Buch lesen: «Шелест. Том 2», Seite 5

– Луис слишком утрирует ситуацию. В таком месте можно только отдыхать. Что может случиться?

– Ну, знаете ли, всякое. Иногда волны просто огромные и купаться вовсе небезопасно!

– Думаю, с этим проблем не возникнет, к тому же добрый мистер Хеслер не даст мне заскучать, а его истории просто потрясающие.

– Кто?

– Мистер Хеслер, он довольно славный.

– О, деточка, – испуганно протянула женщина.

– Нет, нет, ничего не говорите. Я знаю, что рассказывают о нем в городе: будто у него не все в порядке с головой и прочее. Но уверяю – это наговоры. Он не опасен, он просто очень одинокий человек, который не может смириться с потерей и старается жить дальше. Знаете, люди бывают слишком жестоки в своих суждениях о тех, которых не понимают.

– Но… девочка…

– Прошу ничего не говорите об этом. У меня было достаточно времени, чтобы убедиться, что вы заблуждаетесь, понимаете, о чем я?

– Э… да, наверное, – протянула женщина. – Тогда, я с вами не прощаюсь?

– Послушайте, миссис Боуден, вовсе не обязательно…

– Вайлет, пожалуйста, и моя душа будет спокойна.

– Ну, хорошо.

Как только она положила трубку, телефон зазвонил снова.

– Вайлет, Господи, я не мог до тебя дозвониться! – Прокричал в трубку Луис, ей пришлось отодвинуть ее подальше от уха, иначе она бы оглохла.

– Эй, потише! И тебя с добрым утром.

– С добрым утром, о чем ты? Уже два часа дня!

– Ну…, – девушка глянула на светлый круг над камином, где когда-то висели часы. – Я даже не заметила. Знаешь, мне здесь нравится.

– Как ты себя чувствуешь, все нормально? Тебя ничего не беспокоит, никто тебе не докучает и…

– Постой, Луис! Перестань. Все хорошо, я же тебя вчера говорила, со мной все в порядке!

– Вчера? Ви, постой, я уже два дня не мог тебя дозвониться! Ты не подходила к телефону. Я решил, что если сейчас до тебя не дозвонюсь, то незамедлительно отправлюсь в бухту. Твой сотовый отключен, а сообщения по электронной почте остаются без прочтения.

– Два дня? Луис мы разговаривали с тобой вчера вечером!

– Так, постой одну минутку. Я приеду, и мы все обсудим.

– Нет! Луис, ты должен все узнать, мне необходимо отправиться в Файерлейк! Я больше не хочу ждать. Ты… ты прав! Я, наверное, что-то перепутала. – Она пыталась совладать с дрожью, трубка буквально подпрыгивала в руках.

– Вайлет, прошу, скажи.

– Извини, я хотела побыть одна. Прости за эгоизм.

Девушка старалась придать голосу уверенность, чтобы ложь казалась убедительнее.

– Скажи, ты уже встречался со старейшинами?

– Да. Вместо Хорхе теперь Катано, и он настроен не слишком-то дружелюбно – он никогда не разделял веру Катано в преемника ордена и его предназначение освободить землю от Ваничичу. Старик придерживается более решительных мер и не намерен повторять его ошибку, и идти на компромисс. Теперь решать будут только старейшины. Весть о строительстве монастыря «Плача» ГриндБэй вовсе не обрадовала. Они уверены, что злой дух может вернуться, а жертва, которую принес Хорхе и… Джек окажется напрасной.

– Это все? – Сухо спросила она.

– Нет. Катано против твоего возвращения в Файерлейк, вернее на то место. Он говорит, что это послужит неким катализатором, и могут возникнуть проблемы.

– О чем ты? Каким катализатором?

– Ви, не спрашивай, что это значит – понятия не имею. Но не все одобряют его решение. Грейв выступил с целой речью, убедив половину старейшин, что ты продолжаешь нуждаться в их защите, и никто кроме ГриндБэй не сможет огородить тебя от сторонников ордена, которые желают тебе только зла.

– Значит, они знают о Рейчел и Керлинах?

– По-видимому.

– Луис, что еще? Об ордене? Куда ведут нити?

– Этого я не знаю. Катано отказывается говорить об этом.

