Buch lesen: «Песочная Мандала Бытия Синергия», Seite 4

О целеполагании и стратегиях продвижения к цели

Как интересно создан мир… Часто, ещё не дойдя до поворота, стремишься заглянуть за угол, хотя, как правило, ничего путного из этого не выходит. Так же и с раскрытием какой-то свербящей внутри неясной темы. Если не начнёшь её проговаривать и описывать, то вначале, кажется, что и говорить совершенно не о чем, что-то неясное промелькнуло в сознании, словно тень летучей мыши. И на какой-то неуловимый момент произошло мимолётное замыкание нейронных связей и на мгновение возникло видение чего-то нового, неизведанного.

И оно всегда приоткрывается молниеносно, едва-едва уловимо.

Перспектива лишь только предчувствуется, но всё ещё скрыта за поворотом и не видна, -открываясь лишь шаг за шагом, по мере приближения к перекрёстку.

Иногда важно просто озвучить тему. То тут, то там вспыхивают светлячки новых нейронных связей.

И это уже движение в соответствии с некоторым незримо заданным вектором, – настойчиво и целеустремлённо вглядываешься в открывающуюся перспективу, продолжаешь, не торопясь, двигаться в нужном направлении, выверяя каждый свой шаг.

Каждый раз мы вступаем в какие-то свои уникальные индивидуальные взаимоотношения с реальностью, подобно считывающему устройству, игле, скользящей и нарезающей круги по бороздкам своей судьбы на общей для всех граммофонной пластинке реальности.

И у каждого из нас свой уникальный ракурс видения и своя индивидуальная «патефонная игла», скользящая по дорожке проторенной реальностью, свои бороздки и заусенцы на ней, щербинки и царапинки, своя искривлённость и своя степень замутнённости призмы восприятия, свои переживания того, что происходит и свой концептуальный язык описания.

И мы кодируем свою реальность в соответствии со своей индивидуальной историей становления и развития. И у каждого из нас своя епархия и диапазоны свободы и волеизлияния. И все последовательные слои и способы эмерджентного восприятия должны быть заполнены, подобно электронным оболочкам атома, чтобы единство холархии состоялось во времени.

У электрона – она своя, у атома – своя, у молекулы – своя, у клетки – своя, у многоклеточного организма – своя, у млекопитающих – своя, у человека – своя, – каждый барражирует, скользит и нарезает круги на своём уникальном уровне.

В своём собственном индивидуальном кинотеатре, на своём уникальном канале, смотрит «обобщённый фильм», в котором принимает участие и как творец, и как актёр, и как зритель, – одновременно.

У каждого из нас «своя кроличья нора»…

И как бы то ни было, мы умудряемся как-то понимать друг друга, оперируя своими уникальными «считывающими устройствами», со своими искривлениями времени и пространства, находим какие-то аналогии и соответствия, строим прогнозы, даём свои «мудрые советы» другим людям, исходя из своей заведомо непогрешимой перспективы восприятия.

Обижаемся и даже сердимся, если наши советы легкомысленно и неблагодарно отвергают. Удивляемся. А подчас и возмущаемся, близорукости окружающих, тогда как нам, всё уже давным-давно ясно, поскольку реальность предстаёт перед нами в своей незамутнённой красе!

Однако, – ничего подобного нет и в помине.

И каждый из нас, отчуждённо и неприкаянно, всегда остаётся лишь один на один со своими ошибками и прозрениями, со своим дымящимся вулканом и капризной розой, – и иногда мы ощущаем непреодолимое одиночество, находясь в отношениях с кем-то…

И даже в большей степени, чем когда остаёмся один на один с самим собой.

И, казалось бы, что нужно лишь навести резкость и всё откроется.

Однако, увы, как правило, необходимой ясности так и не возникает.

12 января 2018

Несколько слов о смерти

«Даже когда человек видит, как умирают другие люди, он не понимает, не может осознать, как это возможно в отношении него самого» – выдержка из интервью с епископом Орехово-Зуевским Пантелеимоном (Шатовым)

Вот так неожиданно всплыла в сознании тема смерти.

Что ум знает об этом? Кроме того, что он видел, как умирают другие люди, агонию смерти и её последствия…

И тело в этот момент переживает внутри себя холодный ужас отрешённости и мимолётное осознание неотвратимости происходящего, – неужели и с ним должно произойти тоже самое? Это смерть… – и она вот так выглядит.

