Buch lesen: «Волк по имени Зайка», Seite 3
Зая
Я тряслась на спине лошади и раздумывала: как бы дать понять человеку, что ни кусаться, ни убегать не собираюсь? Тем более драться…
А то все уши уже измочалил, чай, не казенные…
И по шерстке меня гладит, и разговаривает… хорошо, что меня животные любят.
В человеческом облике скотина оборотней терпит. В зверином же… Бесятся – это еще слабо сказано. С ума сходят, и часто – это не преувеличение.
Но меня лошади да и другая скотина признавала в любом виде. Выяснилось это совершенно случайно, когда я, перекинувшись, пряталась от той же Лайсы с ее насмешками – и умудрилась забраться в коровник. Хоть бы одна буренка мыкнула…
Одним словом, конь со смешным именем Обмылок терпел меня на своей спине, а его всадник даже по голове гладил – и это было приятно. Кажется, есть меня не собирались. Я уже и с жизнью попрощалась – не перекидываться же при всех? Вот представьте, то у вас в руках был заяц – и вдруг он начинает расти, превращается в обнаженную девушку, которую вы так же держите за шкирку…
Веселье обеспечено. Людям. А мне – костер или сначала стрела под лопатку, а потом – костер.
Так что я собралась умереть, только жалко себя стало до боли. Я ведь ничего не видела, не знаю, пожить не успела… а парень решил меня не убивать.
Ну и я пока убегать не буду.
Что я – дура, такой шанс упускать?
Да и о людях ничего толком не знаю – как они говорят, как поступают, как одеваются… Даже поесть купить не смогу. Наделать глупостей мне раз плюнуть. Поэтому поживу у парня, посмотрю, как и что…
Предупреждать ли его о своей второй ипостаси?
Смешно.
Вот еще не хватало.
Отблагодарить могу, если случай представится, а сообщать, что я оборотень, – ищите других дураков. В обличье зайца я могу находиться долго, очень долго. Дня три-четыре точно, потом перекинусь на пару часов – и опять в зверя.
Разум я не теряю, контроль над ипостасью тоже… почему бы нет?
Только, надеюсь, меня кормить будут?
Я перевела взгляд с дороги на парня.
Симпатичный. Темные волосы чуть ниже плеч ложатся красивыми кольцами, яркие глаза странного цвета… словно золотую монетку кто-то обвел по краю синим ободком, а вокруг зрачка решил изобразить солнышко, спохватился, что монетка и так золотая, – и снова сделал его синим. Красиво.
Но какой-то он… почти как я. Пальцы тонкие, запястья изящные, у той же Лайсы – и то толще будут…
Как девчонка.
И все равно – симпатичный.
Зайка, ты о чем думаешь, а? Нет, мозги у тебя все-таки заячьи. Нет бы подумать, как удрать со временем, а вдруг тебя вообще в клетку посадят или собакам скормят, а ты на парня загляделась!
А как же Райшен?
А так!
Ему можно, а мне нельзя? Пусть катится к лешьей матери! И вообще, зайцы с рогами – это неправильно. Волкам рога пойдут намного больше… да, и вот тут еще тоже погладь, и под подбородочком почеши…
– А звать я тебя буду Зая.
Так, подойдет. Я даже отзываться буду. Честно-честно. А кормить будут? А тебя как зовут?
– Интересно, ты не убежишь, если чуть приотпущу?
Не убегу я, не убегу…
– Ты вроде ручная. Кто-то же на тебя ошейник надел?
Сама и надела. Кстати – не покушаться. Не твое – не трогай, а то за руку цапну.
Уши чуть отпустили. Я не торопилась шевелиться – меня еще немножко почесали и отпустили уши совсем. Я чуть поерзала, устраиваясь поудобнее. Лучше бы не на брюхе, но боюсь, если я сяду, как хочется, меня опять за уши возьмут.
Интересно, а куда мы едем и зачем?
Ладно, будем прислушиваться. Отец говорил, что люди – существа болтливые.
