1.
Вообще-то меня зовут Тимур. Но многие знакомые, особенно женщины, предпочитают говорить «Тим».
Как дела, Тим?
Хорошо выглядишь, Тим.
Давай сходим куда-нибудь вечером, Тим.
Я ничего не имею против того, что люди так говорят. Если им так удобно – пожалуйста. Почему нет? Меня это нисколько не обижает. Я вообще человек необидчивый – в моем бизнесе это непозволительная роскошь.
Что за бизнес? – спросите вы.
Ну, тут все просто. Я зарабатываю на жизнь тем, что решаю чужие проблемы. Читать следует так: клиент платит деньги, а я копаюсь в дерьме. Обычно чем лучше платят, тем большая куча дерьма меня ожидает. На моей визитке написано: Любые проблемы, но это, как вы понимаете, преувеличение. Рекламный трюк, так сказать. На самом деле я берусь только за ту работу, которая кажется мне подходящей. Если мне что-то не нравится или я чувствую, что не справлюсь, приходится заявлять самоотвод. Я не Бэтмен, и не Дон Корлеоне. Это надо понимать. Тех, кто не понимает, я просто посылаю к чертовой матери. В этом, на мой взгляд, и состоит основная прелесть свободы: можно не делать того, чего делать не хочешь. И никто тебе за это выговор не объявит. И премии не лишит. Я сам себе главный бухгалтер и босс.
Насколько все это законно?
Непростой вопрос.
Занимаясь делами своих клиентов, я порой балансирую на грани… но стараюсь все же не переступать черту, которую не следует переступать. Иногда получается. Иногда – нет. Шишек набиваю то меньше, то больше. Издержки профессии. А у кого их нет? Я стараюсь не слишком париться по этому поводу. Есть в жизни проблемы и посерьезнее. Гегемония США, например. Или глобальное потепление… Вы согласны?..
Что еще сказать?
Я не всегда этим занимался. Честное слово, нет. Когда-то и у меня была нормальная жизнь: место криминального репортера в городской газете, стабильный оклад, отдаленная, но стопроцентная перспектива карьерного роста… черт, у меня даже была постоянная девушка! Я всерьез собирался жениться, купить домик в пригороде, обзавестись парочкой ребятишек и жить-поживать да добра наживать. Каким я раньше был хорошим человеком!
Все изменилось в один прекрасный день.
Ко мне через общих знакомых обратилась дамочка, собиравшаяся замуж за довольно известного в нашем городе политика и решившая выкупить некую видеозапись у своего бывшего дружка. Видеозапись, насколько я понял, носила интимный характер, и женщина опасалась, что она (запись) может стать отличным поводом для шантажа. Мне в этой ситуации отводилась роль посредника. Дамочка была хороша собой, очень мило мне улыбалась, трогательно краснела, и я… не смог ей отказать. У меня не было опыта в подобных делах, я ничего не знал о шантажистах, но у меня была репутация человека с хорошо подвешенным языком, и я решил: где наша не пропадала?! Проведя двухчасовые переговоры с парнем, я заполучил требуемый диск и вручил его клиентке. Она была так обрадована, что чуть не задушила меня в объятиях. А потом еще выписала на мое имя чек на сумму с тремя нулями.
В тот вечер я долго сидел в баре, потягивая коньяк и рассеянно слушая болтовню телевизора. Чек (который я воспринимал как телеграмму от Господа – ни больше, ни меньше) лежал на стойке передо мной. Сумма, обозначенная на нем, была в несколько раз больше, чем та, которую я получал в конце каждого месяца в родной редакции. Я смотрел на этот чек, и в сознании у меня зрела революционная ситуация. После пятой или шестой рюмки я решил, что готов действовать.
В теории идея, пришедшая мне в голову в тот памятный вечер, выглядела весьма привлекательно, но как все сложится на практике, предсказать было чертовски трудно. Я слышал, что из десятка смельчаков, отправившихся в опасное плавание по волнам свободного предпринимательства, к благополучию пробивается максимум один, и тем не менее, был не прочь рискнуть. Моя невеста заявила, что это плохая идея. Если быть точным, она сказала: «Ты спятил!» И много других слов – но это не для печати. Ей казалось недальновидным и глупым отказываться от небольшого, но стабильного заработка в газете ради каких-то туманных перспектив. А мне почему-то совсем не было страшно. Должно быть, тут сыграл свою роль возраст. В двадцать пять лет еще не боишься будущего. Вообще мало чего боишься.