И повседневная жизнь предстаёт в теле и уме, как нечто противоположное смерти: некая активность, разнообразные позывы и движения, сопровождаемые ощущениями, какие-то мысли, чувства, ассоциации… – то, что ум привычно называет жизнью и тем, что означает для него быть живым…

А что значит быть живым, – живым, по-настоящему? Хм… Кто спрашивает? И кто и кому отвечает? И ради чего это сумрачная прибавка – «по-настоящему»? На что она пытается указать?

Я двигаюсь, что-то говорю, в чём-то участвую, что-то переживаю внутри, что-то меня волнует, а к чему-то я остаюсь совершенно безучастен. И где здесь квинтэссенция самой жизни? Из какой таинственной субстанции каждый раз воссоздаётся жизнь, каждая наша мысль, каждое ощущение и переживание?

Ведь за всем этим всегда скрывается Нечто Другое… Нечто Неуловимое, Непостижимое… и Неприкасаемое. Таинственный Сакральный Источник, создающий ощущение времени и пространства… – в «себе самом».

Ум пытается исхитриться и проникнуть в эту «Сокровенную Обитель», которая ему неподвластна и недоступна… Ум – это лишь «алгебраическая производная», существующая через отражение того, что уже есть, что находится за пределами всех отражений. Всегда.

Ум со своими вопросами появляется лишь позже… он всегда запаздывает.

И всё, что может сказать ум, – старо, являясь вымыслом и ложью. И в лучшем случае, подобно беспечным мыльным пузырям, искрящимся на солнце, которые призваны лишь на мгновение развеселить и убаюкать самих себя. Бумс!

14 января 2018

Загадка Великого Таинства Жизни

Ранее я безуспешно пытался подойти к этой «загадке» со стороны необозримости пространства. Или же «попытать счастья», зайдя ещё и со стороны «времени».

И, казалось бы, зачем уму вводить в ступор себя самого, ставя перед собой вопросы, которые несоизмеримы с его вместимостью. Увы, выкристаллизованный в социуме ум всегда стар и оперирует лишь банальностями. И лишь сознав границы своей компетенции, он становится чуточку тише и скромнее.

И, как бы то ни было, по авторитетному утверждению учёных, наша вселенная, существует уже где-то 13,7 млрд. лет. Много это или мало не мне судить. Наша жизнь по сравнению с этим просто искра мимолётности. А на фоне чего тогда располагаются эти 13.7 млрд. лет?

Ум тут же, с готовностью, даст свой многозначительный ответ: «Естественно, на фоне Вечности» – чего же ещё! – и, чёрт возьми, – что я только что сказал?

Ну, а эти 13.7 млрд. лет, что это, собственно, такое?

Очевидно, это всего лишь количество оборотов Земли, совершённых вокруг Солнца с момента сотворения вселенной (с момента пресловутого «большого взрыва, расширяясь в «никуда»)…

Ага! Так значит, мы померяем время количеством вложенных друг в друга циклов.

Земля вращается вокруг своей оси, электроны распределяются по своим уровням и вероятностным орбитам вокруг ядра атома, Солнце спиралевидно вместе с планетами движется вокруг, приближаясь к центру галактики; те, в свою очередь, совершают свои циклы вращения и движения, образуя метагалактики. Например, наша галактика «Млечный путь» устремлена к галактике «Туманность Андромеды».

Всё в этом мире синхронизировано посредством вложенных друг в друга циклов, – ещё Лейбниц писал, что о существовании времени мы узнаём благодаря разного рода циклическим изменениям, происходящим на «фоне некой неподвижности». Вне этого движения, – время перестаёт существовать. Ньютон с ним не соглашался, считая пространство и время неотъемлемыми атрибутами Самого Божества.

А вот ощущение нашего внутреннего времени имеет для каждого из нас некую субъективную вместимость, определяемую оперативной и долговременной памятью… (изменения всегда фиксируются на фоне некого неподвижного экрана: «было так – стало этак») И в нашем классическом восприятии и переживании времени, – оно течёт непрерывной струёй, словно сладкая патока.

На квантовом уровне время, напротив, обретает дискретный характер и квантуется, опять-таки на фоне некой неподвижности, – то есть вводится некий минимальный квант времени, каким-то образом непостижимым образом связанный с принципом неопределённости Гейзенберга. И академик Марков назвал его просто и незатейливо – «максимоном».

Предполагается, что вселенная синхронно и скачкообразно переходит из одного квантового состояния в следующее, затем в следующее, в следующее… и т. д.

И всё это происходит на фоне «некой таинственной неподвижности».