Колин
Зайка тряпочкой распласталась поперек лошади. Ну точно – ручная. Интересно, что у нее на шее? Ладно, потом будет время посмотреть.
Слышал я, что в жарких странах дрессируют мангустов, да и у нас собаки, птицы… но зайцы?
Они глупые…
Хотя по этой так не скажешь. Уши чуть приотпустил, но готов был в любой момент сжать руку, так зайка даже не дернулась. Словно привыкла ездить верхом. Только чуть поудобнее легла.
Я бы ее себе оставил, но как еще дело в замке отчима повернется?
А, как бы ни повернулось. Отпустить я зайчиху всегда успею.
– Интересно, ты не беременная?
Голубые глаза блестели, словно зайка и правда меня слушала. А я поглаживал теплую шерстку, чувствуя ладонью биение маленького сердечка, и успокаивался. Я не девчонка, конечно, но вот кузинам эта зайка была бы в радость… так и сделаем.
– Если все будет в порядке, заберу тебя к дяде, подарю кузинам. Они хорошие, добрые, ты у них будешь как сыр в масле кататься… Интересно, чья ты? Наверное, какой-нибудь крестьянской девчонки… вот теперь рыдать тоже будет.
Но найти хозяина возможным не представлялось.
Ладно, пусть едет со мной. Выпустить всегда успею.
Я еще раз погладил мягкую шерстку.
– Хорошая, хорошая заюшка…
Зайка потерлась головой об мою ладонь. Интересно, что она поняла из моих слов?
Зая
К вечеру парень уже настолько ко мне привык, что даже не придерживал. А я вполне удобно сидела на седле впереди него. А почему бы нет?
Меня сегодня накормят, я переночую под крышей, к тому же я устала за эти дни. Мне надо отоспаться в безопасности. И ноги болят. Я ведь тоже живая…
Паренька звали Колин, и он был лорд. Я только пока не поняла, каким и чего, но это еще впереди. И зачем он едет, тоже непонятно.
Видно только, что его люди разделены на две группы и одна определенно парня не любит, но и не нападает… почему?
Странные существа – люди.
А потом стало еще интереснее. Парень спрыгнул с лошади во дворе какого-то приземистого строения. Я смотрела во все глаза. Люди, запахи, лошади – все смешалось в одну массу, и эта масса… подавляла. Я бы растерялась, а паренек уверенно снял меня с седла, взял на руки, отпихнул ногой брехливую собачонку, крутанувшуюся рядом, и распорядился подбежавшему человеку:
– Комнаты и ужин.
Толстяк поклонился. Маленькие глазки обшарили парня с ног до головы, потом в них что-то блеснуло…
– Шесть серебряных, лорд…
– Два.
Я навострила уши. Шесть – это много? Или как? У меня-то и того нет… и что они делают?
– Лорд, вы меня разорите! Пять серебрушек – и то из моего самого искреннего уважения.
– За ночевку в твоем клоповнике еще нам приплачивать надо. Я боюсь, что мой заяц тут блох подцепит. Три серебряных.
– Четыре, лорд… Прошу вас, у меня большая семья…
– Хорошо, четыре.
Ага. Кажется, я поняла. Это называется «торговаться», отец рассказывал. Но если ночлег и ужин на двадцать человек стоит четыре серебрушки, то на меня одну… несколько медяков, не иначе?
– Но если в моей комнате окажутся клопы – ты получишь не больше двух.
Трактирщик поклонился до земли.
– У меня нет клопов, лорд.
– Посмотрим. Прикажи проводить меня в мою комнату.
И потрепал по шее коня.
– Шарк, отведи Обмылка на место, я попозже спущусь…
Тем временем трактирщик махнул кому-то, и к парню подошла девчушка. Молоденькая, еще младше меня, платье серое, если бы я такое нацепила, мать бы меня с головой в речку засунула. Грязи на нем было… и солома к подолу прилипла. А еще… я взъерошила шерстку.
