дел…

– Я не буду доставлять больше Вам проблем, – она кивнула, отходя к кровати. – Простите, что отняла Ваше время.

Ева смиренно смотрела на меня, наклонив голову вперед, и ждала моего решения. У меня возникло предчувствие, что она ожидала услышать что-то плохое, то, что расстроило бы ее. Но вряд ли она бы показала эти чувства.

– Ты можешь поспать, – кивнул, отходя к двери.

– Большое спасибо, – она по-прежнему не поднимала головы.

Еще с минуту простоял, глядя на нее, девочка же больше не двигалась, и покинул комнату.

В коридоре горел свет, из ванной выходил теплый воздух и пар. Из комнаты Тадеуша доносился стук от печатной машинки. Вздохнув, ушел в ванную, поднял окно, чтобы проветрить, и осмотрел лужицы воды на полу.

У меня больше не было никакого желания заканчивать уборку. По крайней мере сейчас. Я бы с большим удовольствием лег спать и забыл то, что здесь увидел. Мне стало неловко, и виной тому было поведение Тадеуша. Я не мог понять, о чем думал, когда решил уступить любопытству и посмотреть, что находится за простыней.

Спустившись в подвал, осмотрел клетку. Решетка не старая, металл в идеальном состоянии. Возникло такое чувство, будто он купил эту клетку специально для нее. Я поднял с пола кусочек ткани. И где он только смог достать эту девочку?

Когда я оказался в гостиной, часы пробили ровно четыре часа. Но у меня не было такого чувства, будто день близился к своему концу. Наоборот: скорее было ощущение, что он только начинался.

Нужно было зайти к Тадеушу и поговорить с ним. Но, если честно, мне хотелось это отсрочить на как можно более поздний срок. Мне не хотелось выслушивать его объяснения, меня они даже не волновали. Но у меня выбор был не слишком велик.

С тяжелым чувством поднялся наверх и зашел в комнату Тадеуша. Он лежал на своей широкой кровати на нескольких подушках и пил из чашки чай.

– Я слышал, как ты ходил по дому. Чем занимался?

– У тебя не дом, а клоповник, – нахмурившись, подошел к окну, чтобы раздернуть тяжелые, набитые пылью, шторы. – Когда в последний раз ты делал уборку?

– Раньше домом занималась моя жена, – произнес Тадеуш, отпивая чай. – После ее смерти я так и не смог заниматься этим вместо нее.

– Ты повесил эти обязанности на ту девочку?

– Познакомился наконец? – он хрипло засмеялся. – Как она тебе?

– Пока что меня интересует ее поведение, – я безразлично пожал плечами, опускаясь в кресло напротив кровати. – Как долго она просидела там?

– Пять дней. Ты ведь забрал ее?

– Ты вообще собирался мне сказать о ней?

– Я надеялся, что ты заметишь ее раньше, – он улыбнулся, отпивая чай медлительными глотками. – Ну как она?

– Я услышал от нее много нового и интересного о тебе, Тадеуш. Девочка даже ванну принять сама боится. Ты бил ее?

– Нет, ни в коем случае. Я добился ее подчинения добротой и хорошими вещами по отношению к ней.

– Но на улицу ты ее не пускаешь. Я видел сыпь на ее груди и спине. Она же больна, не получая солнечного света.

– Она достаточно здорова для моих нужд. Тебе это вряд ли знакомо.

– Ну еще бы.

Тадеуш искоса взглянул на меня, оставив чашку.

– Как такой, как ты, может осуждать меня? Я делаю для нее все, что не сделал бы ни один человек во внешнем мире. Я не причиняю ей боли, не отвергаю, забочусь о ней и одариваю подарками. Она ведет себя исключительно благодарно и счастлива быть здесь. Это все, о чем она мечтает.

– С чего ты это можешь знать? – Я усмехнулся.

Тадеуш улыбнулся, наливая молоко в чай. Добавил сахар и сделал глоток:

– Я это точно могу знать.

Я ушел от Тадеуша в замешательстве. Мне было трудно думать и сосредоточиться на своем, поэтому направился к Еве в комнату. Приоткрыв дверь, увидел, что она лежала под одеялом, а сверху постели ее платье. Она тихо и размеренно дышала во сне. Прикрыл дверь, чтобы не разбудить ее.

На первом этаже было не до конца прибрано, но я этим больше не хотел заниматься. Перейдя в кухню, стал искать еду и думать, что мог сделать. Выбор пал на завтрак, хоть и время уже четверть пятого. Приготовив оладьи и заварив чай, посмотрел на часы и увидел, что стрелки подошли к половине шестого.

