Buch lesen: "Дом белого ворона", Seite 2
– Хорошо, – заверила она как всегда, если ей задавали этот вопрос. – Путешествовала с отцом. – Она соврала, но у неё не было никакого желания говорить о своих проблемах и о хаосе в её жизни. Даже с ним. Она быстро сменила тему. – Видел, что «Аркенский фонарь» написал о случившемся на кладбище? – Ей уже давно хотелось с ним это обсудить.
– Вот только не говори, что ты читаешь «Аркенский фонарь»! – изумился Ариан. – Там же одна чушь в духе теорий заговора.
Она кивнула, и глаза её заблестели:
– Вот именно! Поэтому это гораздо интереснее, чем всё, что пишут в «Зеркале Аркена». «Фонарь» полагает, что деревья на кладбище так выросли из-за радиоактивного заражения грунтовых вод, а надгробия своротил какой-то демонический культ.
Ариан почесал в затылке.
– Ты права, это намного лучше того, что пишут в «Зеркале».
Они обменялись заговорщицкими улыбками.
Раз новости так далеки от правды, беспокоиться не стоило.
– Эккарт говорит, что в «Зеркале Аркена» пришли к единому мнению, будто это вызвано климатическими изменениями, а ещё – вандализмом подростков.
Такое предположение было и правда ближе к истине.
– Эккарт твой отчим, да? – уточнила Мерле.
Ариан запнулся.
– Нет, он просто бойфренд моей матери, – помедлив, возразил он.
Мерле поняла, но не знала, что ответить.
– Но мы переехали в Аркен, и ситуация улучшилась, – наконец произнёс Ариан.
Мерле лукаво улыбнулась.
– А почему ты не приехала в школу на Бильбо? – спросил Ариан.
Ответить Мерле не успела, потому что автобус со скрипом остановился, и все кинулись к выходу.
Ходить по школьным коридорам было сложно. Мерле постоянно приходилось быть начеку, чтобы не слишком приближаться к Рафаэлю и его спутникам. По счастью, коридоры бывшего монастыря разделялись рядами многочисленных колонн, за которыми она могла затаиться. Ариан, похоже, не заметил её игры в прятки, во всяком случае ничего об этом не сказал. Он, указав на плакаты с объявлением о приближающемся зимнем празднике, только спросил, что там намечается. Будто она что-то знает о праздниках лишь потому, что учится в этой школе на пару недель дольше, чем он! Мерле в ответ просто пожала плечами.
Ариан вошёл в свой класс, а она стала размышлять о перехваченном дома письме, оно со вчерашнего дня лежало у неё в школьном рюкзаке. Письмо написала директор школы, обратив внимание на то, что срок её освобождения от занятий истёк и в школе ожидают её немедленного возвращения, иначе ей не избежать неприятных последствий. Скомкав письмо, Мерле засунула его в рюкзак, присовокупив к сообщениям от заведующего школьным хозяйством, запретившего её лошади пастись на футбольном поле. При этом футбольная команда школы была настолько никудышной, что уместнее было использовать поле для выпаса!
Она медленно побрела в свой класс и вошла уже со звонком. Учительница взглянула на неё с удивлением и одновременно с упрёком, что Мерле привычно проигнорировала. Ещё учительница что-то сказала, мол, рада присутствию Мерле в классе и что пунктуальность – это добродетель. Но Мерле её не слушала. Она прошла к своему столу в последнем ряду, сопровождаемая шёпотом одноклассников. Внятно слышались слова «кладбище» и «зомби».
Шёл сдвоенный урок истории об охоте на ведьм в позднем Средневековье. Признаться, бывали темы и скучнее, но не было скучнее учительницы, чем госпожа Шрапп-Зенкенберг. В первые пять минут урока она почти погрузила всех в глубокий сон, и Мерле, достав из рюкзака блокнот, принялась набрасывать тексты зонгов. Она склонилась над столом так низко, что кончики волос касались поверхности, и купол сине-красных прядей отгораживал её от взглядов одноклассников. Больше всего на свете ей хотелось вставить в уши наушники и слушать музыку. Но это было невозможно. Не потому, что заметила бы госпожа Шрапп-Зенкенберг – просто её старенький плеер бастовал всё чаще. От мобильного телефона и MP3-плеера она отказалась уже несколько месяцев назад. «Но музыкантам никогда не скучно!» – напоминала она себе слова отца.