Отец рассказывал, что у людей женщина – добыча сильного, а я не верила. Думала, везде как у нас, ан нет…
Синяки на запястьях и легкая желтизна на лице в месте старого удара отчетливо показывали, что девочку принуждали к случке. И запах тоже… такой бывает у забитого покорного животного.
Что бы с ней ни делали – она к этому привыкла.
А если бы так со мной поступили? Ударили, попытались покрыть? Что бы я сделала?
Странный вопрос. Оборотень сильнее человека. И свернуть шею одному насильнику я бы смогла. А потом сбежать… а что еще остается?
Но этой, похоже, бежать некуда.
Девочка почтительно проводила нас до двери, подождала, пока парень войдет внутрь, поклонилась.
– Господину нужны другие услуги?
– Нет. – Парень резко кивнул на дверь. И от девчонки потянуло… разочарованием?
Ничего не понимаю. Странные существа – люди.
Дверь закрылась. Парень спустил меня с рук на кровать – и я огляделась.
Комнатка. Не слишком большая. Пять шагов от стены до стены. Кровать, в изножье кровати – сундук, окованный металлом, небольшой стол и кривоногий стул. На единственном окне засаленные шторки. Пол грязный, правильно меня на кровать опустили. Я тут ходить не буду, мне лапки пачкать неохота, вот.
Колин уселся рядом со мной.
– Вот так. Еще один день прожит, теперь надо пережить ночь.
Почему ему надо пережить ночь? А парень грустно посмотрел на меня.
– Дожил. С зайцами разговариваю…
И почему со мной нельзя поговорить?
– А может, оно и неплохо. Ты меня точно не предашь, никому ничего не расскажешь…
Не предам. И не расскажу.
– …а хотя бы одна живая душа рядом быть должна. Ведь еду в гадючье гнездо…
Странно. Гадюки гнезд не вьют, это и ребенку ясно. А куда он тогда едет? Мне стало интересно, я подергала ушами, подобралась поближе и ткнулась мордой в руку. Ладно, перетерплю, тем более что пахло от мальчишки вполне неплохо, молодым и здоровым телом.
– Хоть ты меня поддерживаешь. Вот беда-то… и ехать не хочется, и не ехать нельзя – и убьют меня там. Уж точно попытаются.
Я дернула ушами, но слушать продолжала. Как оказалось, у паренька умерла мама и он должен был ехать на похороны. Странно, почему детеныш не жил с матерью?
Потом вопрос прояснился. Отец мальчишки умер, и его мать вышла замуж второй раз, у нас тоже так делают. Самке с детенышами сложно охотиться одной, к тому же она уже доказала свою плодовитость, может принести еще щенков…
А в этот раз матери щенка попался плохой, бешеный самец. Который решил сожрать чужого щенка, вместо того чтобы наплодить своих. Такое тоже бывало, но у нас таких загрызали – и быстро. А тут вот не получилось… плохо.
И он попытается загрызть парнишку. Только если у нас это приходится делать самому, то здесь он может нанять людей – и убить пасынка чужими руками.
Мерзость!
Скотина бешеная!
Но меня это все равно не касается. Я побуду недолго с пареньком, а потом удеру. Еще не хватало – свою шкурку под стрелы подставлять… интересно, а кормить меня будут?
Хочу морковки…
Колин
Зайка сидела рядом, я гладил ее и выкладывал что на душе накипело. Странно, но бессловесное животное вело себя лучше множества людей. Не лезло с комментариями, не пыталось давать советы, не дергалось и не сбегало посреди разговора…
Ладно-ладно, все я понимаю, но хоть с кем-то поговорить. С Шарком?
Тому лишь бы службу нести, а что у меня на душе – ему и дела нет. А больше никого нет рядом. Раньше хоть тетушка выслушивала, если очень накатывало…
И мамы больше нет… я еще доберусь до горла отчима, Богом клянусь! Он у меня кровавыми слезами заплачет… тварь!
Зайка прянула ушами и смешно дернула носом.
