Buch lesen: «Пластилиновая пуля»

Часть 1. Запас прочности

Тяжёлый лайнер ИЛ-86 вырулил на взлётную полосу и остановился. Свист двигателей сначала слегка затих, но потом вновь стал набирать силу, плавно переходя в громкий и немного жутковатый рёв. Машина сорвалась с места и с огромным ускорением помчалась по бетонной дорожке, вжимая находящихся в ней людей в спинки сидений. Считанные секунды разбега – и вот уже колёса оторвались от полосы, самолёт стал подниматься в небо. Пассажиры дружно захлопали в ладоши. Я невольно усмехнулся. Мне всегда казалась по-детски наивной эта перенятая у Запада традиция. Ну, взлетели – и слава Богу! Чему ж тут радоваться? Тому, что теперь как минимум на четыре часа мы перестали быть хозяевами своих судеб? Нет, господа, вот когда приземлимся, тогда и поаплодируем. А пока мы заложники других людей – тех, кто управляет лайнером, и тех, кто на земле готовил его к полёту. Вы уверены в этих людях на сто процентов? Вот и я не уверен. Так что, извините, не вижу причин для радости.

Должен заметить, что эти мои не слишком оптимистические размышления носят чисто философский характер. Я вовсе не боюсь летать самолётами, хотя и испытываю в душе некоторое волнение, как, наверное, любой нормальный человек. Это как с колесом обозрения. Когда смотришь на него с земли, конструкция кажется прочной и несокрушимой. А вот наверху всё воспринимается несколько иначе. Но как ослабевшая уверенность в прочности «чёртова колеса» не мешает любоваться открывшейся внизу панорамой, так и мои философские мысли ничуть не помешали мне прильнуть к иллюминатору, чтобы в полной мере насладиться красотой, которую не в силах подарить даже самое огромное в мире колесо обозрения.

В свои тридцать восемь я успел полетать на самолётах десятки раз. Помню, ещё в самый первый перелёт мне досталось место у иллюминатора. Стояла осень. Сентябрь перевалил за середину, разрисовав природу всем богатством своих красок. Глядя в круглое оконце ещё не набравшего большой высоты лайнера, я был восхищён открывшейся мне картиной. Душу заполнил восторг. С тех пор, приобретая билет, я назойливо упрашивал кассира предоставить мне место у борта самолёта. Иногда мне везло, иногда нет.

Сегодня получилось по второму варианту. Мне досталось место с правой стороны посередине ряда. Я не стал слишком сильно расстраиваться, послушно расположился в своём кресле, слегка завидуя соседке справа. Но буквально перед самым взлётом женщина вдруг сама предложила мне поменяться местами. Сначала я удивился. Даже скажу больше: я был неприятно удивлён. Дело в том, что сидящая рядом женщина была молода и хороша собой. Её умное интеллигентное лицо мне сразу понравилось, вызвало глубокую симпатию. И я уже мысленно начинал подбирать слова для знакомства и строить нашу будущую беседу. И вдруг выясняется, что она абсолютно равнодушна к красотам окружающего мира. Как тут не разочароваться? Но, вновь взглянув на попутчицу, я сразу всё понял. Лицо женщины было смертельно бледным. Вероятно, чувство прекрасного ей было вовсе не чуждо, просто в настоящий момент его напрочь вытеснило другое, куда более сильное чувство – страх. Бледность лица, скованность движений, крепко вцепившиеся в подлокотники пальцы – всё красноречиво говорило о том, что женщина панически боится полёта.

Я уступил даме место, испытывая в душе тревогу. Перспектива лететь рядом с бьющейся в истерике пассажиркой меня отнюдь не прельщала. Но вот самолёт разбежался и стал подниматься в воздух, оставляя внизу домодедовский аэропорт. Я прильнул к иллюминатору, на время забыв про свою попутчицу. Вскоре она напомнила о себе сама:

– Ну и как? Нравится? – послышался за спиной её голос.

– Да, очень здорово! – ответил я, вновь повернувшись к ней. – Вам, как мне кажется, не до этого?

Она беспомощно улыбнулась.