Как бы то ни было, к концу сдвоенного урока у неё были готовы проигрыш и пара куплетов, а значит, время занятий прошло не совсем зря.
На маленькой перемене несколько надутых гусынь из её класса собрались у окна, чтобы обменяться мнениями о лаке для ногтей и самых крутых задницах девчонок из параллельного. Так думала Мерле, но, судя по тому, что они указывали пальцами на неё и, прикрываясь ладошками, хихикали, речь, видимо, шла о чём-то другом. Заметив, что Мерле наблюдает за ними, они сложили пальцы крестиком, словно защищаясь от вампира. Закатив глаза, Мерле отвернулась. Стало быть, Рафаэль уже пустил свою байку по кругу. Опять низко склонившись над блокнотом, она нацарапала пару аккордов к стихам.
На уроке биологии она размышляла над тем, где теперь репетировать. Ей не хотелось, чтобы дедушка видел, как она играет. От этого он всегда грустнел, думая о её отце, который так давно уехал. Здесь, в этой чёртовой школе, она точно играть не будет – скорее сожжёт гитару. А отважься она вернуться на кладбище – слухи никогда не прекратятся.
Но, взглянув на надутых гусынь, она поняла, что они не прекратятся в любом случае. И с чего бы ей позволить самым ужасным людям из всех, кого она знает, прогнать себя оттуда, где ей комфортнее всего?! Теперь, когда все начали злословить, уже нет никакой разницы, решила она. Пусть эти гусыни и мерзавцы в школе думают что хотят. А на кладбище, возможно, и духи снова объявятся…
Следующим уроком по расписанию стоял английский, её любимый предмет. Однако любовь к нему подверглась испытанию, поскольку её ждала неожиданная контрольная. Она пропустила несколько уроков, но контрольную всё равно пришлось писать.
Самира, самая главная гусыня, сидевшая перед ней, казалось, смекнула, что Мерле английский даётся легко. Она отклонилась назад и, заправив за ухо светлые волосы, зашептала:
– Нужны ответы с четвёртого по двенадцатый!
Похоже, Самира в английском ещё слабее, чем ожидала Мерле. Пункты с первого по третий касались даты, класса и имени. Мерле вздохнула. Кажется, у неё появился шанс стать у гусынь популярной. Может, тогда они перестанут её срамить? Мерле подняла глаза, а гусыня быстро обернулась к ней, улыбнувшись впервые с тех пор, как Мерле ходит в эту школу. Покрытые розовым блеском губы блестели, трепетали накладные ресницы, светлые волосы пахли персиком. Взгляд обещал хорошие отношения, возможно, даже дружбу. Мерле опять взглянула на тест. Ей стоило лишь развернуть его… И тут она решила, что лучшим ответом на все новые вопросы будет вытянутый средний палец.
Самира шумно вздохнула. Она собралась было оглушить Мерле подходящим ответом, но тут вмешался учитель:
– Самира, эти тесты полагается заполнять самостоятельно. Раз у тебя проблемы, я даю тебе возможность потренироваться после уроков дополнительно.
Последний взгляд Самиры сулил вечную вражду и муки ада. Мерле улыбнулась своему тесту.
Наконец-то большая перемена! Дождавшись, пока все отведут от неё злобные взгляды и удалятся, Мерле вышла из класса. Коридор опустел. Её шаги гулко отдавались под простёршимся высоко над ней крестовым сводом. Она заглянула в помещение наискосок, но и в параллельном классе никого уже не было. С чего бы Ариану ждать её? Она шла мимо ярко-рыжих вымпелов и стендов с прикреплёнными на них фотографиями и работами учеников. Даже будь это её первый день в школе, ей достаточно было бы просто идти на громкие голоса, чтобы найти столовую. Проклятую столовую. Наряду со спортивным залом – одно из самых ужасных мест в школе.
