Buch lesen: «Целомудрие миролюбия. Книга вторая. Перводевственник», Seite 15
Они сколь и задумывали, поделили комнату посредством шкафов, ограждаясь друг от друга во время сна и переодевания. Они никогда не видели друг друга обнаженными, он избегали прикосновений, живя, не как брат с сестрой (ибо родственники не чуждаются прикосновений), они жили подобно ангелам, подобно светлым добрым духам и своими добродетелями освящали своё супружество. Они вместе работали. Так Миролюбов обучил Анну творческой деятельности, и они вместе трудились во славу Божью. Временами они вместе прогуливались в парке, гуляли по городу, осматривая достопримечательности и выставки. В гости к знакомым они не ходили, ибо не желали участвовать во всяческих пошлых разговорах и в бесстыдном времяпровождении. Однажды их пригласили в сауну, где подразумевается публичное обнажение, что совершенно безнравственно, потому они отказались от сего похода, после чего их уже никуда не приглашали. Их называли странной парой. Никто не понимал и не принимал их выбор в пользу благочестия и сохранения честного девства. Что ж, они никого не осуждали, но жили уединенно, безмолвно. Анна видела, что Миролюбов человек молчаливый, в его душе идет постоянная мысленная работа, он готовится к чему-то великому, потому она принимала его долгое затишье. Безусловно, он сколь и прежде вспыхивал, говоря о моральности и аморальности, но со временем в нём порывы протеста стали гаснуть, то нечто великое ему казалось уже несбыточным. Однако любовь между ними лишь более возгоралась чистым светом праведной жизни…. – Здесь Миролюбов прервал своё воображение и подумал. – “Нет, это не моя судьба, ибо живя так, я бы утратил своё умственное стремление к истине. Я должен быть один, должен прожить свою земную жизнь в одиночестве, да и не бывать всему тому, всё это сплошная фантасмагория”.
Крепко заснув после того наплыва мечтательности, Миролюбов увидел странное сновидение. В оном сне он словно со стороны наблюдал за жизнью другого мира, то был мир, в котором он бы не хотел оказаться в реальности. То была словно изнанка мира. В этом мире также как в нашем вочеловечился Господь, Он также проповедовал среди людей о миролюбии, ненасилии, о целомудрии и милосердии, прощении, также возвещал о Царствии небесном. Но лишь немногие поверили Ему, ибо сильные мира сего, все властители государств и племен, поняв, что проповедь Божья разрушает всю их власть, они решили придумать себе другого Бога, другого Христа. Так они и поступили. Властители избрали для себя другого мессию, то был самый хитрый и жестокий из всех, в коем не было ни миролюбия, ни целомудрия. Самозванец провозгласил себя богом. Он угождал всему военному, даже придумал веру, которая бы защищала и хвалила ратное дело. Жрецов ему служащих легко было узнать по нескольким приметам, они, как правило, разъезжали на больших дорогих повозках, облачались в золотые одежды, любили украшения и денежные довольствия, его жрецы обогащались от казны и возносили своему золотому идолу молитвы. Тучные жрецы кропили красной водой орудия убийства, освещали тем самым мечи, копья, луки, пушки, и тараны. Самозванец приказывал своему народу размножаться, дабы увеличить тем самым войско свое огромное. Он выдумал суды и смертную казнь, и жрецы помогали ему в осуществлении оных. Его образы в воинских облачениях были вывешены во всех городах и весях, в честь его военных побед проходили парады и демонстрации вооружений. Таким образом, широко распространилась вера в жестокого властного бога, который разрешает насилие, который судит, казнит и людей призывает к тому же злодейству. А те, кто не поверил самозванцу, кто остался верен миролюбивому Христу, те стались изгоями, их прозывали еретиками и отступниками, раскольниками, устами жрецов на них сыпались обличения, для них они воспевали анафемы. Но христиане жили и ненасильственно сопротивлялись злу, веруя в Иисуса Христа и исполняя Его заповедь миролюбия….
Миролюбов проснулся и долго не мог понять, то ли альтернативную историю он узрел, или же саму историю как она есть на самом деле. Сон то был, или же явь, в которой он ныне живет?