– Увы…

Глядя на бледное лицо и скованное страхом тело соседки, я невольно подивился её самообладанию. Свой страх она держала в себе, не давая ему вырваться наружу. Чтобы убедится в правильности своих подозрений, я спросил:

– Вы боитесь высоты?

– Да, у меня акрофобия.

– Как я догадываюсь, это слово означает высотобоязнь? – задал я глупый вопрос. Ведь и так ясно: если женщина жутко боится высоты, потому что у неё акрофобия, то что же ещё может означать это слово?

Мой промах не ускользнул от попутчицы.

– У вас железная логика! – сказала она, вновь слабо улыбнувшись.

Я едва не рассердился. Посмотрела бы на себя, острячка! В самолёт садилась симпатичная особа, а теперь на смерть похожа, только косы в руках нет. Но, решив, что не стоит обращать внимания на подобные уколы, я спросил:

– Зачем же вы воспользовались самолётом? Ехали бы поездом – дольше, зато спокойнее.

Женщина прижалась затылком к подголовнику и закрыла глаза.

– Иногда приходится считаться со временем, – сказала она холодным тоном, который можно было истолковать так: «Что толку сейчас рассуждать об этом?».

До меня начала доходить простая мысль: женщина обратилась ко мне за помощью. Она и разговор-то завела лишь затем, чтобы я помог ей отвлечься, забыть на время про свой страх. А я, выходит, не оправдал надежд. Надо было срочно спасать положение, менять тему разговора. Однако меня очень беспокоил один момент, который я посчитал нужным прояснить незамедлительно.

– Простите меня за дурацкие вопросы, но всё же хочу спросить вас ещё кое о чём. Обещаю, что из глупых вопросов этот будет последним.

Женщина вновь открыла глаза.

– Спрашивайте.

– Я не знаю, что мне делать, если у вас – не дай, Бог! – начнётся паника. Может быть, вы знаете какие-нибудь рецепты для оказания экстренной помощи в подобных случаях?

Она пожала плечами и неуверенно сказала:

– Надеюсь, что этого не случится. Мне кажется, до меня добрался только Фобос, а не его младший брат Деймос.

Как большой любитель астрономии, я хорошо знал, что представляют собой Фобос и Деймос. Но при чём они здесь, мне было совершенно непонятно. Я с удивлением уставился на свою попутчицу.

– Простите! – сказала она. – Я совсем не подумала о том, что эти персонажи вам могут быть не знакомы.

– Да в том-то и дело, что знакомы, – возразил я. – Фобос и Деймос – спутники Марса. Ради бога, объясните, каким образом они могут до вас добраться?

На этот раз улыбка женщины получилась не такой страдальческой, как две предыдущие. В лице появилось оживление.

– Я ничего не знала о спутниках Марса, – призналась она. – Вы меня просветили по части астрономии. Но я имела в виду не небесные тела, а героев греческой мифологии – сыновей бога войны Ареса. Фобос означает страх, Деймос – ужас.

Я с облегчением заметил, что разговор, как бы сам собой ушедший в сторону, немного отвлёк мою попутчицу, помог расслабиться. Решив не упускать момент, я для поддержания беседы с усмешкой сказал:

– Ничего не скажешь, хороши детишки!

– В папу, – в тон мне ответила женщина. – Кстати, в римской мифологии бога войны называют Марсом. А от имени Фобос и образован термин «фобия» – боязнь.

Я потёр пальцами лоб, изображая смущение.

– Знаете, почему-то я сам не сообразил… Думаю, при чём тут спутники Марса?

Неожиданно мой смущённый вид понравился собеседнице. Потеплевшим голосом она сказала:

– А вам идёт смущение. У вас такое трогательное выражение лица…

– Честно говоря, я притворяюсь, – признался я. – Надеюсь, моё признание вас не слишком разочаровало?

– Нет, не слишком. Вы мне всё равно симпатичны.

Не знаю, в действительности ли я был ей симпатичен в тот момент, или фраза была произнесена исключительно с целью поддержания разговора, но я неожиданно растерялся. Элементарная вежливость требовала дать ответ на её признание, пусть и полушутливое. Женщина поняла моё замешательство.