– Спроси его об Игриде! Кто такая Игрида? И что за число тридцать девять? Что такое Апакатика?

– Попробую, хотя не уверен, что больной лепет старухи-цыганки имеет хоть какой-нибудь смысл.

– Луис!

– Да, малышка, – он тяжело выдохнул в трубку.

– Они были в Лунных пещерах после всего произошедшего?

На другом конце провода возникло молчание.

– Ты меня слышишь? – Затаила дыхания Вайлет.

– Конечно. Да. Грейв и Марот спускались вниз, хотя Катано запретил им возвращаться туда. Он говорит, что черные тени продолжают жить в подземных ходах, и находиться в них небезопасно.

– Что это значит?

– Не знаю. Ты же знаешь манеру старейшин говорить загадками. Марот говорит, почти все ходы завалены и непроходимы. Им не удалось подобраться к основанию кратера – это невозможно. Они не нашли ни одного тела и не могли долго находиться в пещерах. Он говорит, что они почувствовали себя плохо – голова жутко разболелась, а воздух был таким раскаленным, что, казалось, сожжет легкие.

– «Красного озера» больше не существует, Ви. Никто не сможет преодолеть каменные завалы и горы застывшей лавы. Никто и никогда…

Вайлет, продолжая сжимать трубку, вышла к морю и опустилась в шезлонг.

– Я скучаю, – прошептал Луис.

Она повернула голову к потухшему маяку.

– Мистер Хеслер говорит, надвигается сильный шторм – в такое время телефоны не работают.

– Тогда не выключай компьютер и…, может быть на это время тебе переехать к миссис Боуден. Уверен, она будет только рада. Не хочу, чтобы ты оставалась одна на побережье в такое время. Еще несколько дней и я приеду за тобой.

– Я никуда не поеду.

Она устало прикрыла глаза, и снова почувствовала любимый запах, мятное дыхание на щеке, прикосновение к волосам. Может она сходит с ума? Воображение выдает желаемое за действительное? Пусть даже и так. Если это та цена, которую необходимо заплатить за то, чтобы почувствовать Джека рядом – она готова.

В этом месте все им пропитано: в каждой комнате живет память о нем, в каждом дюйме береговой дорожки отпечатки его следов, а в шелесте ночных волн его тихий завораживающий голос. И она всегда будет возвращаться сюда, ведь только здесь может ощутить его присутствие.

– Ви, ты меня слышишь? Обещаешь не делать опрометчивых поступков? Обещаешь сразу связаться со мной, если увидишь или почувствуешь что-то подозрительное?

– Конечно, ты… ты не должен волноваться. Со мной все будет в порядке. Поговори со старейшинами и сразу свяжись со мной.

– Обязательно. Катано уезжает на пару недель к старику Макдилану. Вот уж не думал, что они такие закадычные друзья. Оказывается, их связывает крепкая многолетняя дружба. Старику крупно повезло. Во время землетрясения он был за сотни миль от Файерлейка на очередном симпозиуме. Правда его библиотека погибла и старик безутешен по этому поводу. Затем у старейшин назначена встреча в Сайлеме. Я думаю, к этому времени смогу найти достаточно доводов, чтобы переубедить Катано.

Вайлет почувствовала обжигающую реку, прокладывающую путь через сердце, словно кровь вспенилась и закипела. Тело вспыхнуло, словно в огне, а туман перед глазами приобрел форму высокой статной фигуры.

«Я устал от бесконечной бессмысленной опеки моего блаженного дядюшки и был просто счастлив вырваться из семейного гнезда, и заняться тем, что действительно интересно»!

Том-Эрни, племянник Макдилана, мечтающий заполучить Иеинак и собрать печати. Тогда в пещере Вайлет не знала, что шокировало больше: известие о предательстве, о тщательно продуманном плане, где они с Джеком были лишь разменными монетами или другое…

Но Вайлет не могла озвучить странную догадку вслух, потому что это означало бы лишь одно – она определенно сошла с ума.

– Значит, ты говоришь, Макдилан и Катано старые приятели?

– Похоже на то, – выдохнул Луис.

– Но его племянник, Луис, его племянник Том – ведь это он планировал и готовил убийство Джека. Это он был маньяком. Это он выжидал, собирал печати, прятался среди людей, словно волк в овечьей шкуре. Это он виновен в гибели Джека и многих других!