Мой начальный капитал был невелик, зато оптимизма и энергии хватило бы на пятерых. Я уволился из газеты, получил лицензию, арендовал небольшой офис неподалеку от центра, разместил в газете объявление и стал ждать клиентов.
Ждать пришлось долго.
Достаточно долго, чтобы успеть узнать, что такое плохие времена. Люди не спешили придти ко мне со своими трудностями. Я целыми днями просиживал в офисе в ожидании телефонного звонка, но никто мне не звонил. Я носился по городу, раздавая визитки направо и налево, но от меня отмахивались, как от назойливой мухи. Денег не было. Временами нечем было даже по счетам заплатить. Через год, прожитый в состоянии полуразвода, моя девушка, окончательно уверилась в том, что связалась с неудачником, объявила, что между нами все кончено, и ушла, хлопнув дверью. Это не прибавило мне оптимизма. Я впал в депрессию, едва не разуверился в своей авантюре, почти готов был все бросить и сдаться: вернуться в свою унылую контору и снова работать на дядю, как все нормальные люди, с восьми до пяти.
Спасение, совсем как в голливудских фильмах, пришло неожиданно и именно в тот момент, когда я находился уже на пороге отчаяния.
Одним теплым майским утром в мой офис пришел первый клиент – адвокат из солидной конторы. Он сказал, что меня ему рекомендовала знакомая (как выяснилось позже – та самая дамочка, для которой я когда-то выкупил пленку с ее любовными утехами). Адвокат поинтересовался, могу ли я отвадить от его шестнадцатилетней дочери компанию футбольных фанатов, с которыми она имела глупость связаться. Известно ведь, что от этих бритоголовых ничего хорошего ждать не приходится. Только шестнадцатилетним девочкам, глядящим на мир сквозь розовые очки, объяснить это невозможно. Фарфоровые головы шестнадцатилетних девочек забиты наивными и смутными мечтами о чем-то решительном, смуглом и благородно-небритом. Никакие доводы рассудка тут не помогут…
В тот момент я был настолько близок к пропасти, что согласился бы на что угодно.
Разобраться с бандой бритоголовых? – Я!
Отметелить сборную страны по тэквондо? – Да ради Бога!
Вызвать на бой Железного Майка? – Запишите мою кандидатуру!
Короче, я согласился раньше, чем этот парень договорил…
Компания футбольных фанатов на деле оказалась бандой воинствующих скинхедов. Во время нашей «встречи» они сломали мне нос и несколько ребер. Однако у меня тоже был приготовлен для них сюрприз: обрезок стальной трубы, залитый свинцом… Это был не самый красивый поступок в моей жизни (но и не самый плохой, если уж честно), и своего я в итоге добился: мало кто может противостоять обрезку стальной трубы.
Счастливый отец вернувшейся в лоно семьи дочери оплатил мое лечение, а в качестве компенсации за неприятности подогнал почти новый «Golf».
Жизнь снова стала казаться приятной штукой… хотя дышать долго еще было больно.
Так все и началось…
Не сразу, но вскоре после этого дела мало-помалу пошли на лад. Были промахи, были падения, но я все больше убеждался, что поставил на правильную лошадку. Поразительно многие люди в этом городе нуждались в помощи и готовы были за нее платить. Мало-помалу мое имя стало приобретать известность, и посетители потянулись ко мне широкой рекой. Чем я только не занимался! Шантажисты, вымогатели, жены-алкоголички, мужья, похаживающие к проституткам, дочери, сбегающие из дома, сыновья-наркоманы, надоедливые соседи, приставучие коллеги по работе – этот список можно продолжить, если хотите…
Спустя шесть лет можно сказать следующее.