– Нет-нет, вы не беспокойтесь, – сказала она торопливо. – Я вовсе не требую от вас комплиментов. Могу представить, как я сейчас выгляжу. Как говорят в таких случаях: краше в гроб кладут.

При последних словах попутчицы я внутренне содрогнулся. Душу заполнило гнетущее чувство. Я возвращался из подмосковного Барыбино, где умерла моя единственная тётя. Мне удалось избежать присутствия на похоронах, чему я, признаюсь, втайне был очень рад, так как всегда крайне тяжело переношу подобные процедуры. Когда я прибыл, уже шли поминки. Тем не менее, тягостная атмосфера, сопутствующая уходу из жизни близкого человека, действовала угнетающе. Но, как говорится, не бывает худа без добра. У тёти не было своих детей, поэтому всё своё состояние она завещала мне. Это, собственно, и явилось причиной моей поездки за три тысячи вёрст, так как тётины сбережения и небольшой частный дом в значительной степени облегчали мои финансовые проблемы. Другие родственники вряд ли были в восторге от её изложенного в завещании решения, но вслух никто ничего не говорил об этом. И теперь, оформив необходимые бумаги, я возвращался домой.

Моя соседка заметила перемену в моём настроении.

– Я что-то не так сказала? – спросила она.

– Нет, ничего … так … воспоминания… – пробормотал я. – О чём мы с вами говорили?

– Мы говорили о героях греческих мифов и спутниках Марса.

Я взглянул на попутчицу и вновь поразился её самообладанию. По голосу можно было предположить, что человек, произносящий эти слова, спокоен. Или почти спокоен. Но бледное лицо и просящий взгляд красноречиво говорили об обратном. Пожалуй, женщина права относительно своего внешнего вида. Как было сказано выше, на похороны я опоздал, поэтому не видел, как выглядела моя тётушка на смертном ложе. Думаю, что примерно также. Я стряхнул с себя груз воспоминаний и вновь приступил к операции по спасению своей попутчицы от приступов тяжёлой болезни под названием «акрофобия».

– У меня появилась идея. Давайте поиграем, – предложил я. – Путь у нас долгий, надо как-то скоротать время.

В глазах женщины мелькнуло любопытство.

– Что за игра?

– Как я понимаю, вы неплохо знаете древнюю историю?

– Ну, в общем, да.

– Вот и отлично! Я буду называть различные космические объекты – планеты, звёзды, созвездия и так далее. А вы будете мне рассказывать о персонажах древних мифов, именами которых эти объекты названы.

Моя затея понравилась собеседнице. Мы быстро втянулись в игру, которая неожиданно захватила нас обоих. На добрые полчаса мы забыли об окружающем мире, увлечённые сообщаемой друг другу информацией. Я видел, что моя попутчица с искренним любопытством внимает всему, что я ей рассказываю о космосе, на время забыв о своих страхах. В свою очередь она сообщила мне много интересного из истории древнего мира, чего я либо вовсе не знал, либо знал в микроскопических дозах, сохранившихся в моей памяти со школьных времён. Бледность постепенно сходила с её лица, на щеках даже стал проглядывать румянец. Женщина вновь стала обретать ту привлекательность, которую я изначально обнаружил в ней. Но слишком долго это не могло продолжаться, рано или поздно тема будет исчерпана. Необходимо было готовить запасной вариант. Чтобы сменить тему, я сказал:

– А знаете, должен признаться, что вы мне тоже симпатичны. Это действительно так! – воскликнул я, встретив её недоверчивый взгляд. – А коль у нас с вами вспыхнула взаимная симпатия, то настало самое время познакомиться. Итак, сударыня, ваше имя?..

Женщина улыбнулась и сказала:

– Ирина. Можно просто Ира.

– Мне очень приятно, Ира!

– А вы?..

– Иннокентий.

– А если как-нибудь попроще?

– Друзья и близкие зовут меня Кеша.