Она не спешила. Чем позже придёт, тем короче будет очередь и тем меньше времени придётся там провести. Зал был центром школы. Здесь встречались ученики всех классов, проходили праздники, устраивались презентации и сообщались новости. Но что важнее всего – здесь выяснялось, кто к какой группе принадлежит и кто всем заправляет. Хоккейная команда сидела, разумеется, ближе всех к раздаче еды – чтобы далеко не ходить. Фанаты «Лис» и те, кто и сам мечтал оказаться в команде, то есть все их сторонники, группировались вокруг. «Лисы» были гордостью школы имени Беттины фон Арним, единственной средней школы в Аркене. Поэтому здесь повсюду в сверкающих витринах были выставлены хоккейные кубки. За соседним с «Лисами» столом обедали ребята из семей, живших в городе уже несколько поколений или имеющих наибольшее влияние. Большинство из них были старостами классов или просто считали себя незаменимыми. Гусыни из класса Мерле тоже сели бы за этот стол. Дальше сидели обычные ребята, которые просто хотели поесть, не привлекая внимания или избегая неприятностей.
Члены театрального кружка сидели за длинным столом вместе с девчонками и мальчишками, выпускающими школьную газету. С их мест открывался самый лучший обзор всего помещения.
Совсем сзади за маленьким групповым столом занимали место чудаковатые умники. А на наиболее отдалённых от «Лис» местах обосновались оборотни. Преимуществом такой рассадки было то, что обе группы не особо пересекались друг с другом, а недостатком – что при битве с использованием еды доставалось ребятам, сидящим между ними. Из-за чего эти битвы каждый раз становились темой для школьной газеты.
Кто где сидит, определялось тем, кто ты, с кем ты и кто твои друзья. Мерле чаще всего брала свой поднос и уходила с ним в подвал. Там, в помещении, где хранились спортивные маты, никто не нарушал её покой. Проблема состояла в том, чтобы пройти мимо «Лис», не лишившись десерта.
Плетясь по гладко отполированным бесчисленными учениками каменным плитам коридора, она заметила, что здесь не одна. Остановившись, Мерле прислушалась. Стрельчатые своды порождали коварное эхо. Она огляделась, но никого не обнаружила. Сверху на неё взирали только скульптуры каких-то страдальцев, стоящие ещё с тех времён, когда в здании располагался монастырь, и ей не впервые бросилось в глаза, что изображали они исключительно мужчин. Старых бородачей с усталыми глазами. Что, неужели не было святых женщин?
Вот! Опять этот шёпот. Мерле ещё не могла разобрать слов, но не сомневалась, что идёт в нужном направлении. Она приблизилась к скульптуре человека в длинной рясе, держащего на своих плечах тяжесть потолка. Выглядел он при этом несчастным, и Мерле пожалела его. Усы и очки, которые кто-то пририсовал на его лице, не делали его более счастливым.
Теперь голоса звучали совсем близко. Мерле прислонилась к скульптуре.
– …мне абсолютно плевать! Я хочу знать, где он!
Голос показался ей смутно знакомым.
Второй собеседник ответил тише и мягче, и голос был девчоночий, в этом Мерле не сомневалась:
– Я сказала тебе всё, что могла. Он ушёл, и мы не знаем, когда…
Но первый не дал ей договорить:
– Может, ты и сказала мне всё, что можешь, но не всё, что знаешь. Вы что-то скрываете! Я имею право узнать, что…
На этот раз голос девчонки прозвучал холоднее и резче:
– Право?! Какое ещё право?! Право брата? Сколько времени за последний год вы провели вместе? Когда в последний раз ты его поддерживал? Когда вообще ты был у нас в последний раз? Вместо этого ты присоединяешься к этим психам!
Разговор превратился в спор, хотя оба старались говорить тихо.
– Мои отношения с братом дело семейное и тебя не касаются! – рассердился более низкий голос.
– Ещё как касаются! Мы твоя семья, – возразила девчонка.
– Нет, не семья! Вы всего лишь кучка детей, возомнивших, что занимаетесь чем-то особенным. Вы и половины не понимаете из того, что там происходит.
– А ты, конечно, понимаешь?! Думаешь, ружьё и охотничье удостоверение дают тебе право решать, кому жить, а кому умереть?
– Да речь же вовсе не об этом. Я знаю, ты считаешь меня бездарем, и не ты одна. Но там в лесах шляется какое-то непонятное существо.
Девчонка раздражённо застонала:
– Скажи, ты же не веришь тому, что написано в «Фонаре»? Твой брат не сомневался, что ваш отец всё это просто выдумал, чтобы газетёнка продавалась.
Теперь голос перешёл скорее в хриплый шёпот, и Мерле приходилось напрягаться, чтобы хоть что-нибудь разобрать.