Моя работа (если вы согласны считать то, чем я занимаюсь, работой) позволила мне неплохо поразвлечься и попутно срубить немного денег. Врать не буду, этих денег не хватит на домик в пригороде Лондона, и на работу я все еще езжу на «Volkswagen'е», а не на «Bentley Continental» с климат-контролем, но хороший коньяк, пиджаки от «Tantal» и прочие земные радости мне уже по карману. Кроме того, я оброс новыми связями и знакомствами, меня частенько приглашают туда-сюда, считают своим в нескольких закрытых местах… короче, я не скучаю.
Как-то раз я столкнулся со своей бывшей невестой в ночном клубе. Она была одна, я – тоже. Мы сели за столик, выпили по коктейлю, поболтали о пустяках, как старые знакомые. Было неплохо… но не так, как раньше. Когда я собрался уходить, она посмотрела на меня томным взглядом и предложила попробовать начать все сначала. Я чуть было не поддался искушению – все-таки это была женщина, которую я когда-то любил, – но вовремя вспомнил уроки истории: перебежчиков казнят, потому что тот, кто предал однажды, непременно предаст снова. Когда перестаешь верить человеку, жить с ним становится невыносимо. Я больше не представлял себе нас вместе – и не хотел, чтобы из меня делали дурака. К тому же, за эти шесть лет у меня была куча случайных девчонок, и я как-то даже привык, что они меняются быстрее, чем успевают надоесть. Короче, я сказал «Нет» – у меня новая жизнь, и в ней нет места для старых ошибок. И мы разошлись навсегда…
Мой офис теперь находится на Набережном бульваре (это престижный район), и на телефонные звонки, пока я изнашиваю ботинки, с недавних пор отвечает не автоответчик, а секретарша – двадцатидвухлетнее создание с оливковой кожей, бархатными глазами и дьявольски сексуальным голосом. Зовут этого ангела Леночкой, она работоспособна и аккуратна, а еще – носит сногсшибательные юбки-карандаши, приталенные блузки и тонкие каблуки.
Мы работаем вместе уже второй год, и мне кажется (нет, я уверен), она в меня – по уши.
Но я не распускаю руки. Потому что Леночка – совершенный ребенок…
2.
В этот четверг, когда я вернулся с обеда, Леночка одарила меня лучезарной улыбкой – одной из тех, что приберегала специально для таких вот моментов.
– Через десять минут у вас встреча с клиентом, шеф.
Я остановился около ее стола и сделал заинтересованное лицо.
– Неужели?
– Пока вас не было, звонил какой-то мужчина и сказал, что хотел бы обсудить с вами одно дело.
– Ты сказала ему, что у меня сиеста?
– Нет.
– Почему?
– Потому что никакой сиесты у вас нет. Мы не на Средиземноморье.
– В самом деле?
– Да.
– Черт, жаль.
– Да, жаль. Но если хотите, я, чтобы не мешать вам предаваться послеполуденному отдыху, могу впредь говорить клиентам, что на голодный желудок вы думать не хотите, а на сытый не можете. Так что лучше им обратиться в какое-нибудь другое агентство.
– Мне кажется, я слышу сарказм в твоем голосе.
– Боже упаси, шеф! Я даже не знаю, что такое сарказм.
Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись.
– Что там у этого типа?
– Он ничего не объяснил. Сказал: конфиденциальное дело.
– Какое-какое?
– Кон-фи-ден-ци-аль-но-е.
– Как тебе удалось запомнить такое трудное слово?
– Я записала по буквам.
– Надеюсь, без ошибок?
– Проверю по словарю, как только выдастся свободная минутка.
– Он представился?
– Нет.
– Хоть что-то ты о нем можешь сказать?
– Голос у него тихий, вежливый, но, судя по тому, как велся разговор, этот человек не привык, чтобы ему отказывали. Тон у него начальственный. Возможно, это какая-то шишка. Я бы сказала, что он уже в возрасте, но могу и ошибаться. – Леночка на секунду задумалась. – Вот, пожалуй, и все.
– Молодец, – похвалил я. – Если будешь продолжать в том же духе, из тебя может выйти что-нибудь стоящее.
– Я счастлива, что вы верите в мое будущее, шеф.
– Мне опять слышится в твоем тоне сарказм, малютка.
– Никакая я вам не «малютка». Мне, между прочим, уже двадцать два года.