Поднявшись наверх, постучал к Еве в комнату и зашел. Она спала, но мне удалось легко ее разбудить.

– Просыпайся, и пойдем есть.

Удивление нарисовалось на ее сонном лице.

– Что? Вы правда хотите накормить меня? – Она взяла себя в руки и смиренно произнесла слова благодарности: – Да, большое спасибо.

Она скинула одеяло и стала одеваться. Я решил помочь ей, за что был награжден слабой скромной улыбкой:

– Большое спасибо.

Да, это я уже слышал.

Мы спустились вниз. Она села, должно быть, за свое привычное место с краю стола. Я принес ей тарелку и, увидев ее, глаза Евы стали еще больше и удивленнее.

– Это все мне? Мастер никогда не готовил Еве такую еду… Это большая тарелка, Ева сможет наесться и поправить свои силы.

Меня в который раз поразило ее выражение о себе в третьем лице (не всегда, но к месту), а также ее непременное высказывание мнения о своих мыслях. Вряд ли нормальный человек стал бы так говорить, и это заслуга дрессировки Тадеушем.

Ева взяла приборы и стала осторожно и аккуратно есть, очень медленно и даже нервно. Я знал, что хорошим это не кончится. Очередной маленький кусочек еды, который она неловко поднесла к своему рту, оказался тем, что она не смогла проглотить. Она подавилась и стала кашлять, мгновенно покраснев и опустив взгляд. Увидев, как ей стало стыдно за свою «неаккуратность», принес ей стакан воды.

Хрипло поблагодарив меня, Ева взялась обеими руками за стакан и стала понемногу пить. Когда ей стало лучше, она посмотрела на меня и разочарованно произнесла:

– Новый Хозяин не хочет есть в присутствии Евы, потому что своим внешним видом она испортила ему аппетит? Прошу прощения…

– Нет, дело не в этом. Просто я не голоден.

– Новый Хозяин будет ужинать позже?

– Не думаю, что… И хватит меня так странно называть.

– Прошу прощения, – Ева виновато посмотрела между предметами. – Могу я узнать у Хо… у Вас, как мне следует обращаться к Вам?

Я не хотел ей называть своего имени. И пусть мне было неловко слышать, как она называла меня своим новым хозяином, мне должно было это стать безразличным.

– Называй как хочешь.

Ева не стала проявлять любопытство, хоть я и увидел в ее глазах искорки интереса. На самом деле, ее глаза поразили меня. Они огромные, и в них легко читались все ее эмоции, у нее никогда не получалось их скрыть, о чем бы она ни думала. Ее глаза самое выразительное, что было на ее лице, а ресницы такие огромные, словно ненастоящие. Но мне почему-то не доставляло удовольствия считать, что так оно и есть.

Ева закончила с едой, как и с нахваливанием каждого кусочка. Мне вновь стало как-то не по себе. Не скажу, что я часто готовил для кого-то еду и, даже готовя для себя, считал ее вполне обычной, съедобной на вкус. И не был готов к тому, что кто-то вдруг станет хвалить меня за это.

– Большое спасибо, еда была очень сытной и вкусной. Теперь у меня много сил, и я смогу помочь чем-либо Мастеру или Новому Хозяину.

– Чем ты обычно занимаешься здесь?

Ева улыбнулась, как и в тот раз, когда смогла дать ответ на мой вопрос, назвав свое имя.

– Ева может делать уборку, заниматься стиркой, готовить несложные блюда, заниматься садом, приносить или делать иные поручения.

Закончив с выговоренной на автоматизме жизнерадостной речью, она покраснела, и ее взгляд устремился потеряться среди предметов, но, как я уже заметил, ее глаза слишком большие, и все эмоции, как и мысли, непременно оказывались раскрыты ею самой же. Ее взгляд встретился с моим:

– Если Новый Хозяин будет иметь к Еве какую-либо просьбу, Ева должна в любом случае выполнить ее. Любая услуга должна быть оказана Евой по мере ее возможностей. Если Новому Хозяину потребуется причинить какие-либо действия Еве, она не имеет права отказать.

– Я понимаю. А что еще ты можешь?

Мне показалось, или она немного обрадовалась тому, что разговор отошел от той темы, заставляющей ее нервничать.

– Новый Хозяин может рассчитывать на разговор с Евой, она всегда поддержит и попытается оказать помощь, какая только возможна с ее стороны.

– Ну ясно. Ты всегда отзывчива.

– Я рада, что Новый Хозяин заметил это, – она засияла улыбкой.

Да уж, попробуй не заметить.