Женщина прыснула, прикрыв лицо ладонями. Я не стал обижаться. В первый раз, что ли?! Я уже давно привык к тому, что некоторым людям моё имя кажется смешным. Что тут поделаешь? Не убивать же их за это. Честно говоря, я и сам не в восторге от своего имени. Так назвал меня отец. Мама хотела дать мне имя Алексей, но отец даже слушать не стал. Моего брата, который старше меня на четыре года, он же назвал Егором. Сейчас подобные имена стали привычными, но во времена нашего детства, когда мальчишки почти поголовно были Сашами, Серёжами и Володями, они казались старомодными и смешными и нередко служили поводом для дразнилок. Егору с его длинным языком было значительно проще. Он и сейчас способен кого угодно достать своими шуточками. Поэтому его не слишком беспокоили. А вот мне досталось. Да и сейчас порой достаётся. Отца уже давным-давно нет в живых, но всё, что с ним связано, по сей день доставляет мне неприятности.

Ирина отняла руки от лица и сказала виноватым голосом:

– Не сердитесь, прошу вас! Дело в том, что так зовут моего попугая.

– Это большая честь для меня!

– Правда, я не хотела вас обидеть.

– Не волнуйтесь. А вы не обидитесь, если я задам вам вопрос деликатного характера?

Ирина согласно кивнула головой:

– Задавайте. В качестве компенсации вы имеете на это полное право. Подозреваю, что вас интересует мой семейный статус.

– У вас нет кольца на безымянном пальце правой руки, – объяснил я свой интерес.

Женщина ответила не сразу.

– Я в разводе, – сказала она. – Уже почти два года.

– А почему расстались? Не сошлись характерами?

Я поймал себя на том, что задаю вопросы уже не с целью поддержания разговора, а с искренним интересом. Вовлечённая в беседу попутчица, вероятно, на время забыла о том, что летит на десятикилометровой высоте. Страх перестал безобразить её лицо, и я с удивлением признался себе в том, что нахожу эту женщину очень привлекательной. Дело было не только в правильных, тонких чертах лица. Одними внешними данными меня не прельстишь. Эту науку я усвоил на своём горьком опыте, на несколько лет связав свою жизнь с красивой пустышкой.

– Это верно: не сошлись, – сказала Ирина, отвечая на мой вопрос.

– А точнее? Алкоголь, измены, рукоприкладство?.. – начал строить я предположения.

– Ни то, ни другое, ни третье. Все ваши выстрелы – мимо цели.

– Что же ещё могло послужить причиной разрыва? – допытывался я.

Ирина на минуту задумалась, потом сказала:

– Видите ли, мой бывший муж – неплохой человек, но … зануда.

– Что?! – я просто опешил от удивления. – Вы развелись из-за этого? Но это же, по меньшей мере, смешно!

Она пожала плечами.

– Что поделаешь?! Семейные драмы иногда бывают смешными.

* * *

– Соки, лимонад, минералка, – громко возвещали две симпатичные стюардессы, толкая по проходу тележку с напитками.

Это незначительное событие вернуло мою собеседницу к реальности. Временно забытый страх вновь стал завладевать её сознанием.

– Что будете пить? – спросил я, словно не замечая её состояния.

Мы выпили по стаканчику минералки, и я сходу приступил к выполнению своей благородной миссии в этом полёте.

– Итак, Ирочка, вы развелись со своим мужем, потому что он зануда. Мне эта формулировка не вполне понятна. Хотелось бы подробнее разобраться, что в вашем понимании означает данный термин.

– Ну … – Ирина не надолго задумалась, подбирая слова, и я с радостью заметил, что мой вопрос переключил её внимание. – Видите ли, у моего бывшего мужа большой напряг по части юмора. Он совершенно не понимает шуток. Стоило мимоходом выдать что-нибудь даже совершенно безобидное, он тут же обижался. Порой мы неделями не разговаривали. Попробуйте представить семью, в которой ведутся исключительно серьёзные разговоры. Ведь с тоски помереть можно! Вы не согласны со мной?

– Нет, что вы! – поддержал я её. – Зануды, они кого угодно могут достать. Правильно сделали, что избавились от него.

Ирина внимательно посмотрела мне в глаза.

– Что-то, Иннокентий, мне ваш тон не очень нравится. Что вы хотите сказать? Что я выгнала мужа?

– Но ведь это вы избавились от него, а не он от вас.