– …я просто это знаю. Здесь, в Аркене, что-то творится, и уже не первый год. Мой отец не знает, о чём пишет, но и он это чувствует. Я уверен, что в лесах скрывается что-то непонятное. И что бы это ни было, оно настигло брата. Так скажи же мне, чёрт побери, что тебе известно!
После недолгой паузы голос девчонки потеплел:
– Твоему брату хорошо. Он последовал зову. Это всё, что я могу тебе сказать.
– Что это значит? Что ещё за зов? Что ты имеешь в виду? – Внезапно он осёкся.
– Тихо! – шикнула девчонка.
Прижав руку к губам, Мерле затаила дыхание.
Голос девчонки стал еле слышным:
– Мы здесь не одни!
Мерле почувствовала, как по спине пробежал озноб. Не медля ни секунды, она юркнула в щель между статуей и стеной. Каменная ряса монаха застила ей обзор.
Шарканье шагов стихло, и Мерле наконец смогла выдохнуть.
Она вошла в зал столовой, и её накрыла волна десятков голосов. Там смеялись, ругались и кричали. Кто-то в куртке команды «Лис», оттолкнув её локтем, промчался в коридор. Она не сомневалась: те двое, чей разговор она подслушала, находились сейчас в этом зале. Но это ничего не проясняло, потому что здесь собралась вся школа.
Мерле быстро взяла на раздаче какую-то еду, при этом заметив, что несколько «Лис» указывали на неё пальцами. В неё едва не угодила недоеденная булочка, а Самира уже искала подходящий предмет для следующего броска. Мерле схватила поднос, чтобы как можно скорее скрыться в подвале, и когда, поднявшись с места, к ней направился и Рафаэль, она, крепче вцепившись в поднос, ускорила шаг. Нужно добраться до выхода, пока он её не перехватил. Она в спешке протиснулась мимо какого-то ученика к выходу, но там уже ждали Крысоморд и Дурошлёп. Мерле угодила в ловушку. Рафаэль с дружками медленно приближались. А чего им торопиться? Она никуда не денется. Взгляд Мерле метался по залу, и в эту секунду на всю столовую прозвучал голос, так громко, что перекрыл остальные голоса:
– Моя любимая бардесса! Вот и объявилась! Что ты там застряла? Ты, конечно же, с нами.
Какой-то до нелепости мощный парень махал ей рукой, словно встречал на вокзале родственника. Высокий и широкоплечий, он возвышался даже над старшими учениками. Не заметить его было невозможно – не в последнюю очередь из-за гнутых рогов у него на голове.
Для Рафаэля и прочих черпаков рога благодаря завесе оставались невидимыми, а вот широкие плечи Юри побудили троицу оставить Мерле в покое и вернуться к остальным «Лисам». Вздохнув с облегчением, она не смогла удержаться от радостной улыбки. Продолжая ей махать, другой рукой Юри организовал для неё свободный стул. Он разместился за столиком вблизи оборотней, и сидящие там ребята повернулись к ней.
– Мерле! – Девушка с тёмными кудрями, чуть старше её, вскочив так стремительно, что чуть не опрокинула стул, бросилась к Мерле и заключила её в объятия. Сияя сердечнейшей улыбкой, Джес – а это была она, – наконец отпустила её и, обняв за плечи, потянула к столу. Там, дружески ей улыбаясь, сидел и Ариан.
Остальные ребята за столом поглядывали на неё с любопытством. Как заметила Мерле, там были и маги. Ей заговорщицки подмигнул какой-то мальчишка, красноватой чешуйчатой кожей напоминающий ящерицу. Очки в роговой оправе у него на носу при этом опасно качнулись. Одних Мерле знала в лицо, другие были старше и ей совсем не знакомы. Пухленькая девушка с фиолетово-зелёными волосами с интересом наклонилась к Мерле, чтобы узнать, чем она красит волосы. Но ответить Мерле не дали.
– Кассандра, давай ты не будешь сейчас донимать мою бардессу такими пустяками. Сначала нам нужно прояснить кое-какие важные вопросы, – весомо качнув вилкой, тролль откашлялся. – Где это ты так долго пропадала? И как поживает мой любимый ширский конь?
Джес пихнула его локтем в бок и, смеясь, покачала головой.