– К сожалению, в семье не без урода.

– Я не об этом! Мне необходимо встретиться с профессором! – Все больше волновалась Вайлет.

– Для чего? Магдилан ничего не знает. Уверен, он не имеет к произошедшему никакого отношения. Он просто ученый, книжный червь, а его племянник воспользовался им, как и остальными, а затем бросил.

– Я не собираюсь обвинять его, Луис. Возможно, мистер Макдилан, сам того не зная, даст зацепку или поможет понять, кто помогал Тому все это время, направлял его.

– Но ведь Афения…

– Афения тоже была лишь разменной монетой. Ей манипулировали, играли на ее тщеславии.

– Возможно, ты права. По возвращению Катано я свяжусь с профессором.

– Где он сейчас живет?

– Думаю в своем родовом поместье.

– Где?

– Точно не знаю, но выясню. Обещаешь ждать?

– Обещаю, месть – блюдо, которое подают холодным, поэтому не волнуйся за меня.

– Это как раз и беспокоит, – вздохнул Луис. – Маркус молчит?

– Пока да.

– Пока? Ви, повторяю, не стоит на него рассчитывать. Этот парень не добрый самаритянин и не волшебник Дамблдор. Он вообще темная личность.

– Спокойной ночи, – прошептала девушка и отключила телефон, услышав недовольный вдох Луиса.

Она огляделась по сторонам. Только теперь осознав, что не слышит привычного радостного крика семейства чаек, живших на «спящей черепахе», и ахнула, увидев разграбленное опустевшее гнездо. Бурые подтеки окрасили гладкий камень, несколько белых перьев безжизненно лежали на песке рядом.

На негнущихся ногах она подошла ближе, и резко развернулась, сдерживая подступивший к горлу комок.

– Кто мог совершить такое? Кто мог убить чаек?

Красный седан приближался к особняку со стороны шоссе двенадцать. Девушка снова посмотрела на одинокий маяк.

«Смерть всегда ходит рядом, готовя сюрпризы один за другим, – говорил старик Хеслер. – Она испытывает волю и хочет сломить тебя. И только сильные достойны награды, девочка. Мы не знаем, кто мы и зачем мы, но в мире не все так бессмысленно, как кажется на первый взгляд. Только единицам позволено заглянуть под завесу, и только единицы способны понять и оценить это. Смерть рождает жизнь, а истинная любовь не угасает с годами. Кто безоглядно верит, не разворачиваясь на смех за спиной, тот дойдет до конца пути и найдет то, что так отчаянно искал».

– Может вы и правы, мистер Гаред, – только где взять силы не опустить руки…

6

Из седана вышла миловидная пышная женщина лет сорока и улыбнулась доброй улыбкой.

– Я такой вас и представляла, – вскрикнула она. – Ой, да что же это я, – заметив на лице девушки растерянность, пропела она. – Я миссис Боуден, но буду благодарна, если станешь звать меня просто Пэнни.

Женщина тщательно расправила несуществующий складки на бирюзовом брючном костюме, заправила за ухо локон светлых волос, и заговорщицки подмигнула.

– После нашего разговора так потянуло приехать сюда, что просто не могла сидеть на месте – это одно из красивейших мест на земле.

Она шумно втянула носом воздух и шлепнула руками по массивным бедрам.

– Рада, что снова оказалась здесь. Была бы большая несправедливость, если бы дом пустовал. Такие дома не должны быть одни, понимаешь, о чем я?

Вайлет пожала плечами. Пэнни расхохоталась и полезла в машину, вытащив большой букет цветов.

– Нет, это не от меня, и даже не от моего сына, дождешься от него, как же! Это Луис, просил, чтобы я передала их тебе, когда в следующий раз поеду. Я ведь уверяю, что бываю здесь регулярно. Должна заметить, такой красивой пары, как вы, я еще не встречала. Вы прямо созданы друг для друга. Так рада, что бухта Надежды снова ожила. Ну, показывай, как вы тут утроились.

Она всучила, продолжавшей стоять столбом, Вайлет цветы и первая прошествовала в гостиную.