Осмотрел опустевшую тарелку и стол. Мне стало интересно, настоящие ли эмоции она испытывает, или Тадеуш запрограммировал ее врать в любом случае? Чувствует ли она что-то вообще?

Когда я посмотрел на нее, наши глаза встретились. Ева опустила голову, покраснев. Не дожидаясь, когда я что-то скажу, она сразу же заговорила:

– Ева немного переживает из-за последних изменений в ее жизни. Раньше Мастера не беспокоили сильные болезни. Когда он заболевал, Ева всегда была рядом, чтобы поддержать его выздоровление.

– Да, я понимаю.

– Новый Хозяин правда понимает меня? – она улыбнулась мне.

Кажется, сама-то она мало что понимала в человеческих чувствах и эмоциях. Я и не скрывал своего отношения ни к ней, ни к этой ситуации. Она захотела убедиться в своих предположениях, что немного смутило.

– Если хочешь, можешь увидеть его. Но ты вряд ли чем-то сможешь помочь.

Она удивленно открыла рот, глаза снова заблестели, словно что-то так сильно обрадовало ее.

– Ева может увидеть Мастера? Большое спасибо, я постараюсь приложить все усилия на то, чтобы не побеспокоить Мастера и не доставить проблем Новому Хозяину.

– Ну, тогда идем.

– Подождите, – она встала из-за стола, нерешительно обратившись ко мне. – Разрешите сначала прибрать после еды. Так Ева должна выразить свое почтение Новому Господину и благодарность за его хорошее отношение к ней.

– Да, как хочешь.

С благодарностью приняв разрешение, она приступила к уборке. Закончив, посмотрела на меня с мягкой улыбкой.

Мы поднялись наверх. Я постучал и открыл дверь. Тадеуш отложил книгу, увидев нас. Ева остановилась в нескольких шагах от кровати, смиренно держась за свои руки и смотря вниз.

Мне захотелось посмотреть, как Ева ведет себя в обществе Тадеуша. Ее поведение бы раскрыло ее истинное отношение к нему. Я был немного разочарован.

– Как Вы себя чувствуете, Мастер? – тихо произнесла Ева, не поднимая глаз. Ее веки дрожали.

– Мне уже лучше, но я вынужден на некоторое время оставить тебя на моего коллегу. Это ведь не вызовет никаких проблем?

Наверное, в прошлом случалось что-то подобное.

Ева стала бледной и медленно покачала головой. Это тоже своего рода подсказка об ее мыслях. Так Тадеуш всегда знал, что у нее на уме.

– Ни в коем случае, Мастер.

– Хорошо. Буду признателен, если ты принесешь мне еды. – Тадеуш перевел тяжелый взгляд на меня: – А ты мог бы остаться до возвращения Евы здесь? Мне есть что тебе сказать.

Ева ушла, не подняв головы и не произнеся ни слова. Что-то ее очень беспокоило, я видел, как она напряглась из-за произошедшего в этой комнате.

– Есть несколько вещей, правил, которых я вынужден придерживаться в отношении Евы, – начал Тадеуш. – Ей ни в коем случае нельзя покидать этот дом. Так ей будет лучше, поверь мне. Она и сама не хочет никуда отсюда выходить. Если тебе в голову вдруг придет мысль, что ты понимаешь и знаешь ее лучше меня, то имей в виду, что ты будешь жестоко ошибаться.

– Ева сказала, что в ее обязанности входит заниматься садом, – мой взгляд изучал захламленную антиквариатом комнату.

– В оранжерее за кухней посажены цветы и иные растения. Иногда я разрешаю ей повозиться с ними. Следующее: не обманывай себя надеждами помочь ей. Это бессмысленно. Я знаю, что сейчас ты об этом даже не помышляешь, но, возможно, через некоторое время ты решишь, что ей нужна помощь. Это далеко не так.

Дверь открылась, и вошла Ева, неся в руках поднос. Тадеуш продолжал говорить, несмотря на присутствие Евы, пока та оставляла еду:

– Поэтому не обманывай себя и не жалей ее. Ей и самой нравится принимать участие в чем-либо. Ева будет скорее рада, если ты нагрузишь ее несложной работой. Можешь оставить заботу о доме на ней.

Ева отошла к двери и стала ждать, снова смиренно глядя вниз.

– Считай, что на нее у тебя есть те же права, что и у меня. Своего рода благодарность за твою материальную помощь в моих исследованиях.

Вот уж чего я точно не просил.

– Ладно, поправляйся.

Мы с Евой вышли за дверь. Она странно улыбалась, смотря на меня.