– Ну да. Я сказала ему, что нам необходимо расстаться. Предложила обсудить варианты размена квартиры и имущества. Но он опять обиделся и не стал со мной разговаривать. А потом собрал вещи и ушёл жить к своей матери. Квартира осталась мне. С тех пор живу в ней вдвоём с попугаем.

– Интересно, – хмыкнул я, – может быть, и я кажусь вам занудой?

– Ну что вы! – воскликнула женщина. – Вы просто верх остроумия по сравнению с ним.

Напустив на себя простодушный вид, я спросил:

– Вы сейчас кого имели в виду: бывшего мужа или попугая?

Ирина ответила весёлым, приветливым взглядом. Было видно, что разговор в такой манере ей нравится.

– Бывшего мужа, конечно, – сказала она. – С попугаем мне повезло больше. Мой Кеша понимает юмор. Во всяком случае, на шутки не обижается. Иногда вечерами с ним бывает так приятно поговорить! Кстати, с вами тоже очень интересно общаться.

Я галантно поклонился, насколько позволяла это сделать спинка расположенного впереди сиденья.

– Благодарю вас за сравнение! Как выяснилось, у меня много общего с попугаем. Весьма польщён!

Ирина наклонилась ко мне и голосом заговорщика прошептала:

– Скажу больше: с вами даже интереснее, чем с ним.

– Тронут. Глубоко тронут, – бормотал я в ответ дрожащим голосом, который должен был означать моё волнение.

Ирина негромко засмеялась. Я видел, что ей интересно со мной, что я действительно ей симпатичен. Вероятно, по этой причине мне удавалось до сих пор отвлекать её от мыслей о пребывании на высоте, которой она панически боялась. И я поклялся себе, что буду из кожи лезть, но на всём протяжении полёта не позволю страху завладеть её сознанием. Чего лукавить перед самим собой: мне всё больше нравилась эта женщина. Я чувствовал, что встретил родственную душу.

Неожиданно Ирина попросила:

– Расскажите о себе. Всё, что посчитаете нужным рассказать. Я с удовольствием послушаю.

Я пожал плечами.

– Да, собственно, и рассказывать-то нечего. История моей жизни скучна и банальна. Родился. Учился. Потом ещё учился. Теперь вот работаю.

– Преподавателем?

Я удивлённо уставился на неё.

– Как вы догадались?

Она улыбнулась в ответ.

– Просто, я представила вас с указкой возле карты звёздного неба.

– То есть вы решили, что я преподаю школьникам астрономию?

– Ну да.

– Увы, здесь вы ошиблись. Я преподаю студентам сопромат. Астрономия – моё увлечение, хобби.

– Что такое сопромат?

– Это сокращённое название предмета, – пояснил я. – Полностью оно звучит так: «Сопротивление материалов».

– «Сопротивление материалов»? Любопытно! – воскликнула Ирина. – Честное слово, вы меня заинтриговали. Расскажите мне о своём предмете. Я с удовольствием послушаю.

– Сразу видно, что вы не технарь.

– Нисколечко ни технарь.

– И вы хотите послушать лекцию о сопромате?

– Очень хочу!

Я опять пожал плечами.

– Хорошо, попробую вам вкратце рассказать. Хотя, признаюсь, не вполне понимаю, зачем вам это нужно.

Впрочем, понимать-то тут было нечего. Требовалось просто разговаривать о чём угодно, лишь бы она не вспоминала о текущем моменте. Но Ирина объяснила мне причину своего любопытства:

– Мне кажется, что это очень поучительная и полезная для жизни наука. Мы ведь тоже своего рода материалы.

– Довольно неожиданная мысль! – искренне удивился я. – Ну что ж, слушайте вступительную лекцию.

Я стал рассказывать, стараясь изъясняться простым и понятным языком:

– В различных конструкциях – например, в узлах машин и механизмов – детали подвергаются разным видам нагрузок: растяжению, сжатию, изгибу и другим. Сопромат служит для определения степени нагрузки, действующей на деталь, подбора соответствующего материала и расчёта параметров детали, способных выдержать данную нагрузку с учётом запаса прочности. Вас устраивает такое объяснение?

– Значит, прочность детали зависит от вида материала и размеров? – спросила собеседница.