– Узнаю этот аромат, – протянула она. – Здесь всегда был особенный аромат, чувствуешь? – Она закрыла глаза и снова с шумом втянула в себя воздух. И дело даже не в лобелии, растущей под окнами.

– Да, вы правы.

– Эта близость моря, леса и нетронутой девственной тишины, ничего кроме шума прибоя – потрясающе!

Она по-хозяйски протопала на кухню, заглянула в холодильник, посмотрела на одинокий полупустой стакан с соком на столе и укоризненно покачала головой.

– Так я и знала! Еще дня два и ты погибла бы от истощения: холодильник не открывали, наверное, с прошлого дня благодарения. Что ж, приготовлю хороший ужин и заставлю тебя съесть тройную порцию.

Пока она весело болтала, гремя кастрюлями, Вайлет продолжала смотреть через окно на «спящую черепаху» с разоренным гнездом.

– Значит, вы раньше сюда приходили?

– Я смотрю за этим замечательным домом лет двадцать. С тех пор, как переехала в Порт Силвер и вышла замуж.

– Значит, вы знали семью, которая им владела?

– Конечно – Харисоны. Замечательная была семья, – протянула женщина, на миг, показавшись в проеме. – Миссис Керол само очарование и такая талантливая: потрясающе рисовала, у меня даже хранится несколько ее рисунков. Муж замечательный человек, всегда вежливый и нескупой. Их дети часто играли с моими озорниками, вернее старшенький, а младший Джек, все время строил на песке замки и говорил, что у него нет времени на забавы – он должен построить такой дом, где могут укрыться все люди, когда придет ураган. Мы так смеялись над этим. Миссис Керол всегда называла его маленьким ангелом, а он так злился.

Вайлет закрыла глаза, опустившись в мягкое кресло.

– Почему вы сказали – была?

– Ну, потом произошла ужасная трагедия: их старший сын пропал без вести, его так и не нашли, а мистер Харисон не смог перенести утрату и скончался от сердечного приступа. Бедная Керол осталась совсем одна с маленьким сынишкой и больше не приезжала в бухту. Я помню это время. Все было так ужасно! Мы переживали, но помочь ничем не могли. Дом опустел, и вот теперь его приобрели вы. Уверяю, вы ни разу не пожалеете об этом.

– Да, я уверена, – прошептала Вайлет. Из кухни раздался звонкий смех:

– Вообще, Джек необычный ребенок! Сейчас он, наверное, стал совсем взрослым, а тогда так любил разглядывать старые семейные фотографии. Все время спрашивал, кто на них изображен. Дело дошло до того, что Керол просила подальше прятать фамильные портреты и не поддаваться на его просьбы. Хотя, как вспомню его глаза, такие чистые, лучезарные, добрые – ни за что не могла отказать в его просьбе, никогда, – миссис Боуден вздохнула.

– Почему его мать просила не показывать семейные альбомы?

– Видишь ли, мальчику все время казалось, что он совсем не похож на отца и мать: такой смугленький, с черными волосами, тогда как мать, отец и брат светлые. Мальчик спрашивал, почему он не такой как они, и миссис Керол смущалась, говоря, что он похож на предка, ее прадеда, который был жгучим брюнетом. Джек кричал, что видел на портретах всех родственников, и ничего подобного там не было. Помню, он даже спросил однажды у нее, может, она взяла его с приюта и теперь скрывает. Миссис Харисон так долго плакала, когда услышала это, уверяя, что он ее родной мальчик, и не должен об этом думать. Детям часто кажется, что они неродные, особенно когда надаешь им подзатыльники, как это случилось с моим Уорреном.

– Наверное, – сказал Вайлет, растирая кончиками пальцев виски.

Через час на столе оказался пирог с курицей, стейк, салат с грибами и брюссельской капустой. Пэнни заставила съесть Вайлет огромный кусок, внимательно наблюдая за ней, как за тяжелобольной, впрочем, не переставая болтать. Вайлет услышала почти всю историю семьи Боуден, рассказы о сыне и дочерях, о жизни провинциального городка и ценах на бензин.

Затем Пэнни всучила журнал мод, сказав, что девушкам нравится подобная литература, как ее старшей дочери, и отправила Вайлет прогуляться к морю, занявшись уборкой в доме. Вайлет со вздохом зашвырнула журнал на полку, взяла ноутбук и уселась в шезлонге.