Мерле нагрузила вилку горошком и картошкой, хотя не сомневалась, что все за столом ждут ответа. Отправив содержимое вилки в рот, а разноцветные волосы за ухо, она с набитым ртом объяснила:
– Отец взял меня с собой в тур по Германии. С оценками у меня порядок, поэтому директор отпустила – разумеется, с кучей домашних заданий. – Мерле заметила, что Джес, вздёрнув бровь, чуть покачала головой. Ведьма единственная, кто знал, почему Мерле на самом деле последние несколько недель не ходила в школу. Мерле быстро продолжила: – Э-э-э… а у Бильбо всё хорошо. Он…
За столом все заулыбались. Девчонка с пёстрыми волосами со смехом заявила:
– Ширский конь по имени Бильбо. Теперь я понимаю, почему Юри его так любит.
– У него и ноги такие же мохнатые, как у хоббита, – сообщила Мерле остальным, и все расхохотались.
Юри сказал, что уже подготовил для неё лист персонажа «бардесса-полурослик» и не примет никаких возражений, ведь партии самое время отправиться в следующее приключение.
Мерле ощутила, как в душе разрастается какое-то мягкое, тёплое чувство. Рассмеявшись, она пообещала принять участие в следующем раунде ролевой игры и обменялась с Кассандрой опытом окраски волос, подметив при этом, что Ариан косится в сторону стола оборотней. Эта большая перемена закончилась, по её мнению, слишком быстро.
После школы она опять сидела в школьном автобусе рядом с Арианом, и автобус казался ей таким комфортным, как никогда. Старые сиденья были уютно промяты, ледяного холода не чувствовалось, а проплывающие за окном пейзажи вселяли надежду. Она заметила первые падающие с неба снежинки, и Ариан обрадовался им не меньше её.
Когда Мерле вновь вошла в класс, гусыни не сказали ни слова. И Рафаэль, столкнувшись с ней в коридоре, хоть и сверлил её взглядом, но оставил в покое. Похоже, вокруг что-то изменилось. Она взглянула на ладонь, где записала номер телефона Кассандры. Девчонка с фиолетово-зелёными волосами считала, что им нужно как-нибудь пообщаться – спокойно, без надоедливых возгласов окружающих. Мерле оставалось только надеяться, что стационарный телефон не станет устраивать забастовок.
Тарахтящий автобус мягко покачивал её. Чтобы не уснуть и потому, что её так и подмывало это сделать, она поведала Ариану о разговоре, подслушанном в школьном коридоре:
– Как думаешь, кто были эти двое?
Ариан медлил с ответом, а потом как-то всхрюкнул, и Мерле ощутила лёгкое давление – голова Ариана лежала у неё на плече. Мальчишка заснул с приоткрытым ртом.
Семейства Аркена
– Дорогая Камелия, я, честное слово, не хочу обидеть тебя и твой город, но эти способы производства отстали на десятилетия. – Эккарт привычно макнул ещё одну печенюшку марки «Звезда Аркена» в какао, и она исчезла в его пушистых усах. Ариану послышалось, что массивный дубовый стол скрипнул, когда тот опёрся на него локтем. – То есть я хочу сказать, что к газовым фонарям, перебоям в подаче электроэнергии, отсутствию мобильной связи и Интернета я уже привык. Но газету всё ещё изготавливают методом высокой печати!
Все собравшиеся за столом члены семьи, подавляя зевоту, продолжали пить чай. Позвякивали чашками о блюдца, сметали со стола крошки. Камелия из-под полуприкрытых век смотрела на мужа своей племянницы, в волнении поправляющего на носу позолоченные очки.
– Нет, вы только вдумайтесь – методом высокой печати! Да, этого никто не делает с семидесятых годов прошлого века. Все ежедневные газеты в современном мире выпускаются методом рулонного офсета. Всё остальное просто… – Он огляделся вокруг в поисках поддержки, но встретил лишь прохладное равнодушие. – …Всё остальное просто немыслимо! – На последней фразе он, рассыпая вокруг крошки, недоумённо развёл руками.
Ариан подцепил печенюшку, и они с Джес иронически переглянулись. Семья уже несколько недель жила в Аркене, но если его мама и младшая сестра наслаждались большим домом и садом, то Эккарту по-прежнему плохо удавалось освоиться в этом, как он выражался, «безнадёжно средневековом городе».