– Не только. Форма также имеет значение. У многих деталей есть слабые места, так называемые концентраторы напряжения. Под нагрузкой там может образоваться трещина, которая в итоге неизбежно приведёт к поломке детали.

– А можете рассказать об этом на конкретном примере?

– Легко! – бодро ответил я, войдя в преподавательский азарт, который неизбежно возникает, когда видишь неподдельный интерес в глазах слушателей. – За примером далеко ходить не нужно. Вот мы с вами летим в самолёте …

– Ой! – воскликнула Ирина, вновь смертельно побледнев.

Я мысленно обругал себя грубыми словами. Так всё гладко шло – и на тебе!

– Простите, я совсем забыл! – сказал я виноватым голосом. – Как говорится, сел на своего конька. Сейчас приведу в пример что-нибудь более приземлённое.

– Ничего! Не вините себя, – отвечала она, сидя неподвижно с закрытыми глазами. – Это мой концентратор напряжения дал небольшую трещинку. Вы же знаете: где тонко, там и рвётся. Но я надеюсь, что у меня хватит запаса прочности на этот перелёт.

– А вы, вероятно, историк? – предпринял я очередную попытку отвлечь её.

– Тоже не угадали, – ответила женщина, не открывая глаз. – Историей я увлекаюсь, также как вы астрономией. Но … у меня к вам тоже есть вопросы деликатного свойства. Конечно, если я вам ещё не надоела.

– Ну что вы! – воскликнул я. – Мне приятные собеседники никогда не надоедают.

Ирина открыла глаза.

– Это комплимент? – спросила она с улыбкой.

– Да, если вы любите комплименты.

– Я их обожаю.

Я ещё раз подивился её самообладанию. Решив не упускать момент, сказал:

– Итак, настал мой черёд рассказать о своём семейном статусе. Так вот, я тоже в разводе. Чуть более двух лет. Как видите, мне значительно тяжелее, чем вам: и стаж одиночества больше, и попугая у меня нет.

– А какая-нибудь другая живность имеется?

– Никакой.

– Даже кошки нет?

– Даже тараканов.

– Тогда я вам действительно сочувствую, – сказала женщина. – Совсем одному тяжело.

– Меня устраивает, – сказал я небрежным тоном. – Бывшая жена пыталась сбагрить мне нашего кота, но у неё ничего не вышло.

– Вы меня огорчаете. Не любите своего кота?

– А за что его любить? Такой же шкодливый, как и его хозяйка. Да ещё горластый. Столько ночей недоспал из-за этого рыжего чудовища!

– А почему вы расстались с женой?

– По той же причине, что и вы с мужем: не сошлись характерами.

Ирина с удивлением заглянула мне в глаза.

– Она оказалась занудой?

– Отнюдь нет! – сказал я, усмехнувшись. – Это у меня получился напряг по части юмора. Моя бывшая любила весёлую разгульную жизнь, от которой я очень быстро устал. Потеряв в моём лице единомышленника, она стала периодически пропадать из дома. По возвращении придумывала различные небылицы и отшучивалась. Я не смог оценить её остроумия.

– Вы долго прожили вместе?

– Около четырёх лет. Я поздно женился. Жена была значительно моложе меня. Она стремилась получить от жизни максимум удовольствия, поэтому не спешила заводить ребёнка. К счастью, как оказалось. Отсутствие детей облегчило разрыв, – я взглянул на собеседницу: – У вас, как я понимаю, похожая ситуация. Вы сказали, что живёте вдвоём с попугаем …

Она отвернулась и негромко ответила:

– Вы правы, у меня тоже нет детей. Не думаю, что это к счастью.

– Муж не хотел? – предположил я.

– Хотел, но не мог. Однако я не поэтому развелась с ним. Причину я уже назвала. Но, как и в вашем случае, это в значительной степени облегчило разрыв.

Она замолчала, задумавшись о чём-то. Я тихонько сидел рядом, стараясь не мешать. Вскоре Ирина сама прервала затянувшуюся паузу.

– Почему-то жизнь чаще соединяет именно чужих людей, которые совершенно не подходят друг другу, – сказала она с горечью. – Почему так бывает?

– Не думаю, что это правило, – осторожно возразил я. – Нередко судьба сводит вместе близких по духу людей.