“А я сам разве христианин?” – задал Миролюбов душе своей вопрос. – “Многие годы своей жизни я только и делал, что боролся с людьми, и насилие было в словах моих, я разрубал людей мечом уст своих. Одних называл такими, других другими словами, эти плохи, а те ещё хуже, эти хороши, но я лучше всех. Вот до чего я дошел и думал, что так мыслить правильно, думал, что я вправе делить, называть, укорять, обличать. Но такое поведение не подобает истинному христианину, христианину заповедано любить всех. А разве я кого люблю? Нет и я не христианин, только называюсь им” – сетовал Миролюбов, понимая, что он поступал неправильно, когда творил словесное насилие. И в дальнейшем ему придется сталкиваться с властными людьми, к коим нужно будет относиться с любовью, а не с враждебностью и неприязнью. Сможет ли он, Миролюбов, жить миролюбиво со всеми, и не совершать риторического насилия? Ему обязательно нужно будет смирить свою риторику, ибо иначе он никогда не сможет назвать себя истинным христианином.
Глава тринадцатая. Дева
Год спустя вышеописанных событий Миролюбов направился в парк, он чувствовал, что именно там решится его судьба. Уже начало холодать. Он шёл по ковру из опавших листьев и вдалеке, словно видел Анну, которая прогуливалась по парку с детской коляской. То было, будто видение или же это и был вымысел, он не смог разобрать, ибо она вскоре скрылась среди тропинок. Значит, она сделала свой выбор, столь далекий от мечтаний Миролюбова. Отныне их жизни более не соприкоснуться, и это единственное касание, которое он себе позволил, он слегка прикоснулся к её жизни и навсегда исчез. Люди не видят его, а если замечают, то хотят чтобы он быстрее испарился, более не мешал им жить, не докучал честностью, нравственностью, своим примером порядочного человека. Они хотят смотреть на людей и видеть себе подобных, хотят видеть своё отражение. А в нём они различают нечто чуждое, нечто обличающее их поступки, осуждающее их помыслы и речи. Само его существование судит их, потому они не желают ни видеть его, ни слышать, ни знать о его жизни.
“Целомудрова Анна – я выдумал тебя” – говорил себе Миролюбов. – “Тогда на остановке мы не столкнулись, мы не встретились. Ты даже не посмотрела на меня, даже не подумала обо мне. Но нет! Ты была там, ведь таких как ты много, ведь каждая девушка когда-то была целомудренной и девственной. Одни остаются таковыми, другие блудят, или же выходят замуж и рождают детей в браке, но все вы, коих я видел, или когда-либо встречал, были как она, каждой из вас предстояло избрать свой жизненный путь. Мне горестно понимать тот факт, что мне не спасти вашу девственность. Я бы желал уберечь вас, но, то мне не по силам, ибо я не совесть ваша. Я не Бог. А ведь Бог более нравственен, нежели я. Ему более меня противно всякое насилие, Он совершенно миролюбив. Богу более противен всякий блуд и прелюбодейство, ибо Он есть Перводевственник, Его девство совершенно. Во мне же столько страстей, которые словно змеи ползают по моим венам, заползают в самое сердце, отчего оно готово разорваться. Но молю, Господь мой, огради меня от всяко зла и от лукавого, очисти от всякой скверны, и да будет всё по воле Твоей” – столь истово взывал Миролюбов душой своей. Напоследок сочинив видению своему оные строки:
Свети сколь и прежде незабвенно,
Украшая мир своей улыбкой и красой.
Ступай по жизни кротко, но не согбенно,
Освещая путь доброй ласковой звездой.
“Отныне мне следует мыслить не только о целомудрии, но и о миролюбии” – думал Миролюбов. – “Для меня жизнь невинного ребенка столь же ценна, сколь и жизнь убийцы покушающегося на жизнь ребенка. Они равноценны, ибо мы не вправе судить людей, чтобы они не совершили. Мы вправе осуждать сам грех и бороться с зачатием греха в человеке, с той пропагандой зла. Нужно узаконить то положение, при котором будет проповедано, что никто не достоин насилия, но только любви и милосердия”.