Камелия потянулась за чайником, но Джес стремительно вскочила, чтобы её опередить, и, осторожно наполнив чашку чаем, передала ей.
– Спасибо, Джесмина, очень любезно с твоей стороны. Но, думаю, налить себе чай я пока в состоянии. – Тёплая улыбка приглушила жёсткость слов.
Тётя Лия, отхлебнув глоток золотистой жидкости, подмигнула Ариану. Очевидно, на этот раз у него получилось приготовить чай, не обварив листья кипятком. Кажется, он возгордился больше, чем следовало.
Тётушка обернулась к Эккарту, чтобы продолжить разговор, который они с их приезда вели за завтраком каждое субботнее утро:
– Мой дорогой, «Зеркало Аркена» издают так уже много десятилетий, и до сих пор этого было достаточно. Почему же теперь нужно что-то менять? Кстати, то же самое касается и газовых фонарей.
Эккарт помотал головой:
– Менее древним способом мы могли бы печатать гораздо больше экземпляров за гораздо меньшее время. Нужно идти в ногу с прогрессом. Ты же соиздательница. Если бы ты смогла убедить других издателей…
Камелия Аконит, очень медленно вздохнув, отставила чашку, сложила ладони домиком и посмотрела на Эккарта так же, как на Ариана смотрела его мама, когда он не хотел делать уроки.
– Эккарт, я рада, что ты с головой окунулся в новое дело. Но Аркен вовсе не обязан идти в ногу с прогрессом. – К тому же прогресс… Взгляни на Ротенбах. Там попытались шагать в ногу со временем. И сейчас торговый центр – это руины в запустении, центр города заброшен, а местная газета почти банкрот. Мы в Аркене не будем повторять подобной ошибки.
Эккарт обернулся за поддержкой к маме Ариана:
– Ирис, ты могла бы…
Но та, смеясь, лишь покачала головой и стала подбрасывать на коленях маленькую дочь:
– Нет-нет, не надо меня в это втягивать. К тому же тётя Лия права. Судя по всему, Аркен, несмотря на свою отсталость, до сих пор неплохо справлялся.
– Но как же молодёжь?! – Эккарт, явно не желая сдаваться, указал на Ариана и Джес. – О молодёжи кто-нибудь думает? Жить в городе без Интернета и мобильной связи – это уж слишком. Как прикажете им договариваться о встрече или поддерживать контакты?
Ариан едва не подавился печеньем: Эккарт впервые проявил заботу о нём. Закашлявшись, он выдавил:
– Ничего… обхожусь.
Ему на помощь пришла Джес:
– А я очень даже довольна, что меня нельзя поймать в любую секунду. И нет этого стресса от социальных сетей. А о встречах просто договариваемся, когда видимся в школе. Никаких проблем.
Глаза у Эккарта округлились. Шумно выдохнув в усы, он покачал головой и запихал в рот ещё одну печенюшку.
– Ну вот и разобрались, – провозгласила тётя Ариана. – Почему бы вам обоим не отправиться с малышкой лепить снеговика, пока Ариан и Джес помогут мне убрать со стола?
Похоже, мама Ариана намёк поняла:
– Прекрасная идея! Да, Виола?
Девчушка тут же спрыгнула с её колен, подлетела к двери на террасу и забарабанила по ней:
– Неговик! Неговик!
Эккарт вздохнул, не отрывая взгляд от «Звёзд Аркена», но в конце концов резко поднялся и пошёл потеплее одеться.
Вскоре сестра Ариана уже резвилась в саду, возгласами «Бытее! Бытее!» подгоняя Эккарта лепить снежные комья всё большего размера. Толстяк, тяжело дыша, исполнял пожелания малышки. Камелия Аконит поверх чашки с чаем наблюдала за ними в окно.
– Ещё совсем недавно и ты так скакал по саду, – сказала она, не отводя глаз от окна.
– И жаб в маленькое ведёрко собирал, – добавил Ариан. Эту историю ему приходилось слушать почти каждый раз, когда к ним заглядывал Бьорн, и он не переставал её стыдиться, сколько бы ни слышал.
– В маленькое розовое ведёрко, откуда жабы раз за разом выбирались, – уточнила Джес, злорадно сверкая глазами. Её счастье, что стол слишком большой и Ариан не мог пнуть её по ноге. Судя по её широкой лукавой улыбке, она прекрасно это знала.