Красное солнце на безоблачном небе плавно приближалось к горизонту: значит уже часов шесть-семь вечера. Она открыла компьютер и снова погрузилась в поиски загадочной Игриды и ее проклятья. Не хватит и целой жизни, чтобы просмотреть все страницы.

Вайлет очнулась лишь тогда, когда почувствовала, как ее трясут за плечо. Подняв глаза, она увидела прямо перед собой раскрасневшееся лицо Пэнни.

– Теперь понимаю, почему ты такая бледная, – вздохнула она. – Нельзя же так долго сидеть за компьютером! И тебе нужно поесть. Ты такая худенькая, прямо светишься.

– Нет, спасибо. Боюсь, что не захочу есть до завтрашнего вечера. Лучше скажите, вы ничего не слышали об Игриде?

– О… ну… – женщина задумчиво посмотрела на «Спящую черепаху», где на месте разоренного гнезда сидел крупный ворон. Вайлет проследила за ее взглядом.

– Так вот, кто виновник трагедии! Ну, здравствуй дружок мистера Хеслера, – прошептала Вайлет и, увидев озабоченный взгляд Пэнни, поняла, что переборщила. Теперь милая женщина действительно подумает, что у нее не все дома. С мыслями вслух нужно быть поосторожней.

– Я о гнезде, – кивнула в сторону птицы Вайлет. – Совсем недавно в нем жило семейство чаек, а теперь вот.

– А ты об этом, – женщина всплеснула руками.

– Так вы не ответили об Игриде.

– Ну, знаешь, никогда не понимала современную музыку, а уж ее исполнителей с боевым раскрасом, тату и пирсингом на всех частях тела тем более.

– Нет, это к музыке отношение не имеет. Проклятье Игриды – вы что-нибудь слышали об этом. – Вайлет замерла, всматриваясь в недоуменное лицо.

– Э… честно говоря, нет. Тебе стоит поговорить с отцом Джаредом, возможно он знает об этом. Я надеюсь, что когда вернется Луис, вы навестите меня в Порт Силвер и я обязательно познакомлю вас с этим прекрасным человеком. Но я хотела спросить вот о чем. Вайлет, зачем ты убрала все часы из дома?

– Не выношу смотреть на циферблат… словно… Это не важно, просто не выношу часы. Они отвлекают, не дают забывать о проблемах. Понимаете?

– Ну, наверное. Что ж, мне пора. Надеюсь, не слишком тебя заболтала, – Пэнни развернулась на полдороге к машине.

– Как-то становится не по себе, зная, что ты остаешься здесь совсем одна. Может, поедешь со мной, и я познакомлю тебя со своими детьми. Уверена, вы поладите.

– Я не остаюсь одна, миссис Пэнни. К тому же каждый вечер ужинаю с сэром Хеслером, который не дает мне заскучать.

– С мистером Хеслером? – Воскликнула женщина и подозрительно покосилась в сторону маяка.

– Ну вот, опять ваше предубеждение, – вздохнула Вайлет.

– Х… хорошо, не буду отвлекать. До встречи.

Через некоторое время девушка услышала звук отъезжающего автомобиля. Ворона недовольно каркнула и, распушив перья, удобнее устроилась на теплом камне, пристально разглядывая Вайлет, которая тут же погрузилась в виртуальный мир, быстро застучав по клавиатуре.

Каждый день проходил по определенной схеме: Вайлет просыпалась с первыми лучами солнца, наскоро перекусывала и хватала компьютер, в надежде обнаружить в нем сообщения от Маркуса или наткнуться на информацию об Игриде. Затем разговаривала с Луисом, который сообщал очередные новости. Через день приезжала Пэнни: охала по поводу ее бледного вида и худобы. Готовила на целый отряд голодных скаутов, и уезжала недовольная, ведь Вайлет почти не прикасалась к угощениям.

С наступлением вечера Вайлет, сложив в корзину стряпню чрезмерно заботливой Пэнни, отправлялась к маяку, где засиживалась с Хеслером до темноты. Одно его присутствие успокаивало. Вид добрых, покрытых пеленой глаз придавал силы жить дальше, а его слова возвращали уверенность, возрождая безумную надежду.