– Поедешь со мной, пушистик? Поедешь… Хорошо тебе. Ни родных, ни друзей, ни проблем, ни переживаний, даже если твоя мать умрет. Ты и не задумаешься… Ладно, сиди здесь. Дверь я запру. Надо еще коня почистить, а то Обмылок – скотина своевольная…
Я еще раз потрепал зайца по пушистой шубке. Красивая заюшка, хорошая, умная…
– Жаль, что ты не собака…
И пошел на конюшню, пока моя зверюга всех конюхов не перекусала.
Зая
Парень ушел, и я услышала, как снаружи лязгнул засов. Спрыгнула с кровати, отбежала в угол, туда, где меня нельзя будет сразу заметить от двери, сосредоточилась. Жаль ему, что я не собака! А мне-то как жалко, что я не волк, знал бы ты!
Р-раз…
По телу проходит судорога, как будто ты долго сидела в одной позе.
Два.
Удлиняются конечности, втягивается вовнутрь пушистый мех, на лицо падает прядь светлых волос.
Три.
С пола поднимается девушка, то есть – я. Поправляю шнурок на шее и провожу по себе руками. Все в порядке. Это надо контролировать, а то часто можно увидеть молодняк в полуформе. Или со звериной мордой, или наполовину в шерсти, или с человеческой головой, но в волчьем теле… тут надо опять оборачиваться в зверя и обратно в человека, а то застрять можно. Но у меня так ни разу не бывало.
А вот что теперь делать? Ну, для начала осмотреть комнату. В человеческих глазах она выглядит еще более замызганной, чем в звериных. Кровать узкая, пол грязный, от ночной вазы под кроватью нестерпимо воняет, но этим можно пренебречь. Со вздохом облегчения встречаюсь с вазой. Вряд ли Колин додумается вынести меня в уединенное место и оставить там одну, а делать свои дела принародно, да еще когда на тебя смотрят… нет, настолько я не озверела.
Ф-фу… жизнь вновь становится прекрасной и удивительной.
Та-ак, а куда содержимое вазы вылить? Не оставлять же так?
Я бросила взгляд на окно. Подошла, попробовала раму… открывается. Фу! А в нос как вонью шибает!
Есть там кто из людей? Нет?
Вот и ладненько, все равно тут воняет.
Содержимое вазы отправилось за окно, а я опять отошла в угол. Надо перекидываться в зайца – и лучше сделать это спокойно. Ах да… деньги…
Хотя – нет. Брать у Колина я ничего не буду. Во-первых, непорядочно это – обкрадывать своего спасителя. Во-вторых, наверняка он сразу обнаружит пропажу и пойдет шум. В-третьих, спрятать деньги пока некуда, только в мешочек на шее. Нет, не надо…
Я опускаюсь в углу на колени и выдыхаю, чтобы не вскрикнуть. Белая шерстка пробивается сквозь такую же белую кожу, исчезают волосы, руки и ноги вновь становятся лапами – и вот в углу уже вновь сидит белая зайка. Очень вовремя.
Колин вернулся минут через десять. Улегся на кровать и принялся гладить меня. Кажется, просто потому что нервничал. Руки вроде заняты – и чуть полегче. Я подумала и улеглась ему на грудь. Свернулась комочком, засопела… Ладно уж! Если меня сюда занесло – помогу чуть-чуть мальчишке. Он ведь не виноват в том, что человеческая стая бешеных самцов не загрызает.
Идиллию разрушил стук в дверь.
– Да?
– Господин, ваш ужин…
Ужином оказался большой поднос с несколькими мисками и кувшином. А еще там лежали капустные листья и несколько морковок. Колин огляделся, потом стряхнул на поднос ломти хлеба с одной из тарелок, положил туда мою еду и опустил на пол.
– Прошу вас, госпожа…
Я спрыгнула и принялась грызть морковь. Вкусно… Потом мне налили в ту же тарелку воды. А потом Колин улегся, взяв меня с собой на кровать – и уснул. Я подумала, распласталась поудобнее и тоже уснула.