– Очень важно хранить такие воспоминания, Ариан. Этот дом был построен в том числе и с этой целью – хранить воспоминания, – сказала тётя Лия.
Ариан, выпрямившись, обратился в слух:
– Неужели ты наконец расскажешь, что там была за история с Аркеном и нашей семьёй?
Уже несколько недель тётя Лия кормила его намёками и обещаниями, но в итоге переносила разговор, а вместо этого давала всякие задания. Сейчас она долго задумчиво смотрела на него, из милой тётушки Лии превратившись в магестру Аконит, хранительницу Аркена.
– Стало быть, ты считаешь, что готов к этому?
Твёрдо взглянув ей в глаза, Ариан кивнул.
– Тогда скажи, какой отвар подойдёт, чтобы сбить температуру.
Такого рода заданиями его терзали каждый день с момента переезда. На тумбочке у его кровати громоздились толстенные тома, и с каждым днём их становилось всё больше. От «Безымянного спутника Земли» и справочника «Лист ежевики и целебный камень – лечу природными средствами» до книги «101 способ использования трутовика берёзового» – и все они нагоняли сон одна лучше другой. После двух абзацев он чаще всего уже крепко спал. Ариану даже не нужно было переводить взгляд на Джес, чтобы понять, что она знает ответ.
– Э-э-э… тут помог бы чай с бузиной и листьями липы. А ещё всегда хорош чеснок, – промямлил он.
Его тётя бросила загадочный взгляд на Джес, и та продолжила:
– Ты заблудился в туманном Аркенском лесу. Как будешь искать дорогу домой?
Ответы типа «GPS» или даже «компас» в Аркене исключались, это Ариан понимал. Он пригладил волосы, чтобы потянуть время.
– Если не видно солнца и звёзд, я буду ориентироваться по мху на стволах деревьев. Солнце никогда не освещает северную сторону, и мох с той стороны растёт лучше всего.
Джес и бровью не повела, а у тёти уже был готов следующий вопрос:
– Для чего ты применишь чагу?
Ариан хитро улыбнулся. Берёзовый гриб он знал: Юри носил его на шнурке на шее.
– Порезав на тонкие пластинки, с ним можно делать повязки, потому что он останавливает воспаление. А некоторые чокнутые тролли используют его как чайный пакетик.
На лице Джес промелькнула улыбка.
На Ариана посыпались другие вопросы:
– Когда мы видим на небе волчью луну?
– Сколько живут вороны?
– На какой день падает равноденствие?
– Что такое «ведьмины кольца»?
– На что обращать внимание, выращивая «трёх сестёр»?
– Когда следует применять лечение пиявками?
– Для чего хорош дым от сожжённых лавандовых веток?
Он отвечал как мог, но довольно часто сомневался в правильности своих ответов. Наконец вопросы иссякли. Ведьмы переглянулись. Магестра кивнула, и Джес вышла. Магестра молчала. Пока они ждали, лицо её оставалось неподвижным. Немного погодя Джес вернулась на кухню с коричневым пакетом под мышкой.
Сложив руки словно для молитвы, магестра оглядела Ариана:
– Знания, которыми мы сейчас с тобой поделимся, – самое драгоценное достояние нашей семьи. – Узловатыми пальцами она погладила завёрнутый в кожу предмет. – Есть силы, которые не остановятся ни перед какими злодеяниями, чтобы их добыть. – Увидев блеск в глазах Ариана, старая женщина улыбнулась. – Но нет, это не магическое оружие. Эти страницы не содержат формул и не открывают путь к кувшину, полному золотых монет, – она склонилась ближе к внуку. – Это наследие нашей семьи, хроники Аркенского союза. – С этими словами она развернула свёрток. В центре стола теперь лежал внушительный фолиант в несколько пальцев толщиной, из пожелтевших страниц свешивалось несколько закладок и ленточек. Кожаный переплёт блестел, отполированный прикосновениями множества рук. Магестра медленно перевернула книгу. Вместо названия на обложке был оттиснут узор. Ариан осторожно провёл по нему пальцем. Большой круг с полумесяцем посередине, в котором в свою очередь был заключён глаз. – Полумесяц символизирует изменения, приливы и отливы и связанные с ними колебания магии. Глаз означает пробуждение.