И этой «неподвижностью» проникнута каждая мельчайшая целостность вселенной.

И именно «неподвижность» и взирает из «себя самой» на всё то, что происходит «вокруг».

«Предельный видящий» – «Око Бога» – обитает как бы за пределами игры.

Вечность, взирающая на продукт своего творчества.

И на фоне Вечности, 13.7 млрд. лет подобны мимолётным искрам и ровным счётом ничего не значат! И в этой мимолётности своего уникального пребывания и на фоне вечности, нам остаётся лишь поспешить сделать что-то хорошее в своей жизни. Потому как никто другой за нас это не сделает. И кого бы то ни было из нас уже никогда-никогда не будет, – где бы то ни было. Никогда и нигде! Мы приходим ниоткуда и уходим в никуда!

Однако не стоит переживать «тому», чья обитель лишь в голове, и кого в сущности никогда и не было вовсе!

Мы не умираем, потому как мы никогда и не рождались, меняется лишь форма, через которую струиться свет жизни. И этот изначально-безначальный Свет всегда Здесь.

Сама Вечность, обитающая с Себе Самой.

И понимая это, было бы смешно чего-либо бояться, для этой «вечности».

Но трепещет всегда экзальтированная в ментале «я-мысль», представшая в уме неким «живущим».

Жизнь, обитающая в индивидуальной форме, может пролететь в погоне за ложными смыслами и ценностями, так и не успев донести что-то очень важное, что хотелось бы, но так не успели сказать и выразить. И нужно торопиться, для каждой уникальной формы, – всё может оборваться в любой момент! Время неумолимо, и вложенные в друг друга гироскопы вселенной вращаются друг в друге, отсчитывая мгновения неповторимости.

Тик-так, тик- так, тик-так…

Тик… Хоть мы и бессмертны, но столь же и мимолётны, словно искорки, отлетевшие от пылающего неизъяснимым блаженством вселенского костра.

«Существует жизненная сила, энергия, которая приходит в действие через вас, и только вы можете должным образом выразить её во всей её неповторимости. Если же вы блокируете эту силу, никакой другой посредник не сможет передать её так, как это можете вы, и она будет утеряна навсегда. Мир будет лишен её. И не ваше дело – определять, насколько она хороша или ценна, или насколько сравнима с другими. Ваше дело – четко придерживаться своего направления, держать канал открытым. Вам даже не нужно верить в себя или в свою работу. Всё, что нужно – быть открытым, осознавать те импульсы и внутренние толчки, которые мотивируют именно вас. Держите канал открытым», – Марта Грэм.

17 января 2018

Буквально несколько строк… о двух типах любви

Когда мы «любим сами»… и когда «Сама Любовь» любит через нас.

Первым типом любви мы можем запросто управлять, в зависимости от своих актуальных предпочтений физического, эмоционального, интеллектуального, материального характера…

Это жадная влюблённость в некие ресурсы, которые мы ставим на службу себе и они призваны сделать нашу жизнь более комфортной и беззаботной.

Здесь на авансцену выходит наш природный эгоизм, стремление удовлетворить какую-то из своих потребностей, в ней мы всего лишь преодолеваем и закрываем в себе какую-то дыру незавершённости, неисполненности, незащищённости: материальную, сексуальную, социальную, ментальную, в которую утекает наша повседневная эмоциональная энергия.

И на какой-то момент «жить становится легче, жить становиться веселей».

Мы запросто можем манипулировать и управлять «этой любовью» по своему усмотрению в зависимости от структуры наших актуальных потребностей, пытаясь доставить себе всё «самое лучшее», мы постоянно сравниваем, завидуем, ревнуем, отслеживаем, чтобы не утратить контроль над ресурсами и чтобы они не транжирились понапрасну и не утекали на сторону… Мы заботимся лишь о себе и считаем себя в праве высказывать недовольство, карать и миловать, если объект манипуляции перестаёт отвечать подаваемым сигналам управления и нашим чаяниям, ожиданиям и надеждам. Мы используем корректирующие действия, стремясь контролировать и удерживать все параметры объекта в соответствие с нашими ожиданиями и чаяниями.

И когда, несмотря на все старания, – нам это не удаётся, в нас, естественно, зарождается и крепнет праведный гнев!

Второй тип любви непритязателен и всецело овладевает нами.

И мы сами стремимся отдать источнику своей любви всё самое лучшее, что только есть в нас. И здесь мы ничем не владеем, ибо Любовь всецело овладевает нами. И мы склоняем свою голову, совершенно беспомощные перед ней, мы не можем ничего ни отпустить, ни принять. Невозможно манипулировать тем, что неизмеримо выше нас самих.