Что бы ни ждало впереди – сейчас надо было набираться сил.
Ночь. Деревня оборотней. Калайя, жена вожака. Мать Заи
– Что ты собираешься делать?
– Скоро полнолуние, поэтому сейчас я искать девочку не могу. Отсылать кучу неуправляемых балбесов носиться по лесу?
Я кивнула. Полнолуние – сложное время для вожака. Стаю надо собрать, вести за собой, надо контролировать молодняк… Мы умные и сильные, да, но в зверином обличье нам тоже можно причинить вред. Да, мы устойчивее к ядам, на нас все быстрее заживает, но поможет это оборотню, который с юной дури попадет в болото? В лощину зябников? В пасть туманника? Даже в лапы к обычному медведю попадать не советую…
– А после полнолуния?
– Я уже пытался пройти по следу. И попросил Марси.
– И что сказал этот лис?
Марси, огненно-рыжий матерущий лис, старый друг моего мужа, Зайку любил. И узнав, что она сбежала из-за Лайсы, долго возил лисицу за хвост по деревне. Поделом сучке…
На Райшена тоже все смотрели волками – быть ему покусанным в это полнолуние, не иначе. И правильно!
Скотина блохастая! Если б он не морочил голову моей девочке, та бы не сбежала. Ну, хочешь ты эту рыжую дрянь – твое дело, честно сказал бы все Заюшке и не скрывался. Я дочку знаю, она сильная. Поплакала бы с месяц – и успокоилась. А он вот крутил на две стороны. Конечно, Зая почувствовала, что ее все предали и бросили. А в таком состоянии…
Мы не люди, у нас иной разум. Очень часто оборотни-подростки срываются, и мы, старшие, привыкли с этим справляться. И попади Зая в лапы кому-то из старших, ее бы успокоили, объяснили все, утешили… не успели!
Нет, хвост я Райшену таки вырву!
Лично!
– …Что девочка упорно двигалась к границе Леса.
– ЧТО?!
– А что тебя так удивляет, родная? Похоже, дочка решила уйти к людям.
– Но она ведь…
– Да, оборотень. Но она – заяц. И кстати, она себя сильно недооценивает. У нас вечно не было времени поговорить, а то я бы ей объяснил, что она вовсе не худший оборотень.
Я тихо зарычала. Муж чмокнул меня в нос, заставляя спрятать клыки.
– Всем рот не заткнешь, ты это отлично знаешь. Но подумай сама, наша девочка не теряет разума в ипостаси зверя, перекидывается в любой миг по своему желанию, может сколь угодно долго не менять облик… ну дней пять-шесть точно…
– И все же – заяц…
Муж вздыхает.
– Да. И что с этим делать, я не представляю…
Я тоже не представляла.
– Ты пойдешь за ней?
– После полнолуния, вместе с Марси. И попробую уговорить ее вернуться.
– Я надеюсь на тебя…
Заинька, зайка моя, где ты сейчас? Только бы все было хорошо, только бы жива была, люди – твари злобные, я знаю…
Зая
Два дня нашего путешествия прошли спокойно. Мы ехали и ехали. Меня сначала слегка укачивало на лошади, но потом я приноровилась и даже начала получать удовольствие. А что?
Кормят, чешут, гладят, везут – и денег не требуют. Единственное неудобство – Колин решил, что я дрессированная, то есть понимаю людские команды, а как реагировать – я не знала. Вот и стала выполнять простейшие, вроде «сидеть», «лежать», «голос»…
Я же не знаю, как с этим у людей, – вроде бы так, отец рассказывал. Зато это объясняет другие мои странности. Что я не убегаю, что у меня на шее мешочек, в который, кстати, Колин пытался заглянуть. Но я упорно выворачивалась, кусалась, хотя сначала и не до крови – и парень понял, что лучше оставить меня в покое. Вот и правильно.