Ариан слушал тётю, не отрывая взгляда от полумесяца величиной с ладонь.
Круг размыкали круги поменьше, тоже заключающие в себе разные символы. Их было четыре, и тот, что справа, полностью почернел, словно обгорел. Один из символов он узнал сразу – сову, которую он так часто встречал в Аркене, и тётя указала именно на этот символ:
– Да, это знак нашей семьи. Дом Аконитов, оберегающий дом. Мы стали первой семьёй Аркенского союза.
«Хранить, беречь, скрывать», – вспомнились Ариану слова, вырезанные на дверцах домашнего святилища. Он ткнул пальцем в знак слева, который отдалённо напоминал птицу.
Тётя спокойно кивнула:
– Это семейство Лабурнум, врачующий дом. Много времени прошло с тех пор, как я видела одну из сестёр этой семьи.
Ариан всё смотрел на коричневую кожу, задаваясь вопросом, сколько же этой книге лет. Сколько человек до него держали её в своих руках? О какой сестре говорит тётя? И почему она видела её так давно? Но прежде чем что-нибудь сказать, он передвинул палец к знаку внизу – к сидящему на ветке ворону. Ворон у нижнего края и сова на самом верху располагались прямо напротив друг друга.
– Белый ворон семьи Олеандр. Дом обучающий. Наше мнение редко совпадало с мнением сестёр Олеандр. Сомневаться, учиться, понимать – вот слова этого дома. Подобно Эккарту, они считали знания и прогресс благословением и не видели заключённой в них опасности, – из груди у тёти вырвался звук, похожий на тяжкий вздох. – Связь с этим домом утрачена.
«Почему?» – хотел спросить Ариан, но вместо этого его рука указала на выжженное пятно у края круга справа.
– В аркенском союзе теперь всего три дома – вот и весь ответ.
Он не успел задать ни одного из множества вопросов, которых в его голове становилось всё больше, как тётя открыла книгу, и Ариан увидел исписанную ровным почерком страницу. Чернила так выцвели, а шрифт был настолько непривычным, что прочесть его он не мог. Он пробежал взглядом по странице. Плотная как пергамент бумага была надорвана и в пятнах. Некоторые буквы он вроде бы узнавал, но сомневался. Наконец ему попалось слово, которое он смог расшифровать: Аконит.
– Чтобы читать эти записи, нужна некоторая тренировка. За последние века язык очень изменился, а текст этот написан более пятисот лет назад.
Ариан невольно отпрянул. Никогда ещё ему не приходилось видеть книгу, которой полтысячи лет.
– Что тебе известно о ведьме из Вальдсгута? – спросила тётя.
Внезапный вопрос заставил его поднять глаза:
– Вальдсгут? Это же местечко неподалёку отсюда. Там что, когда-то ведьму сожгли? В школе нам что-то рассказывали о процессах над ведьмами. Выходит, они и тут были?
Получился скорее вопрос, чем ответ. Тётя едва заметно кивнула:
– И да, и нет. Здесь, в Аркене, никогда не проходили процессы над ведьмами. Аркен и был основан для того, чтобы избежать уничтожения. – Она отпила глоток из чашки, чуть расплескав чай. Это от слабости, которая охватывала её всё чаще, или её так сильно растревожило прошлое? Но прежде чем Ариан или Джес успели что-то сказать, тётя продолжила: – Ведьма из Вальдсгута не была ведьмой. Но оказалась первой из многих тысяч женщин, в течение долгих веков жестоко убиваемых из страха и на почве религиозного фанатизма, – магестра сжала руку в кулак, и дрожь утихла. – Четыре подруги той женщины были вынуждены бессильно наблюдать за происходящим, догадываясь, чему ещё суждено свершиться. И тогда они поклялись начать борьбу и никогда больше не сидеть сложа руки там, где страх приводит к ненависти, а ненависть – к убийству. Зная о жуткой власти инквизиторов и об опасности преследований, они отказались от прежних имён и приняли новые. В качестве предостережения врагам четыре повитухи и травницы назвали себя по известным им смертельно ядовитым растениям: Аконит, Лабурнум, Олеандр и Соланум. Эти женщины и основали Аркен как убежище для всех преследуемых. Они стали первыми сёстрами союза, и это их записи ты сейчас разглядываешь.