– Ты – одна из немногих знакомых мне женщин, которые не скрывают своего возраста.
– Это пройдет, как только мне стукнет тридцать.
– По-твоему, тридцать – это уже тот возраст, который нужно скрывать?
– А вы как считаете?
– Ненавижу, когда ты отвечаешь вопросом на вопрос.
– Попробуйте задавать поменьше вопросов.
– Вопросы – это моя работа, малыш.
Она сверкнула глазами, изображая ярость.
– Наверное, мне стоит сказать моему жениху, чтобы он провел с вами профилактическую беседу: вы слишком фамильярно себя ведете.
– У тебя нет жениха, – усмехнулся я. – Уж меня-то не проведешь.
– Есть, – возразила она. – И между прочим, просто, чтобы вы знали: он чемпион города по контактному боксу.
– Никогда не слышал о таком виде спорта, как контактный бокс.
– Вы вообще не блещете эрудицией, шеф.
– Осторожнее на поворотах, маленькая моя. За нелояльное отношение к руководству нашей небольшой, но процветающей компании я могу выставить тебя за дверь.
– И кто тогда будет отвечать на звонки? Кто будет готовить вам кофе? Кто будет договариваться о встречах и вести документацию?
– В этом городе полным-полно девушек, мечтающих оказаться на твоем месте. Некоторые из них очень даже ничего…
– Что-то я не видела, чтобы безработные красавицы обивали ваш порог.
– Сообщаю последние новости: стоит мне свистнуть, и претендентки выстроятся в очередь, которая растянется на три квартала. Длинноногие одалиски в откровенных нарядах будут протягивать вверх свои бледные руки, экстатически выкрикивать мое имя и слезно умолять о том, чтобы я взял их в секретарши. Или даже в наложницы. Их прекрасные глаза будут полны слез, а на лицах будет написано обожание.
– Какая бурная у вас фантазия! Вам бы писать сценарии для Голливуда!
– Возможно, я займусь этим на пенсии.
Леночка бросила быстрый взгляд на часы.
– До пенсии вам еще далеко, а вот до прихода клиента осталось всего пять минут.
– Как раз успею выкурить сигаретку, – кивнул я. – А ты пока подумай над моими словами. Не стоит относиться к ним легкомысленно.
– Шеф, пора бы запомнить: ваши слова для меня – истина в последней инстанции, – заверила меня Леночка, хлопая ресницами. – Я отношусь к ним серьезнее, чем верующий к словам пастыря. Серьезнее, чем первоклассник к тому, что говорит учительница. Даже серьезнее, чем администрация Джорджа Буша к заявлениям Усамы Бен Ладена.
– Значит, беспокоиться не о чем: из тебя непременно получится хороший человек. Пусть и не сразу.
Она вздохнула.
– Я все-таки поговорю о вас со своим женихом.
– Конечно, поговори, – разрешил я, направляясь в свой кабинет. – Расскажи ему о том, как должен вести себя настоящий мужчина.
Прежде чем она успела ответить, я оказался у себя и прикрыл дверь.
Мой кабинет представляет собой квадратную – пять на пять метров – комнату с двумя окнами в дальнем конце. Там стоит мой стол с вращающимся кожаным креслом и два кресла попроще для посетителей. На столе – телефон, подставка для ручек и маленький глобус. В одном углу кабинета помещается небольшой сейф, в другом – миниатюрный бар. Такой вот минимализм. В простенке между окнами, то есть прямо у меня за спиной, когда я сижу на своем месте, висит календарь с Моникой Беллуччи, которую я считаю самой сексуальной женщиной планеты. Да простят мне Анжелина Джоли и Шарлиз Терон.
Я кивнул Монике в знак приветствия, снял пиджак и повесил его на спинку кресла. Потом открыл оба окна и впустил в кабинет свежий воздух, крики чаек и гудки прогулочных катеров – окна офиса выходят к реке, и вид из них открывается просто фантастический. Подозреваю, что как раз за этот вид арендаторы и дерут с меня такие бабки. Это так, к слову. Я, вообще, не в претензии: картинка того стоит. Без дураков.