Да и с командами меня не сильно тревожили, разве что по вечерам. Колин командовал, я то садилась, то ложилась, а еще мальчишка хотел научить меня притворяться мертвой. Командовал, укладывал меня, в качестве поощрения подсовывал кусочки яблока – я не возражала. Яблочки мне тоже нравились, так что можно и подыграть юноше.
К тому же я стала изучать людей.
Они оказались очень интересными существами. Вот как можно говорить одно, а думать другое? И надеяться, что все примут за чистую монету?
Например, старик по имени Шарк терпеть не мог человека, к которому все обращались «капитан», но внешне это никак не проявлялось. Только запахом, жестами. Колин тоже не любил капитана, что было вполне взаимно. При этом разговаривали они вполне спокойно, но запах неприязни прямо-таки залеплял мне ноздри. Странно, мы бы уже давно в глотку вцепились, а они терпят друг друга… непонятные существа. Но присматриваться я старалась. Мне среди них жить, как-никак…
Шарк спокойно относился к блажи Колина, капитана она бесила. Солдаты кто посмеивался, кто пожимал плечами, кто вообще отмахивался.
А вот на третий день пути…
Капитан был как-то необычно возбужден, но изо всех сил старался это скрыть. Когда мы с Колином вышли из очередного трактира – вернее, шел Колин, а я сидела у него на руках, – от него прямо волна запаха хлынула. Люди вообще сильнее воняют, когда тревожатся. Встревожилась и я.
Людей я знала мало, но будут ли они беспокоиться просто так?
Будут.
А вот скрывать свое волнение от окружающих уже вряд ли…
Я тоже забеспокоилась. Если он такой возбужденный… Что-то затевается, точно! И наверняка недоброе. Я закрутилась на руках у Колина, стараясь дать ему это понять. Мальчишка успокаивал меня, но я только сильнее нервничала, уже не разбирая, где игра, а где настоящая тревога.
Шарк подошел, взглянул на меня.
– Что с ней?
– Не знаю. Как вышли, так и беспокоится чего-то…
Вояка задумался. А потом покачал головой.
– Ночью спокойна была?
– Да. А сейчас вот…
– Собак рядом вроде как нет… может, чует что?
Да чую, чую, чую!!!
Шарк, миленький, пойми меня!!!!
– Волка?
– Разве что двуногого… наденьте кольчугу, лорд. И мы наденем, только незаметно…
Я перевела дух.
Беспокойство никуда не ушло, но мне стало чуть спокойнее. Если Шарк готов ко всему, это уже много значит. И я тоже готова…
Я ехала и прислушивалась. Принюхивалась, всматривалась, хотя последнее получалось не очень…
И не зря.
Мы, оборотни, в звериной форме обладаем великолепным нюхом. И сейчас я чуяла…
Ветер, дувший в лицо, доносил до меня запах людей. Их было человек пять… может, шесть. Все сидели, все были напряжены… я поставила ушки торчком.
Потом задергалась, забила лапками…
– Зая, заюшка, что случилось?
Колин попытался меня успокоить, но внутри меня словно тетива натягивалась. Внимание было хищным, злобным, жестоким…
Мы, зайцы, не умеем рвать добычу клыками, но мы отлично чувствуем, когда хотят порвать нас. Напряжение нарастало, становилось невыносимым, сводило внутренности жестокой судорогой… Не могу больше!!!
Я задергалась еще сильнее и спрыгнула на землю. Колин выругался и спрыгнул вслед за мной. И в этот момент над Обмылком свистнуло.
Я и не сообразила сначала, что происходит. Но когда Колин упал на землю, крикнув людям «Ложись!», когда свистнуло еще несколько раз – вот тогда я и поняла, что в нас стреляли.
Благодаря строению глаз я могла видеть все, что происходило на дороге. Капитан и его люди повернули лошадей и понеслись обратно. Колин остался на месте, потому что Обмылок заржал и помчался вперед по дороге. Один из солдат Шарка устремился вдогонку, но стрела свистнула еще раз – и он упал на конскую шею. Второго героя не нашлось.
Колин рядом со мной выругался непонятными словами.
Страшно…