– Неважно, что думают другие, Вайлет, главное, что чувствуешь ты. Надежда всегда оставляет отпечаток, оживляя, казалось бы, несбыточные мечты. Только ты можешь решить, куда тебе идти. Ты сама выйдешь на верный путь. Только нужно забыть о плохом, оставить позади. Темные мысли тянут назад, как камень, привязанный на шее, только в твоих силах разрубить эти путы. В твоих силах двигаться дальше.

Гаред напоминал отца, интонация и голос вызывали воспоминания. Она прониклась к этому мудрому и одинокому человеку симпатией, искренне привязавшись к нему. Наступил момент, когда Вайлет рассказал ему о Джеке, Луисе, Дэне, Майкле, о Файерлейке и ордене. Слова давались с трудом, и когда сухая жилистая рука осторожно взяла ее за ладошку, больше не могла сдержать слез. Вся боль и тоска вырвались наружу. Хеслер по-отцовски обнял ее, укачивая, словно младенца и молчал, давая ей время придти в себя, всматриваясь в темный горизонт.

– Я понимаю, что ты сейчас переживаешь. Боль потери – самая страшная боль, которую испытывает человек. Но за любым испытанием приходит награда – запомни это, Вайлет. Ты не можешь знать все наперед, и если не в этой, так в той жизни вы встретитесь и будете вместе.

– Так всегда говорил Джек.

– Джек знал, что говорил.

– Но, как же Луис?

– Что ты испытываешь к нему? Ты скучаешь, когда его нет, верно? Ты волнуешься за него, его прикосновения тебя волнуют?

– Он очень дорог мне, тоже очень дорог. Я не хочу причинять ему боль.

– Вайлет, ты не можешь сделать весь мир счастливым, но одного единственного человека – да. Так уж распорядилась судьба, и кто знает, правы ли мы, проклиная наносимые ей удары.

– Я никогда не забуду Джека. Не смирюсь с его потерей.

– Знаю, девочка, но Луис поможет тебе. Он пойдет на все ради тебя, даже уйдет в сторону, если это потребуется, но никогда не причинит страдания, понимаешь? Твоя душа в агонии. Ты желаешь, чтобы виновный был наказан, а что если виновного нет? Ты можешь очерстветь, думая о мести, можешь измениться, станешь другой, совсем другой, не той, которую любил Джек. Как ты думаешь, он хотел бы этого?

– Нет… не хотел, но я должна понять.

– Ты поймешь, обязательно поймешь! Ты многое пережила и стала мудрее, страдания закаляют и я уверен, ты обретешь счастье. Но стоит ли возвращаться на то место, стоит ли переживать боль вновь?

– Я уверена – стоит. Меня тянет туда, словно магнитом и я не могу совладать с этим чувством.

– Верно, как и меня к моему маяку. Тогда уверен, ты поступаешь правильно.

– Мистер Гаред, почему люди из города так предубеждены против вас? Откуда такая настороженность, равнодушие к вашей судьбе? Почему здесь нет ваших детей?

– Милая девочка, не суди никого. Кто вынесет такой скверный ворчливый характер, как у меня? Разве что сам ангел во плоти, – он чмокнул ее в макушку.

– Вы похоже на моего отца, – прошептала Вайлет и, заметив в уголках мудрых глаз слезы, смутилась.

– О… не обращай внимания, девочка. Я становлюсь с каждым годом все сентиментальней, расклеился как старая тряпка.

Гаред поспешно поднялся и, хлюпая носом, прошлепал в закуток, где находилась старая плита.

– Время ужина, – ворчливо пробасил он, включая плитку.

Черные птицы терпеливо разместились на окне, ожидая очередного угощения.

– Гаред, семейство чаек на «Спящей черепахе» в бухте погибло, это сделали вороны.

– Всегда приходит время кому-то умирать, а кому-то продолжать жить – этот цикл не изменить, – многозначительно протянул он. – Одни охотники – другие жертвы, одни волки – другие овцы.

– Это ужасно!

– Это жизнь, – он выглянул в окно. – С моря идет ураган, и если твой парень не поторопится, то долго не сможет проехать к бухте, подходы к которой превратятся в бушующие реки. Ты тоже не сможешь прийти сюда. Уровень воды подымется и будет небезопасно бродить по камням.