Усевшись на подоконник, я закурил. Но не успел сделать и трех затяжек, как увидел подкативший к моему подъезду серебристый «Cadillac STS». По-настоящему крутую тачку – такую, как, например, эта – увидишь нечасто. Даже в нашем избалованном деньгами городе. Я невольно залюбовался: люблю большие американские машины. А это, бесспорно, была большая американская машина. Очень большая. Просто огромная. Это, черт возьми, был линкор на колесах.
«Cadillac» припарковался у бровки, и из него вышел среднего роста, крепкий на вид мужчина лет пятидесяти в дорогом костюме. Он остановился на тротуаре, посмотрел сначала в одну сторону улицы, потом – в другую, поставил свою красавицу на сигнализацию и вошел в мой подъезд.
Я бросил еще один взгляд на оставленный у тротуара автомобиль, вспомнил, что говорила несколько минут назад Леночка, и решил, что мой клиент прибыл. Потушив сигарету, отошел от окна, сел в кресло, расслабил узел галстука и стал ждать.
Через минуту в приемной послышались голоса, а затем дверь кабинета приоткрылась, и Леночка, заговорщически подмигнув мне, сказала:
– Шеф, приехал тот человек, о котором я вам говорила.
Я махнул рукой.
– Приглашай.
Она распахнула дверь и отошла в сторону, пропуская моего гостя. Я не ошибся: это был он – владелец шикарного «Cadillaca», которым я только что любовался из окна. Вместе с ним в мой кабинет вошел отчетливый запах больших денег.
3.
Император Веспасиан, с чьей легкой руки вошло в обиход выражение «деньги не пахнут», глубоко заблуждался. На самом деле у денег есть запах. Всегда. Деньги способны источать нежнейший аромат и испускать отвратительное зловоние. Уж вы мне поверьте. Запах каждых конкретных денег настолько силен, что вы чувствуете его сразу же, как только берете деньги в руки. Или оказываетесь достаточно близко к их владельцу. За последние шесть лет я ощущал столько разных ароматов, испускаемых деньгами (как своими, так и чужими), что могу написать докторскую по этой теме…
Человек, переступивший мой порог в тот четверг, благоухал, как банковский сейф.
Когда люди с таким запахом входят в мой офис, я и сам начинаю пахнуть чуть лучше… Ну ладно: мой бумажник начинает пахнуть чуть лучше.
Владелец «Cadillaca» оказался чуть выше ростом, чем мне показалось на первый взгляд. Он был загорелым, жилистым и, судя по всему, весьма решительным человеком. Ходил он немного прихрамывая, но тростью не пользовался, и походка при этом не выглядела смешной, как у большинства хромых. Его проницательные светло-голубые глаза говорили о живом уме, а тонкий рот и линия подбородка – о твердом характере. Одет он был в хорошо сшитый летний костюм от «Gucci» голубого цвета и белоснежную сорочку. Галстук был повязан слегка небрежно, но люди сведущие знают, чего стоит такая небрежность.
Остановившись посреди кабинета, мой гость огляделся. Взгляд его на мгновение задержался на календаре с Моникой – при этом он почему-то слегка поморщился, словно Моника ему не понравилась (как будто Моника может не нравиться!), – потом заскользил дальше. Смотреть у меня особо не на что, я уже говорил, тем не менее, на то, чтобы рассмотреть скудную обстановку моей конторы, мужчина потратил целую минуту. Шестьдесят долгих секунд, никак не меньше. У меня осталось стойкое ощущение, что на каждую вещь, попавшую в поле его зрения, он мысленно нацепил ценник – причем цена была указана с точностью до копейки.
Наконец с осмотром было покончено. Мужчина сделал три шага вперед и, не дожидаясь приглашения, сел в одно из кресел для посетителей. Посмотрел мне в лицо и сказал:
– Мне порекомендовал обратиться к вам один человек, которому вы помогли, – голос у него и в самом деле был мягким, почти вкрадчивым, но в нем чувствовалась скрытая сила. Это был голос тигра, пытающегося прикинуться котенком. – Он сказал, что вы знаете свое дело и умеете держать язык за зубами.
– Характеристика лестная, – заметил я, – но хотелось бы знать, кто ее автор. Чтобы при случае поблагодарить за бесплатную рекламу.