Он думал, таким образом, а затем словно отчаялся, вспоминая, сколько военных конфликтов, возгорается то там, то здесь. И с экранов телевизоров похваляются тем насилием, говорят цифрами, сколько было убито тысяч людей, коих кличут злодеями, кои таковы и есть, но сие не означает, что тех нужно истреблять. Насилием хвалятся, а Миролюбов всякое насилие осуждает. Он шёл по парку и разрывался от негодования. Почему мир не может вовсе отказаться от насилия, ведь он, Миролюбов отказался, в своей жизни он никого и никогда не ударит, не воспламенится гневом. Почему же другие не хотят жить подобно миролюбиво?
Греховно желание обладать властью, желание одних властвовать над другими, начальствовать и издавать приказы также греховно. Именно сей грех создаёт страны, патриотизм, войны, так люди создают себе кумира в виде страны, куска земли, и ради сего праха они готовы пойти на преступления. Самое настоящее безумие, которое никак не может ослабнуть. Важно лишь одно разделение, человек либо христианин, либо человек пока что не принял Христа в сердце своё. Всё остальное от лукавого. Причем христианское разделение не предполагает никакого насилия, ибо оно запрещено самим Богом, христианство заповедало любовь между людьми и ничего более сего. Когда человек один, то в одиночестве он мыслит по-своему, опираясь на слово Божье. Но попади он в толпу, то здесь ему предстоит либо безмолвно стоять, оставаясь при своем мнении, либо влиться в движение толпы, которая весьма заразительна и, как правило, устремляется лишь к злу. Воюют толпы, причиняют самый большой вред толпы, вредоносно объединяются ради свершения зла, но в начале принуждают людей присоединиться к единомыслию. Поэтому в людях, столько противоречий, в уединении они мыслят о духовном, о братолюбии, но стоит им вспомнить о благе страны, о своем народе, так сразу ими попираются все христианские заповеди миролюбия и любви к врагу. Они определённое количество людей возносят над другими, они делят людей, говоря, что те плохи, а те хороши, потому что свои, а те якобы чужие, здесь вырисовывается языческое восприятие мира. Заблуждающиеся толпы вбирают в себя умы богословов и учёных, и те произносят антихристианские речи, оправдывают войну и воинство, тем самым умножают зло на земле. Ведь похвала злу действует на толпу так, что она от такой похвальбы лишь укрепляется в злодействе.
“Даже если весь мир будет против меня, я не изменю своей морали, своей совести. Я готов к одиночеству, изгнанию, непониманию. Женись я, и мне пришлось бы приспосабливаться к сему миру, к законам мира сего, ибо исполнение их сулит благополучие в семейной жизни, и я бы отвечал за благо семьи. Но я устроен иначе, ради земного блага я не нарушу, ни один свой нравственный закон, не изменю своей морали. Моя жизнь предопределена. Мне должно хранить девство вечно” – сей последний помысел обрадовал его, вдохновил, делая по-настоящему счастливым.
Миролюбов отвёл взор свой от той дорожки парка, на которой ему недавно почудилась Целомудрова Анна с ребенком, дабы посмотреть в другую сторону, и он, обернувшись, увидел деву в белом платье, которая радостно звала его следовать за ней. И он двинулся, он устремился по оному жизненному девственному пути. Оная дева – это его девство, его своеобразное представление об идеальной девушке, ведь всякая девушка должна уподобиться девству. Она – это образ чистой беспорочной музы, в которой нет греха и порока. И он любит её, ему хочется дружить именно с такой святой девой. В то же время он осознаёт, что недостоин её, у него есть грехи, которые шрамами исполосовали всю его душу.