Всё есть, как есть и пока есть. И лишь эта любовь хотя бы на время способна растворить нашу твёрдую оболочку обособленности и страха, неуёмного стремления к безопасности и комфорту. И мы предстаём перед ней совершенно открыто, уязвимо, беззащитно.

18 января 2018 года

«Вернется ли когда-нибудь та свежесть, беззаботность, потребность любви и сила веры, которыми обладаешь в детстве? Какое время может быть лучше того, когда две лучшие добродетели – невинная веселость и беспредельная потребность любви – были единственными побуждениями к жизни?» (Л.Н.Толстой)

«Все мы храбримся друг перед другом и забываем, что все мы, если мы только не любим, – жалки, прежалки».

Из письма Льва Толстого В. Г. Черткову

«Любое наше, даже самое тонкое переживание начинается с ощущения разделённости», – Карл Ренц… («Просветление и другие заблуждения»)

Ощущение разделённости…

Ощущение обособленности возникают, когда появляются двое: базовая «я-мысль» и вместе с нею – «другой», способный причинить нам боль.

И вся игра происходит на этих изначальных игровых подмостках обособленности и страха; «кабы со мной чего не вышло» и желания доставить себе «всё только самое лучшее». (Карл Ренц)

Два полюса, порождающих энергию жизни, вселенский бинар: «я» и «другой»…

Неразрешимая дихотомия мятежного духа.

И лишь затем следуют мужское и женское начало.

Потребность в самоопределении: «кто я»?

Все наши мотивации, стимуляции, симуляции, ассимиляции, глубинные, подсознательные позывы и порывы к ремеслу, творчеству и продолжению рода происходят на этой вот изначальной игровой площадке: «я и другие». В нормальном, сытом состоянии, взятые «сами по себе» и «для себя» мы почти ничего не делаем…

Это «открытие» совершили для себя супруги Андреас, заложив этот принцип в основу своей «сущностной трансформации». Гармония, радость, безмятежность…

Даже пресловутая жажда жизни и власти, ради которой подчас льются реки крови, имеет смысл лишь в контексте «я» и «другие», через которых «я» утверждает своё перманентное существование и пресловутую доминантность по профессору Сергею Савельеву.

И даже в волчьей стае самое страшное – это даже не быть растерзанным соплеменниками, а быть изгнанным из стаи, стать изгоем. И тогда теряется всякий смысл даже протяжно выть на луну, – ибо утрата изначального ощущения сопричастности и вовлечённости в нечто большее для живого существа, рождённого в сообществе или стае, невыносима и губительна.

Ну, а как же тогда схимники, затворники, сидящие годами в своих уединённых кельях, землянках и пещерах??

Одну из этих сторон хорошо осветил ещё Лев Толстой в своём гениальном произведении «Отец Сергий».

Весь вопрос упирается в то, ради чего большего они это делают, посвящая себя разгадке вселенского таинства, желая обрести единение с чем-то большим, обретя в душе своей некую «точку опоры», некую незыблемую «основу реальности».

Сам Источник Любви пролегает за пределами ментальной разделённости.

А вот способы обретения изначального единства у каждого из нас свои.

Слово «йога» означает «единение»: традиционная хатха-йога – это единение на уровне тела и разума, бхакти-йога – это единение на уровне сердца, джняна-йога – это единение на уровне сознания, души и духа.

На это же направлены и наши перманентные поиски любви.

Телесной, эмоциональной, энергетической, физической, материальной…

Каждый из нас стремится обрести это сокровенное единение с чем-то большим, обрести своё прибежище – пристанище покоя и умиротворения. И каждый решает эти задачи по своему, на доступном ему уровне развития чувств и сознания.

Мы желали бы остановить время! – воскликнув, подобно Фаусту: «Остановись мгновение – ты прекрасно!» – и каждый раз боимся это произнести, ощущая в себе зов нечто большего.

Этот механизм заложен в самое основание нашего мироощущения.

Любовь. Единение с чем-то неизъяснимо большим.

Неизбывный, нескончаемый поиск Прибежища.

Сейчас вот читаю подробное описание бегства Льва Толстого из Ясной Поляны… нравственную подоплёку произошедшего.

Да… Единение… с чем-то Неизмеримо Большим, Вечным.

Мы везде и всюду ищем это Единение.

На каждом новом, иерархически более высоком, уровне, вбирающем в себя, (и трансцендентирующем, превосходящем, – по Уилберу), – предыдущий уровень.