– Вы не знаете Луиса! И не знаете меня! – Она глянула на чистое без единого облачка небо. – Но откуда вы знаете, что близится ураган?

– Старые кости лучше любого прогноза, Вайлет. Эх, ну-ка погоди,– старик прошлепал к небольшой тумбочке, стоящей за диваном и принялся рыться в верхнем ящике. Она увидел старые фотографии, письма и бумаги. Старик бубнил под нос, перебирая пожелтевшие от времени листы и, наконец, радостно вскрикнул.

– Вот она! – Он протягивал выцветшую, с потертыми краями, открытку. – Хотел подарить на память. В детстве часами мог разглядывать ее, так она нравилась, уж не знаю почему. Мать всегда ворчала на меня, все время говорила, что от нее мороз по коже, но меня она притягивала. Я всегда любил жуткие истории и древние легенды о Геракле и Тристане, о золотом руне и погибшей Трое и Хлое. Вот, держи.

Девушка осторожно взяла открытку в руки. Пока она разглядывала ее, Гаред без умолку болтал, рассказывая ее историю:

– Это открытка ручной работы точная копия старой фрески итальянского мастера Караваджо. Как она оказалась у меня, уже и не припомню, но открытка так заворожила, что я решил отыскать оригинал. После многолетних поисков случайно оказался в предместье Пирито, что в Южной Италии, рядом с Пальми. В монастыре «святой Елены» я и обнаружил древнюю фреску и был поражен мощью и силой, исходящей от нее.

К несчастью уговорить Лоренца, чтобы он продал гравюру, не удалось. Я так и уехал ни с чем, а затем жизнь закрутила, что я и думать забыл об этом.

Вайлет внимательно рассматривала рисунок, который действительно гипнотизировал, и невозможно было отвести взгляд.

Тяжелые тучи нависли над заброшенным старым кладбищем с покосившимися плитами и истлевшими кустами цветов. Случайно прорвавшийся сквозь густую пелену луч света освещает прекрасную полуобнаженную фигуру юноши с длинными до плеч темными волосами. Виден только точеный профиль и плотно сжатые губы, но этого достаточно, чтобы понять – парень прекрасен. Рука протянута к одному из надгробий с полустертой надписью, на которой сидит крупная птица. В мощном клюве зажат блестящий предмет – не-то цепочка, не-то медальон, а черные глаза бусинки ворона внимательно разглядывают человека, без испуга или беспокойства.

Впрочем, ничего не было необычного в рисунке, если бы не одно но – на спине прекрасного юноши большие черные крылья, а с руки стекает кровь, капая на смятые, поникшие головки цветов, так похожих на белые лилии.

– Этот рисунок пугает… – прошептала девушка.

– Не больше и не меньше, чем гравюры с изображением Армагеддона или гибели Помпеи.

– Кто изображен здесь?

– Это низвергнутый Ангел – Аниил, покровитель и защитник птиц… воронов – неприкаянных, ищущих прощения душ. Гравюра написана в семнадцатом веке.

– Почему вы решили расстаться с ней?

– Девочка, я очень стар. И хотел бы, чтобы моя фреска попала в достойные руки, – старик тяжело вздохнул. – Ты очень добрая Вайлет, и я знаю, у тебя все будет хорошо. Пусть это станет памятью о старом свихнувшемся старике. А теперь беги и не забудь просигналить три раза, когда доберешься домой, как и всегда, в противном случае, возьму ружье и отправлюсь на твои поиски. Ведь, кроме тебя никто не знает, что оно не заряжено.

Хеслер пытался шутить, но Вайлет заметила, как он отводит глаза, на которых блестели капельки слез.

Луч прожектора всегда освещал ее путь назад, и она вновь шла по узкой, усыпанной ракушками и круглыми камешками, дорожке. Иногда девушка замечала осторожное движение в глубине ночи, и долговязая фигура в капюшоне появлялась на миг на границе света и темноты. Страх уступил место молчаливой решительности. Она намерено не рассказывала об этом Луису, предвидя его реакцию.

Если они нашли ее первыми, так даже лучше – это лишний раз доказывает, что она права. Ничего не закончено и орден возрождается. Если Вайлет не остановит хранителей, то никогда не будет жить спокойно, ведь они будут продолжать ломать судьбы невинных людей. Милый Гаред не прав в одном: ее тянет на дно не темнота в душе, а безнаказанность упырей, превративших ее жизнь в ад.