“Прости меня” – обратился он к ней. – “Ибо я столь много раз ранил тебя, был душою и телом неверен тебе. Я грешил очами своими, видя беспутство людское. Затем будучи грешником, выходил на улицу и всюду видел смерть, видел голубя со сломанным крылом, затем собаку с покалеченной лапой, затем и вовсе мертвого голубя, который лежал около своих собратьев птиц, но те словно не замечали гибель его, продолжая искать пропитание. Грех – это погибель. Всякий грех разрушает мир, в котором мы живём. Все страдания, все смерти, вся боль из-за нашего грехопадения, которое мы продолжаем умножать. Чтобы мир стал лучше и чище, необходимо отказаться от грехов, нужно всем прекратить блудить, совершать насилие и гневаться, нужно перестать завидовать и осуждать, чревоугодить и воровать, властвовать и унижать других, нужно подготовить себя к встречи со Спасителем. Сколь радостен будет Он, придя в мир, в котором праведные люди дождались Его второго пришествия. Ты назовешь меня мечтателем, пускай так оно и есть, но я прежде начну с самого себя, я откажусь от всякого греха, буду следить за чистотой своих помыслов, веря в то, что и люди поступят также” – говорил деве Миролюбов. – “Ты улыбаешься, тебе нравятся мои речи, только тебе одной нравлюсь я. Только ты понимаешь меня, ведь ты во мне, ты моё девство, которое я сберег, и которое я буду вечно беречь”.
Дева вела его вглубь парка, невесомо ступая по осеннему ковру из опавших листьев. А он ласково воспевал её в стихах:
О девство вечное моё, души моей невеста,
Прекрасней дев в ореоле чистоты,
Превыше звезд и ярче света, она небесна.
В белизне волос и платья в ней столько простоты.
Не описать, не вымолвить словами
Сколь я люблю её, и наше единение в любви,
Обогащает радостью, широкими мазками
Очей зерцалом отображает рай, где мы невинны и юны.
Годами сердце мучилось моё жестокостью блудниц.
Поверженным скитался с безответною юдолью.
Но девственность моя величавей всех земных цариц,
Обогрела нежной ласковой любовью.
О девство драгоценное моё, сколь и душа бессмертна.
Единственной подругой стань моей, любящей супругой.
Обещаю, я не умерщвлю тебя грехом, не будешь ты бездетна.
Для картин и книг моих стань матерью и музой.
После он продолжил откровенно восхвалять девство. – “С ранних лет своих я искал тебя в девушках, кои встречались мне, коих я узнавал. Но постигал разочарование, ибо они либо были порочны, либо тяготели к земному миру. Они видели оное разочарование в очах моих и за то ненавидели меня, отвергали меня, за то, что я не мог принять их такими, какими они хотят быть. Затем я осознал, что сей образ в душе моей, схож с моим образом девства, с девственной девой, которой я никогда не видел, но раз девство есть во мне, значит, я отыскал столь искомую мною невинность в самом себе. Но в других тоже есть девство, которое они ценят, или напротив, презирают. Затем я осознал, что господь Бог наш есть Перводевственник, Он и есть та невинность и беспорочность, та ослепительная чистота, то совершенство добродетели, та высочайшая нравственность, которую я так хотел увидеть. Христос и есть образ девства, Его божественность девственна, Его плоть человеческая и душа человеческая также девственны. Вот Бог достойный славы и поклонения, Бог достойный нашей любви и молитвы”.
Образ девы стал тускнеть, она, словно сопровождающий ангел, привела Миролюбова к укромному месту в парке, к одиноко стоящей древней деревянной скамье. Дева исчезла, вернувшись в его душу, а он тем временем присел на оную скамью. Казалось, он знал, что ожидает его, о чём ему предстоит говорить и с кем ему суждено вести беседу.
Глава четырнадцатая. Касаясь заката
Миролюбов в одиночестве сидел на скамье в парке, осыпаемый осенней золотистой листвой. Подле себя он узрел тёмное видение. Ему показалась некая дымчатая фигура мужчины, которая заговорила с ним, так, словно они давно знакомы:
– Что же ты, Михаил Миролюбов, князь христианский, удрученный печалью восседаешь здесь, прозябая в изгнании. А всё потому, что мы с тобой вроде бы и люди, потому располагаем свободной волей, но оная воля заключена в божественные рамки определенной незыблемой судьбы. Вот если бы ты утратил свою девственность, познал бы женщину, то сразу бы перестал быть тем, кем ты ныне являешься. Твоя судьба быть девственником, сама твоя жизнь говорит о том, и никакая женщина тебя не сможет совратить, потому что у неё и не возникнет такого желания. В то время как я, совсем другой, я рожден блудницей, рожден с убиенной девственностью, её никогда не было во мне, мне чужды твои добродетели.