– И много таких пар вы знаете? – спросила с иронией в голосе.

– Не много, но знаю, – сказал я не слишком уверенно.

Честно говоря, я знал лишь одну такую пару. Мои друзья Люся и Витя Шаповаловы были словно созданы друг для друга. Им всегда было весело вместе. Думаю, немало завистливых глаз внимательно наблюдало со стороны, как они общаются, скрашивая свои оживлённые разговоры выразительной мимикой, жестикуляцией и по-детски беззаботным смехом. У них дома очень часто бывали гости – люди тянулись в эту атмосферу доброго взаимопонимания, беззлобных шуток и хорошего настроения. Словом, Люся и Витя настолько подходили друг другу, что потом никто из родственников, друзей и знакомых так и не смог понять, почему они, в конце концов, развелись.

– И что с того, что сводит? – продолжала Ирина наш спор. – Всё равно находится какая-нибудь заморочка, отравляющая совместное проживание или даже разрушающая союз.

– Например?

– Ну, к примеру, вот вы как считаете: мы с вами могли бы подойти друг другу? – осторожно спросила она.

– Думаю, что да, – охотно ответил я. Мне понравился её вопрос.

– Вот! А теперь представьте, что мы во время отпуска решили отправиться на отдых к морю. Вы любите летать самолётами, а я их смертельно боюсь. Из-за меня вам пришлось бы трястись в поезде, теряя много ценного времени. Чем не повод для разногласий?

Упоминание о самолётах вновь подействовало на неё не лучшим образом. Добросовестно выполняя свою благородную миссию, я громко расхохотался. Сидящий впереди меня пассажир обернулся и недовольно посмотрел мне в лицо. Похоже, что я разбудил его. Не обращая на него внимания, я сказал своей спутницы беззаботным голосом:

– Ирочка, я вас умоляю! Разве это повод? Я с вами категорически не согласен. Если два человека близки душою и любят друг друга, то из любой ситуации они найдут выход. Их ничто и никто не разлучит.

Мы ещё поговорили с ней на эту и многие другие темы. Я заметил, что за всё время разговора Ирина ни разу не назвала меня Кешей, предпочитая более официальный вариант – Иннокентий. На этот раз я не стал дипломатничать и задал вопрос напрямик. Она неожиданно смутилась.

– Не знаю, пока как-то не получается.

– Понимаю, так и хочется к моему имени добавить: «Попка – дурак!».

Ирина смутилась ещё больше.

– Ну, что за глупости! – стала оправдываться она. – Я буду называть вас так, как вам нравится. Просто, пока не готова…

– Нет-нет, я не настаиваю. Если не готовы, то уж конечно… – изгалялся я над беззащитной женщиной. – Но коль решили называть меня полным именем, то будьте любезны и по отчеству.

– А как ваше отчество?

– Всеволодович.

– Иннокентий Всеволодович, – произнесла Ирина по слогам. – О, боже! – простонала она. – Легче язык сломать, чем выговорить. Сочувствую вашим студентам.

– Ну, вам никак не угодишь, – сказал я ворчливым голосом. – Уж и не знаю, что ещё предложить.

– А ничего и не надо предлагать. Я буду называть вас просто по имени – Кеша, – Ирина вдруг опять прыснула в ладошки. – Придумали же: «Попка – дурак!», – она посмотрела на меня и совершенно серьезно сказала: – А знаете, Кеша, я очень рада нашему знакомству.

– И я рад, что встретил вас, – ответил я вполне искренне. – Вы прекрасная женщина.

– А вы замечательный мужчина: умный, добрый, внимательный. И очень весёлый.

– Я – весёлый? Вы действительно так считаете? – спросил я.

Она растерянно взглянула на меня.

– Конечно! Почему вас это удивляет?

– Просто кое-кто меня считает занудой, как и вы своего бывшего мужа.

– И кто этот недалёкий человек?

– Мой старший брат.

– Но почему?!

– Некоторых его шуток я не понимаю.

– А он любит шутить?

– Ещё как! От одной его шутки я уже много лет не могу в себя прийти.

– Расскажите, – попросила Ирина.

Я отрицательно мотнул головой.