И у каждого из нас своя уникальная жизнь и своя собственная «йога жизни и смерти»…

И свой поиск Таинства, которое никогда не умирает.

Или мы в этой Таинственной Обители вдруг осознаём и своё присутствие.

Эти лёгкие незатейливые протуберанцы, возникающие на солнце, мимолётность нашей искромётной индивидуальной судьбы.

Любовь – это всегда непреодолимое притяжение одного сокровенного Я к другому сокровенному Я, где каждый миг уникален и неповторим, – по своему, – и в результате возникает синергетический эффект, выводящий на иной уровень бытия и восприятия реальности. Канал доступа к сокровенному, отчаянный прыжок в неизведанное.

19 января 2018 года

Критерии реальности

Именно физическая боль выступает в качестве наиболее сильного и достоверного критерия и «убедителя» существования реальности, такой, как она есть, а не такой, как мы её себе воображаем.

Наш ум создаёт массу виртуальных концепций реальности. Но проверку они проходят через соответствие наших прогнозов непосредственно с тем, что есть на самом деле, а не в нашем воображении. И индикаторами этого соответствия выступают наша радость, когда мы ощущаем на себе совпадение наших «карт реальности» с тем, что есть; или же та боль и разочарование, которые мы ощущаем, когда этого совпадения, увы, не происходит. И не будь физической боли наш ум увёл бы нас в такие виртуальные дебри, из которых мы никогда не смогли бы выбраться, что и делают с людьми компьютерные игры, уводящие в мир грёз, созданный интеллектом и руками ушлых и умелых программистов.

В определённом безопасном и комфортном для себя диапазоне мы готовы с лёгкостью погрузиться в фантомный мир виртуальной реальности, паря в эмпиреях бесплотного духа. И, утратив контакт с собственной болью, мы, естественно, становимся абсолютно нечувствительны и к боли других живых существ. Как бы то ни было, но именно периодически возникающая острая боль возвращает нас к основам реальности.

Сейчас ситуация в мировой экономике такова, что всего 1% населения земного шара владеет 82% всего национального мирового богатства – налицо явная виртуализация сознания одних, вольготно устроившихся в «изобильной вселенной» и поглощённость страданием тех, кто не в силах преодолеть отчаяние и безысходность нищеты.

Отрыв от реальности, неспособность встать на точку зрения другого и почувствовать бедственное положение большинства людей господствующим и праздным меньшинством, владеющим средствами производства… и через СМИ, повсеместно насаждающим культ силы, жадности и вероломства, жестокости и извращённого восприятия окружающего, отстранённости от своих корней, аутизма и отчуждения.

Что как раз и достигается за счёт отрыва от своих родовых корней, разрушения семейных ценностей и погружения в воображаемую виртуальную реальность, создание и повсеместное насаждение извращённого мира грёз и уродливых фантасмагорий, через кинематограф, радио, телевидение, ток-шоу, компьютерные игры.

Но рано или поздно, в тех или иных формах, нас настигает боль и разочарование и ложь постепенно рассеивается и неотвратимо начинает проступать правда жизни такой, как она есть. И душевная боль вовсе не противостоит боли физической, – любое душевное переживание так или иначе воспроизводит себя и отражается в теле. Наше тело глубоко мистично, если бы не было тела, не было бы и никакой «душевной боли», – они глубоко сопряжены и неразрывны, поэтому говорить о первичности душевной боли над физической было бы неправильно, – они нераздельны. Любое душевное переживание, как правило, сопровождается изменениями в теле. Это закон Джеймса-Ланге, открытый ещё в прошлом веке. Хотя душевные переживания, как мы уже знаем, – эмерджентны физическим, то есть сами по себе могут вызывать телесные переживания. Но могут быть и просто имитацией.

Есть театральная школа переживания Станиславского и школа представления Немирович-Данченко, – они сами по себе взаимодополнительны. Однако, как показывает практика, актёры школы Станиславского очень быстро перегорают вследствие сильного отождествления с воображаемым образом и отстранённости от затемнённого зала.

И, напротив, «душевные переживания» не нашедшие своего выражения в теле поверхностны и их имитацию зачастую инициирует наш хитрый ум, создающий симулякры переживаний.

Тело же никогда не лжёт! Оно ещё не посвящено в сложнейшие перипетии наших социальных игр, в которых участвует подчас противоречивая «множественность нашей души», и поэтому реагирует непосредственно и честно.

22 января 2018 года