– Кто же ты, назовись? – потребовал Миролюбов.
– Ты прекрасно знаешь меня. Когда-то я был стихией, знанием, явлением, знаком. Я антихристианство. Я создаю и придумываю всё то, что противоречит Истине. Я скопление зла, я соблазн, который проник во всё, что есть в этом падшем мире. Мои мысли я влагал в умы ученых, философов, богословов, и они отвергали Христа и ныне продолжают проповедовать безбожие. Они все дети мои вещающие лжеучения. Они оправдывают блуд и насилие, мою правую и левую руку. Оправдывают сребролюбие, властолюбие и грехи содомские. Национализм – моё лучшее изобретение, ещё атеизм, фашизм, коммунизм, капитализм, патриотизм, трансгуманизм. Всё это придумано мною, чуть не забыл, ещё оккультизм и язычество – всевозможное поклонение идолам. Затем они устарели, и я выдумал психологию, чтобы люди отказались от христианства, и нашли себя в науке. Затем я даже совместил психологию с оккультизмом, и получилась весьма соблазнительная вещица. Я подобно алхимику смешиваю оные ингредиенты, создавая всё новые искушения для малодушных людей. Как тебе? Неплохо ведь. Моя деятельность обширна, миллионы людей слушают мои речи, читают мои книги полные безбожия и греха, и им нравится всё это, ведь я разрешаю им грешить, наслаждаться пороком. Ты не представляешь сколь они вопят от удовольствия, и их стоны молитва для меня, я знаю, что они мои, я убью их, сожгу в пламени адовом, и они хотят гореть, и они умирают в моих объятьях греха. Я властвую над миром, мне поклоняются все государи мира сего, ибо они всегда были моими. В настоящем веке я настолько силён, что неприлично скрываться, властвовать издалека. Интернет мне в том помогает, увеличивая мою паству мертвецов. Впрочем, ты и сам знаешь, сколь развращены люди, ведь они потешаются над тобой, не слушают тебя.
– Твои врата широки, но и те сломлены Христом Спасителем. – ответил Миролюбов темному видению. – Христианство есть добро и оно распространяется по всему миру, потому всегда найдутся те люди, которые станут сопротивляться твоим козням, значит, власть твоя не всеобъемлюща. Да, они меня не слушают, потому что я не готов к проповеди, но через несколько лет мы встретимся и ты познаешь сколь я буду силен словом веры. – возразил Миролюбов.
– Так ты уже узнал меня, что ж и вправду нам суждено встретиться, ведь я заимел телесное бытие в человеческом обличье, конечно, я прибываю во многих в образе заблуждения, однако ныне я обрел всю полноту концентрации зла в одном телесном сосуде. Что ж, мне приходится бороться с тем, что не все люди слушают меня, ведь я есть прогресс, я глобализация, трансгуманизм. Я антихрист, я призван бороться с христианством, я изощренное зло, я грехопадение, которое столь нравится людям. Ибо вера ваша истинная оскудела в людях. Потому приблизились последние времена христианства.
– Приближается последнее время греха, скоро зло восторжествует и погибнет в бесславии. Ради чего ты борешься с Богом, ведая, что Он сильней тебя и царство Его настало? – спросил Миролюбов.
– Бог сильней меня, но люди слабей меня. Я обречен на страдания в геенне огненной, что ж, я там окажусь не один, миллионы людей будут там вместе со мной, и пусть Он видит – сколь ничтожны Его творения. – молвило темное видение.
– Ты судишь людей, но Христос заповедал никого не судить. – сказал Миролюбов.
– Говоришь о чем-то духовном, о Царствии Небесном глаголешь, но люди живут другим царством, они материальны, для них важна эта земная жизнь, которую они спешат украсить удовольствиями, они живут телом. Они хотят блудить, и с тем ты не сможешь ничего поделать, сему греху не помешать. Ты, девственник, открой интернет, и ты уже станешь нечистым, ты будешь осквернен женщиной, ибо узришь, какова её обнаженная плоть. Я настолько извратил жизнь человеческую, что уже никто не сохранит непорочность очей своих.