– Что еще? – Довольно резко спросил я.

– Простите, Господин… – Она смутилась, сразу приняв виноватый вид. – Ева просто хотела сказать, чтобы Вы отнеслись к словам Мастера серьезно, и что она полностью поддерживает его решение поделиться Евой со своим коллегой.

– Да уж, – я посмотрел на нее. – Но ты мне без надобности.

– Конечно, Ева будет стараться быть хоть немного полезной… – Она покраснела еще сильнее и с трудом произнесла эти слова.

– Ладно уж, – я устало вздохнул.

– Большое спасибо, что взяли с собой к Мастеру, – она снова заулыбалась, мягко смотря на меня. – Ева очень рада принять участие в любой возможности оказаться полезной.

Она поклонилась мне.

Но только ли это? Я заметил нечто вроде мимолетной грусти в ее последних словах. Может быть, ей еще и скучно? Она просидела пять суток совершенно одна, и сейчас пыталась сделать все возможное, чтобы побывать везде, снаружи запертой клетки. И за что Тадеуш только посадил ее туда?

– Что-то не так? – Спросил, вспомнив ее обеспокоенный вид пару минут назад.

– Только в том, что Новый Хозяин выбрал неподходящее платье для помощи по дому, – Ева покраснела, сильнее приняв озабоченный вид. – Если Новый Хозяин хочет, чтобы Ева делала домашнюю работу, нужно выбрать другой наряд…

– Хочешь сказать… у тебя для каждого случая есть специальный вид одежды? – Я поднял бровь.

Она довольно закивала, радуясь моему пониманию. Складывалось впечатление, будто она прилагала какие-то усилия только для того, чтобы ее поняли.

– Господин угадал. Мастер позаботился о том, чтобы Ева всегда выглядела… – Она не договорила, а затем отчаянно и растерянно посмотрела на меня. Что-то напугало ее, и она в панике размышляла о том, что ей делать.

Я протянул руку и взял ее ладонь. Ева покраснела и отвлеклась.

– Что не так?

– Я… Ева не может вспомнить слово, – призналась она, подавленно смотря на меня снизу вверх.

– И только из-за этого нужно впадать в ступор, словно у тебя мозг отключился?

– Ева приносит свои извинения. Мастер много времени тратит на обучение Евы, и со стороны Евы крайне неблагодарно подводить Мастера в таких ситуациях.

– Послушать тебя, так твой Мастер просто идол. Если он тебе так дорог, ты должна больше стараться. И слово, которое ты забыла, это соответствующе?

– Да, Вы поняли Еву, – она кивнула, взглянув мне в глаза. Ее глаза блестели от благодарности. – Вы совершенно правы. Большое спасибо за помощь.

– Да не за что. Расскажешь мне подробнее про свои наряды?

Ева кивнула и направилась к своей комнате.

Она открыла шкаф и отошла, чтобы мне было видно. Я сидел на ее кровати, поменявшись с ней местами.

Ева сняла вешалку с черным платьем и развернула ко мне. Платье оказалось черным со спины, а с лицевой стороны с белым воротником, иллюзией блузки с кружевом, а внизу юбка сшита на манер белоснежного фартука. По ее виду сразу можно было сказать, что она гордилась этим платьем.

– Вау, – без эмоций произнес я. – Горничная. Как оригинально.

– Господину не понравилось платье? – Ева смотрела на меня с застывшей улыбкой на лице.

– Как оно может мне понравиться или нет? – Я нахмурился.

– То есть… – Она стала выглядеть загнанной в угол. – Ева приносит свои извинения, что она неправильно поняла слова Нового Хозяина… Прошу меня простить.

– Нет, подожди.

Ева обернулась ко мне с расстроенными покрасневшими глазами. Должно быть, для нее весь этот день тяжелая нагрузка и огромный стресс. Она ясно дала понять, что здесь с ней подолгу ничего не происходило. Однако она очень ранима, я же думал, что Тадеуш и правда с нее пылинки сдувает.

Я мысленно закатил глаза. Неудачный оборот слов. Это точно не про Тадеуша.

– Я имел в виду, что не могу сказать, нравится мне твоя одежда или нет.

– Простите, Господин, но эти вещи принадлежат и Вам в том числе…

А ведь я могу и привыкнуть к таким частым проявлениям вежливости.

– Что ты имеешь в виду?

– У Евы совершенно ничего нет. Все вещи подарил ей Мастер, значит, Вы тоже обладаете правом распоряжаться ими по своему усмотрению.

– Но я не это имел в виду. Я говорю, что эту одежду можешь носить только ты. Я разбираюсь в платьях не больше, чем ты в костюмах.