– Я не хочу называть никаких имен. Не вижу в этом особой необходимости.
– Может быть, я вижу такую необходимость.
– Может быть, – согласно кивнул он и замолчал, по-прежнему глядя мне в лицо.
Играть в молчанку я тоже умел, так что если этот тип рассчитывал сбить меня с толку, он сильно ошибся. Я усмехнулся, выбил себе новую сигарету из пачки и щелкнул зажигалкой. Мы какое-то время молчали, пристально глядя друг на друга.
– По крайней мере одно имя мне все равно придется назвать, – сказал мой гость наконец.
– Разумеется. – Я ткнул в него пальцем. – Ваше.
– Моя фамилия Лавров, – сказал он. – Юрий Викторович Лавров.
Мне эта фамилия ни о чем не сказала, поэтому я молча ждал продолжения. Мой гость полез во внутренний карман пиджака, извлек оттуда конверт из плотной бумаги и протянул его мне.
– Взгляните.
Я осторожно взял конверт, посмотрел его на свет и только после этого открыл. Внутри лежали фотография молодой женщины и чек на тысячу долларов, выписанный на мое имя. Чек я пока трогать не стал, а вот фотографию рассмотрел очень внимательно.
Женщине на снимке было года двадцать два-двадцать три, и она была хороша, как летнее утро. Из той породы прелестных женщин, которых и в тридцать лет все еще можно назвать девушками. У нее были правильные черты лица, очень белая кожа, пламенно-рыжие волосы, красивый тонкий нос и огромные зеленые глаза. Она слегка подчеркнула помадой четкие линии полных губ – и это был единственный след, который косметика оставила на ее лице. С первого взгляда вы подпадали под мягкое обаяние этого лица – и уже не могли его забыть.
Налюбовавшись, я положил фотографию обратно в конверт, а конверт – на стол и поднял глаза на своего гостя.
– Это моя жена, – коротко сказал он.
– Красивая женщина, – сказал я.
– Спасибо. – Лавров выдержал паузу. – Дело, которое привело меня к вам, относится к ней.
– Именно так и я и подумал.
Он вскинул брови.
– ???
– Иначе зачем было показывать мне ее фотографию? – спросил я.
Лавров хмыкнул и качнул головой.
– Сумма вознаграждения вас устраивает?
– Смотря что нужно будет делать, – сказал я, гася окурок в пепельнице.
После еще одной паузы он сказал:
– Я хочу, чтобы вы последили за ней.
Эти слова дались ему с трудом. И не только потому, что такие слова вообще нелегко выговорить, но еще и потому, что Юрий Викторович Лавров, насколько я успел понять, не привык перепоручать решение своих проблем постороннему человеку. Он привык решать их самостоятельно, и, судя по его костюму и машине, справлялся с этим небезуспешно. Я решил, что нет смысла ходить вокруг да около. Что бы ни привело его ко мне, он был сейчас здесь, а значит, ему предстояло ответить на несколько неприятных вопросов. Мне казалось, что этот человек обладает достаточной силой, чтобы выдержать предстоящее ему испытание.
– Почему вы хотите, чтобы я последил за ней? – спросил я без обиняков.
Лавров поправил узел галстука, как будто ему было душно, хотя оба окна в кабинете были открыты.
– Мне кажется, у Вики неприятности, – сказал он.
– Какого рода неприятности?
На его лице отразилась растерянность.
– Я не знаю. С ней происходит что-то неладное, но что именно – понятия не имею. Честно говоря, именно это бесит меня больше всего. Неизвестность.
– Вы не могли бы выражаться яснее, Юрий Викторович? – спросил я. – Как надо понимать выражение «с ней что-то происходит»?
Этот вопрос, он, похоже, и сам себе уже не один раз задал, прежде чем решиться на визит ко мне. И ответа не нашел. Потому и сидел сейчас передо мной.
– Наверное, мне следует начать с самого начала, – полуутвердительно сказал он, выдавив из себя слабую улыбку.
– Это будет лучше всего, – согласился я.
Он опять помолчал.
– Я женился на Вике восемь месяцев назад. Двенадцатого октября прошлого года, если быть совсем точным. Она работала в ночном клубе «Пеликан». Это в Авангарде, на улице Первого Космонавта. Там мы и познакомились.