– Сколько же в тебе тщеславия и гордыни. – сказал Миролюбов. – Твоя власть изначально слаба, ибо имеет конец. Пришествие Христа лишит тебя всякой власти, и чем ближе то время, тем яростней будешь действовать ты и твоя пропаганда греха.
– Зато ты добродетелен. – усмехнулся тот. – Притом одинок и несчастен. Недавно женщина тебя отвергла. Также тебя называют безумцем, в то время как меня назовут современным прогрессивным мужчиной, которому не откажет ни одна женщина. Я блудник и я им понравлюсь, им нравится это. Я готов ударить человека, убить его, и им тоже нравится такое поведение. И я могу даровать тебе всё это, только согреши, согласись на потерю своей девственности и ты станешь подобен мне.
– Никогда сему не бывать. Я вечный нецелованный девственник и тому я безмерно рад, ибо девство всегда радостно. – ответил злодею Миролюбов.
– А по тебе не скажешь, что ты прибываешь в радости.
– Моя радость иного толка, дух мой радостен, а тело скорбит, ибо слабо оно и обременено страстью.
– Что, правда, то, правда, я тебя никогда не покину, и буду постоянно проверять тебя на прочность веры. Однако согласись, что интернет это лицо человечества, сколько там зла, сколько распрей, споров, ругательств, сколько блудодейства и насилия, безбожия и нападок на церковь. И люди всё это изобилие пороков только умножают. Ваши дети живут в том информационном потоке, и они постепенно становятся моими. Интернет это моя ежедневная проповедь. – говорило антихристианство.
– На любую пропаганду зла найдется достаточно проповедей добра. – заявил Миролюбов.
– Вы христиане немногочисленны, и обязательно кто-нибудь из вас обернется в другую сторону. Ваше гонение логически неизбежно. Вот вы христиане не боретесь с атеистами, терпите их зловредные мысли и действия, потому что с надеждой верите в их исправление. Вы их любите, относитесь к ним как к заблудшим сыновьям, или же пока что неразумным детям. Атеисты же и другие наукоемкие люди не любят вас, потому они столь агрессивны. Они считают вас отсталыми, тёмными людьми, у них нет задачи вразумить вас, но они хотят истребить всякую веру. Пока что они действуют на уровне речи и помыслов, затем приступят к действиям. Им легче убить вас, нежели ожидать вашего “просветления”. Ты спросишь, а какова тогда их мораль? Очень простая аморальная идеология, так как они служат мне, потому оправдывают грех, впрочем, само слово грех они желают упразднить. Они разрешат и блуд, и содомию и насилие, только дай им волю. И я предоставлю им такую возможность, такую свободу.
– Мы христиане всегда готовы к изгнанию и мученичеству за веру, и ныне терпим поругание, посему нисколько не устрашают меня слова твои. Для нас всё перечисленное тобой есть грех и преступление. Греховность это не стихия и не идея, греховность это болезнь. Грех нарушает духовную связь с Богом, грех подобен предательству, измене. И с оным злом мы призваны бороться, ведь заражение оным пороком происходит чрез помыслы и чувства. Вот что ты стремишься подчинить воле злодейской своей.
– Говоришь так, сколь тебе велено судьбой. – усмехнулось антихристианство. – Вот только, я вижу, как пророчества сбываются, однако верю в то, что итог моих действий станется иным, я настолько подчиню весь мир и всех людей своей воле, что никакой Бог уже не узрит верных Себе. Но ты, Михаил, не только ничтожный жалкий человек, ты ещё скопление идей мне противостоящих, ты сам есть идея, ты защита веры христианской, потому убить тебя не так уж и легко.
– И потому между нами война. – ответил Миролюбов. – Не та война, на которой один убийца убивает других убийц. Между нами происходит последняя вселенская война, война между теми, кто готов применить насилие и убить, и теми миролюбивыми людьми, которые будучи противниками любого насилия, никого, никогда не убьют и не ударят. Миролюбцы супротив насильников, вот какова война между нами.
– И безусловно победит тот, кто обладает оружием. – добавил злодей.