– Вы совершенно правы, – Ева покраснела и несколько раз кивнула. – П-позвольте показать Вам?

Я подумал некоторое время.

– Если ты не устала, ты не могла бы закончить с уборкой, что я сегодня начал?

– С радостью продолжу то, что Вы начали, – Ева улыбнулась.

Я едва не закатил глаза, но сразу забыл, о чем думал, потому что она начала раздеваться.

– Подожди, ты что делаешь?

– Простите, Новый Хозяин, – ее руки застыли, держа юбку. – Ева снова что-то не так поняла?

Она виновато смотрела на меня. И как я ей должен сказать, что это я все время ей мешаю и ставлю в тупик своим вмешательством в ее привычную программу?

Да какого черта я вообще относился к ее рабству нормально? Черт возьми, почему я только в этот момент понял, что здесь что-то не так. Где был раньше мой мозг со всем осознанием происходящего?

– Зачем ты раздеваешься? То есть, не нужно делать этого при мне.

– Но Мастер говорил, чтобы Ева не стеснялась своего Хозяина… – Она стала выглядеть растерянно.

Ох, я понял. Вот почему она не побоялась раздеваться тогда в ванной. Это ужасно, это просто отвратительно, Тадеуш.

Я ничего не сказал и отвернулся в сторону, пока Ева переодевалась. Надев платье, она подошла ко мне, взяла за руку и отвела к комоду, на котором лежали различные украшения. Мой взгляд упал на белую кружевную диадему. Тщательно расчесав волосы, Ева повернулась ко мне, выразительно смотря прямо в глаза. Я одел ей на волосы украшение, и она улыбнулась, взглянув в зеркало.

– Новому Хозяину нравится?

Осмотрел ее с ног до головы. В красивом маленьком платье, в белых гольфах, ажурных черных туфлях и милом украшении в волосах она и правда выглядела по-другому. Спокойнее, я бы даже сказал.

– Твой любимый наряд, – предположил я.

– Да, – она кивнула с довольным видом. – Ева хотела, чтобы Новый Хозяин увидел ее в любимом образе.

– Мне он тоже нравится на тебе.

Она благодарно смотрела на меня где-то с полминуты, словно стараясь запечатлеть в памяти этот момент.

Я отвел ее на первый этаж, сказав, с чем ей предстоит разобраться.

– Сегодня закончишь с первым этажом, а завтра уберешь второй, идет?

Видимо, она не привыкла к тому, что ее мнение кто-то спрашивает. Она просто кивнула, и казалась задумчивой. И снова, сразу посвятила меня в свои мысли:

– Если Господину понадобится еще какая-либо помощь, я буду рада оказать ее.

– Да, я дам тебе знать.

Она улыбнулась и приступила к уборке. Я немного устал и хотел отдохнуть. Но время до ночи пролетело слишком быстро. Ева подошла ко мне и сказала, что закончила. Я с трудом сел, пролежав несколько часов на диване в гостиной.

– Господин устал?

– А ты не хочешь пойти спать? – я посмотрел в ее сторону. – Времени уже много.

– Как скажет Хозяин.

– Спасибо. Ты много сделала, можешь пойти отдохнуть.

Она нерешительно мялась возле лестницы. Через некоторое время встал и посмотрел на нее.

– Добрых снов, Господин, – она поклонилась мне и стала подниматься наверх.

Вздохнув, осмотрелся, убедившись в том, что первый этаж полностью прибран. И тоже пошел спать, перед сном сделав укол ампулы.

Меня клонило в сон, и я сразу лег в постель. Когда открыл глаза, время было еще слишком раннее, чтобы вставать. Но все равно я не смог бы больше уснуть. Спустился в подвал и стал чинить проводку. Потом занялся бойлером, и в шесть утра только закончил. Пошел на кухню сварить кофе и встретил там Еву. Она готовила завтрак.

– Доброе утро, Хозяин. Вы не поужинали вчера, может быть, Вы проголодались?

Все же приятно чувствовать, когда о тебе беспокоятся.

– Доброе утро. Да, я бы не отказался от завтрака.

Ева улыбнулась, неуклюже держа обеими руками сковороду.

Сев за стол, я стал сверлить пустым взглядом кофеварку. Через пятнадцать минут Ева поставила передо мной тарелку с омлетом, для себя же она взяла блюдце, больше напоминающее предмет быта кукол.

– Как Господину спалось?

– Я не настроен разговаривать сейчас с кем-либо, – кинул на нее угрюмый взгляд, отчего Ева сразу поежилась.