Эту историю с незначительными вариациями мне приходилось слышать десятки раз. Я подавил зевок, стараясь, чтобы это было не очень заметно.
– Кем она там работала?
– Она пела.
– Просто пела? – уточнил я. Взглянул ему в лицо. – Извините, что спрашиваю, но мне необходимо знать такие детали.
– «Пеликан» – вполне приличное заведение, – сказал Лавров, раздраженно дернув подбородком. – Если вы спрашиваете, не была ли моя жена стриптизершей или что-нибудь в этом роде, мой ответ: нет. Она была певицей. Очень хорошей, между прочим, певицей.
– Еще раз прошу прощения. Вы должны понимать: я задаю вопросы не ради сальных подробностей, а ради объективной оценки ситуации.
Мое искреннее смирение подействовало на него успокаивающе.
– Я не такой человек, чтобы разводить сантименты, но вот что я вам скажу, – продолжил он, – в тот вечер, когда я впервые ее увидел… Вы сами сказали: она красивая женщина… Я послал ей через администратора букет цветов и приглашение на ужин. Из клуба мы ушли вместе. И с того вечера стали встречаться. Через месяц я сделал ей предложение.
– Несколько скоропалительно, – сказал я. – Нет?
Он моргнул.
– Да, наверное, это выглядит именно так. Признаюсь, я потерял голову. Совсем как пятнадцатилетний юнец.
– Она приняла ваше предложение?
– Конечно.
– Тоже потеряла голову от любви? – не удержался я от иронии.
Он сразу захлопнулся, как моллюск в своей раковине.
– У меня не было оснований сомневаться в искренности ее чувства.
– А теперь есть?
Лавров пристально посмотрел на меня. Я выдержал его взгляд и спросил:
– Вы на тот момент были свободны?
– То есть как – свободен? – не понял он.
– В смысле: вы не были женаты?
– Нет. Я вообще не был женат. Никогда.
– Но подружка-то у вас была?
– Я встречался с несколькими женщинами, но не собирался жениться ни на одной из них.
– Они об этом знали?
– Конечно.
– А ваша жена? То есть на тот момент – ваша невеста… Она тоже была свободна?
– Да.
– И у нее никого…
– Нет.
– Это довольно странно.
– Что конкретно кажется вам странным? – резко спросил он.
– Ну, то, что вы не были женаты, я еще могу понять. Я тоже мужчина. К тому же убежденный, закоренелый холостяк. Но то, что такая красивая девушка была совсем одна… Простите, в это поверить непросто.
– Разумеется, я не первый мужчина, обративший внимание на Вику, – сказал он, помолчав. – Но на момент нашего знакомства у нее не было никаких других отношений. Верите вы в это или нет.
– Ладно, – кивнул я. – Давайте примем это за данность. Рассказывайте дальше.
– Все было хорошо… до недавнего времени, – тут Лавров как будто даже покраснел немного. – То есть внешне все осталось, как раньше. Вика по-прежнему мила, приветлива, нежна… Но ее как будто что-то гложет. Я много работаю и, возможно, не всегда уделяю жене столько времени, сколько ей бы хотелось, но… я все же кое-что замечаю.
– Иногда мужья поднимают бурю в стакане воды, – сказал я. – Может, вы все это себе напридумывали?
Повисла долгая пауза, потом Лавров неожиданно спросил:
– Вы знаете, сколько я стою?
– Понятия не имею, – честно признался я, удивленный резкой сменой темы разговора.
– Десять миллионов долларов. Плюс-минус какие-нибудь мелочи.
– Вы богатый человек.
– Все относительно, – усмехнулся он. – Я слышал, Джон Леннон даже мертвый зарабатывает около девятнадцати миллионов долларов в год. Поэтому в отношении себя предпочитаю употреблять слово «обеспеченный». Но дело не в этом…
– А в чем?
– Когда-то я был простым инженером. И мог бы быть им до сих пор. Но я вовремя понял, что для того, чтобы стать тем, кем ты хочешь стать, надо перестать быть тем, кто ты есть. Я начал собственный бизнес – и сколотил состояние.