– Насильники могут погубить тело, и тем самым погубят души свои. Любое оружие обоюдоостро. Ранив человека – ранишь себя. Это непреложный закон бытия. Чем больше ты губишь людей, тем более ранишь душу свою, чем больше зла творишь, тем ярче разгорится огонь адский приготовленный для нераскаявшихся грешников.
– Напротив, это огонь земных наслаждений, от коих ты отказываешься. – повествовало антихристианство. – Ведь и твоя жизнь полна грехов, неужели ты раскаиваешься в них?
– Каюсь ежедневно, дабы очиститься от глупостей юности своей. Впрочем, девственность свою я не утратил, ибо и в молодости я понимал, что потеря сей добродетели погубит жизнь мою. – ответил Миролюбов.
– Ты всегда боролся с грехом, слезами покаяния смывая их. Видимо потому и избран. – призадумался злодей. – И тем самым ты обрек свою жизнь на неуживчивость с оным миром, с этими людьми, ведь они-то не борются, но не видят в грехе ничего дурного, они охотно блудят, охотно идут на войну, благословляют оружие, одобряют воинство, и если ты не с ними, то ты против них.
– Есть в нашей речи одно мечтательное слово – святость, или иным словом – преподобие. Сие не означает, что мы все праведны, сие означает, что есть среди нас христиане, которые стремятся к праведности и святости. Наша отличительная черта от других людей состоит в оной непрестанной борьбе с греховностью. Именно поэтому ты начнешь своё восхождение именно здесь.
– И сей крепость падёт, как и весь мир. – уверенно пригрозил злодей. – Целые народы устремляются в едином порыве зла, а ты вознамерился в одиночку противостоять мне. Тебе не искоренить насилие среди людей. Они собираются в толпы и взирают на насилие с экранов. Тебе не победить блуд, который они также с удовольствием разглядывают, дабы подражать сему злодейству, которое они почитают благом. Они черви, копошащиеся в земле, не думающие ни о каком Царствии Небесном, они могут лишь размножаться и конфликтовать, борясь за землю в которой живут.
– Неправда, не для того Творец сотворил человечество, чтобы оно было унижено, но чтобы возвысилось. Мы Божьи дети, а не твари земные. У нас достаточно силы для борьбы с грехом и всяким иным злом. Если бы я был один, то тебе нужно было, лишь убить меня, но я не одинок, поэтому ты страшишься, но не меня, но всех тех, кто рядом со мной. Светильники веры возгораются по всему миру, и они неугасимы. – сказал Миролюбов.
– Наш разговор приобретает всё более мечтательный характер. – усмехнулось антихристианство. – Я думал, что смогу вызвать в тебе отчаяние, окунув тебя в бездну уныния. Ведь ты столь многого лишил себя.
– Отказавшись от блудной страсти, я только приобрел, тем самым я сохранил девство своё. Блуд и насилие разрушают, ничего не создавая. Поборов их в себе, я стал свободен. – ответил Миролюбов.
Казалось, что темное видение распиралось негодованием, но оно вскоре стало таять, покуда вовсе не исчезло. Это нечистый дух искушал Миролюбова, с коим скоро ему предстоит встретиться лицом к лицу.
Михаил Миролюбов продолжил сидеть на скамье, наблюдая за тем, как заходит солнце за верхушками деревьев. Последний осенний закат окрасил парк красными тонами, казалось, вот-вот наступит конец света, можно уже коснуться до края времени. Но нет, самое важное ждет его впереди, тут и сумрак сгущается, тьма медленно ползет, грехи тянутся к нему, пытаясь завладеть им, но он не померкнет, ибо в нем есть светильник девства. В устах его нет лукавства, ибо он не осквернился женщиной, в нем есть та добродетель, которая поможет ему в борьбе со злом мира сего. Он восславит целомудрие, восславит миролюбие, и оные славные добродетели возвысят многих, ибо лишь тот, кто живет целомудренно и миролюбиво, готов встретиться со Спасителем.
Целомудрие миролюбия. Книга вторая. Перводевственник.
Года написания и собственного редактирования 2014-2019. Повторная публикация произведена в 2021 году
Автор книги Козлов Евгений Александрович.
YouTube канал: Целомудрие миролюбия. https://www.youtube.com/channel/UCvx60B-iw9JCbCOpZUyXNfw
Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.