– Нет, мне неприятно вспоминать об этом.

Она не стала настаивать, за что я был ей очень благодарен. Тяжёлое воспоминание, словно каменная глыба, придавило душу. Вскоре мягкий женский голос попросил пристегнуть ремни безопасности. Гул турбин стал приглушённым. Самолёт пошёл на посадку.

* * *

Получив свой багаж, мы вышли из здания аэропорта. Я чувствовал в душе огромное облегчение. Весь полёт мне было не спокойно. Я из кожи лез, стараясь отвлечь свою спутницу от страхов, которые могли закончиться паникой и нервным срывом. Теперь всё было позади.

– Ну вот, Ирочка, мы и прилетели, – бодро сказал я. – Можете облегчённо вздохнуть и расслабиться.

– Если бы я могла! – воскликнула женщина страдальческим голосом.

Я взглянул на неё … и опешил. Мою вновь смертельно побледневшую спутницу била нервная дрожь.

– Ира, что с вами? – спросил я удивлённо. – Мы на земле. Успокойтесь!

Она натянуто улыбнулась.

– Я всё понимаю. Но, вот, поделать с собой ничего не могу. Вроде бы уже и бояться нечего, а во мне каждая жилка дрожит.

Она ничуть не преувеличивала. Я видел, что ей действительно не по себе. Каково же ей было во время полёта?!

– Странно, – сказал я. – В самолёте вы держались молодцом.

Ирина нервно рассмеялась.

– Молодцом? Да я едва не умерла от страха! Если бы не вы … Вас мне сам Господь Бог послал. Больше ни за что не сяду в самолёт, даже под дулом автомата.

– А прежде никогда не приходилось летать?

– Как-то однажды, ещё в далёкой юности, я решилась на подобную глупость. Мы летели с мамой в Новосибирск – всего какие-то три четверти часа. Мне тогда стало плохо. Насмерть перепугала маму. Но прошло время, воспоминания поблекли – и я опять наступила на старые грабли.

– Однако на этот раз вы мужественно продержались до конца полёта, хотя летели четыре часа.

– Да это только благодаря вам! – вновь воскликнула Ирина. – Однако … давайте не будем больше касаться этой темы. А то мне что-то опять нехорошо…

Я понял, что моя миссия ангела-хранителя отнюдь не закончилась. Честно говоря, эти внезапно свалившиеся на мои плечи обязанности меня не слишком тяготили. Даже наоборот.

– Ну что же, – весело произнёс я, – раз уж Господь повелел мне заботиться о вас, позвольте мне довести свою миссию до конца. Предлагаю посетить какое-нибудь уютное местечко, где вы сможете развлечься и расслабиться.

Она немного подумала и сказала:

– Спасибо за приглашение, но я, к сожалению, должна отказаться.

– Почему?! – удивился я. – Что-то не так?

– Нет-нет! Причина не в вас. Но у меня есть попугай – я уже говорила об этом.

– Однако вы отсутствовали дома несколько дней. Кто-то же заботился о попугае всё это время?

– Да, я просила об этом маму. Но она живёт не слишком близко, и вряд ли могла приезжать часто. Боюсь, что Кеша очень голоден.

Я тут же поддакнул:

– Вы абсолютно правы! Кеша просто зверски голоден, поэтому настойчиво просит вас пообедать вместе с ним. Согласны? Жду вашего ответа, причём – положительного.

– Значит, отрицательный ответ не принимается?

– Ни за что!

– В таком случае у меня нет выбора.

Ирина смотрела мне в глаза таким светлым, ясным взором, что у меня сладко кольнуло в груди. «Мы с вами могли бы подойти друг другу?» – вспомнил я её вопрос, заданный мне во время полёта. Теперь я, даже не задумываясь, ответил бы на этот вопрос положительно. Без всяких оговорок, вроде: «думаю, что да». Мне вдруг захотелось обнять её, крепко прижать к себе. Я отчётливо понял, что встретил «свою» женщину, что именно её – вот такую – искал всю жизнь.

– У вас действительно нет выбора, – сказал я. – Я вас просто не отпущу.

– Куда вы меня хотите пригласить?

Я извлёк из кармана портмоне.