– Вам повезло.
– Не-ет, – покачал головой Лавров. – Вы ошибаетесь. Везение тут не при чем.
– А что причем?
– Интуиция… Я всегда слушался своей интуиции. И привык доверять ей. Если шестое чувство говорит мне: сделай то-то и то-то, я иду и делаю. Без вопросов. А если оно говорит мне: не делай этого, я не делаю. – Он подался в мою сторону. – Понимаете? Сейчас интуиция говорит мне: что-то неладно. И я пытаюсь выяснить, что именно неладно.
– Вы думаете, у вашей жены кто-то появился? – спросил я.
– В смысле: другой мужчина?
– Ну да.
Он покачал головой.
– Нет. Честно говоря, не думаю.
– А что вы думаете?
– Я вам уже сказал: мне кажется, что у моей жены неприятности. А разве любовник – это неприятность? С точки зрения женщины, я имею в виду.
Настала моя очередь качать головой.
– Наверное, нет. Хотя я никогда не был женщиной и не знаю, как…
– У Вики нет другого мужчины, – перебил он.
– Вы в этом абсолютно уверены?
– Да.
– Почему?
Он пожал плечами.
– Она не посмеет завести роман у меня за спиной…
– Вот как? Сколько ей лет?
– Двадцать пять.
– А вам?
– В следующем месяце исполнится пятьдесят два.
– У вас большая разница в возрасте.
– Я знаю десятки таких пар.
– Я тоже… Но… вы же понимаете, что я имею в виду?
Он кивнул.
– Разумеется, понимаю. Вика гораздо моложе меня, и этот факт нельзя не учитывать. Однако я убежден: она мне верна.
– Совсем необязательно говорить о том, что она вас разлюбила. Возможно, просто увлеклась кем-то. Так, несерьезно… Согласитесь, это могло бы послужить если не оправданием, то уж во всяком случае – объяснением того, что ваша жена завела роман на стороне.
– В том случае, если бы она его завела.
– Безусловно.
Лавров снова покачал головой.
– Нет. Я уверен: дело вовсе не в любовнике. Тут что-то другое.
– Не многие мужчины так уверены в своих женах.
– Не многие мужчины женаты на ангелах.
Я посмотрел ему прямо в лицо.
– Вы, значит, один из счастливчиков?
– Да, мне повезло. Вика совсем не похожа на большинство современных девушек. Именно поэтому я и женился на ней.
– Ладно, – согласился я после короткого раздумья. – Допустим, что так. Вы женаты на ангеле. Поздравляю, и все такое… Но… что же тогда не дает вам покоя?
Он потер ладони друг о дружку и сложил их на колене.
– Два месяца назад Вика начала снимать со своего счета в банке крупные суммы.
– У нее отдельный счет?
– Да. Я ежемесячно выделяю ей деньги на расходы, и, поскольку она не привыкла к таким суммам, счел возможным контролировать ее счет. Банк регулярно предоставляет мне информацию о том, как идут ее финансовые дела…
– Она знает об этом?
– Разумеется, нет, – Лавров взглянул мне в глаза. – Поймите правильно: у меня достаточно денег, чтобы я мог не бояться разорения. Вика ни в чем не знает отказа. Стоит ей попросить, и я буду выделять ей сумму в десять раз большую, чем сейчас.
– В чем же проблема? Ваша жена исчерпала свой лимит?
– Еще нет, но, похоже, задалась такой целью.
– Простите мое любопытство… Вы сказали, «крупные суммы», – я поскреб подбородок. – Насколько крупные?
– Первое время Вика ограничивалась пятью-шестью сотнями долларов. А за последние два месяца она сняла двадцать тысяч – и будь я проклят, если знаю, зачем ей понадобилась такая куча денег!
– Похоже, она вошла во вкус.
– Я не заметил, чтобы она что-то покупала. Обычные покупки: два-три платья, несколько пар обуви, косметика, еще какие-то мелочи. Это не тянет на двадцать тысяч.
– Мой папа говорил, что мама способна потратить любую доступную математическому выражению сумму, но не способна вспомнить, на что она ее потратила. Может быть, ваша жена – тоже из таких?