Уничтожить осиное гнездо можно, лишь добравшись до матки. Значит нужно выяснить, где она затаилась. Старейшина Катано знает намного больше того, что говорит и ему придется рассказать все. Хочет он того или нет.

К закату следующего дня океан почернел, тяжелые тучи закрыли небо, одна за другой молнии сотрясали его, разрывая на части, а усиливающийся ветер поднял громадные волны, которые с грохотом обрушивались на берег, разбиваясь на миллионы ледяных брызг. Подходы к маяку ушли под воду, и девушка тоскливо смотрела на скупой свет прожектора, скрытый в глубине холодной дымки. Особняк сотрясался от ураганного ветра, словно карточный домик, свет мигал, а затем и вовсе потух.

Телефон не работал, и они разговаривали с Луисом теперь только через интернет. Он сообщил, что завтра возвращается в бухту и не оставит ее в одиночестве больше ни на час. Луис внимательно всматривался в окно камеры, видимо пытаясь понять настроение Вайлет, и когда она улыбнулась, а ямочки появились на бледных щеках, вспыхнул:

– Ви, я больше не вынесу разлуки. К черту упертого Катано, мы вместе решим, как заставить его помочь нам.

– Прошу не рискуй. Вода залила шоссе и слишком опасно сейчас возвращаться. Когда ураган утихнет…

– Это продлится не один день! – Вскричал он. – Я не позволю, чтобы ты была там одна. Зная, что ты ни за что не согласишься отправиться в Порт Силвер, хотел попросить миссис Боуден присмотреть за тобой, но не могу дозвониться на ее сотовый.

– О, нет. Не нужно никому звонить! Я умру от переедания, если Пэнни поселится здесь. Это всего лишь ветер и дождь, Луис. Что может случиться?

– Ты потрясающая, знаешь? Девчонки боятся оставаться одни, да еще в такое время. Но не ты, ты… необыкновенная, – он с нежностью смотрел в глаза. – Ты другая, и я не хочу больше оставлять тебя. Жди меня завтра и, надеюсь, хоть со мной ты поужинаешь.

– Значит, Пэнни разболтала! – Вскрикнула Вайлет. Луис засмеялся, и она осознала, как сильно по нему скучает.

– Она просто волнуется. Говорит, что не понимает, как ты вообще еще живешь при таком-то режиме.

– Сегодня она не приезжала. Я просила Пэнни остаться дома. Пусть хоть немного отдохнет от моего вечно недовольного вида при виде зажаренных куриных крылышек.

– Это неправильно, – нахмурился он.

– Джек, батарея скоро разрядится, – сказала Вайлет и замерла, видя, как расширяются глаза Луиса. – О, Господи, – застонала девушка, закрыв глаза. – Луис, прости.

– Тебе не за что извиняться, Ви… Просто… жди меня.

Окно монитора потухло. Девушка закрыла крышку лэптопа и долго смотрела на спящий компьютер.

– Джек, Джек, где ты? – Шептала она, раскачиваясь из стороны в сторону. – Джек, как ты посмел уйти? Как посмел оставить меня… Джек!

Тихий шепот тонул в грохоте буйствующей стихии. На мгновение комната освещалась голубым призрачным светом, когда очередная молния пронзала небо. Тени в доме вытягивались, принимая причудливые формы. Формы так похожие на скрытые во мраке фигуры в длинных плащах.

Когда очередной раз ударил гром, и зарево осветило землю, Вайлет увидел человека, прильнувшего к самому окну гостиной, в попытке заглянуть внутрь комнаты. Ливень хлестал по натянутому до самых глаз капюшону, ручьем стекая по широким плечам. Она отвернулась, спокойно закрыв глаза.

«Там никого нет, и на дорожке от маяка тоже никого не было»!

На кухне хлопнуло окно, и стекла зазвенели, усеивая полированную поверхность пола. Холодный воздух коснулся лица, будто кто-то нежно провел по щеке, стирая остатки слез. Она жадно втянула носом знакомый до боли запах и еще сильнее зажмурилась, не желая терять тончащую нить иллюзии, пришедшей вслед за этим.